Украденный гремлином

8

Кастиэль крепко сжимает тяжелый деревянный поднос и тяжело глотает, когда следует за линией рабов из кухни. Большой зал длинного дома был выложен столами и заполнен гостями из соседних деревень, имена из-за которого Кастиэль отказывается узнавать.

Он отказывается усвоить роль, которую он должен сыграть сегодня вечером.

Сегодня важный праздник для его похитителей, и Сэм объяснил, что наказание Кастиэля за попытку сбежать будет заключаться в том, чтобы служить во время банкета и после него.

Он должен предстать перед владыками земли и поклониться им как рабу. Он должен подчиниться их требованиям. Он служит Богу. Не эти люди.

Сердце Кастиэля чуть не застряло в груди, когда Сэм объяснил свое наказание, в то время как Дин держал руку в синяках.

Сэм был тем, кто смягчался и давал обещания, когда дыхание Кастиэля пришло в рваных вздохах, и он почти удвоился от паники. Обещания Сэма ничего не значили перед лицом гнева Дина.

Дин был холодным и непреклонным с момента своей жалкой попытки побега, и Кастиэль сомневается, что Дин намерен сдержать свое обещание.

Кастиэль сознательно нарушил его доверие.

Дин будет в пределах своих прав отменить свою защиту.

Дин был в ярости от того, что железная лента вокруг запястья Каса исчезла, и он отказался ее заменить. Его слова, переведенные Сэмом, где что Кас должен жить с последствиями своего решения.

Кастиэль был слишком слаб, чтобы раскрыть железную ленту, спрятанную в кармане. Он был слишком слаб, отбрасывая притязательную отметку, и он еще слабее из-за отказа носить ее еще раз.

Он делает глубокий вдох и решительно выпрямляет плечи. Он сделает все возможное, чтобы пережить это испытание с нетронутым достоинством.

Его позиция состоит в том, чтобы стоять прямо за стульями Дина и Сэмюэля. Дин сидит справа от своего отца, а Сэм справа от Дина.

Поскольку все скандинавские лорды обращают на них внимание, рабы могут быть невидимыми, когда они приближаются к столу со своими тяжело нагруженными подносами. Аромат свежеобжаренного мяса и буханок хлеба заставляет желудок Кастиэля сжиматься от нужды.

Им дается сигнал поставить свои подносы на широкий деревянный стол, гладкий с возрастом, и Кастиэль шагает вперед, стараясь идти в ногу с остальными. Его нога ударяется о спинку стула Дина, и Кас краснеет от нервов, которые едва затихли, когда Дин не реагирует.

Его руки дрожат, когда он осторожно протягивает руку между Дином и Сэмюэлем, чтобы сложить свое бремя. Дин попросил Кастиэля быть тем, кто будет служить ему и его отцу, а Кас был его большой наградой, которую зеленоглазый человек хотел бы показать, и ярл Сэмюэль смягчился.

Так вот Кас, пытающийся оставаться невидимым в этом зале мужчин и женщин, которые были привезены сюда, чтобы осмотреть богатства ярла, включая его самого.

Кастиэль выпрямляется, чтобы сделать шаг назад, но он неправильно оценил пространство. Кажется, что время останавливается, и сердце Кастиэля останавливается в груди, когда его рука неуклюже расстраивает чашку медовухи, установленную перед Сэмюэлем. Чашка качается и кончики, прежде чем, наконец, отказаться от борьбы за то, чтобы оставаться в вертикальном положении, и опрокидывается с грохотом, когда прохладная жидкость разливается по столу, где она проходит по краям и на колени ярла.

Кастиэль стоит застывшим с широко расширённые глазами, когда вокруг него наступает тишина.

Звук стула, скребущего пол, и голос Дина, извиняющегося перед отцом, звучат далеко от ушей Каса, а грубые руки, толкающие Кастиэля назад, едва регистрируются. Кас слеп ко всему этому, его взгляд зациклен на беспорядке, который он создал.

