Белые лилии.

Глава 13.

— Смешно… В моей ситуации «Капитан» — Пегги Картер. Я не нужна Стиву, а для него недоступно счастье с Пегги. Боги посмеялись, когда по пьяни свивали нити наших судеб, — делает затяжку, пускает клубы дыма и жалуется дальше. — А ведь этот балбес мне первой понравился. Тогда он был просто Стивеном Грантом Роджерсом, худым пареньком из Бруклина.

Кошка-с-мозгами-набекрень уставилась в никуда и похоже провалилась в прошлое. Что за несуразное существо свалилось на наши головы. Подбодрить, что ли?

— Кто знает… Пеппер несколько лет была моей помощницей и вежливо выпроваживала моих любовниц из дома, но посмотри — мы вместе. Кто знает, вдруг и до Капитана Сосульки дойдет, где он свернул не туда?

— Не знаю, Тони, — вытряхивает в пепельницу погасшую трубку. — Мне пора домой. Я задумала совершить на наковальне великое колдовство, а для него мне еще нужно нажечь особого угля. У тебя славная душа, Энтони Эдвард Старк. Если ты не против и дальше общаться, то покажи мне какое-нибудь зеркало, добрый друг в железных доспехах.

Она подышала перегаром на зеркало у барной стойки и вывела на нем свою очередную магическую закорючку. Потом пробормотала: «На дворе — трава, на ней Халк — в дрова», — спрятала в кулак мотоцикл и ушла через дверь в свой кусок Мира. Не удивлюсь, если завтра я проснусь с реактором в груди и все остальное окажется просто пьяным бредом.

***

Аста

Лето скатилось к своему концу, специальный уголь давно нажжен, а побуревшие стебли зверобоя уже просохли. Эти травы не для отваров, а для огня. Я не сушу их в тени, а выставляю на пылающее солнце в Мире Стива Роджерса. Чтобы они сполна впитали свет и жар дневной звезды. Чтобы потом передали свою силу углям в кузнечном горне. Чтобы мое творение так же грело и освещало путь моему бро. Это будет самое светлое колдовство в моей долгой жизни.

Угольком от прошлого розжига рисую на боку горна руну Эйваз. Для гармонии, для трудного и долгого пути к цели, для упрямства. Чем труднее путь — тем лучше результат, а я не отступлю перед трудностями. Разжигаю огонь с помощью трута и палочки. Вспыхивает зверобой, защита от злой ворожбы, раскаляется черный уголь, пока я негромко напеваю песни, от которых теплеет на душе. Моя магия цветными ветрами вырывается наружу и ласковой кошкой скачет по кузне, обтирается о горн, клубком сворачивается на подготовленной стали. Заготовка уже ждет своего часа на столе. Между пластинами металла я щедро рассыпала буру, лила кровь и добавляла собственные волосы, что мне срезало при битве с читаури. Я выжила — и ты выживи, мой милый друг.

Раскаляется заготовка до медового цвета янтаря, а по поверхности начинают бегать маленькие искры — пора ковать. С каждым ударом молота я вспоминаю тебя, художник, твою улыбку и глаза — этот нож будет служить только тебе. В каждый новый сгиб металла я запечатываю свою любовь и заботу — пусть хранит тебя от бед и горестей. Брус дамасской стали охладился, покраснел. Значит пришло время опять раскалить его под новую песню, чтобы потом снова делиться душой и сердцем. Для тебя.

Этот нож не для того, чтобы красоваться на стене, а чтобы помогал в бою. Я выбираю простую, но надежную форму, и выбиваю на законченном клинке, раскаленном до красноты, зубилом руны, а потом ставлю клеймо. Теперь — закалка в масле, чтобы был мой нож и гибким, и твердым. Чтобы служил долгие годы. А потом протравливание в азотной кислоте, чтобы вились ночными облаками узоры темного и светлого металла. Жаль, что наугрим тогда отказались меня учить — я сковала бы тебе амулет посильнее, Стивен Грант Роджерс.

