Крылья

Глава 7

Бабушка стала заметно уставать. Они были здесь всего сорок минут, а она уже переутомилась. Все же толпа людей — это не для нее. Тогда Хироки решила сводить бабулю, которой помогла купить то, что она хотела и не хотела, в кафе. Там они как раз и сидели, когда внезапно услышали.

— Хироки Мари! Хироки Мари! Вас просят пройти на третий этаж к бутику Gucci! Хироки Мари!..

Женщина изумленно уставилась на бабушку, которая в свою очередь непонимающе глядела на нее. Решив ее не пугать ее, Мари быстро сморгнула, кашлянула и, поднимаясь, попросила:

— Бабуль, посиди здесь, ладно? Я постараюсь быстро. Мой телефон, видимо, разрядился, а меня ищет босс. Он знает, куда я поехала. Подождешь, ладно? — проверяя мобильник, пробормотала Мари— все было в порядке и ни одного пропущенного, но пришлось сделать вид, что в самом деле проблема с телефоном. — Ну вот, я же говорила, аккумулятор почти сел.

— Что ж ты не зарядила-то? — покачала головой бабушка. — Ну, иди-иди скорее, чтоб проблем не было.

— Я быстро, никуда не уходи.

— Да тут я буду, не переживай.

Напряженная и с тяжело бьющимся сердцем Хироки быстро двинулась к эскалатору. Спустилась на третий этаж. Она шла торопливо, озиралась по сторонам, глазами выискивая надпись Гуччи, заметила и сбавила шаг. У входа никого не было. Не понимая, чья это шутка, она вдруг вспомнила о Юле, сразу отлегло. Мари заулыбалась и уже смело прошла в бутик. Было тихо, приятно пахло тонким парфюмом, играла легкая музыка. Ее тут же поприветствовали, указали рукой на синюю штору одной из примерочных кабинок. Хироки подкрадывалась с трудно подавляемым смехом, но все равно плечи тряслись, когда представляла, как сейчас схватит Юлю. Оглянулась, вопросительно взглянув на консультанта, мол, сюда? Тот кивнул. Мари прикусила нижнюю губу и, влетев в примерочную, крикнула: «Попалась!» и обеими руками обхватила чью-то талию. Хироки в долю секунды поняла — это не Козловская. Плюс тело было мужским: крепкое, высокое, а одеколон до икоты знакомый. Одеревенев и будто проглотив язык, японка в отражении напротив встретилась взглядом с голубыми глазами, насмешливо блеснувшими, обомлела еще больше и отпрыгнула назад так, что запуталась в тяжелой шторе. Илья успел ее поймать, резко развернувшись всем корпусом, и сдавленно рассмеялся. Сжимая женское запястье, он поймал и второе, потянул на себя и толкнул Хироки к стенке. Но руки ее он тут же отпустил.

Та была красной, как спелый помидор, и дышала с трудом. В кабинке в самом деле накалился воздух. Илья стоял чересчур близко, а галстук, который он, видимо, примерял, перекосился на его шее. Женщина не знала, что сказать, просто во все глаза таращилась на Никитина и не могла со стыда пошевелиться.

— Да, попался, — кивнул Илья в ответ на ранее сказанное. — Очень даже. — И разумеется, добил Хироки. — Давно меня так не обнимали, Мари. Приятно, слов нет. Ты бы почаще…

— Илья! — выпалила Хироки, уже во второй раз затыкая его в буквальном смысле — прижала ладонь к губам. — Не надо. Извините. Я не знала… Думала, это Юля… А как вы, постойте, — опомнилась японка, — как вы узнали, где я буду? Вы что, телефон мой отслеживаете?

— Фильмов о бандитах пересмотрела? — отнял Илья ее руку от своего лица, но внезапно поцеловал в подушечки пальцев, и у Мари глаза на лоб полезли. Было тесно только потому, что мужчина стоял вплотную. Хироки остро ощущала все его тело. Это нервировало. Она сглотнула. — Все куда прозаичнее, милая. Я был с Майером, когда ты написала ему.

