Крылья

Глава 8

Никитин не выпендривался, когда выбирал, что будет пить. Он отдавал предпочтение грузинскому красному. Полусладкое вино плескалось в его бокале, хотя время едва-едва перевалило за три часа дня. У его дома, на подъездной дорожке, стояло три автомобиля. Машина Агаты, Джехена и Рейндж Ровер самого Ильи. Марьянов приехал на такси, поскольку уже успел выпить на встрече с Козловским Алексеем - отцом взбалмошной подружки Хироки. Именно он — бизнесмен и близкий приятель Никитина — в этот пятничный вечер закатывал праздничную вечеринку в честь своего дня рождения, что был на прошлой неделе, а еще (все прекрасно об этом знали) Алексей хотел представить обществу свою дочь. При воспоминаниях о том, какие ругательства извергал рот той зеленоглазой блондинки, у Ильи невольно расплывалась по лицу улыбка.

— А что Майер? Будет? — поинтересовался Никитин, развалившись на диване в гостиной, и в лучах яркого солнечного света его волосы выглядели еще более красиво, а глаза стали совсем бирюзовыми. Лениво моргая, расслабленный мужчина уставился на Джонс. — Его пригласили?

— Хочешь спросить, придет ли Хироки? Правильно я поняла? — поддела американка, взяла со столика начатую бутылку и плеснула в свой опустевший бокал.

Юн Джехен был занят делами — как всегда — и не отрывал глаз от планшета, что-то читая там с хмурым видом, а Стас, до этого стоявший у окна, медленно прошел к дивану. Садясь и принимая от Агаты свой бокал, мужчина ответил вместо нее:

— Будет. Думаю, и Хироки тоже.

— Илья, скажи честно, ты втрескался или так — на разок? — склонив голову набок, пробормотала Агата.

Ее глаза посветлели от алкоголя, явно ударившего в голову, и стали мутноватыми. Никитин улыбнулся, а если он улыбнулся, то все знали — вряд ли ответит однозначно. Илья имел привычку ускользать от прямого ответа, если не желал быть раскрытым. Кого-то, возможно, жутко злила эта его привычка.

— А вот это мы узнаем позже, — конечно же, загадочно произнес он и взглянул на часы. — Давайте еще одну раскатаем и собираться надо. Рассчитываю в ближайшее время получить желаемое, — добавил, вставая, и направился в холл.

Илья в самом деле от этого вечера ждал очень много.

***

У Мари не было возможности поговорить с Крисом все эти дни. Она умудрилась только один раз наткнуться на него в ресторане внизу, и тот бегло сообщил, что в пятницу вечером здесь состоится вечеринка. Приказал все подготовить к этому дню и прибавил, что Хироки тоже идет. Причем идет с ним, как пара.

Мари обалдела от такой перспективы, поскольку после горячих поцелуев с Никитиным, она намеревалась обо всем рассказать Кристофу и, разумеется, расстаться с ним. Помня, какая реакция у Майера была только лишь из-за ее прошлого, женщина была убеждена, что о прощении не может идти и речи. Более того — а признаваться в этом не хотелось даже себе — Мари будет рада разойтись с Крисом. Бояться партнера так, как боится она — плохо и неправильно. Японка это понимала.

Наступила пятница, и все завертелось. Теперь уже и Мари не нашла и минуты на разговор, к тому же на такой важный, поэтому, полностью погрузившись в дела, она пришла в себя только к шести часам вечера. Да и то, заскочивший помощник, напомнил ей, что надо бы принять душ, перекусить и переодеться. Все это пришлось делать в спешке, когда Хироки приехала домой. Полагая, что вечером немного выпьет, она при полном параде и в жутком волнении вызвала такси, и отправилась обратно в «Русскую рулетку». Сегодня небольшой банкетный зал оформили для вечеринки пышно. Были приглашены и ди-джей, и артисты. Не звезды, конечно, но кто-то из профессионалов. Мари беспокоилась, что вложила в оформление мало сил, но, приехав на место, примерно к половине десятого, выдохнула с облегчением. Гости уже прибыли. Более того вечеринка была в разгаре. По словам Насти, которая встретила Мари и приняла ее пальто, повесив в гардеробе, прибывшие произнесли четыре тоста, плотно поужинали и сейчас немного расслабились. Хироки кивнула, и тут ее охватила неожиданная паника.