Я выбрала простую, но надежную рукоять под твою большую лапищу. Потом я обмотаю ее полосками кожи, чтобы не скользила в руке. Добавляю небольшую гарду для защиты пальцев. Готов мой амулет — пора связаться со старым другом.

Даже не стерев с лица пот и копоть стучусь в зеркало.

— Стивен, — в ответ тишина. Со своей женщиной общается, что ли? Ладно, поорем. — СТИВЕН!

— Я здесь, Аста, — вижу его отражение. А радостный… Наверное, с Пегги под ручку гулял. — Что с твоим лицом?

— Это? — стираю грязь со щеки. — Я сейчас в кузне. Твой нож откован, и я готова встретиться. Завтра после заката у Бруклинского музея. Заодно разопьем пару чашек кофе на двоих.

— В счет долга? — погрустнел мой бро.

— Да. Время расплачиваться, Художник.

***

Стив Роджерс

Пегги поправилась и ее выписали из больницы. Она с семьей, а мы лишь только изредка прогуливаемся вместе — у нее своя жизнь. Теперь ее память в порядке, и мы долго говорим о событиях, что произошли после сорок пятого года. Она работала на разведку и с Говардом Старком стояла у истоков ЩИТа. «Ты такой же, как и раньше, Стив» — говорит Пегги, но вспоминает меня после приема сыворотки. Пожалуй, только один человек воспринимает меня не как Капитана Америка или суперсолдата. Аста постоянно называет меня «мон шер», «бро» и «Художник». И сильно обиделась, когда узнала, что я больше не рисую.

Она просто еще не знает, что я снова взял в руки карандаш и опять нарисовал ее. В этот раз дважды. На одном листе я запечатлел ее в момент, когда она развалилась на стуле в лаборатории и пыталась содрать краску с щита, поедая орешки и держа в руках незажжённую трубку. За спиной торчит рукоять меча, вытянутые ноги скрещены, а на плече длинной толстой змеей лежит коса, кончик которой застрял за ремнями ножен. Со второго листа она протягивает мне щит, держа его когтистыми руками. Ноги с самыми милыми кошачьими пяточками стоят на обломках зданий, хвост изогнутым хлыстом замер за спиной, звериные уши застыли на макушке, а в глазах — надежда и вопрос. Зря я тогда испугался — ее это обидело. Вдруг мои кошмары — дело призрачных рук Карла? Он ведь обещал.

***

Моя подруга и правда держит свое слово — не стучалась ко мне в то смешное металлическое зеркало, а я не выходил на связь. Она ведь просила звать ее по особому имени только в случае опасности. Уже середина лета, а от нее до сих пор нет вестей. Почти.

Я хотел поговорить со Старком, но по телефону мне ответил Джарвис.

— Здравствуйте, капитан Роджерс. Мистер Старк сейчас очень занят модификацией энергоснабжения костюма и не может вам ответить. Мне что-нибудь передать ему? — ровный голос дворецкого выражает вежливое участие.

— Да. Спроси, как давно он видел Асту? Она не связывалась со мной с мая. Я боюсь, что с ней что-то случилось.

— Джарвис, кто там? — донесся из трубки далекий голос Старка.

— Капитан Роджерс, сэр. Включить громкую связь?

— Да, — грохот инструментов. — Капитан Сосулька, чего хотел?

— Асту ищу. Давно ее видел? — Старк замолчал, зашумел железками.

— Недавно. Приходила долг Наташе отдать — они тут вместе варили свои зелья. Ну и работенку одну выполнила.

— Старк, ты не знаешь, почему она не выходит на связь?

— Это она с тобой не выходит на связь. А через меня она себе металл и флюс для кузни заказывает, балбес. Правильно она тогда сказала… — Старк не отрывается от работы. — Похоже, что твоя кошка задумала что-то серьезное. Чувствую, уйдет она гулять сама по себе. Хм… Как там мисс Картер?

— Уехала к дочери во Флориду еще месяц назад.

— М-да, Кэп. Не умеешь ты общаться с женщинами — они обе тебя кинули. Бывай, Капитан — мне работать надо, — и отключился.