Ярл внезапно двигается, хватает Кастиэля за горло и толкает его назад. Кас потрясен от ступора и судорожно цепляется за руку человека, когда он изо всех сил пытается дышать сквозь сокрушительное давление. Его спина врезается в стену, но Сэмюэль продолжает давить, решив задушить воздух из легких Кастиэля и украсть его голос в процессе.

Взгляд ярла убийственный, непропорционально сердитый за преступление, которое Кастиэль когда-то считал незначительным. Но здесь, с его позиции в плену, пролитие простого напитка может быть смертельным. Сэмюэл бормочет и рычит слова, которые Кастиэль не понимает, но его тон достаточно резкий и жестокий, чтобы цвет стекал с лица Дина.

— Сэр, пожалуйста, — стоит Дин рядом со своим отцом. «Он мой, чтобы наказать», — хмурится Дин, его взгляд почти соперничает с его приемным отцом, но Кастиэль может легко увидеть разницу, даже в своем паническом состоянии. Самуил хочет у***ь его.

Дин будет кричать.

Кастиэль предпочел бы методы Дина. Он обращает свой широкий и испуганный взгляд на Дина в молчаливой мольбе о пощаде, когда его легкие горят, а слезы непроизвольно собираются в уголках его глаз. — Пожалуйста, — удается задушить Кас. Он перестает бороться, заставляя свои конечности замилаться, а руки падать по бокам. Если Самуил полон решимости раздавить ему горло, Кастиэль встретит его судьбу с достоинством.

Его отсутствие борьбы, кажется, вытягивает ярла из его ярости, и он отпускает свою хватку на горло Кастиэля только для того, чтобы отвести руку назад и нанести пощечину, которая громко звенит через теперь тихий зал и отправляет Кастиэля на колени.

Кас пытается дышать через боль в горле и жгучее жало по щеке, но быстрый удар по ребрам заставил его забыть об этих незначительных неудобствах, когда он приземляется, растянувшись по полу. Кас хрюкает от боли, но отказывается кричать, когда приходит еще один удар. Он сворачивается на себе, решив защитить свое лицо и живот. Он знает о кусающейся языке Дина, направленной на его отца, но он не осмеливается смотреть.

Удары продолжают поступать, и Кастиэль хрюкает с каждым из них, его лицо теперь пропитано слезами. Он крепко закрывает глаза и молится Богу об избавлении от этой пытки. Он не может так выжить.

Эти дикие звери, которые будут парадом как люди, эти языческие идолопоклонники станут его смертью, уверен Кастиэль. «О добрый пастырь, ищи меня и снова приведи меня домой к складке Своей. Благосклонно отношусь ко мне по удовольствию Твоему, пока я не буду пребывать в доме Твоем все дни жизни моей...» Он бормочет молитву, которую давно выучил, его голос умоляет положить конец этим мучениям.

Кастиэль едва осознает, когда и******е прекращается, он замечает только, когда зеленые глаза Дина материализуются перед его лицом. Они смотрят на него с поразительной ясностью, а грубая рука откидывает подбородок Кастиэля назад. Кас борется, чтобы опустить подбородок, но Дин настойчив.

«Вверх. Cas, up» Дин убеждал, сжимая локоть Кастиэля и тяну. Кас неуклюже идет и сжимает глаза, у него нет воли не подчиняться этой простой команде, но его конечности едва реагируют на его попытку повиноваться. Все его тело кричит в знак протеста, и Дин крепко держит его в своем отказе позволить Касу опуститься обратно на пол.

Кастиэль не утруждает себя открытием глаз, чтобы встретиться лицом к лицу со своим стыдом или убийственные взгляды Сэмюэля. Он позволяет Дину вывести его из зала. Викинг, похоже, намерен удержать Кастиэля на ногах, поэтому Кас не пытается спорить. Дин бормочет слова, такие же мягкие и нежные, как когда-либо слышал Кас, и он почти поддается комфорту тона Дина.