Идя к двустворчатым дверям, из-за которых доносилась громкая музыка и весьма приятное задорное пение, она поймала себя на том, что замедляет шаг. Однако, вдохнув и тяжело выдохнув, она распахнула дверь и мигом окунулась в полумрак помещения. Столики утопали в приглушенном синем свете, а мигающие зеленые с красным огни, освещали площадку, где кое-кто уже танцевал. Мари быстро закрыла за собой дверь и огляделась по сторонам. Первой ее поймала Юля.

— Блин, Хироки! Как ты могла пропустить мой выход? — на ухо проорала подруга. — Совсем охренела? Я ведь тебя ждала!

— Юленька, прости, — так же прижавшись к уху Козловской, извинилась Мари. — Закопалась дома. Собраться надо было.

— Ой, ладно уж, — отмахнулась Юля, но обиды на самом деле не затаила. — Слышь, что скажу, — опять заговорила она, под руку ведя Хироки к своему столику, где одно место пустовало. — Мне тут интересно, а ты парня того знаешь?

Мари не поняла, посмотрела на подружку выразительно, и та пояснила:

— Да помнишь, в отделении? Он еще Милку на руках тащил!

— А, да. Помню, — кивнула Хироки, хотела сесть за столик, но кто-то взял его под локоть, и женщина услышала знакомый голос.

— Мари, ты должна сидеть рядом со мной, — с улыбкой напомнил Кристоф и потянул японку на себя.

Козловская, плюхнувшись рядом со со своим отцом, недовольно поморщилась, но промолчала. Хироки покорно пошла с Майером к столику чуть левее. Холод сковывал ее конечности, от прикосновений Криса делалось не по себе, но Мари старалась не обращать на это внимания. Она уже считала, что они с Кристофом разошлись. Почему-то это успело осесть в голове настолько, что и сомнений не вызвало. Наверное, поэтому Хироки, садясь за столик, намеренно отдернула свою руку, но, встретившись взглядом с Никитиным, все же улыбнулась Кристофу. Майер ответил тем же, устроился рядом и сразу попросил Мари поесть. Та сообщила, что не голодна.

— Тогда нужно выпить. Штрафную. Знаешь о такой традиции? — улыбнулся Никитин, и Мари в этот момент засомневалась — улыбка ли это, быть может, он просто от природы вот такой? То есть и не улыбается на самом деле, а его губы, их уголки, всегда вздернуты, может, это его маска такая для всех? Признаться, Хироки задумалась, глядя на него, и со стороны это было довольно компрометирующей сценой. Только она не понимала. Пялилась на Илью, а тот просто смотрел в ответ. Мари не представляла, не могла даже представить, каким бывает лицо Ильи, когда он зол, сосредоточен или… Вот тут Хироки невольно сглотнула. Совсем не о том подумала. А обидно вдруг стало, что тогда, в ту ночь выпускного, она была настолько пьяна от шампанского и одурманена Ильей, что совершенно не помнила его выражения лица. Какая-то неуместная грусть охватила женщину, но тут же она вздрогнула, когда перед ней с громким стуком поставили рюмку. — Мари, пей. — Это был приказ Никитина, за ней внимательно наблюдавшего.

Кристоф словно исчез из жизни Хироки. Боль и страх сжали сердце женщины, которая разочаровалась в себе. Почему она стала такой? Сейчас, если бы кто-то спросил ее, любит ли он этого белокурого красавца, Хироки прорыдала бы, что не знает, ни черта она не знает, не понимает себя. Ее так сильно разрывали эти странные чувства, что плакать хотелось, выть и рвать волосы на голове. В груди пылали такие страсти, а Мари молчала и вымученно смотрела на Илью, который во мраке зала казался еще опаснее, еще страшнее и куда более осатаневшим. Именно таким было его лицо. Кажется, Люцифер считался самым красивым архангелом и был любимчиком Бога, верно? Может ли быть так, что среди людей отыскался тот самый «люцифер»?