А я все чаще начал вспоминать Асту. Как она хмурила брови, почесывая за ухом, когда озадачена. Как скалила острые зубы в бою и ругалась, расшвыривая врагов. Как уходила в другой Мир (всего-то!) за угощением, одетая в черное платье и со стилетом в темных волосах. И как обнимала меня, сидя на заднем сидении мотоцикла. Мы еще прокатимся — я напросился ей в инструкторы. Надо только дождаться конца лета. Когда стебли зверобоя побуреют, так она сказала.

Мы поменялись местами — теперь я беспокоюсь, а от нее нет вестей.

***

«Твой нож откован, и я готова встретиться. Завтра после заката у Бруклинского музея. Заодно разопьем пару чашек кофе на двоих».

Иду к музею, обдумывая ее слова. Похоже, что моя подруга и правда решила уйти. Отойти в сторону, так она говорила в Комнате Памяти почти вечность назад. Но я не хочу этого, пусть даже она больше никогда не примет человеческий облик и навсегда останется «лирим», поедая сырое мясо и вырывая врагам сердца, но я хочу быть рядом. И слушать, как она без конца болтает, сквернословит и дает дельные советы. Я попытался поймать свой момент с Пегги, но она — лишь отражение прошлого. А Аста — настоящее, которое разъярилось, когда увидело мой изодранный костюм без хорошей брони. Никто кроме нее и Баки не старался меня защитить. Только бросали в гущу сражения.

Она сидит на парковой скамье около музея и читает книгу, изредка сокрушенно опускает голову или смеется, а потом загибает уголок страницы. Рядом лежит извечный рюкзак. Аста так увлечена чтением, что даже не замечает, как я подхожу. Отрывается только тогда, когда я сажусь рядом.

— Привет, бро, — закрывает книгу и лепит на спинку скамьи листочек с нарисованной руной. — Это чтобы на нас не обращали внимания. Стикер — хорошая и очень удобная вещь. Старк подсказал.

— Ты мне не «стучала», Аста. Я думал, что ты меня совсем забыла, — тихо говорю.

— Тебя забудешь… — бормочет под нос. — Я давала нам время. Тебе и мне. Ты общался с Пегги, а я тебя не отвлекала и занималась своими делами. Люди не любят навязчивых, — открывает замок рюкзака и подает мне сверток из ткани. — Держи. Он только твой. С ножнами сам разберешься — я не кожевенник.

На отрезе черной шерстяной ткани лежит нож. У меня был похожий, когда я громил базы ГИДРА во время Второй Мировой войны. Он отлично сидит в руке, а кожаная оплетка дает хорошее сцепление с ладонью. Баланс идеальный и нож можно будет метать. По металлу вьются волнами светлые и темные полосы, а на самом клинке выбиты руны. Я улыбаюсь — Аста без них ничего не делает.

— Красивый… Знаешь, для меня еще ни разу не ковали оружие, — пытаюсь заглянуть ей в глаза, но Аста смотрит на открытый сверток.

— Прими, Стивен Грант Роджерс, мой подарок, — у нее слишком ровный голос. — Запомни, ты не можешь от него отказаться и будешь обязан брать его в сражения. Я ковала его на напетом пламени, зажжённом от сухого зверобоя, заключила в него свою кровь и плоть. Он будет защищать тебя от злого колдовства и коварных ударов. Лезвие никогда не затупится, — водит пальцем по клинку в моих руках. — Руна Тейваз принесет тебе победу. Руна Йер воздаст твоим врагам по заслугам. Руна Райдо направит твою руку для точного броска. И руна Вуньо для твоего счастья, мой милый друг. Теперь я выполнила свое давнее обещание — этот нож будет тебе амулетом. Он сохранит тебя от бед, — и начинает прятать отложенную книгу в рюкзак.

— Это прощание? — у меня нехорошее предчувствие.

— Не знаю. Наверное… — закидывает лямки рюкзака на плечи. — Мой подарок будет хранить тебя в твоей новой жизни, бро. Но я все же приду в час нужды, если позовешь. Будь счастлив, мон шер.

— Но я не хочу другой жизни, — Аста замирает от моих слов.

