When Universes Collide

Ричи. Часть 2.

* * *

Дожидаясь полуночи, Гай, Ясь и Гарольд расположились на кухне. Ясь прилежно чистил пистоли — свой и Гарольда, явно только для того, чтобы хоть чем-то заняться. Гай уже всласть поорал на них обоих, когда Гарольд решительно заявил — мол, только они двое будут сопровождать Тори в этом сраном походе. Потом Гай всё-таки выслушал подробную и местами матерную аргументацию этого тезиса, — основным содержанием которого было то, что ни Дом, ни Руби просто не переживут, если сгинет ещё и он, — вынужден был скрепя сердце с этим согласиться и теперь сидел у очага в мрачном молчании.

— А ты-то сам как впервые сюда... то есть в Дом, попал? — нарушил вдруг это молчание Ясь, откладывая в сторону пистоль.

Гай хмуро покосился на него и неохотно проронил:

— С неба, как этот чёртов Ричи, не падал — ногами, как вы, пришёл, представьте себе. Приполз, точнее.

Гарольд и Ясь выразительно переглянулись.

— Давай, короче, выкладывай всё по порядку, — наконец приказал Гарольд не терпящим возражений тоном. — Пока твоей малышки и нашей королевы тут нет.

Руби действительно давно убежала к себе, пряча заплаканное лицо, и Гай не поспешил, как обычно, следом за нею, оставшись вместо этого переругиваться с Гарольдом и Ясем.

— Зачем тебе? — пробурчал он, зачёрпывая из корзинки и подбрасывая в огонь пригоршню весело затрещавших щепок.

— А чего сидеть без толку? — Гарольд пожал плечами с деланным равнодушием. — Мне вот давно интересно, что ты за ферт такой.

— Это какой же? — живо полюбопытствовал Гай, прищурив правый глаз так, будто целился из пистоля.

— Совсем не такой, каким кажешься! — возбуждённо встрял Ясь.

— А кажешься ты отменным мудозвоном. Спервоначалу, — проворчал Гарольд, и Гай искренне расхохотался, тряхнув своей соломенной гривой.

— И Тори тебе доверяет, как никому! — обиженно протянул Ясь. — Я б даже поспорил...

Он осёкся, глянув на Гарольда, а тот утвердительно кивнул:

— Я б поклялся, что ты с ней спишь, но она тебя братишкой называет... в общем, давай колись, откуда ты тут, как и что.

— Мы, может, и не увидимся уже больше никогда... — с неожиданной тоской пробормотал Ясь, опуская голову, и Гай похлопал его по плечу, невесело улыбнувшись.

Какое-то время они молчали, глядя в огонь. Во всём Доме царила тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в очаге, поскрипыванием в стенах да мелодичной трелью сверчка где-то за кухонным шкафчиком.

— Я б тяпнул чего, — вздохнул наконец Гай, откидывая голову на спинку своего кресла. — Кое о чём по трезвяку не расскажешь... да и королева мне не простит, если узнает, что я вам наболтал... ну да ладно. Вы правы, парни — завтра с любым из нас что угодно может случиться, так что...

Он запнулся и удивлённо заморгал, узрев перед своим носом маленькую жестяную фляжку, безмолвно протянутую ему Гарольдом. Потом ошалело помотал головой, расхохотался, схватил фляжку и лихо из неё отхлебнул. Причмокнул и выдохнул:

— Запасливый ты, браток!

— Давай лучше выкладывай всё как есть... браток. Да не ври, — пробурчал Гарольд, притягивая Яся к себе за плечо, и оба они выжидательно уставились на Гая.

Тот сделал ещё один глоток из фляжки, поморщился и наконец проговорил, снова уставившись в огонь:

— Особо врать-то и нечего. В своём мире я был отъявленным мудозвоном, что верно, то верно. И натворить там успел изрядно. Если вы — с каторги, то меня она чудом миновала, и то только потому, что я как раз смылся сюда. Я давно про это место слышал, всякое болтали. Я тогда... умирал. — Он задумчиво поболтал перед собой фляжкой и озорно покосился на изумлённо вытянувшиеся лица собеседников. — Ага, именно так. Здорово мне в тот раз досталось, и сейчас скажу — за дело. Из пыточного подвала я тогда еле удрал... и был похож на полудохлого пса — которого колесом перееехало, и он ползёт, ползёт по дороге, кровью истекает из пасти и из задницы. Вот так я сюда и приполз. Тори меня выходила. У неё тут почти никого и не было, даже Руби. — Голос его потеплел. — Руби... потом появилась. Тогда был только Роланд, и тот ходил туда-сюда, как сейчас вот. Ну и Дракон, конечно. А я на королеву сразу глаз положил, хоть и был полудохлый.