Вкуса водки Хироки не почувствовала. Да и какой у нее вкус — гадость, средство для быстрой и полной отключки. Зато услышала, как хохотнула Агата, подойдя к столику, и Мари почувствовала на своем плече тяжесть руки Майера. Разумеется, он подчеркивал, кому Хироки принадлежит. Забавно. Особенно если вспомнить, что она уже, в принципе, расстался с ним в своей голове. Дело за малым — объявить об этом. Однако окатило холодным потом, когда она вновь встретилась взглядом с Ильей. Буквально прочла по его глазам: «Так, значит, не призналась ему?». Мари не хотела показаться слабой, так что вздернула подбородок и отвернулась, и была безмерно благодарна Агате. Та подвинула кресло к их столику и уселась рядом, принявшись обсуждать что-то, касающееся Алексея Козловского. Какие-то дела, вопросы, но и Кристоф убрал руку, увлеченно говоря с ней.

Мари устала за сорок минут своего пребывания здесь. Было шумно, многие начали орать, танцы превращались в грубый топот и дрыганья, а кто-то и закурил. На это Мари пришлось среагировать. Она встала, не сказав ни слова, подошла к незнакомцу и попросила его затушить сигарету. Когда тот нахамил ей, японка предупредила, что прямо сейчас сорвет вечеринку. Парень притих, хоть и материл Мари, но на помощь пришла его то ли девушка, то ли супруга, и уволокла этого скандалиста за свой столик. Оглянувшись на мужчин, Хироки увидела только спину Майера, который, перегнувшись через стол, что-то экспрессивно вещал Никитину. Крис опьянел. У Мари потяжелело в желудке, будто она камень проглотила. Тревога и предчувствие — вот что ее мучило.

— Погнали, я покурю, — как обычно словно глоток свежего воздуха налетела Юля, и Хироки с радостью покинула помещение.

На улице было так хорошо. Ветер потеплел, но все равно долго здесь стоять без верхней одежды грозило простудой. Мари переминалась с ноги на ногу, а подруга быстро курила.

— Ну, как он тебе? — спросила Юлия.

— Кто? — не поняла Хироки.

— Конь в пальто! — огрызнулась Козловская и пояснила: — Марьянов Стас, кто ж еще?

Японка пожала плечами. С ним она нормально познакомилась только сегодня.

— Да не знаю. Обычный.

Козловская закатила глаза, тяжело вздыхая.

— Зануда ты, Хироки. Могла бы и разнюхать ради меня.

— А надо было сказать, что ты вдруг запала на этого парня, — в долгу не осталась Мари, и как по команде вместе с Юлей повернулась к открывшейся двери.

Хироки сразу насупилась, шагнула было в помещение, но Никитин, который вышел именно из-за нее, перехватил за руку и, потащив в темноту переулка, сказал:

— Идем-ка, поговорить надо.

— Эй! — ринулась на Илью Козловская и попыталась оторвать его руку от Мари, почти втиснулась между ними. Повисла пауза. Только фоном из ресторана доносилась песня, судя по всему заказанная именинником — что-то из нулевых. Илья пристально уставился на Козловскую, потом выразительно посмотрел на руку, что сжимала запястье. — Отпусти ее, — процедила Юля.

Хироки, опомнившись, дернулась и вырвалась.

— Хочешь поговорить с человеком, так для начала вежливо его об этом попроси, — продолжила Юлия, однако японка по глазам Никитина поняла — сейчас сорвется и ему плевать будет, что дальше.

— Все нормально, — вздохнула Хироки, кивнула подруге, и та вылупилась на нее как на дуру. — Иди, я скоро вернусь.

Илья все еще сверлил блондинку тяжелым взглядом, пока та, цыкнув, не отвернулась. Она затушила сигарету и скрылась в здании. Хироки подняла на Никитина глаза, нахмурилась и проговорила тихо, но мрачно:

— Что еще ты мне не сказал?

— Да много чего. Идем, — повторил тот снова и на этот раз не тронул Мари, лишь головой кивнул, указывая, куда направляются, и первым свернул за угол.