Пока она не ушла насовсем я кладу ее ладони на собственное лицо.

— Посмотри на меня, как умеешь только ты, Аста. А я тебе покажу. Так ведь будет быстрее…

Ее зрачки в темных глазах снова начинают плясать: больше-меньше, медленнее-быстрее. А я вспоминаю ее на берегу океана, и во время битвы, и на пороге другого Мира, и с моим порванным костюмом в руках, и так, как нарисовал совсем недавно. Аста резко убирает руки.

— Ага, значит снова принялся рисовать… — прищуривает глаз. — И ты даже не принес их мне показать. Где рисунки, мон шер?! Один из них должен оказаться на моей стене! — и хватает меня руками за футболку совсем как тогда, в переулке, где мы встретились во второй раз.

Я смеюсь. Если она меня сейчас опять ударит, то я начну искать поблизости агентов ЩИТа и полуголых людей. Но Аста просто смотрит на меня, а я не могу удержаться. Ее губы горячие и пахнут пряным табаком, а не чужой кровью, как в прошлый раз. Опять курила свою трубку. Внутри меня растекается теплота, а сердце гулко стучит в ушах. Я ловлю момент. А Аста… Я не заметил, когда ее руки сомкнулись у меня за спиной. Какая же она теплая…

— Блин, Стивен Роджерс! Ты мне такую прощальную речь поломал! — говорит, прислонившись щекой к моей груди. — Я может ее ночами придумывала, бессонницей мучилась, а ты… Балбес ты, художник… с горячим сердцем… Вот что с тобой делать? Я уже выпивку домой принесла — горе свое заливать и фильмов грустных накупила. И все насмарку… А мороженное?.. Целое ведро, чтобы как в подростковых фильмах!

Я как будто снова выпил того горячего вина с шиповником и бузиной. В моей душе покой, а в объятиях — кошка-кузнец, которая чертила на моей спине руны и жгла для меня костры.

***

— Стив, ты в курсе, что теперь будешь просто обязан подружиться с моими тараканами? — Аста идет и держит меня под локоть.

— Ты держишь тараканов вместо домашних животных? Я видел подобное по телевизору…

— Да нет же, у меня только Пушок по дому шатается. Тараканы — это как «изюминка», только если бы она эволюционировала, отрастила лапки, сошла с ума и пошла размахивать топором. Примерно так, — крутит рукой в воздухе.

Мы идем искать «какую-нибудь кофейню». Аста пожаловалась, что за все время пребывания в Нью-Йорке так и не выпила ни одной чашечки кофе. И это ее печалит. Очень.

— Если сказать честно, то я себя сейчас чувствую прыщавым подростком на первом свидании. Причем парнем! — смеется и сжимает мой локоть. — Я привыкла вспоминать, что мы были одного роста, поэтому автоматически смотрю тебе в район груди. И ты можешь с полным правом говорить мне: «Эй, мои глаза выше!».

— Придется привыкать, Аста. Ты единственная, кто недоволен моим ростом. Зато я всегда смогу достать что-нибудь с верхней полки и тебе не надо будет бегать со стулом, — накрываю ее руку своей. — И даже снова замажу камеры зубной пастой, если попросишь.

Люди спешат, а мы просто прогуливаемся и прошли уже мимо двух кафе — моя подруга сказала, что душа к ним не лежит и надо ждать знака судьбы. Правда, он появился для нас странным образом — нам навстречу шел человек и вел в поводу нагруженного коня. В Нью-Йорке… Светлые волосы незнакомца достигали талии, а на плечах лежал желтый плащ, расшитый золотыми цветами. Аста заметила его и резко остановилась.

— Знаешь, когда-то давно был у меня один друг, который неадекватно реагировал на слово «эксперимент», — рассматривает незнакомца. — Я его вспоминала недавно. Давай сейчас проведем… — набирает побольше воздуха в грудь и кричит. — ЭКСПЕРИМЕНТ!

Странно одетый незнакомец с конем внезапно бросает в сторону Асты фляжку, которую только что взял в руки. Она ловит флягу, откручивает крышку и делает большой глоток.