Через мгновение, когда они находятся вдали от посторонних глаз в пустом коридоре длинного дома, уровень заботы в голосе Дина возобновляет слезы Кастиэля и желание бороться, чтобы вернуться.

Дин не может навлечь на себя это страдание, а затем утешить боль! Кастиэль пытается отвлечься в гневе, но Дин отказывается освободить его. Дин ведет его в сарай, чтобы непременно бросить его, как животное, а затем вернуться на пир.

—Кас, — говорит Дин. Он по-прежнему отказывается отпустить руку Кастиэля, даже когда монах пытается отстраниться.

Кастиэль борется с хваткой Дина, почти рыча от усилий, которые только прижимают его к твердой груди Дина и держатся крепче.

«Кас, остановись. Нет, пожалуйста», — говорит Дин, используя все слова, которые знает Кастиэль, чтобы попытаться заставить его прекратить бороться, но Кас не слушает. Наконец, Дин рычит, когда он пробирается к Касу через дверь сарая и толкает его вниз в соломинку, а Дин следует за ним и держит его за запястья. «Кас», — кусает Дин, его тон достаточно тверд, чтобы, наконец, заставить Кастиэля подчижиться. "Стоп!"

Кас сжимает челюсть и смотрит на Дина. Мужчина парит над ним. Его колени обхватили бедра Кастиэля, а руки крепко держатся за запястья Кастиэля. Сердце Каса бьется в панике из-за их положения и близости Дина, но его гнев перевешивает его страх.

«Черт возьми, Кас», — говорит Дин, опуская лоб, чтобы надавить на Кастиэля.

Кас замирает, и его разум мчится при неожиданном интимном прикосновении. Он не был уверен, что он ожидает от Дина, но это, конечно, было не так. Кожа Дина теплая на его фоне, и вес Дина сверху на нем внезапно чувствует себя менее угнетающе, к его презрению. Кас моргает, открывая глаза, чтобы увидеть, что Дин закрыт, с этого момента скандинавский воин выглядит почти мягким и таким молодым, каким его должны сделать двадцать с лишним лет.

Требуется изрядная сила воли Кастиэля, чтобы не оттянуть голову назад и не ударить бровью по дину так яростно, как он может. Непреодолимое желание причинить боль Дину только омрачается его растущим любопытством.

Возможно, больше останков от декана Винчестера, чем Кастиэль думал ранее. Мальчик с яркими зелеными глазами и улыбкой, чтобы соперничать с солнцем, все еще может существовать где-то внутри этого закаленого человека.

— Ты ранен? Дин бормочет, отступая ровно настолько, чтобы загребать взгляд на тело Кастиэля, прежде чем нахмуриться в отчаянии.

Его коричневые одежды покрывают почти всю его кожу, и за это Кастиэль благодарен. Синяки, которые наверняка образуются, останутся скрытыми от глаз. Руки Дина бродят по его груди, прощая, и Кастиэль извивается, направляя смертельный взгляд на Дина.

«Держись неподвижно», — приказывает Дин и Кэс щурится, его разум быстро взбалмывается, чтобы вспомнить смысл слов Дина. «Кас, я не могу помочь тебе, если ты не позволишь мне», — говорит Дин, раздражение ясно видно по его тону, когда он сидит с хмурым взглядом.

Кас заставляет себя посмотреть на Дина и изучить черты лица мужчины. Возможно, он не понимает большинства слов Дина, но выражение лица этого человека гораздо более открыто. Дин жует губы, наблюдая, как Кастиэль изучает его, и Кас видит то, что он считает подлинной заботой.

«Мне жаль, что он причинил тебе боль», — бормочет Дин, а Кастиэль голову не понимает смысла Дина.

Дин вздыхает и грустно качает головой, когда он протягивает руку, чтобы привидеть кончики пальцев вдоль челюсти Кастиэля.

Дыхание Каса задыхается, когда он держит себя неподвижно и позволяет прикосновение, хотя он хмурится при контакте.