Хироки нахмурилась, уперлась руками в грудь мужчины и немного оттолкнула его от себя. Тот послушно отшатнулся, но не так, чтобы дать ей шанс улизнуть.

— Что вам нужно? Говорите, и я пойду. Меня ждут.

— Бабушка?

Мари зыркнула на мужчину исподлобья.

— Хватит. Это пугает, Илья. Зачем позвали, говорите уже.

— Не нервничай ты так, — улыбнулся Никитин, снял с себя галстук и надел на Мари. Нелепо смотрелось поверх ее тонкой кофточки. Но то, как он затянул петлю на шее женщины, немало напрягло. Хироки затаила дыхание и смотрела на Никитина, потому что тот потянул за галстук как за поводок и наклонился. Сердце у нее колотилось так, что гудело в ушах. Она ерзала, с силой вжимаясь в стену кабинки, и зажмурилась, не выдержав напряжения. Словно электрический ток прошиб все ее тело, стоило только услышать над ухом: — А я думал, ты меня не боишься.

Мари невольно выдохнула, распахнув глаза, и уставилась прямо перед собой поверх плеча Ильи. Тут же вновь дернулась, потому что теплые ладони легли вначале на талию поверх кофточки, а потом скользнули под нее. От прикосновения его теплых рук Мари обмякла. Это был Илья, вот поэтому такая реакция. Мари подозревала, что ни на кого другого так не отреагировала бы, потому-то и было страшно подпускать его настолько близко. Мягкие губы осторожно прижались к месту, где отчаянно билась сонная артерия, и Никитин четко ощутил мурашки, что побежали по коже японки. Он не просто гладил ее под кофтой, он сжимал и разжимал пальцы, массируя, сдавливая кожу, словно хотел оставить отметины. Когда губы переместились по шее к подбородку, прикусили нежную кожу, Хироки невольно двинула головой навстречу, и вдруг у ее губ раздался шепот:

— А Кристофу это понравится, как думаешь?

Словно ушат холодной воды опрокинули на нее, настолько ошарашили эти слова. Она, будто полетев с небес на землю, со всей дури ломанулась об твердую почву. Лучше бы разбилась, если б только это было возможно. Она прошлой ночью спала с Крисом, а что делает сегодня? Спятила. Слыша тихий смех наблюдавшего за ней Ильи, который отошел на шаг назад, Хироки тяжело сглотнула и подняла на него глаза.

— Ух, да ты возбудилась, взгляни на себя, — прокомментировал Никитин, выразительно посмотрев на груди женщины. Тонкий бюстгальтер не скрывал затвердевшие соски. — Что сделал бы твой возлюбленный? Наверное, наказал тебя, было бы так жаль, — прикидывался понимающим Илья, после чего добавил с более ласковой улыбкой: — Мари, я жуть как не люблю лжи. Так что лучше бы тебе сейчас не винить во всем только меня…

— И не буду, — неожиданно холодно отрезала Хироки и расправила плечи. Илья смотрел на нее без эмоций, слегка толкаясь языком в щеку, оценивал ее, и та казалась ему сейчас маленькой и очень гордой птичкой. — С самого начала ты знал, что я испытываю, но все равно втянул меня в свои игры. Знаешь, что я думаю о тебе сейчас? — Тот пожал плечами, мол, без понятия. — Ты хочешь меня. Тебя бесит, что я с Крисом. Говоришь мне, я ценю себя высоко и всякое такое, а сам донимаешь меня, не Кристофа. Не заметил? Ты постоянно появляешься там, где есть я. Ты смешон, Никитин! — Выражение лица Ильи предупреждало об опасности, но Хироки решила высказаться полностью. — Так что не одна я тут возбуждена, — указала она рукой на брюки мужчины. — Ты тоже был бы не прочь, не так ли? — голос Хироки понизился. Она шагнула к Илье, уставилась ему в глаза, потом на губы, вновь в глаза. Большие зрачки выдавали возбуждение мужчины, и Мари улыбнулась. — Ты поставил себе цель. Разумеется, любовью здесь и не пахнет. Тебе важно унизить Криса, но и удовольствие ты получить тоже хочешь. Вот только проблемка, господин Никитин, я сплю со своим любимым человеком, и нам очень хорошо. Ты ничего не добьешься своими грязными манипуляциями. Так что…

