Глава 10. Бандиты

4810 คำ

Рыжие волосы закрутились сегодня особенно мелко. Наверное, что-то с погодой. А может, это нервная система закрутилась вместе с волосами. Оказавшись внутри военных КамАЗов, Ольга нервно перебирала пальцами ручки у сумки. Ну вот, как говорится, с корабля на бал. Жаль, бал чужой, и вряд ли она сойдет за золушку. — Да, попала ты, тетка, — ответил на ее мысли молодой парень. — А чего везете-то? — А тебя канает быть свидетельницей? — Свидетельницей чего? — Похищения марсиан. — А марсиане кто? — Марсиане мы. — А похитили меня. — Не тебя, а деньги. — А я что — банкомат что ль? Меня могли бы и там оставить. — Молчи тетка, тебя ФСБ заволочут, мало не покажется. — Так там камеры были, вы что — там камеры все зафиксировали. — Камеры? — Детский сад, ну конечно, там камеры… Я к сестре там хожу не первый раз, и меня там прокрутят и сразу поймут, кто я такая, и куда шла… И если отпустите вы, то заберут эти… — Ну ты, тетка, гигант мысли, отец русской конспирологии… То есть, мать… — Да хоть бабушка… Сам-то соображаешь? — Могём, бабуль, не дрейфь… Камеры мы слепили лазером, там ничего не было видно и до того, как мы по ним пальнули… А пальнули, чтобы не догадались просто… Поняла? — Чего? — Ну что у нас есть слепители камер… — Еще чего скажешь… — Да много мог бы, да ты, бабуль, все равно ведь не поверишь… — Если вы такие умные, зачем вам деньги? — Да абсолютно ни к чему. — А чего банк грабанули? Или я чего-то не понимаю? — Чего-то, это много. Ты ничего, бабуль, не понимаешь. — Деньги грабят, а я ничего не понимаю. — Ну, деньги, к примеру, мы не грабим, это и так наш банк. — А мне показалось, что грабите. — А все не так, как кажется… — Ну да, я старая, ненужная, ходячее пособие по геронтологии, тяну страну в каменный век, а хочется в 21, ничего не понимаю, денег у меня нет, книги мои не издают, пиши не пиши… — Ээ, бабуль, столько комплексов, и все в таком старом возрасте… Нехорошо… Ты еще, бабуль, поплачь, что у тебя нет молодого человека… — Молодой человек как раз есть — сын — скоро еще моложе будет — внук. — Ну хоть тут пруха была… — Иль вы о любовнике? — Типа да… — Себя что ль хочешь предложить? — Ей надо глаза завязать, подъезжаем. — Ну все… Консуэло прям… Глаза завязывать… И целовать будете? — Не… ба… у нас это не принято… Это для лохов, которым мозги свои не жаль… Парень порылся в кармане и достал платок. — Ну… Что это за платок у тебя? Вот моим шарфиком завяжи… — Молчи, бабуль, а то скотчем глазенки заклею. Потом отдирать в месте с глазами будешь… — Ну разговорчики у вас… — А ты, писательница, так записывай, пригодится потом в романе, — о нас напишешь, сазу напечатают! Гарантирую… — Как записывать с завязанными глазами? — Ну фик, не буду тебе глаза завязывать. Все равно никто тебе не поверит. — А если поверят? — И что? — Ну как что — придут по указанному адресу… — Кто придет? — Ну кто, чьи деньги вы сегодня свистнули… — Это инсценировка была. — Для кого… — Для Центробанка. — Если вы такие могущественные, то на фига вам спектакли? — А хозяин вообще искусство уважает… Ольга не удержалась. Несмотря на жесткость ситуации и неопределенность ее положения, она рассмеялась. Находчивость и остроумие этих парней были ей в новинку. Да и не похожи они были на банальных грабителей. — Слишком наглые. — Что слишком наглые? — В отличие от банальных грабителей — мы слишком наглые. Правда? — Хм… Скажи, вы еще и мысли читать умеете? — Нет, мы не умеем, машина умеет. — Эта? Ольга посмотрела вверх, как бы указывая на военный броненосец. — Не… Эта не умеет, эта слишком простоватая… Но и тут много чего накручено. — Вылезай, приехали. Он открыл дверь и толкнул ее на улицу. — А этих вы перестреляли — это как? — Так надо. — Ничего себе надо, как так — это надо, это же убийство… — Не смеши меня, женщина. Ольга оглянулась. Ну что же, убивать ее, видно, не собирались… Пристрелить могли прямо там, у банка. Это был новый район. Что-то знакомое мелькало в очертаниях этих девятиэтажных строений. Да, точно, ехали они недолго, значит это где-то здесь, совсем близко. Да вряд ли они потащились бы на этих бронетранспортерах через всю Москву. Во дворе, в четырехугольнике между блоками панельных домов стояла будка. Это будка была типичной трансформаторной. Ольга не очень во всем этом разбиралась, но это был сарай, без окон, с одной единственной дверью, — маленький такой, хозяйственный сарайчик. Машины выстроились перед ним, и Ольгу повели по небольшой лестнице к железной двери. Звонок сработал мгновенно — дверь открылась. Небольшое, покрытое белой краской помещение всосало всех, и Ольга увидела, что собственно тут ничего и не было. Помещение, побеленное, лампа — экономящая электроэнергию с пульсирующим светом, делающих все окружающее похожим на мертвецкую, а живых — покойниками, обстановку — декорациями в фильме ужасов. Любительском. Небольшая стойка, как в гостинице, была в самом углу. Там сидела девушка и что-то делала с бумагами и ноутом. Она даже не подняла головы, только пошевелила рукой, и дверь, что находилась за ее спиной — еще одна железная дверь — открылась. Все двинулись туда. Ольга хотела остаться тут, в этой будке, но парень с оружием подхватил ее и увлек в узкий проход. — А совесть у вас есть? Она сама не поняла, почему вдруг задала этот нелепый вопрос. Главное — кому? Кто были эти люди, при свете дня расстрелявшие целый отряд охраны и укравшие три машины инкассаторов. Ну, даже, если сделать скидку на тот бред, что ей пришлось выслушать по дороге и то, что ее пока оставили в живых. Хотя — надолго ли? Если там всех положили, а ее увезли… Мда, логика тут была явно не из ее арсенала. Какая-то другая, высшая, или низшая, где были дополнительные сведения о мире и другое понимание реала. Вот было бы круто узнать, что все, что она считала правильным — оказалось — фальшью, что все это так, бутафория, инсценировка, всего лишь небольшой театр для таких идиотов, как она, неспособных понять всю картину мира, как есть… — А что, по-твоему, совесть? Лифт, а за дверью был именно лифт, остановился, и небольшая группа вошла в коридор, длина которого была неизмерима. Он длился и длился, наполненный ответвлениями, дверями, холлами, датчиками и компьютерами. Чего тут только не было… — Совесть… Для меня это внутренний ограничитель низменных желаний и инстинктов. — Привет, пираты! Мимо прошла девушка, обритая наголо. О ее поле говорила лишь высокая грудь и улыбка на юном лице. Унисекс — форма, не то сантехника, не то монтажника — высотника скрывала все остальное. — У вас и корабль пиратский есть? — не удержалась от реплики Ольга. Да что это меня несет сегодня, подумалось ей, хотя, раз все равно убьют, что я теряю? Пару минут дольше, пару минут короче… — Когда я думал, что оказался на самом дне, вдруг снизу постучали… — Это ты к чему? — Некоторые уверены, что пробились наверх, хотя на самом деле они просто туда всплыли. — Ты что, мне анекдоты рассказываешь? Развлекаешь? — Да нет, пытаюсь отвлечь от мрачных отсчетов оставшихся минут. — Ну, а что, тех убили и меня убьете. — Мы тех не убивали. — А так они попадали просто так, стоять устали? — Усыпили. Послушай, там сейчас приедут наши люди, заберут эти в кавычках трупы, эти ребята, будут записаны в мертвецы, в покойники, пройдут кремацию… — И кремацию пройдут… — хихикнула Ольга… — Да, но они живые, все это инсценировка, а потом они получат новые документы и