Хироки сразу увидела его Рейндж Ровер и замедлила шаг. Садиться с ним в машину не хотелось.

— Давай живее, — скомандовал Никитин, устроился за рулем, дождался нерешительную женщину, и, сразу приоткрыв окно, закурил.

Несколько минут сидели в полной тишине. Даже сюда доносилась музыка и пение ведущей, фоном выл нестройный мужской хор. Мари невольно улыбнулась. Звучало очень даже неплохо. Она немного расслабилась и оперлась локтем на дверцу. Поэтому и вздрогнула при звуке голоса Никитина, когда тот заметил:

— Ого, и так умеешь улыбаться? А ты милая, когда рта не раскрываешь, Мари.

— Говори, — проигнорировала его слова Хироки. Как обычно бывало в диалоге с Никитиным — Мари просила говорить, а тот уклонялся от прямого ответа. Раздражало. — Если есть что сказать, то слушаю. И будь краток. — Все же щеки Мари горели от напряжения и крепкого алкоголя. Она не любила себя пьяную. Спокойная, а нет-нет да сорвет. Вот и боялась. Особенно при Илье не хотелось показывать ту свою сторону. Возможно, именно эта некоторая раскрепощенность прибавила японке смелости, поэтому она добавила, повернувшись к нему: — Поражаюсь, конечно, вашей смелости, Илья Сергеевич. Нагло утащить меня с собой, когда мой парень здесь же. Для вас закон не писан, не так ли?

— Дуракам, ты хотел сказать, правильно? Дуракам закон не писан. — И вдруг довольно эмоционально воскликнул: — О! Моя любимая песня! Тебе нравится?

Странный взгляд Никитина пугал Мари. Он прикидывался инфантильным, милым, когда бормотал себе под нос слова песни вместе с Цоем. Хироки покрылась мурашками, сил не было отвести взгляд от его лица. В полумраке, а сюда проникал только свет уличных фонарей, темные глаза мужчины лихорадочно блеснули. Он смотрел на нее, улыбался и шевелил губами, на которые Хироки уставилась как под гипнозом. Женщина не верила ему. Не верила этой инфантильности, не верила мальчишеской непосредственности. Она верила своим предчувствиям, а разум сегодня отказал. Впрочем, как всегда с Никитиным. Да бога ради, никогда в жизни Хироки не поверит в то, что встречи с подобными людьми предрешены кем-то свыше. Она не поверит, что происходящее — это правильно. И если кто-то посмеет сказать ей, Илья — не хватающий фрагмент пазла, кусочек ее души, половинка, Мари плюнет этому недоделанному философу в лицо. Она не верит в такую любовь.

Мари знала, с такими, как Илья, она могла бы только сексом заниматься. Ни больше, ни меньше. Притяжение было мощным, сексуальное напряжение зашкаливало. А любовь? А что это?

Хироки сморгнула наваждение, отвернулась и уставилась перед собой. Она снова нервничала. Но еще больше напряглась, когда Никитин дотронулся до ее рук, сложенных на коленях.

— Послушай меня внимательно, — сказал он, и Хироки сбросила его ладонь. Никитин открыл дверцу, швырнул сигарету в неподалеку стоящую урну, и захлопнул дверь обратно. — Давай так, чтобы потом не было обвинений в стиле «Никитин - богатая мразь», ты сдашься. Я тебе сразу говорю, Крису и без того конец. Не я уберу, так другие. Он многим дорогу перешел. Не прижился твой красавец в наших кругах. Так что тебе лучше сейчас сознаться ему в своей легкой измене, пока дело на зашло далеко. Потом он с тебя три шкуры спустит.

— Не зашло далеко? — удивившись, переспросила Мари и повернулась к Никитину всем корпусом. — Это как?

— Это секс.

— Самомнение у тебя, Илья, как у бессердечной сволочи, знаешь ли, — выдавила Хироки со злостью. — Я вот хотела рассказать Крису о том, что было в торговом центре, но, знаешь, посмотрела на тебя сейчас и подумала… Врезать бы тебе по морде. От души так. Как же раздражаешь. Терпеть таких не могу.