— Никто не удивлён, — хмыкнул Гарольд, и Ясь тоже насмешливо фыркнул.

— Вы два пошлых засранца, — с нарочитым вздохом изрёк Гай, снова отхлёбывая из фляжки. — И в вас ни на грош нету ничего возвышенного и романтического... Ну да ладно, это ваша печаль, а я про себя. Оклемался я, значит, а королева меня не гнала, оставила... добрая она слишком, вот что. Ей ни меня, ни вас, мудаков, тут оставлять не стоило.

— Не отвлекайся, — сумрачно посоветовал Гарольд, и Гай ухмыльнулся до ушей:

— Ага. Пару раз я её нахрапом пробовал взять, пару раз — лаской. Куда там... Ручей тот за старым Домом мне прямо как родной стал, я в нём каждый камушек изучил, так часто она меня туда отправляла. Закусило меня это прямо до не могу — одна ведь баба, совсем одна, такое добро зря пропадает, и ко мне со всей душой, а поди ж ты... Я тогда ничего про неё не знал, дурак... Не знал, что семья у неё в том мире, откуда она родом, осталась. И что её тут изнасиловали какие-то уроды, которых потом Дом невесть куда отправил, тоже не знал. Думал только, что всё равно своего добьюсь, и она-то уж точно об этом не пожалеет. Мудак, говорю же. Сообразил, в общем, что мне её из Дома надо как-то выманить, потому что она только в Доме всесильна, а если где-то в другом месте — так я там обязательно своего добьюсь. Тогда как раз Дракон нам Озеро показал, ну и как-то однажды Тори меня туда долечиваться и повезла.

Он покосился на Гарольда и Яся — те слушали, как зачарованные, и казалось, даже не дышали. Гай удовлетворённо хмыкнул, пошуровал кочергой в очаге, покашлял, сполз из кресла на пол, снова хлебнул из фляжки... и Гарольд наконец запустил в него скатанным в узел кухонным полотенцем, сдёрнутым со стола. Гай с довольным смешком ловко поймал полотенце, глубоко вздохнул и продолжал:

— Чёрт, дальше рассказывать язык не поворачивается... и ничего смешного! Я вам уже доложил, что я мудак... ну и поступил тогда совсем по-мудацки — в такую же вот фляжку с водой подмешал снотворное, у Тори же его и спёр. Оно не совсем вырубает, а так... ты как будто балдеешь где-то между явью и сном... пакостная хреновина, если разобраться.

— Боялся, что не справишься, что ли? — нахально съязвил Ясь, уворачиваясь всё от того же брошенного в него полотенца.

— Чтобы уж наверняка, да, — с новым вздохом признался Гай, привычным жестом ероша волосы. — Я тогда только-то оклёмываться начал, но хотеться — ох, как же мне её хотелось... Ну и в двух словах, — он решительно встряхнул фляжку, — ни-хре-на не вышло.

— Это три слова, — с удовольствием отметил Ясь, а Гарольд затрясся от смеха:

— А с чего ж так?

Гай выдержал длинную театральную паузу и наконец произнёс трагическим полушёпотом:

— Она не уснула.

— Гонишь! — в один голос, но тоже полушёпотом прошипели его собеседники, и он опять невесело ухмыльнулся:

— Ну, гоню. Ладно, скажу, как было, х**н с вами, а то ведь не отстанете, засранцы. Она вырубилась, да, Тори. Королева... И вот держу я её, — он посмотрел на свои ладони, — лапаю её всяко, руки трясутся... а у самого стояк такой, что хоть гвозди забивай... и понимаю, что не могу я с ней так подло обойтись. Вот не могу, и всё тут! — Он уныло покосился на обалдевших Гарольда и Яся: — Ну, чего рты раззявили? Положил я её на песок, в одеяло закутал и полез в озеро. Охладиться. Утром повинился. Вот и всё. — Он залпом допил всё, что оставалось во фляжке, и сморщился. — Осёл хренов, да. Знали бы вы, сколько раз я об этом потом пожалел. Но сейчас не жалею, потому что она мой друг... моя королева. И ещё Руби появилась. Я её люблю. — Гай потёр ладонями лицо и встал, чуть покачнувшись. — Всё, братцы, представление закончено. Я бы всё отдал, чтобы сейчас пойти с вами, но вы, гады, правы — тогда здесь некому будет остаться, чтобы хранить Дом... и Руби. Смотрите там за королевой хорошенько, случится что — я вам шеи нахрен сверну.