будут работать на новом поприще на нашу организацию. — Так, ясно… Организация… Партия подпольной коровы… — Почему коровы? Паука… — Анекдот знаешь… Пришел как-то программер на собеседование, говорит, я мол так и так, программирую с пяти лет, профессионально владею языками и технологиями — Ассемблер, Delphi, PHP, Perl, Java, JavaScript, Oracle, MS SQL, HTML и т. д. Работодатель, внимательно выслушав, говорит — отлично. Вы нам подходите. Вот что, мы вам можем предложить — Заработная плата 1 млн. долларов США, служебный Lamborgini, квартира в центре Москвы с видом на Кремль, дача на Канарских островах, секретарша — Мисс Россия 2016 и т.д.– Программер– да вы Пиз%$те!!!! — Ты первый начал… — А ты что, думаешь, что стала свидетельницей обычного ограбления? — А как же семьи, родственники? — Какие семьи? — У тех, что типа умерли… — Так все в курсах… ты просто не представляешь, что существует целый город, который живет по своим законам… — Как интересно, и что же это за законы? — Законы вселенной… — Ааа… — Заходи. Они вошли в маленькую клетушку, стеклянную и прозрачную даже снизу. В первый момент Ольга замерла в нерешительности — как наступить в пустоту. Стеклянная будка. Несколько экранов стояло перед маленьким, усохшим стариком, чьи крючковатые пальцы изредка нажимали на нужные клавиши. Темп его действий был такой замедленный, что казалось — перед ним клавесин, и неторопливая музыка медленно выливается и медленно доходит до тупых и слабо соображающих людей. Он повернулся к вошедшим. Лицо было страшно. Шрамы уродовали его в разных направлениях, волос не было, а одно ухо отсутствовало. Ольга вздрогнула. Старый, серый свитер мешковато висел на его худых плечах, тонкие нити рукавов мохнатились у кистей, локти были вытерты до дыр. — Все видел, молодцы. Что, красавица, запутал тебя совсем твой Евгений? — старик внимательно посмотрел на женщину. — Да нет, просто своих проблем полно. Странно, но Ольга не удивилась осведомленности старца. — У него их тоже полно. Но он сам об этом еще не знает. — Как не знает, он уже чокнулся со своими видениями. — Недолго ему… — Как это? А вы можете ему сказать, что происходит? — Ему это не поможет, он слишком неразвит, чтобы понять правду. — А вдруг. — Тут ты права. Начать говорить то, что есть на самом деле — пора. Когда-то и с чего-то надо начинать. — А ваша правда в воровстве? — В балансе. — Распределении и переделе? Это уже все было. — Ты о революциях? — Ну да, экспроприация экспроприаторов. — Сейчас я создал буферную зону. Чтобы избегать подобного. А то мы скатимся в хаос. — Ты создал? Это твои воришки что ль? — Нет… Это ваши воришки. У меня воров нет. Тебе никогда не приходило в голову — откуда в России — в советской России — бизнес? — Ну как, — незаконная приватизация, разворовали все по своим, а… — А тебе кусок от Росси забыли дать? — Да… Точно… — Эту сказку тоже я придумал… Чтобы было, что врать народу. — Ну вот сам придумал, и сам же недоволен. — Да недоволен… — Ты рассуждаешь, как хозяин мира… — Не совсем… Хозяин все-таки — законы вселенной… А мы только их знаем и стареемся поддерживать баланс. — Баланс, баланс… Устала слушать — да какой баланс, когда одни на мерсах ездят, а другие едва сводят концы с концами… — Уровень зависти у тебя низковат. Популизм… Злишься, да? На кого? — На них… — Вот мило… Да? — Ничего милого не вижу… — Ну хорошо… Что лучше — горстка дураков, или полстраны? — Лучше меньше дураков… Только и полстраны тоже дураки… Он рассмеялся. — Верно… Умных мало — в основном — сплошная помойка… — И что? — Надо содержать генофонд — мы не можем всех уничтожить… Гены надо воспроизводить… Чтобы потом, когда умными… Короче, когда по другому будет нельзя… — И