Дин все еще оседлал бедра Каса, и он ждет, когда неизбежный страх поднимется и заставит его возобновить свою борьбу, но страх никогда не приходит. Вместо этого теплое чувство смирения проносится через него и оставляет Каса слишком истощенным, чтобы продолжать бороться.

Кас закрывает глаза и делает глубокий вдох, который заставляет его ребра протестовать, а глаза Дина сужаться, когда Кас издает непроизвольный вздох. Кас замечает, что пальцы его Дина дергаются, наблюдая за болезненным выражением лица Кастиэля.

Кас тяжело глотает, принимая свое решение.

Дин издает небольшой вздох, когда чувствует легкое прикосновение ладоней Кастиэля, отдыхающих чуть выше колен. Удивленное выражение лица Дина, но в остальном отсутствие реакции ободряет Кастиэля настолько, что он дает Дину отрывистый кивок. — Помогите? Кастиэль бормочет, почти уверенный, что он выбрал правильное слово.

Улыбка Дина загорается ярче солнца, и он отталкивается от Кастиэля, чтобы побудить его сесть. «Да», — твердо говорит Дин с приятной улыбкой, протягивая ему тяги, чтобы прикоснуться. — Где тебе больно? Дин спрашивает, но Кас может только в замешательстве взмахить головой.

Дин вздыхает и качает головой, прежде чем смотреть в небо, словным мольбой Бога о терпении. Его рука тянется к месту, где приземлился один из ударов Сэмюэля, и Кас вздрагивает от боли. «Где», — говорит Дин, снова нажимая, чтобы заставить Кастиэля вздроговать. «Больно».

Кас задыхается, когда понимает, что Дин пытается подразумевать. «Где», — говорит Кас в понимании, и Дин улыбается ему, как будто Кас повесил луну. Кас не может не дать приятному трепетать в животе, чтобы быть на приемном конце улыбки Дина, поэтому он тянет рукав своего халата, чтобы обнаружить темнеющий синяк. Он указывает на это и чувствует себя ободренным, когда темный взгляд пересекает черты Дина. «Больно», — говорит Кас.

«Я ненавижу видеть, как тебе больно», — бормочет Дин, осторожно полагая руку на синяк с грустным выражением лица. Кас мало что понимает из слов Дина, но его выражение лица говорит достаточно.

Кастиэль чувствует, как его гнев ускользает, а отчаяние снова укореняется, и слезы начинают блестеть в его глазах. Он так устал от борьбы, от цепляния за свой гнев перед лицом Дина, показывая, что для него есть нечто большее, чем монстр, который украл Кастиэля из его дома.

Шальная слеза катится по его щеке, и Дин нежно вытирает ее большим пальцем, когда он держит челюсть Кастиэля в своей мозолистой ладони.

Это было бы намного проще, если бы Дин не был добрым.

Кас отстраняется от прикосновения Дина, отказываясь позволить Дину заполучить ему под кожу дальше. — Нет. Кастиэль заставляет себя отстраниться, несмотря на жажду нежного прикосновения. Его жизнь превратилась в одно испытание за другим, его тело постоянно болит, а синяки засоряют кожу, на которую он не может заставить себя смотреть.

Дин выглядит обиженным сдержаностью Кастиэля, прежде чем кивнуть и встать на ноги. — Оставайся, Кас, — мягко говорит Дин. Чаще всего произносимые слова звучат как мольба, а не команда, и Кастиэль не может заставить себя сражаться. «Я вернусь с едой».

Кастиэль кивает. Он едва может встретить глаза Дина, когда он нервно жует нижнюю губу. Он с удовольствием останется здесь с животными, если его другой вариант - вернуться на банкет.

Живот Кастиэля вздымаются, когда Дин возвращается через короткое время с маленькой миской порванного хлеба и копченого мяса, которую он протягивает Касу со слабым румяном на щеках. Кас принимает еду с бормотанием благодарности, когда Дин сел рядом с ним в соломинку, когда он начинает есть.