От боли в затылке Хироки опешила. Она остолбенела на несколько секунд, потому что Илья, схватив ее за тыльную сторону шеи, придавил к той же стене и впился в рот почти зубами. Перемежал грубый поцелуй с настойчивым и глубоким. Нежности не было. Страсть. Только она. Хироки вначале сдавленно мычала, пытаясь вырваться, но, вцепившись руками в рубашку на плечах мужчины, поняла вдруг, что прижимает его к себе. От ужаса и стыда женщину передернуло. Но Никитин терся об ее живот твердым пахом, и Мари стало мутить от переизбытка эмоций. Она не представляла, как выйдет к бабушке, как будет с ней говорить. Такая растрепанная, подавленная, напуганная в конце концов. Ее трясло. Она пальцами гладила шею Ильи, перебирала его волосы на затылке. Отдавала себе в этих действиях полный отчет. Понимала, как плохо ей будет потом, страшно стыдилась, но хотела этого всего, чтобы наказать себя потом за неверность. Она такая отвратительная. Но как трепещет сердце от страсти Никитина, как это льстит, подкупает. Когда Мари заскользила по стене вниз, Илья убрал от нее руки. Внезапно и безжалостно отпустил ее. Он уставился на женщину так, словно прямо сейчас одержал победу. Гадко.

— Никогда не провоцируй меня, Мари, — низко злобно проговорил он, приглаживая растрепавшиеся волосы. — Это может плохо для тебя закончиться. Твой ухажер для меня не помеха в достижении цели, которую, как ты заметила, я себе поставил. Остерегайся, Мари, внимательно смотри по сторонам, потому что теперь я действительно не спущу с тебя глаз. — Подошел, снял с окоченевшей Хироки галстук и, повернувшись к зеркалу, снова примерил на себя. — Хм, а неплохо… — пробормотал он как ни в чем не бывало.

Японка почти вывалилась из примерочной. Пребывая в состоянии полного потрясения, она медленно поплелась в сторону уборной. Там долго мыла лицо холодной водой, потом спряталась в одной из кабинок, пыталась отдышаться. Страх перед Крисом и ужас после поступка Никитина остудили затуманенный страстью разум. Тело успокоилось. Остался только неприятный осадок на душе. Она наговорила Илье гадостей, снова наговорила, а тот просто силой… Взял и заткнул…

С трудом Мари держала себя в руках при бабушке, которая все допытывалась, почему она такая бледная. В итоге женщина сказала, что нужно вернуться, потому что ей позвонили с работы. Мари собиралась рассказать Майеру все честно. Однако внутри от этого ныло. Она не хотела жаловаться на Никитина. Все, что сказал ей в ответ Илья, до сих пор холодило кожу, и сердце сжималось от предчувствия. Как же Мари хотела ошибиться.

***

Она знала, Илья здесь был весь вечер. Вновь он приехал в «Рулетку», вновь вел беседу с Кристофом. Хироки и на глаза не показывалась, причем обоим. Было не по себе. Она чувствовала себя виноватой перед Майером. Так и не смогла ему рассказать о встрече с Ильей. Интересно, а что Крис вообще сделает? Изобьет Никитина? В самом деле? Это вряд ли. Поэтому Мари решила так: если Илья сам скажет Крису о случившемся — так тому и быть, а нет, значит, все останется тайной. Плохо только, что тайна эта будет объединять ее с Никитиным. Хироки этому не радовалась ни капли. Зачем ей такой союзник? Словно она сама вдруг пошла против Кристофа. Какое же это ужасное чувство – предательство. Мари не могла отрицать, что открытая манипуляция Ильи не прошла бесследно.