для этого содержать воров? — Ты о ком? — О тех, кто разворовал страну… — Какие глупости ты говоришь… Все это зеркало… Какие низы — такие и верхи… Ну отдам я все, что можно сейчас тратить — все ресурсы планеты, которые можно в этом времени потратить на всех — что будет? — Все будет честно и благородно! Все будут жить одинаково и справедливо… — Да ты Маркса что ль начиталась? — Нет, Энгельса… — Оно и видно… У Маркса сказано, что равенство невозможно — мы все разные и что хорошо одному, то плохо для другого. — Значит, мерсик кому-то хорошо, а мне мерсик с шофером плохо… — Ну, малыш… Тебе-то мерсик с шофером точно не нужен… А то отупеешь от эйфории… — А им тупеть — можно? — А им умнее уже не стать… Пусть служат буфером… — Буфер — что это? — Ну вот если бы я все ровно поделили — что будет? — Сколько раз можно спрашивать одно и то же? — Да все… Каждый будет резать соседа, вы просто порежете друг друга ради куска, от зависти, от жадности, ради консервной банки… Потому что сосед — вдруг, бац — и сделает свою банку более красивой… И ты раз его — убьешь… — Как Каин Авеля… — Ну типа того… Иль ты не слышала ни разу, как родственники убивают за дачу, квартиру и прочую шелуху? — Так они и так убивают… — Ну хоть только родственники… А сосед соседа хотя бы не трогает. — Значит, это страховочная прослойка? — Да… Страховка для сохранения порядка, чтобы все мы не вернулись назад, в хаос, в стадность, в зверство… Вторая часть слоя — это чиновничество… Понимаешь какое дело. Чем резче поворот, тем больше должна быть буферная зона. Промышленность в России — пала. Все надо было закрывать. Все, или почти все. Оборудование устарело, технологии смешны, почти все военного времени, или технологии военного времени. — И что? — А то, милашка, куда людей деть? — И куда? — Да все, по типу раздали, и по типу, они не платят зарплаты. — Это что — шутка? — Да, это была моя самая крутая шутка — я не плачу зарплаты, а они все равно ходят на работу… — Да… — И на кого все сливается? Типа на частников, типа на злобный вороватый бизнес, типа на воров… То есть создан буфер между государством, структурой хоть какой-то — гарантией от хаоса — и тупым и ленивым озверевшим народом. — Послушайте, а для чего вы мне все это говорите? — Я хочу, чтобы ты все это написала. Я хочу, чтобы те, кто способен понять логику общего развития, получили информацию к размышлению… — Но ты же сам насадил ложь повсюду… — Да… Но пора… Понимаешь… Пора… Ресурсы на исходе… Мы не можем больше платить за ложь… За буфер, за… — А как же агрессия? — Да… Спасение от агрессии, но мы же должны развиваться. И отступать некуда уже… — А раньше было куда? — Раньше — стадо было больше… И ничего с этим поделать было нельзя… Ты им будешь говорить о самоограничении, а они тебе будут орать — давай всего и побольше… — А если все объяснить? — Как? Объясни собаке, что… — А деньги зачем грабишь? — Я не граблю — просто беру — я сам их изобрел — а беру для поддержания того, что есть — хотя бы поддержать статус кво… Чтобы цивилизация не сползала назад… Ну пусть не идем вперед — Но и назад ни шагу… — А если… — А если стадо становится слишком большим — тогда войны… Катастрофы, аварии, наводнения… — Чего? — Да так… Приходиться убивать… — Убивать? Людей? — Да… Обычно это так себе люди… — Как это? И при чем здесь войны? — Войны идут, когда содержать биомассу дураков становится опасно — когда все грозит взрывом и сползанием в хаос. Когда все уже на грани… Еще шаг и — баланса не будет. — Опять баланс… Да что это за баланс. — Тебе нравится общество, в котором ты живешь? — Ну не то чтобы очень… — Но жить можно… Да? — Да… Ночью даже в магазин хожу. — Вот, для поддержания ступени цивилизации — для сохранения того уровня что есть — уровня спокойствия, чтоб не ходили по улицам толпы агрессивных, насиловали, убивали и грабили… — Ну, это тоже есть… — Есть пока там, где я этого хочу… — Как это? — Чистить-то надо… — Так ты что и детей убиваешь? — Короче — напиши пока это… Я специально тебя прихватил… — Так если все в твоих руках — почему бы тебе самому все это и не рассказать… — А я и рассказываю… — Ты врешь… — Напишешь — тогда еще что-то расскажу… — Если ты все можешь, почему бы тебе самому не сменить приоритеты в обществе? Пусть будет честность — главным достоинством, сочувствие — главным… э… — Пусть будет… Я тоже говорю… — Что? — Ты ребенка воспитывала? — Да, сын. — Ты ему говорила в процессе — пусть ты пойдешь туда и туда — учись тому, и тому, а он — раз, и после уроков в курилку, да еще все это пивом запивать — ну было? — Было. — А ты говорила — пусть? — Да, говорила… — Вот видишь, понимаешь, милашка, что просто сказать и провозгласить недостаточно. — А что надо? — Человек так создан… Как животное… Для того, чтобы понять что-то, надо развивать свои мозги… А для этого надо преодолевать в себе животное… — Но ты же убиваешь… — Я убиваю опасных для общества людей… Практически зверей… Я убиваю для сохранения баланса… Или людей с такими рефлексами, выработанными в себе за долгие годы обмана и прочее, что… — Да слышала я это уже… — Слышать, слышала, а не поняла… — Так что же… за убийства твои еще и благодарить тебя нужно… — Да, если ты не хочешь превратить свой дом в крепость и жить в постоянном страхе, что вот сейчас на тебя нападут, убьют, изнасилуют, ограбят… и, в конце концов, человечество превратиться в стадо… — Но ты же… — Да я убиваю. — Ты же жестоко убиваешь… — А как мне еще убивать? — Ну как… — А что будет думать каждый? — Что? — Что я буду жить в свое удовольствие… Буду хапать, воровать, трахаться… Подумаешь… Умру… Все умирают… — Так это запугивание… — Ну если люди не хотят растить свои мозги… — Как это? — Так это… Растить надо, пестовать, ухаживать, хранить… Как огурцы… — Мило… Что же ты сразу не дал такие инструкции? — Я вот тебе говорю — ты вроде по показателям своего мозга неплохо развита, а ты все равно не понимаешь… А тут море, океан людей… Скажи им, что быть умным — это главное — они даже не поймут, что такое быть умным. — Ну почему… — Ну потому, что пока что быть умным — значит иметь больше всех… Есть у тебя то, и то, и се — ты умный. А то, что человек нахапал ерунды и даже не знает, что делать со всем этим — это даже в расчет не берется. — Так надо сделать какие-то датчики — по развитию… — Ну, самых умных я беру себе в армию… — Ага… Значит все есть… — Да, конечно, все есть… И датчики, и передатчики, и мысли читаем… И передаем… И управляем всем… — И что тогда ты хочешь, раз всем управляешь? — Дать свободу… — Какую свободу? — Свободу выбора. — Как это? — Ты можешь развить свой мозг, или умереть. — Ну а как развить свой мозг? — Все дело в ограничениях… — Каких? — Сейчас я вырастил человеческую особь. Она в состоянии улавливать мои приказы, мои слова… Если все будет идти по плану, то можно будет вырастить целое поколение трансляторов. — А я тебе тогда зачем понадобилась? — Ты пишешь книгу… Разве не так? — Да. — Напиши и об этом… — А что это за особь? — Я растил ее мозг, и вырастил его как идеальный приемник… — она меня дословно принимает… И она может сказать каждому… Каждому… Все, что ему надо для его развития… — Ну это сказки… — В каком плане? — Никто в это не поверит. — А если поверит, то что? — Не знаю… — Вот в том–то и дело… Что человек, даже если и поверит, то не захочет растить мозги… В этом вся загвоздка… Но ты все-таки напиши об этом. — Ну, то есть ты даешь