Как только Кас закончил есть, Дин использует влажную ткань, которую он принес, чтобы вытереть грязь с лица и рук Каса. Дин едва произносит ни слова, когда Кас позволяет ему работать, и он отказывается встретиться с вопросительным взглядом Кастиэля.

К тому времени, когда Дин уходит, желудок Кастиэля закручивается в запутанные узлы, когда он воспроизводит их взаимодействие в своем уме, ища любую ключевую информацию, которую он, должно быть, пропустил.

Проходят часы, когда другие рабы медленно возвращаются со своих обязанностей, и сарай в конечном итоге замолкает, когда все ложатся спать. Можно услышать только слабый шорох животных, и Кас убаюкан в бессонном трансе с течением нескольких часов.

За тусклым хлыстом дерева по дереву следует легкий скрип из двери, когда затененный рисунок пробирается через проем с фонарем. Кас подпирает себя и всмабрывается сквозь темноту к источнику слабого звука, который нарушает мирную тишину.

Глаза Кастиэля расширяются, и его сердце начинает колотиться, когда он узнает в нарушителе Азазеля.

Кас мало видел этого человека или его отца с тех пор, как они покинули деревню, чтобы донести информацию о празднике до своих соседей всего через несколько дней после прибытия рейдовой группы, но предупреждения Сэма и Дина быть осторожными все еще звучат в его памяти.

Он прижимается к стене, которую сарай разделяет с длинным домом, и шимми под соломинкой так тихо, как только может, делая все возможное, чтобы исчезнуть из глаз ищущего человека.

Шепотные слова доходят до его ушей, но они остаются далекими. Его сердце бьется так громко, что он слышит сердцебиение в ушах, и он закрывает рот и нос рукой, чтобы предотвратить пыль от зудящей соломы.

«Лилит, моя милая», — приглушённый тон Азазеля досовывается со всего сарая.

«Мммм, мой господин», — говорит в ответ другой голос, и Кас кусает его сжатый кулак, чтобы удержать себя от хныкания. Он собирается бросить, он уверен в этом. Его желудок взбунтовывается и извивается, требуя, чтобы он бежал далеко и быстро от двух людей, шепчущих в темноте.

Лилит сделала все возможное, чтобы мучить его, и если кто-то из других рабов выдаст его, то это будет она. Он не сомневается, что Азазель не упустит эту возможность отомстить за брата.

Они оба опасны.

Дыхание Кастиэля перехватывает, когда он внимательно слушает, но единственные звуки, которые он может услышать, - это хрюканье и стоны плотского удовольствия, которые служат для дальнейшего скручивания его желудка. Он съеживается, и все же его ум взбивается, когда он воспринимает эту информацию. Он знает, сказал ему Дин, что семья Азазеля замышляет заговор против него и Сэмюэля. Если Верить Дину, Азазелю нельзя доверять, и Кас знает, что он не может доверять Лилит.

Он засасывает острый вдох, когда понимает, что Дин наверняка захочет об этом узнать. Кас хотел бы, чтобы сила, движущая этим осознанием, была чисто эгоистичной, но он может почувствовать затягивающуюся катушку страха низко в своем желудке, когда он думает, что интриги Азазеля могут означать для Дина и Сэма, независимо от того, насколько он может ненавидеть признание своего растущего уровня заботы.

Кас лежит напряженным под соломой еще долго после того, как Азазель уходит. Когда рассвет поднимается и заливает сарай светом, который побуждает других рабов подняться, чтобы выполнить свои обязанности, Кас все еще не может убедить свое тело переместиться из своего укрытия.

Его сердце и разум воюют друг с другом из-за его следующих шагов, то есть если он когда-нибудь сможет заставить себя выйти из своего скрытого кокона.

Cas теряет счет тому, сколько времени проходит. Его живот извивается и протестует от голода, а его спина, безусловно, постоянно искривлена от удержания этого свернувого положения так долго. И все же он все еще не двигается.

Он слышит, как другой входит в сарай, и тот напрягается, когда приближаются шаги. Кас затаил дыхание и сжал руки на коленях, ожидая.