— Напугал, ага, — мрачно хмыкнул Гарольд, тоже подымаясь и отбирая у него фляжку. — Взял и всё вылакал, стервец... Скажи лучше, что нас там, по-твоему, ждёт? Ты ж чуешь всё, как она... или как Ясь вот, — он ткнул пальцем в сторону своего спутника. — Чего нам ждать? Что предпримет Клинг?

— Я думаю... — очень медленно, серьёзно и тихо ответил Гай, — что он сделает всё, о чём Тори его попросит.

— Это ещё почему? — оторопел Гарольд.

— Потому что... — Гай покусал губу, — Клинг сейчас должен понять, что совершил ошибку. И ещё он понимает, что виноват перед Тори.

— Да бро-ось... — протянул Гарольд, кисло скривившись, — он не из таких, чтоб размякнуть.

— Клинг же запал на королеву, — Гай поднял голову, — ты что, совсем слепой?

— Точно, зацепила она его. А он — её, — подтвердил Ясь, блеснув глазами. — А Гарольд — он совсем слепой, да. Как кутёнок новорождённый.

— Да пошли вы! — рявкнул Гарольд и тут же до хруста стиснул зубы — по лестнице спускалась Тори. За её спиной в тени маячил «подкидыш», при виде которого у Гарольда окончательно свело скулы от досады, и он лишь молча взял со стола и сунул за пояс пару отчищенных Ясем пистолей.

— Яйца не отстрели, — вполголоса ехидно посоветовал ему Ясь и метнулся за дверь, всё же успев увернуться от смачного пинка.

Тори молча пропустила Ричи вперёд, а проходя мимо застывшего у стола Гая, просто взъерошила тому волосы, так ни слова и не произнеся.

Всё уже было сказано.

* * *

Ричи устроился на спине Дракона как на ярмарочной карусели, без проблеска испуга или интереса. Тори вдруг подумала, что мальчишка будто спит наяву — психика ставила заслон происходящему, и это ей тоже было очень знакомо. Она коснулась его плеча, и тот немедленно отстранился, сжав губы и не подымая глаз.

Ну хоть какая-то реакция.

— Мы ради тебя своими шкурами рискуем, так что веди себя прилично, сопляк, — бесстрастно посоветовал Гарольд, от которого не укрылась эта мизансцена, — а то отправишься в одиночный полёт.

Ричи сперва глянул вниз, на стремительно отдалявшуюся точку костра и на огни Дома, сиявшие в полной темноте, потом — на Гарольда, и отозвался так же спокойно, без доли вызова в голосе:

— Сделайте одолжение.

Тори глубоко вздохнула и плотно сжала губы. Она совершенно не была уверена в том, что Клинг хотя бы выслушает её. Она действительно поставила на карту не только свою жизнь, но и жизнь Гарольда. Жизнь Яся. И всё из-за мальчишки, который с презрением отворачивается от неё, как от прокажённой. Но она не могла поступить иначе, не могла позволить ему снова умереть.

Решение было принято, поздно отступать от него.

Тори крепче вцепилась в чешую Дракона. Сейчас будет прыжок. Она уже без церемоний ухватила Ричи за локоть и прокричала ему в ухо:

— Держись!

...Она не думала, что ей так больно будет увидеть место, где некогда стоял Дом, превратившийся сейчас в груду безжизненных обугленных руин. Кроны уцелевших деревьев знакомо шумели на ветру, а ночной холод пробирал до костей.

Могильный холод.

«Я выжгу это поганое место дотла», — припомнила Тори слова Клинга.

Она молча присела на край искрошившейся обгорелой ступеньки — всё, что осталось от крыльца.

Гарольд, негромко чертыхаясь себе под нос, пытался развести костёр, чтобы согреться, а Ясь старательно собирал ветки на растопку. Только Ричи стоял безмолвной статуей, по-прежнему больше глядя себе под ноги, чем по сторонам, пока Ясь, проходя мимо него, не бросил сердито:

— Пошевелись уже, дармоед.