Илья расцвел. Буквально расплылся по креслу, оперся локтем на руль, подперев кулаком голову, и мечтательно пробормотал:

— Почему меня заводит это твое взбешенное состояние, не подскажешь?

— Пошел ты, — шикнула японка, хотела выйти, но Илья вдруг заблокировал дверцы. — Ты… — еще больше разозлилась женщина, — маньяк, что ли? Открой! — повысила она голос, теряя самообладание.

Даже задохнулась. Внезапно накатил страх. Она его боялась. Боялась и своей реакции на него. Скулы сводило под этим взглядом. Чудовищный человек. Разве нет? Ничего такого не делает, но как же пугающе выглядит, когда смотрит вот так напряженно, и не ясно совсем — бросится или вдруг улыбнется. Мари затаила дыхание.

— Успокойся, — произнес Илья без тени прежнего веселья, — я силой тебя брать не буду. Куда больше доставит удовольствия, когда сама захочешь.

Мари пыталась выдохнуть незаметно, однако не вышло. Опустила голову, закрыла глаза и тяжело пробормотала:

— Это для тебя забава какая-то, да? Веселишься?

— Еще как.

Леденящая стужа, а не голос. По спине женщины опять поползли мурашки.

— Та, с которой ты переспал, уже в прошлом. — Повернулась к Никитину. — Я другая. Ты можешь это понять или нет? Оставь меня в покое.

— В глаза мне сейчас скажи следующее: «Я не хочу тебя, Илья. Ты мне неинтересен и противен». Давай, Мари, — оскалился Никитин в жесткой улыбке. — Слово даю, забуду о твоем существовании. Веришь?

Хироки интуитивно почувствовала, он не лжет. Кивнула.

— Хорошо, — ответила японка с готовностью, но слов подобрать так и не смогла. Как-то не укладывалось в ее голове вот это «не хочу тебя, противен мне». Ложь ведь.

— Какое разочарование, — неожиданно хмыкнул Никитин. — Ты в самом деле изменилась — стала такой же, как все. — Мари молчала, не понимая, к чему это сказано, и тут же мужчина пояснил, с серьезным видом постукивая пальцами по рулю: — Ты так вцепилась в него, несмотря на то, что о нем узнала. Да и со мной искренне тискалась, с ума сойти, а до сих пор в этом ему не призналась. Так низко, Мари. Жуть. А хочешь, облегчу тебе жизнь? — Никитин улыбнулся, глядя на женщину, придвинулся ближе. Его глаза опять полыхнули азартным огоньком. — Хочешь, вытащу из этих отношений?

— Илья, прекрати… — начала было Мари, но тот перебил.

— Нет, ты погоди отказываться. Я для тебя многое сделаю, соглашайся. Денег хочешь? Власти? Все дам. — Вразрез со словами взгляд Ильи обретал все большую сумасшедшинку, у Мари ладони вспотели. Да какого черта происходит? — Не подумай, я выпил совсем немного, так что в своем уме. Давай же, скажи мне «да».

Хироки вытаращилась на Илью, как на психа, и только потом она заметила, что мужчина держит обе ее руки, сильно сжимая пальцы. На самом деле это не было мольбой, даже просьбой не было. Илья просто что-то задумал. Кажется, и не скрывал вовсе.

— Он — убийца, — продолжал Никитин, — еще и «крыса». Я таких не люблю. А ты? Тебя устраивает?

— Ты не убийца, что ли? — хрипло произнесла она, в оцепенении наблюдая за лицом мужчины. — Вы же оба…

— И я убийца, ты права. Только я тебя не обижу…

— И он не обижает…

— Разве?

Мари застыла. Кристоф напугал ее тогда ревностью, да и слова обидные бросал. Сейчас подумав об этом, она напряглась.

— Ты просил сказать… — кашлянула Мари, решив проигнорировать эти мысли, и хотел выдернуть руки, но Никитин не дал этого сделать, придвинулся еще ближе. Мари почти влипла в дверцу. — Только для начала ответь сам: ты ведь просто ради секса, да? Люди вообще предлагают такое ради всего-то одной ночи? Что с тобой не так?