— Кас? К нему зовет голос, глубокий и грубый с затвердевшим краем. Дин расстроен.

Кас дрожит от затяжного страха и не рискует перевести дух. Он должен был встать. Он должен быть храбрее. Почему Дин продолжает защищать его, находится за пределами понимания Кастиэля.

— Кас?! Дин звонит снова, на этот раз громче с легким оттенком паники в тоне. "Кастиэль!" Дин звонит, озвучивая полное имя Каса в первый раз, который услышал Кастиэль.

Решимость Каса оставаться скрытым колеблется под беспокойством, пронизанным тоном Дина. После прошлой ночи Кас не может заставить себя побудить Дина разозлиться на него.

Кас чувствует острую ненависть к себе, когда понимает, что рассматривает чувства Дина, но этого недостаточно, чтобы остановить его от медленного вытасовывания из-под сена.

Он прищуривается при ярком свете и тихо принимает вид Дина, стоящего спиной к нему. Плечи мужчины напряжены, и Кас может видеть, как грудь Дина взмывается там, где он стоит, не обращая внимания на внешность Кастиэля. «Черт возьми, Кас», — дышит Дин, качая головой и вытирая утомленную руку по лицу.

— Дин, — кротко говорит Кас, голос грубый от неиспользовки. Дин вращается так быстро, что чуть не споткнулся, и Кас не может смочь забавной улыбке, которая ползает по его чертам.

«Кас», — дышит Дин, с облегчением ясно в своем тоне, когда он делает длинный шаг, чтобы затащить Кастиэля в свои объятия. «Я думал, что ты побежал», — бормочет Дин, прижая Кастиэля близко.

Кас задыхается от внезапной силы объятий Дина и его ушибленные ребра протестуют, но он не пытается отстраниться.

— Нет, — шепчет Кас, желая объяснить. «Азазель пришел, я... Мне было страшно», — говорит Кас, слова медленные и неуклюжие, поскольку он делает все возможное, чтобы не бороться с хватки Дина.

«Азазель? Причинил ли он тебе боль?» Дин сжимает его сильнее, и Кас хрипит при повышенном давлении.

«Нет», Касу удается задохнуться, и Дин, наконец, понимает, что он слишком крепко держится.

— Извините. Дин отпускает его и отступает с застенчивым выражением лица, когда он подносит руки к плечам Кастиэля, когда он наклоняет подбородок ровно настолько, чтобы встретить взгляд Кастиэля.

"Он и Лилит..." Кас начинает, но уходит, когда не знает нужных слов, чтобы объяснить их совокупление.

— Он причинил ей боль? Дин задает вопросы, тон уже становится оборонительным.

Кас качает головой. "Нет, они..." Кас снова уходит с разочарованным нытьем. Он машет рукой, жестикулируя, что не знает нужных слов. «Поговори с Сэмом, со мной», — наконец говорит Кас, зная, что его слова не совсем правильны, но его разочарование затуманивает его разум.

Дин понимает достаточно хорошо и кивает. «Хорошо», — говорит он, даже не удосуждаясь сказать Касу прийти, он просто скользит рукой по руке Кастиэля и скрепляет их пальцы вместе.

Кэс дрожит от интимного прикосновения, но он позволяет Дину держать его за руку. Он говорит себе, что нежное держание за руку предпочтительнее, чем толкать и толкать, а мерцание тепла в его груди вообще ничего не значит.

Дин ведет Каса через широкое пространство длинного дома в личную комнату Сэма и не утруждает себя стуком, прежде чем пробить дверь своего брата с Кастиэлем на буксире.

«Декан, что?!» Сэм корчится, быстро толкаясь на ноги с широкого стола, за который они с Габриэлем сидят.

«Кас», — говорит Дин, подталкивая Кастиэля вперед. Их пальцы распутываются, и Кас немедленно складывает руки перед собой, чтобы удержать Дина от их возвращения.