Вот тут Ричи наконец вспыхнул. Да какое вспыхнул — взвился, как боевой петух, и кинулся на Яся:

— Чего-о?!

Тори машинально подумала, что Ясь, похоже, подобрал самые правильные слова, чтобы расшевелить подкидыша. Гарольд же слов вообще тратить не стал, растащил обоих парней, как сцепившихся щенков, и отвесил каждому по хорошей затрещине:

— Цыц! Нашли время, зас-сранцы!

Подавив невольную улыбку, Тори закрыла глаза. Она понятия не имела, как долго придётся им здесь находиться, как скоро появится Клинг.

Она чувствовала себя лисицей в окружении гончих — волосы у неё на затылке шевелились от этого ощущения, словно их перебирали холодные жёсткие пальцы.

Но она хотела... хотела увидеть Клинга.

От этой мысли у неё вдруг перехватило дыхание.

— Мало кто попадает сюда так, как ты, но в своём собственном обличье, парень, — заметил вдруг Гарольд, когда они уже сидели возле разгоревшегося костра, и глянул на Ричи, ответившего ему таким же хмурым взглядом исподлобья.

— Это моя везуха, — пробурчал тот. И, поколебавшись, добавил: — Я вас не просил сюда... со мной... с нами.

Гарольд пожал плечами:

— Не отпускать же королеву одну. От тебя толку...

— Вот ещё! — строптиво огрызнулся Ричи, а потом, повернувшись, уставился на Тори:

— Вы что, правда королева?

— Нет, — прошептала та.

— Да, — буркнул Ясь.

— Тихо! — крикнул вдруг Гарольд, распрямляясь, как пружина, — в ладони его уже был зажат пистоль, по сути, совершенно бесполезный. — Этот сукин сын что, караулил где-то здесь всё это время? — зло прошипел он, напряжённо всматриваясь в темноту.

Тори молча обхватила себя руками.

Ей не нужно было никуда вглядываться — она точно знала, что Клинг вот-вот будет здесь.

Страж.

Солдат.

Враг.

Ясь тоже поднялся. И Ричи. А Тори так и осталась сидеть на обгоревшей ступеньке бывшего Дома.

Не из упрямства. Она просто сомневалась, что ноги будут ей повиноваться.

«Сукин сын» ничуть не изменился за год, прошедший с момента их последней встречи. Но, заглянув с невольной дрожью в его холодные светлые глаза, Тори с изумлением заметила промелькнувшее в них смятение.

На Гарольда c Ясем и на Ричи Клинг посмотрел лишь мельком и снова уставился на Тори, а потом отрывисто осведомился:

— Что случилось с вашими волосами?

— Че-го? — Ясь так и вспыхнул.

— Ещё спрашивает, с-сука... — яростно процедил Гарольд, отворачиваясь.

Тори медленно встала и машинально провела рукой по своим густым кудряшкам, которые продолжала коротко стричь, потому что считала это единственно правильным — в другом мире всё должно было быть другим.

Она пожала плечами и коротко ответила:

— Это потребовалось тогда — для нашего Перехода.

— Почему вы вернулись? — резко спросил Клинг.

Чувствуя, как он напрягся в ожидании ответа, Тори объяснила просто:

— Вышло так, что только вы можете мне помочь.

Слово «мне» не было ложью.

— После того, что я сделал, вы надеетесь на мою помощь? — Голос Клинга был тихим и мягким, но глаза — словно застывший лёд. Словно озеро, промёрзшее до самого дна. — Это глупо.

— Мне некого больше просить, — сказала Тори всё так же просто. — И вы лишь  исполнили долг, который налагает на вас ваша служба. Я не виню вас.

— Поганый долг, поганая служба, — процедил Гарольд и злобно сплюнул.

— Палач тоже несёт службу! — вызывающе передёрнул плечами Ясь.

Клинг обратил на них обоих не больше внимания, чем на развалины Дома, продолжая напряжённо смотреть только на Тори, и ей стоило огромного труда сохранять спокойствие.

— Я не нуждаюсь в вашем прощении. И я не палач, — произнёс он глухо. — Я вам уже объяснил, что моя обязанность — поддерживать порядок в этой части миров, а ликвидация аномалий — стандартный протокол.

Он что, оправдывается?!

— Но вы не ответили. — Клинг шагнул ближе к ней. — Почему вы решили, что я буду вам помогать?