Губы мужчины дрогнули, было заметно, насколько ему смешно. Хироки покраснела. Черт, да этот мудак издевается над ней. Вспыхнув, Мари вырвалась и выпалила громким голосом:

— Да что тебе даст мое расставание с Крисом? Трахни кого-нибудь другого!

— Скажи в глаза! — вдруг рявкнул Илья, от чего женщина подпрыгнула. — Скажи, «ты мне противен»! Живо!

Хироки будто дар речи потеряла. Вспыхнула и так же выкрикнула в ответ:

— Не противен! Не противен ты мне! Нравишься! И что с того! В койку к тебе сразу прыгать? Хватит того, что мы целовались за спиной у моего парня! Сволочь!

На шее Хироки бешено бился пульс. Она дышала тяжело и пялилась на Никитина, который отчего-то смотрел с лаской и даже сочувствием. Он кивнул, улыбаясь, и проговорил спокойно, словно и не давил на Хироки всего какие-то полминуты назад:

— Вот и все, Мари. Вот и решилось, а говорила признаешься, только если оружие приставлю, — и перевел взгляд куда-то мимо нее.

От стука по стеклу у японки оборвалось сердце. Она зажмурилась от ужаса и боли в груди. Сразу поняла. Все поняла. Волосы на затылке зашевелились от страшного предчувствия. Она повернулась и встретилась взглядом с Кристофом. Тот руками упирался в дверцу машины и не мигая смотрел на нее. Мари поглядела на него с сожалением и качнула головой. Майер выпрямился и отошел назад. Закурил. Хироки казалось, что непременно случится что-то очень плохое.

Илья на нее не смотрел. Невозмутимо пялился перед собой, развалившись за рулем, и не повернулся к Мари, пока та не заговорила.

— Зачем ты так со мной? — с трудом выдавила японка.

— Что, Мари, мои методы тебе не подходят? — Опять эта чертова невинная улыбка. — Еще спасибо скажешь, я уверен. — Однако как только отвернулся, с его лица мгновенно исчезли все признаки веселья. — Мое предложение в силе. — И, выйдя из машины, мужчина громко проговорил: — Кристоф, а я тебя и не заметил. Ты что здесь делаешь? Подслушиваешь, что ли? Как нехорошо.

Майер оглянулся на Никитина, не обратив на Мари, которая встала рядом, ровным счетом никакого внимания.

— Что ж, я тебя понял. Ты этого добивался? — сказал Крис тем тоном, которым говорил тогда на лестнице. — Запугал мою возлюбленную и думаешь, все получилось? — Когда швейцарец притянул Хироки к себе, у той сдавило сердце. Рука мужчины казалась стальной. От него веяло холодом и гневом. — Разочарую тебя, Илья. Мари никогда меня не предавала, поэтому…

— Крис, — не выдержала Хироки, отшатнулась от него и, подняв глаза, честно призналась: — Это правда, я была с Ильей. Поэтому, я прошу тебя, закончим на этой ноте. Твои вещи передам с курьером, не приезжай, пожалуйста.

Хироки не взглянула ни на одного, ни на другого, сразу развернулась, чтобы уйти, но мужчина вцепился в ее локоть и прошипел с ненавистью:

— Ты что… что ты несешь? — Потом перешел на английский, обматерил, тут же вновь переключился на русский. Он перенервничал. Таким его Хироки видела впервые. — Какие вещи? Я не отпускал тебя.

— Мне не нужно твое разрешение, — непонимающе пробубнила Мари, нервно хохотнув. — Убери руки. Больно.

— Ты из-за него? Да? Из-за него? — Вместо того чтобы послушаться, Майер сжал пальцы сильнее и дернул женщину на себя. — Что между вами происходит? Давно это?

— Крис, — резче рванулась японка, удалось освободиться, но в области локтевого сгиба пульсировало от боли, — ты спятил? Я не лгала тебе. Прекрати это. Мы не одни, — глянула на Никитина.