Кас тяжело глотает и передает то, что он услышал, Сэму. Выражение лица Сэма темнеет, когда он слушает, а Габриэль выгибает любопытный лоб.

Наконец, Сэм смотрит на Дина и переводит. Нет никаких сомнений в гневе, расцветающем в чертах Дина, и Кас изо всех сил пытается не сжаться от надвигающейся бури.

— Спасибо, Кас, — жестко говорит Дин, грубо хлопая Кастиэля по плечу.

Кэс вздрагивает, но несмотря ни на что встречает глаза Дина. Дин мягко похлопывает его по плечу и жестикулирует Габриэлю. «Сядьте, пожалуйста», — говорит Дин и кивает, а Кас грубо глотает, прежде чем двигаться, чтобы повиноваться.

Дин следует за ним и устраивается в кресло рядом с Кастиэлем. Габриэль сидит на другой стороне Кастиэля, а Сэм сидит поперек.

«Это серьезно. Если Азазель замышляет заговор с некоторыми из рабов, то Лилит может быть не единственной, кто хочет предать нас», — говорит Дин, и Кас понимает, возможно, половину его слов.

Сэм быстро переводит, а Кас засасывает напряженное дыхание. «Вы и Габриэль, возможно, единственные в этом доме, кому мы можем доверять», — говорит Сэм, встречая глаза Кастиэля.

Кас кивает. Да. Они могут доверять ему, хотя Кас озадачен тем, как они пришли к нему. Наверняка они знают, насколько широкая мишень Кастиэль. Это единственная линия обороны Каса. Если бы что-то случилось с Дином и его братом, Кастиэль не сомневается, что другие викинги были бы гораздо менее добры к нему.

Кастиэль теряет счет времени, когда Дин и Сэм обсуждают планы. На данный момент они предпочитают оставить своего отца в темноте. По крайней мере, до тех пор, пока они не смогут собрать доказательства, выходящие за рамки слова одного раба. Рука Дина держит колено Кастиэля под столом, и Кас в конечном итоге проигрывает борьбу, чтобы не упираться рукой в руку Дина.

Каким-то образом жест кажется естественным, и Дин быстро скрепляет их пальцы вместе. Сердце Кастиэля немного заикается в груди, когда другой мужчина слегка сжимает руку и мигает Кэс мягкой улыбкой.

Сэм выгибает бровь на них двоих, а Кас смотрит на поверхность стола, чтобы избежать встречи с разочарованным выражением лица Габриэля. Он может чувствовать, как его щеки нагреваются от смущения, но он не делает движения, чтобы отвести руку назад.

Проходит час, и Кэс неловко смещается в кресле, зарабатывая на него вопросивый взгляд Дина. Никогда в своей жизни он не бездействовал так долго, и его копчик болит от деревянного сиденья без подушки, а его тело почти вибрирует от необходимости двигаться.

— Кас? Дин наклоняет голову и внимательно смотрит на него, оставляя Сэма наблюдать за ними с выгнутой бровью.

Кас краснеет и смотрит на столешницу. — Извините. Он складывает руки на коленях, решая сделать лучше. Его новая цель — сохранить Дина довольным им. Нежность, которую Дин проявил накануне вечером, свежа в его памяти, и он предпочел бы заработать больше, чем гнев этого человека.

Не обращайте внимания на крошечный удар в живот или на то, как трепещет его сердце, когда Дин улыбается ему.

— Гавриил? Сэм обращает внимание на другого монаха в комнате.

— А? Гейб вздымляется и дает Сэму усталый взгляд.

Сэм улыбается. «Не могли бы вы пойти на прогулку с Касом, пока мы закончим здесь?»

Дин наклоняет голову, слушая, как его брат говорит слова, которые он не понимает, и Кас наблюдает за Дином, а не за его братом. Он отбивает собственную улыбку, когда Дин сужает глаза и наклоняет голову дальше.

Габриэль хихикает и качает головой. — Ты хочешь пойти погулять, Кэсси?