Охотник

Лия

Свет пробился сквозь шторы, коснулся стены, скользнул по комоду и остановился на тёплом одеяле. В комнате было тихо, только где-то за окном пели птицы, и лёгкий ветерок шевелил угол занавески.

В этот момент Лия Вэлморн открыла глаза.

Она не ставила будильник — не нужно.

Внутренний ритм, как у многих тех, кто любит жизнь, просыпался вместе с солнцем.

Лия потянулась, улыбнулась утру и села, сбросив с плеч плед.

Комната была простой, но уютной.

Маленький рабочий стол, аккуратная стопка книг — часть для души, часть для дела. На подоконнике — чашка с недопитым чаем, засушенная роза в тонкой вазе и блокнот с надписью “Мистика среди нас”.

Лия снимала небольшой домик вместе с подругой — Джейси Харт.

У каждой была своя комната, одна ванная, одна душевая и отдельный туалет — удобно, особенно по утрам, когда обе спешили в разные стороны.

Дом был тёплым — не из-за температуры, а из-за атмосферы: здесь всё было по-домашнему.

Кухня в мягких тонах, на стенах — фото, рисунки, открытки, гирлянда из маленьких фонариков над дверью.

Во дворе — скамейка, где они пили чай летом, и старое дерево, листья которого шуршали под окнами.

Через пятнадцать минут Лия уже выходила из дома.

На ней были спортивные лосины, удобная толстовка и наушники.

Музыка — что-то старое, любимое… The Birthday m******e или Ego Likeness.

Не из-за готичности. А потому что в этих мелодиях была грусть, романтика, тайна — то, что вдохновляло.

Парк находился в двух кварталах — тихий, ухоженный, с дорожками, утренней росой на траве и старым фонарём у скамьи.

Лия бегала легко, свободно.

Этот утренний ритуал помогал ей очиститься от тревог и вдохновиться на работу.

После пробежки — душ.

Она включила тёплую воду, дала ей стекать по плечам, закрыла глаза.

Мысли были спокойными: о колонке, которую надо сдать, о девушке, с которой она договаривалась на интервью, о странном письме, пришедшем на редакционную почту...

В кухне уже пахло кофе.

Она поставила тосты, нарезала яблоко, высыпала гранолу в чашку с йогуртом.

Завтрак — простой, питательный.

Для себя — и как всегда, для Джейси.

Девушка подошла к комнате соседки и постучала.

— Джейси! Подъём, солнышко!

— Уууу… что за пытка с утра! — раздалось в ответ.

Джейси Харт — полная противоположность Лии.

Огненно-рыжая, энергичная, артистичная. Студентка искусств, любящая всё яркое и экспрессивное. В комнате — хаос, в душе — пожар.

Но вместе им было легко.

Джейси вышла, зевая, с собранными в пучок волосами и футболкой с котиком в короне.

— Ммм, кофе… Ты — волшебница.

— Не волшебница, а журналист, — улыбнулась Лия. — Но спасибо.

Они позавтракали, обсуждая нового ухажёра Джейси, который, по словам последней, был "серьёзнее всех до него, потому что у него есть кошка и он читает Пруста".

После завтрака Лия переоделась.

На ней был лёгкий полупрозрачный сарафан с подъюбником — молочного оттенка, с тонкими бретельками.

Сверху — джинсовка, чуть укороченная, с пуговицами в виде маленьких сердечек.

На ногах — чистые белые кеды.

Она надела тонкий серебряный браслетик с подвеской в виде звезды, чёрные серьги-гвоздики, небольшие часики с кожаным ремешком и кулон — маленький прозрачный камень в форме капли.

Слегка подкрасила ресницы, нанесла бальзам на губы, провела расчёской по длинным чёрным волосам, убирая их за уши.

В зеркало смотрела милая, умная, настоящая девушка, у которой в голове — тайны, слова и ритм.

Она схватила свою сумку, ноутбук и блокнот.

На выходе обернулась к Джейси:

— Я в редакции. Обедаем вместе?

— Конечно. Если до этого не стану музой великого художника!

Дверь закрылась. Утро осталось позади.

А впереди был день. И где-то — таинственный поворот, которого она ещё не ждала.