Тот, прислонившись к капоту, курил, с интересом наблюдая за парочкой. Кивнул японке с одобрением, мол, продолжайте, и Юри сжала от злости зубы. Мудак. Наворотил и счастлив. Но почему-то, а это очень напугало ее, она чувствовала — где-то в глубине души — облегчение. Как будто в самом деле получила свободу. Мари уже понимала, она не хочет восстанавливать эти отношения. Особенно после того как узнала, чем Майер занимается. Чего было жаль, так это возможно уже потерянной работы. Престижное место, вообще-то.

Никитин словно пытался читать Мари, та испугалась, что он увидит эту промелькнувшую радость и облегчение, поэтому поспешила отвести глаза от «понимающего» русского.

— Иди, потом поговорим, — предложил Кристоф, внезапно подобравшись, затянулся поглубже и перевел взгляд на Илью, и когда Хироки молча ушла, двинулся к нему.

Ударил бы. Никитин видел это по его глазам — как же Крис горел от ярости. Однако сдержал порыв, только цыкнул, встав перед блондином. Расстояние было маленьким для хорошего удара, если только лбом в переносицу. Признаться, Никитин сам так и сделал бы, но решил не прибегать к насилию. Пока что. Вот плохо будет, если эта мразь тронет Хироки, а Илья таких насквозь видел, Крис был на это способен. Не совсем понимая, а что он тогда сделает Крису, если тот причинит вред японке, Илья опустил эти мысли, сосредоточившись на словах швейцарца.

— А с другой стороны, спасибо, что глаза мне раскрыл. Продажные все, и она тоже, — забормотал Кристоф, пронзая Илью потемневшими глазами. — Я переживу, — кивнул, — но если она с тобой будет, убью. Обоих вас убью. Понял меня, Никитин?

— Ага, — затянулся Илья тоже, а выдохнул Кристофу прямо в лицо, и тот, наконец, шагнул назад, — вот так лучше, — ухмыльнулся Никитин, — не прижимайся, не возбуждаешь. А что до убийства… Хм, знаю уже, как ты убиваешь. Ссыкло поганое, — заключил он, дрогнув ноздрями, и обошел Майера, сильно толкнув плечом.

Все шло как обычно. Вечер продолжался. Никитин встал у стены, прислонился затылком и стал наблюдать во мраке зала, как Мари танцует медленный танец с каким-то парнем. Ее стройное тело пластично двигалось в такт, легко поддаваясь ритму музыки. Парень что-то ей говорил — она улыбалась. Ее черные волосы, свободно ниспадающие на плечи, мягко струились и переливались. Мужская рука лежала на ее талии, вторая — сжимала ладонь. Мари делала вслед за партнером маленькие шаги, ее ягодицы красиво перекатывались под черной тканью платья. Парень, поддавшись алкоголю, перевел руки ей на плечи, затем скользнул по бокам и прижал ладони к пояснице. Возможно, это уже было неприлично — то, как они терлись друг о друга, но Хироки продолжала улыбаться, слушая его, склонив голову, а Илья ловил эстетические оргазмы. Глаз от нее не отводил. Адреналин бурлил в крови. Пусть и держал это под контролем, но не мог отрицать — возбуждающее зрелище. Почему-то плевать было на то, как там Мари прижимается к незнакомцу, главное, не с Крисом. Теперь Хироки с ним не будет. Вклинившаяся между танцующей парой Юля что-то весело проорала, протянула Хироки рюмку, проливая парню на рубашку, но тому было все равно — совсем окосел — и японка выпила с ней на брудершафт. После чего они смачно чмокнулись губы в губы, рассмеялись и, Мари, вновь прижавшись к партнеру, двинулась с ним в танце среди других пар.

— Ну, как прошло? — спросил рядом с Ильей вставший Стас.

Никитин ответил, продолжая наблюдать за Хироки:

— Лучше, чем рассчитывал. Теперь все пойдет как по маслу.

— И почему мне кажется, что ты всерьез запал, а? — тихо засмеялся Марьянов.

Илья широко улыбнулся.

— Тебе не кажется, — сказал он с уверенностью, и Хироки, наконец, его заметила. Вперилась долгим взглядом, пока в танце не повернулась спиной, а потом вновь — в глаза. От этого что-то дрогнуло внутри. Илья добавил задумчиво и слегка удивленно: — Я очарован, Стас. Я жуть как очарован ей.