— Глорфиндел! Ах ты старый алкаш! Дорвинионское попиваем? — и подходит к нему, смеясь и распахивая руки для объятий. — А в прошлый раз было седло. Ты растешь в моих глазах, дружище. Откуда ты здесь взялся?

Однако незнакомец делает Асте подсечку, подхватывает у самой земли, а потом закидывает на плечо вниз головой и уходит, уводя коня под уздцы. Моя подруга опирается руками о чужую спину, поднимает ко мне лицо и кричит, смеясь.

— Бро, спаси! Меня сейчас бить будут!

Аста

— Бро, спаси! Меня сейчас бить будут! — смеюсь и кричу, пока меня заносят на плече в закоулок. Рюкзак сейчас свалится через уши на землю.

Опираюсь на спину остроухому другу, а руки соскальзывают с вышитого золотым шелка плаща. Еще немного — и я ненамеренно залапаю эльфийскую задницу. Нью-Йорк, подворотня, будущий мордобой — ничего не меняется. И Стив, конечно же.

— Опусти девушку на место, если не хочешь ввязаться в драку.

Стив предупредителен и вежлив, но кулаки все же сжаты. Тем он и понравился моей хамской душонке. А мне тем временем все же удается вытащить из бокового кармана рюкзака небольшой острый нож. Их у меня всегда с избытком. Глорфиндел остановился, не поворачиваясь.

— Mellonamin, и правда опусти, — рука скользит все ниже. — У меня есть нож и цель поблизости. Выбирай, на какой стороне не сможешь сидеть — на левой или правой? — примеряюсь к эльфийской жопе.

— Сraban, ты нисколько не изменилась, — стряхивает меня с плеча прямо под копыта груженого коня.

— Кто бы говорил, — собираю себя с асфальта и потираю копчик. — Постоянно меня вороной называешь.

— Вороном, а это разные вещи, — наконец разворачивается.

Вот это картина — подворотня, два насупленных светловолосых гиганта с суровыми лицами, и мы с коняшкой между ними.

— Кхем… Стив, познакомься с моим старинным другом, — указываю на похитителя. — Это Глорфиндел, эльф Калаквенди из Арды. Он суров, но справедлив.

— Стивен Грант Роджерс, — отвечает и подходит ближе, предлагая мне руку помощи. — Я тоже друг Асты, — неловкая тишина.

Пока я отряхиваю штаны, они продолжают сверлить друг друга взглядами. Глорфиндел ненавязчиво подобрался к коню, к боку которого приторочен меч, а Стив обнял своей большой ручищей меня за плечи. Ну явно нравятся, вот зуб даю.

— Эльда, а что ты здесь собственно делаешь? Что-то раньше я не замечала у тебя ни способности, ни страсти к таким далеким путешествиям. Тем более с таким огромным багажом, — поправляю растрепанные волосы и киваю на скарб.

— Я по твою душу, Аста. Меня попросили найти тебя и передать послание от Валар. А это, — указывает на бедного коня. — Плата тебе от должников.

— Бля… Пиздец… Это не к добру, мон шер, — в поисках поддержки обнимаю Стива за талию.

— Не выражайся, — хоть какая-то стабильность в этой ситуации.

— Это бесполезно, adan. Просто смирись. У меня за сорок лет ничего не вышло, и у тебя не выйдет, — мой эльфийский друг вздергивает волевой подбородок.

— Все это лирика, друзья мои. Предлагаю убраться с улиц и обсудить все у меня дома. Я вас приглашаю, как добрых гостей.

Ближайшая дверь распахивается в дом со стенами цвета охры, выпуская на улицы Нью-Йорка дневной свет моего личного кусочка Мира и пафосные аккорды «Полета Валькирий» — Карл ждал меня. Я прячу коня в пригоршню, пропускаю вперед моих старых друзей и стоя на пороге между Мирами подкидываю высоко вверх камешек. Это будет мне маяком, чтобы потом вернуться.

— Карл, солнце мое бесплотное, врубай первый режим — этим славным душам открыты все двери в моем доме.