В половине девятого, вечером, когда внизу звучала музыка и доносился приглушенный гул людских голосов, Мари покинула кабинет. Она шла по коридору в сторону запасной лестницы, где постоянно было мрачно и холодно. Лампочка там всегда горела только одна — между третьим и вторым этажом. Поскольку кабинет находился на пятом, идти нужно было едва ли не на ощупь. Злой рок или все-таки подарок судьбы, но Хироки, не став шуметь и даже придержав дверь — как знала — юркнула в темноту и затаилась. Прислушалась. Вроде уловила тихие голоса. Надела пальто, повесила сумку на плечо и медленно пошла вниз. В любом случае следовало быть осмотрительной, чтобы ничего себе не свернуть. Когда добралась крадучись до второго этажа, остановилась. Да, действительно, разговаривали двое. От того, кто именно это был, у женщины поджилки затряслись. Она испугалась как никогда в своей жизни, сама не могла объяснить, откуда такой страх и почему, но чувствовала — сейчас узнает что-то ужасное. Тихо присев на ступеньку — так, чтобы ее не было видно, ведь чуть выше горела тусклая лампочка — японка почти задержала дыхание, вслушиваясь в разговор. Это были Илья и Крис. Тон, каким говорил Никитин, для Хироки оказался открытием. Обычно русский всегда улыбался и ерничал, поэтому его тембр не был настолько низким. Сейчас он как будто вколачивал гвозди в крышку гроба Кристофа. Но и тот удивил Мари. Майер был неузнаваемым. Он использовал русские ругательства и зло смеялся. Хироки сглотнула, немного наклонилась, привстала и выглянула из-за перил. Разглядела внизу стоящего Илью. Крис был вне зоны видимости. Они, вероятнее всего, искали, где смогут поговорить один на один, и выход на лестницу подошел лучше всего. Хироки боялась попасться, поэтому вернулась на место, спохватившись, вынула из кармана мобильник и выключила звук. Даже в холодный пот бросило от мысли, что ее застукают. Почему-то казалось, ей ни в коем случае нельзя быть пойманной.

— Ты, сукин сын… Сколько можешь меня обвинять, Никитин? — опять ругнулся швейцарец, на что Илья рассмеялся — вышло мрачно. — Я убрал его. Что еще надо? Сделка заключена, условия выполняются. Дело за тобой. Или подставить меня хочешь? Эта твоя… контрабанда — не самая большая для меня прибыль, если ты вдруг забыл.

— Эта моя контрабанда, Крис, принесет тебе миллионы "зеленых", — ответил Никитин, — так что заткнуться бы тебе. И к слову, если я захочу тебя подставить, сделаю это прямо в лицо, усек? В спину не стреляю.

— По краю ходишь, Илья, нарвешься ведь.

Хироки покрылась холодной испариной, не веря своим ушам. Что здесь происходит? Контрабанда? Подставить кого-то? Стрелять? О чем они вообще? Чтобы хоть как-то почувствовать собственное тело, женщина прижала к груди руку, затем поставила локти на колени и на всякий случай прикрыла ладонями рот. Мало ли. Заорет еще, испугавшись.

— Я? По краю? — усмехнулся Никитин. — Открытие века, что ли? Я ж всегда так жил. Что ты меня тут запугиваешь, Майер? Придержи свои пророчества для тех, кто в них верит. Что касается дела: партия пересекла границу беспрепятственно только потому, что я в этом поучаствовал. Тебе нужно было «завалить» их бугая. Так сказать, сделать все красиво. А ты и там провалился…

— Не провалился…

— Не провалился, ладно. С опозданием, но сделал. Только знаешь, в чем проблема, Крис, — Никитин явно заводился, — в том, что ты, сука такая, нарочно оттянул время. Знаю тебя, Кристоф, очень хорошо знаю. Ты не ссыкун, ты просто продуманный. Не забывай только, не ты один такой. Не дай бог, вылезет хоть капля дерьма в мой адрес, я тебя с твоими миллионами в твоем гребаном швейцарском банке закопаю, понял меня?

— Угрожаешь?

— Естественно. Ходи теперь и оглядывайся, Майер, — хохотнул Илья. — Ручонки свои холеные отмывай, а то вдруг выяснится, что именно этими ручонками ты человека жизни лишил.

— По чьей наводке лишил? — процедил Крис.