шанс… — Да… Я хочу дать шанс каждому… Она сможет все объяснить, как задумано… А там уж пусть выбирают — развивать мозги, или тешить свою животную глупость под дамокловым мечом войн и адской смерти детей. — Ладно, напишу… — Иди, ребята тебя выведут… — А что тут у вас? — Тут лаборатория, центры управления многими общественными центрами… Опять же погода… Я люблю делать погоду… Слежу за мыслями… — Как? — Читаю, читаю… Не красней… Ты бы привыкла… Это не так уж и страшно… Обидно только вначале, когда все, кто меня видит думают — какой я урод. Ольга опустила голову. — А как насчет стабфонда? Его ты тоже украл? — Нет его… Его вообще нет. Это все идет в мировой общак, в Россию кидается кость, которую делят типа олигархи… Короче — в буферной зоне делят… А часть идет вниз… — Почему ты не уберешь буф. зону? — И так сестры режут братьев, мужья жен… Вы платите за свою же жадность и за свою же агрессию. Буферная зона будет существовать, пока основная масса неразвита. Недоразвита. Звери, одним словом… Ольга замолчала. — А про Женьку могу тебе сказать, что все это закончится для него очень плохо… — Как? Так он в опасности? — Да… Но делать я для него ничего не буду… Пусть идет так, как она задумала… — Кто она? — Ну она… Она его не выпустит уже… — Я ничего не понимаю. — Потом поймешь… Иди, пиши… Ольга оказалась на улице. Она узнала район. Это было совсем недалеко от ее дома, надо было только перейти через речку…. Улица была пуста. Странно. Только что она прикатила сюда на военных бронетранспортерах, а никто не появился, ни армия, ни ОМОН. В какое-то мгновение она подумала, что сумасшествие Евгения заразно. То он увидел окровавленную жену у себя в ванне, то только что она видела целый подземный город, лабораторию, улицу, ограбление банка… А куда делись эти бронетранспортеры? Неужели тоже ушли под землю, засосались, поглотились… И никто не знает… Хотя он же сказал, что уже много людей знает и работают тут, и живут… — Евгений… Что он сказал? Что его уже не спасти… Ольга бросилась к дому. Буферная зона… Вот так вот… Нарост раковой опухоли, который мы кормим и кормим… А правду поймет не каждый… Да что тут понимать-то? Надо перестать кормить нахлебников… Легко сказать, а завтра разъяренная толпа сметет все, и этого рваного мужика… Ольга улыбнулась… Да сам он как бомж… Весь в рванье… Худой какой… Ужас… Хотя что… Обладая абсолютной властью, разве будешь гоняться за внешними атрибутами успеха? Наверное, ужасно приятно быть умным… Губы разъезжались к ушам, настроение было отличное. Она была очень рада оказаться снова под небом, а не под крышей непонятного и фантастичного подземелья. А каково это, когда тебя не понимает весь мир. Он планирует, придумывает… А никто не понимает… И сказать нельзя — никто не поймет… Наверное ему очень одиноко… Хотя с таким развитым мозгом одиночество в кайф… Речка — маленький грязный поток под названием Сходня, — была преодолена быстро и без приключений. Подходя к дому, еще совсем издалека, она заметила стоящую на углу знакомую красную машину. Мимоходом заглянув в нее — хмыкнула на большой амбарный замок. — Ну что, место встречи изменить нельзя? — Оль, я боюсь домой ехать. — И что? — Можно я у тебя переночую? — Ну, переночуй. — Может, ты Потапенко позвонишь? — Да я сама из приключения только-только. — Ты сырников-то, иль пирожков взяла? — Да какое там, только несколько машин инкассаторов. — Чего? — Да попала я сегодня к чудищу компьютерному. — Вечно у тебя все не слава богу… У всех баб жизнь как жизнь — кого-то любят сантехники, кого-то олигархи, а ты вот на чудище запала. — Да не запала я… Попала в ограбление банка. — Ну да… Тебя туда специально пригласили в первые ряды. — Ну… Не знаю… Замок