— Опять ты мужиков в дом таскаешь. А что в этот раз так мало? И где зеленый великан? — ехидно комментирует с потолка призрачная зараза.

— КАРЛ!

— Молчу-молчу…

***

Бедный конь навалил лошадиных яблок на траву сразу после того, как я его выпустила из пригоршни. Теперь он разгружен, расседлан и пасется на лугу. Мы же перебрались в дом и устроились на кухне — там самый большой стол, который теперь завален свертками и запакованными шкатулками. Еще и на полу несколько лежит. Глорфиндел скинул свой золотой плащ и камзол, оставшись в тунике и льняных штанах с мягкими сапогами. Сидит, развалившись на стуле и закинув ногу на ногу, покачивает в сильных пальцах бокал с самым лучшим вином. Лицо с высокими скулами и бровями вразлет ничего не выражает, ясные серые глаза лениво изучают обстановку. Я же стою у плиты и варю кофе с корицей и апельсиновой цедрой для меня и Стива, который памятником неотвратимому наказанию стоит за спиной.

— Кто такой Валар? И почему ты так его боишься? — негромко говорит мне бро.

— Не «его», а «их», Стив. Валар по сути своей Демиурги, Творцы Миров. Боги, если можно так сказать. Наш Тор Одинсон из Асгарда им в подметки не годится — настолько они сильны, — снимаю турку с огня и разливаю по чашкам ароматный напиток. — Некогда они собрались вместе и своим пением создали Мир, откуда пришел этот разумный. Арда — Мир, который был спет, — протягиваю ему чашку кофе, но Стив не берет, а только поджимает губы. — Держи, мой милый друг — это не в счет долга.

— И хорошо, что ты не участвовала в создании Арды, Сraban, — подает голос эльфийский засранец. — От твоего карканья деревья растут корнями вверх, а птахи замолкают навсегда.

— Да сколько можно! Один маленький разочек спела при тебе и все — ворона на веки вечные! — присаживаюсь с чашкой за стол. — Прекрати, Глорф.

В голову тут же летит сверток размером с кулак, но я успеваю увернуться.

— Прекрати усекать имена эльдар, Аста! Успокой свой гнев, adan Стивен Грант Роджерс, — говорит моему поднявшемуся бро. — Я знал, что она уклонится.

— Да, Стив, так и есть — мы так шутим. Присаживайся с нами за стол — чую, что вести будут не очень приятные, — мой милый друг все так же сверлит небесными глазищами Глорфиндела. — Садись — в ногах правды нет.

Остроухий посланец кидает на столешницу передо мной толстую пачку грубых конвертов и расплющенных свитков с сургучными печатями — никогда он не умел осторожно передавать послания. Вечно он запихнет свиток под доспех и плевать ему, что пергамент мнется. Стив устраивается по правую руку от меня, когда я начинаю вскрывать конверты и ломать печати. Письма из Эрин Гален, Минас Тирита, Хоббитании… из Валинора?

— Мой златовласый эльфийский друг, не переведешь ли мне это слово? — подношу письмо к серым наглым глазам. — Я, видимо, совсем стара стала и не помню его перевод.

— Это означает «Запрет Валар», Craban, — говорит, попивая вино.

Письмо сейчас выпадет из рук. Лицо застыло разочарованной маской, когда я поворачиваюсь к Стиву.

— Бро, меня только что кинули… Вот это, — указываю на кучу прочитанных посланий. — Восхваления такой хорошей мне. А вот этим, — поднимаю последнее письмо вверх. — Вот этим меня официально изгнали из Арды. Плакало мое обучение у гномов… А я так хотела сковать тебе амулет получше, мон шер, — прислоняюсь виском к крепкому плечу.

Жалейте меня и утешайте.

Твою мать…

***

Стив Роджерс

— Сю-ю-юп…. Горячий, зараза… сю-ю-ю-ю-юп… Печеньки не передашь? Сю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-юп… Ух! Еще по маленькой?