— А вот это уже никого не волнует.

— Ну конечно… Как там его? Капитан Климкин, верно?

Что-то случилось. Внизу будто сцепились. Мари, которая была словно в состоянии аффекта, иначе не скажешь, подползла к перилам, встала и снова посмотрела вниз. Только спину и плечи Ильи, дальше ничего нельзя было разглядеть, и судя по звукам, он сдавил Крису горло. Мари готова была вот-вот ринуться к ним, но вовремя сдержалась. Майер не лыком шит. Оттолкнул Илью от себя и, тот сделав два шага назад, вновь попал в поле зрения Хироки. Смеясь, он потирал живот, видимо, туда и прилетело. Закурил, грубо махнул рукой, чтобы захлопнуть крышку зажигалки.

— Не смей называть фамилии, — проговорил он внезапно севшим голосом, запрокинул голову, выталкивая из легких дым, и…

Хироки почувствовала, что если сейчас вдохнет, потеряет сознание, но если, наоборот, не сделает этого, еще быстрее отключится. Ужас сковал конечности, тело вдруг стало неповоротливым, как у медведя, и Мари просто вцепилась в перила. Илья несколько секунд смотрел на нее пристально, а после опустил голову.

— Ты такой мудак, Никитин. Только хуже становишься с годами, — сказал Майер, шагнул к двери, это Хироки увидела, и скрылся на кухне, куда и вела эта дверь.

Илья вновь посмотрел на женщину. Та не могла пошевелиться. Она таращилась на блондина, который разглядывал ее с таким интересом, будто это экспонат в музее, а не человек.

— Верно говорит. — Его голос в этой тишине прозвучал как дьявольский рокот из самой преисподней, настолько Хироки было страшно, и мужчина двинулся вверх по лестнице. — С годами черты характера не улучшаются. Недостатки перевешивают. Ты так не считаешь?

Он дошел до пролета, где в той же позе стояла Мари, теперь уже глядя в стену, и встал рядом. Только после этого женщина смогла согнуть ноги в коленях и опустилась на ступеньку.

— Я хотел бы сейчас позлорадствовать или сказать «я же говорил», — равнодушно пробормотал Илья, — но что-то вид у тебя не очень. Вот, держи, — протянул он носовой платок.

Мари, уставившись на квадратик белой ткани, непонимающе моргнула, подняла глаза на мужчину и ошарашено осознала - щеки мокрые. Ошеломленная она схватила платок, вытерлась — лихорадочно и нервно — протянула обратно, но услышала:

— Себе оставь.

И вновь Хироки поглядела ему в лицо. Никитин, привалившись поясницей к перилам, стоял прямо перед ней, курил, задумчиво покусывал губу.

— Поражает, — сказал он, взглянув на нее из-под полуопущенных ресниц потемневшими глазами, и его челюсти сжались — выражение стало каким-то жутковатым, звериным. — Ты даже не стыдишься на меня смотреть. Я поражен. Ни истерик, ни обвинений. Будешь моей женщиной? Беру.

Привычная манера общения Ильи привела Хироки в чувство, однако она должна была кое-что сделать. Именно сейчас. Мари встала, голова немного кружилась.

— Скажи, он убил человека? Это правда?

Мужчина, затягиваясь, пялился на нее, и молчал. Она не собиралась уходить без ответа.

— Вах, какой взгляд, — улыбнулся Никитин, — а ты знаешь толк в психологическом давлении, лапочка. Только я вопросом на вопрос: тебе не кажется, что об этом ты должна спросить самого Криса? Поговорите уже по душам, поорите там друг на друга, в конце-то концов. Что у вас за игры в молчанку? Даже мне неловко.

— Илья, я тебя спрашиваю, — уперлась японка, — ты ответь. Ему я больше не верю.

Никитин замер. Всего на секунду, но успел искренне удивиться. Вот это признание. Даже скулы свело, как захотелось схватить женщину в охапку и куда-нибудь утащить. Вместо этого он об обшарпанную стену затушил сигарету, обернулся к высокому окну, туда и отошел. Там в щели между подоконником и полом оставил окурок среди других — кто тут вообще курит? — и оглянулся на Хироки.