опять заедало, свет в прихожей не включался… Ольга чертыхнулась. Трудно, когда в доме не было мужской руки. Все приходилось делать самой. Или не делать… — Стараясь не шуметь, рота эстонских разведчиков кралась к штабу противника. Посмотреть на это приходили жители всех окрестных деревень… — И ты в анекдотах сегодня? Я сегодня уже столько всего наслушалась. — И что? — Да вот не знаю, верить — нет… — А что изменится? Ольга промолчала. Этот вопрос она сегодня уже слышала. Верят — нет ли… Ничего не меняется… Все так же гоняются за сокровищами, а не за мозгами, за удовольствиями, а не за пониманием. — А есть ли что-то, что надо понимать? — Не волнуйся, нам это не грозит, мы не только не понимаем, но и представления не имеем, что именно мы не понимаем… Как обычно, она прошла на кухню, скинув куртку и расстегнув молнию на сапогах. Вешалки были прикреплены прямо к стенке, и она повесила шарф и шапку на две из них, даже не оглянувшись на Евгения, замешкавшегося сзади. Очень хотелось сделать глоток горячего крепкого чая. Не то чтобы она устала… Нет. Просто в последнее время стала чайным наркоманом. — Ты чай, или кофе? — Позвони туда… Потапенко… А? — Он сам позвонит… Умей ждать, умей быть терпеливым… — А вдруг там еще что-то случилось? — И что теперь? — Надо что-то делать. — Ты знаешь… У меня такое впечатление возникло в последнее время, что надо делать все так, как будто живешь последнюю минуту. — Вот и позвони. — Я не стала бы звонить в последнюю минуту Потапенко. — А что ты стала бы делать? — Пить чай. И вообще… Я хочу сказать, что если ты вот сам, сам для себя не будешь честно делать все, что способен делать, то никто тебе не поможет. — Что ты хочешь сказать? — Ничего. — Нет, я же вижу, что ты на что-то намекаешь. — Я не намекаю, я хочу сказать, что ты сам полез в эту ложь. — Какую ложь? — В ложь «зазеркалья». — Я сделал это для дочери. — Откуда ты знаешь, что было хорошо для твоей дочери в этот момент? Может, для ее мозгов было бы лучше сидеть дома и таращиться в компьютер? — С каких это пор ты заговорила про мозги? Меня и так достали эти ребята с приборчиком для читки мыслей. — А ты хоть его испробовал? — Зачем? Этого не может быть потому, что не может быть никогда. — Потому что у тебя самого нет мозгов на такую штуку. Как ты вообще все еще живешь с таким восприятием действительности… — Детским? — Тупым… — Ну… — он сделал паузу и вздохнул. — Не тебе об этом судить. На себя посмотри. Умница наша. Не знаешь, чем заняться, как маленькая, смотришь «зазеркалье». Только лохи слушают фанеру. — А кто ее делает? Я хоть сына не пихаю в сомнительные предприятия. — Она сама хотела. — Да мало ли что. Младенцы часто по полу катаются, желая получить конфетку. Тебе надо, чтобы что-то случилось с твоей дочкой? — Типун тебе… Я все для нее готов. — Ладно, держи чашку. — Ну, уж нет, я тут не останусь. Ты сбрендила сегодня. — Тебе, кстати, опасность грозит. — Это тебе грабители сказали? — Да. Они тоже мысли читают. — Да пошла ты! Евгений с силой хлопнул дверью. Ольга обессилено опустилась на вертящееся кресло перед компьютером. Так нельзя было все оставлять. Раз он сказал, что грозит опасность… Не случайно же он это сказал. Может, ее проверял. Надо что-то делать. Нельзя так его одного… Сладкий, горячий чай заструился по пищеводу, успокаивая и вселяя уверенность в завтрашнем дне… С другой стороны, сколько можно терпеть этот выпендреж этого состарившегося отличника, который до лысины все никак не мог расстаться со своими ощущениями первого парня в классе… Надо подумать. Надо подумать… Что делать? Что-то делать надо.

อ่านฟรีสำหรับผู้ใช้งานใหม่

สแกนเพื่อดาวน์โหลดแอป

App Store Google Play

Facebookexpand_more