Тори глубоко вздохнула и заговорила, не отрывая взгляда от каменного лица Клинга:

— Потому что, исполнив свой долг, вы поступили неправильно и несправедливо. Да, неправильно! — сказала она с силой. — Вы исполнили свой долг, да... и тем разрушили мой Дом, уничтожили мой мир, — она обвела рукой обгорелые руины вокруг, — вынудили бежать отсюда, как преступницу! Но сейчас-то вы точно знаете, что ошиблись. Что мы не преступники. Что наш Дом... он просто помогал людям. Спасал их — от самих себя в том числе. — Она ещё пристальней взглянула в ледяные глубокие глаза Клинга и произнесла то, о чём размышляла всё это время, весь этот долгий, очень долгий и тяжкий год: — Я думаю, что в вашей части миров сильно возросла преступность, после того, как отсюда исчез наш Дом. Эта аномалия, это поганое место, как вы его называли, превращало зверей в людей. И вы это быстро поняли, верно? Только не кривите душой, это же не в ваших правилах.

Тори крепко сцепила за спиной задрожавшие руки и подняла голову, подумав вдруг — какой же Клинг всё-таки высокий. И, когда он, наоборот, опустил глаза, она едва не села обратно на ступеньку — ноги у неё всё-таки подкосились.

— Что вы хотите от меня? — отрывисто спросил Клинг, не ответив на её вопрос.

Но ответа и не требовалось.

Гарольд нетерпеливо подтолкнул вперёд напряжённо глядевшего на них Ричи и буркнул:

— Давай, пацан, выкладывай.

— Добренький дяденька волшебник тебе поможет. Наверное, — язвительно добавил Ясь и лишь сощурился, когда режущий взгляд Клинга устремился на него.

— Ричи, — с нажимом проговорила Тори. — Рассказывай. Только всю правду. С начала и до конца.

Она всё-таки опустилась на ступеньку — почти без сил. Вид безжизненных руин вокруг, вид мёртвого Дома вызывал у неё непроизвольную дрожь. Сердце сжималось от острой тоски, в горле застрял ком, заставлявший её всё время сглатывать.

Поглядев на Ричи, упрямо прикусившего губу, она поняла, что не объяснила Клингу самого главного, но едва раскрыла рот, как Ричи криво усмехнулся и сказал:

— Я давно не врал. С той жизни.

И начал рассказывать — хрипло и сбивчиво.

Где-то на середине его рассказа Тори поняла, что плачет — когда случайно коснулась своих мокрых щёк.

Это было невыносимо — снова ждать решения Клинга.

Не решения даже — приговора.

Для этого отчаявшегося мальчика.

Для себя.

Когда Ричи умолк и опять уставился себе под ноги, Тори вдруг выпалила:

— Клинг, вы любили когда-нибудь? — И тут же, осекшись, пробормотала: — Простите. Не отвечайте.

— Почему же, я скажу, — ответ Клинга прозвучал так же неожиданно, как её собственный вопрос. — Любил.

Вскинув голову, Ричи впился взглядом в его невозмутимое лицо — с такой яростной надеждой, что Тори снова сглотнула застрявший в горле горький комок.

А Клинг перевёл взгляд своих светлых глаз на застывшего перед ним парня:

— Что ты сделаешь, если я откажусь тебе помочь?

Ричи отвёл глаза и промолчал.

Тоже помолчав, Клинг наконец сухо обронил:

— Я не читаю мыслей. Говори.

Ричи снова прикусил губу, но потом ответил очень чётко:

— Умру ещё раз. Надеюсь, насовсем.

— Я не могу вернуть тебя в твой мир, — проговорил Клинг с неожиданной мягкостью. — Там ты погиб. Твой... партнёр с большой вероятностью остался в живых. Ты считаешь, что он согласится потерять всю свою дальнейшую жизнь в родном ему мире, лишиться всего, что ему дорого... ради тебя?

Мальчишеское лицо Ричи будто разом осунулось ещё больше, но он ответил так же чётко, не отводя от лица Клинга отчаянно блестевших глаз:

— Просто спросите его.

Ещё с минуту помедлив, Клинг молча кивнул и исчез — так же мгновенно, как и появился среди руин Дома.

Тори наконец уронила голову на колени и плотно обхватила себя руками. И даже не открыла глаз, когда кто-то — Ясь или Гарольд — неловко набросил ей на плечи свою куртку.

Теперь им все оставалось только ждать.