— Женщиной моей будешь, спрашиваю? — вздернул подбородок. — Раз веришь мне, а не ему, может, сойдемся? Точка соприкосновения у нас есть, все складывается как нельзя лучше. А, Мари? Что думаешь?

Хоть Илья и улыбался, Мари чувствовала, настроение у него паршивое. Поэтому грубить не стала. Да и сил на это не было. Она покачала головой.

— Нет, не буду.

— А что так? Не подхожу?

Почему его тон такой агрессивный? Почему он так зол?

— Подходишь. Очень даже. Да и влюблена я в тебя была. Плакала, помню, — неожиданно ласково и с грустью улыбнулась Хироки, не видя, что на лице Никитина заиграли желваки. — Как можно было так сильно влюбиться? Смешно даже, — продолжала, словно в отключке, бормотать женщина. — Его так не любила, а тебя любила. Со мной что-то случилось после того… Ни трагедии какой-то, ни тяжелых отношений — ничего у нас с тобой не было, — Хироки резко подняла глаза на Илью, быстро к нему подошла и уставилась осознанным взглядом. — Ничего не было, а как будто было все. Правда? Ты ведь уже тогда узнал так много. Почему? Кто ты такой? — Подняла руку и провела ладонью по точеной скуле, затем погладила его шею и сжала плечо. — Словно вообще не человек. Не хочу быть с тобой, Илья. Ты пугаешь. Как сам дьявол. Не хочу, — заключила горько, забрала сумку и направилась вниз, но, припомнив кое-что, оглянулась: — Илюша, прости меня, ладно? Я была не права. Но это все. Большего ты от меня не получишь.

Громко хлопнула дверь, пронеслось эхо от пролета к пролету, до самого верхнего этажа, стремительно затихая, а Илья стоял на том же месте. Закрыл глаза, носом втягивая воздух — сырой и затхлый.

— Илюша, — растягивая звуки, будто карамель на языке катал, шепнул он себе под нос, — как сам дьявол…

Комок в горле был плохим знаком — зацепило его. Вот так. Признавал. Хироки била прямо в цель, явно не понимала даже, что чем больше говорит такие вещи, тем сильнее у Ильи разгорается в груди. Желание получить ее, добиться, завоевать стало неутолимым. Обещало свести с ума. Никитин на несколько секунд, когда смотрел на бормочущую Мари, едва не утратил над собой контроль. Нормальный человек посочувствовал бы этой женщине, а у Ильи штаны от возбуждения рвались. Хироки манипулировала им. Плевать, что это было не совсем так, но именно манипулированием мужчина и назвал бы такую вот честность.

Тяжело выдохнув, Никитин закурил вторую. Ладонью провел по шее, потер глаза. Еще бы несколько правдивых слов от нее, парочка прикосновений, и она была бы использована здесь и сейчас. Эмоции трудно подчинялись холодному рассудку, который Илья призывал на помощь. Нет уж, ребята, он к такому не готов, жизнь его закаляла не для того, чтобы вся его сила вдруг рухнула перед какой-то японкой с непостижимой русской душой и правдолюбием. Японка из нее, к слову, никакая. Не совсем понимая, как действовать дальше, Илья решил немного выдохнуть, а для начала убрать это чертово возбуждение. Поэтому он, позвонив Стасу, попросил предупредить и Агату с Джехеном, что они поедут в «Дракон». Отвлечется Никитин, удовлетворит потребности. Тогда и башка получше соображать начнет. В этом он был уверен. Так что докуривал куда спокойнее, даже улыбался, прокручивая в голове диалог с Хироки. Смелая, однако. Да еще и прощения попросила. Правда Илье этого было мало. Он хотел бы чего-то более жаркого от Мари, эмоционального, но дождись еще.

Вышел Никитин уже в абсолютно нормальном состоянии, никто и не сказал бы, что у него там такой разговор состоялся, от которого он чувствовал себя вскипевшим. Это все внутри, только для него, а для других Илья Никитин — кремень, каменная глыба, ледяная стена.