Моя подруга громко хлебала кофе из чашки, Глорфиндел морщился и тряс головой с острыми ушами. И правда — эльф. Я просто не знаю, что сказать. Аста принесла в мою жизнь безумие и сказку, и мое дело сейчас как в детстве — слушать и наблюдать. Может, узнаю про нее что-нибудь новое. Сбор информации — прежде всего.

— Аста, ты можешь прекратить? Знаешь ли, Валар наградили меня очень тонким и музыкальным слухом! Прекрати издеваться над моими ушами!

— Знаю. И делаю это специально. Раньше гонцам, приносящим дурные вести, отрубали голову. Но я добрая — всего лишь пью кофе и составляю коварные планы, — ставит опустевшую посуду на стол.

Она расстроена и бездумно открывает шкатулки, смотрит на содержимое и передвигает в сторону.

— Вот зачем мне столько украшений, а? Я же все равно их не ношу, — вертит в руках диадему. Впереди, над белым камнем, смотрит рогами вверх месяц, серебряные крылья изгибами сходятся на затылочной части. — Например, этот пернатый венец. Я что, из Нуменора сбежала или родственник Арагорна, чтобы крылатые короны таскать? Хоть бы кто один маленький ножичек передал!

— Валар дали указание собрать всех твоих должников и обязали их отдать справедливую цену за твою работу. Это не та мелочь, что ты обычно просишь, а достойная усилий награда. Отказавшись от нее ты оскорбишь их великодушие и щедрость, — Глорфиндел опустошает бокал и тянет его Асте. — Но именно этот венец тебе передали не как плату, а как воспоминание о встрече.

Я чувствую непонятную злость, когда моя подруга небрежно надевает украшение на темные волосы и придирчиво рассматривает свое отражение в маленьком зеркале. Кто-то неизвестный делает ей дорогой подарок. Просто так. За встречу…

— Ну и кто же это такой злопамятный у нас? — не снимая венца подливает вино длинноволосому гостю.

— Владыка Эрин Гален.

— Ах ты ж балрогова задница!

Аста проливает вино и не жалея волос резко сдирает с головы корону, кидает в открытую шкатулку и захлопывает крышку. Возможно, этот неизвестный ей не так уж и приятен. Мне даже легче стало.

— У этого синды совсем крыша поехала на старости лет?! — начинает широкими шагами мерить пространство. — Я же с такой помпой отбывала из его подземелий, что мне должны плевать в след еще как минимум лет пятьдесят. Я же чуть не убила его тогда — так достал, что только в последний момент руку с ножом в сторону отвела. Меня за нападение вообще должны казнить! А он! Ну вообще…

Аста всплескивает руками и хмурит брови, Глорфиндел забирает полный бокал и снова разваливается на стуле.

— Ты недооцениваешь себя, Сraban. Твоя наглость вкупе с хамством и магией подкупила Владыку Эрин Гален настолько, что он желает видеть тебя в придворной свите на месте Хранителя. И шута заодно, — салютует вином эльф.

Аста перестает кружить, останавливается за моей спиной и кладет руки мне на плечи.

— Не дождется! — горячие пальцы греют кожу сквозь ткань, — Что сын, что папаша — один хочет у***ь, другой запереть.

— Кстати, о «запереть». Ты знаешь, что он обустроил в своих темницах особую камеру с самыми толстыми прутьями и шикарной обстановкой? Я видел ее мельком — там с положенным комфортом мог бы и принц жить. Принц, кстати, ее видел и скрежетал зубами так, что я думал — есть ему размоченный хлеб до конца времен. А еще Владыка издал указ, чтобы всех сов темного окраса осторожно подбивали из луков и еще живыми несли во дворец.

— И конечно же ты ему не сказал, что колдовство с побегом и превращением в сову было разовым?

Аста рассеянно начинает разминать мне мышцы ладонями. Хочется откинуться назад, закрыть глаза и ничего не делать. Совсем ничего.

— А зачем портить себе развлечение?

— Зараза ты, Глорфиндел. Даром, что пресветлый эльф, — останавливается и заглядывает мне в глаза через плечо. — Ой! Прости, мон шер, я задумалась.

— А я совсем не против, Аста.

Накрываю горячие пальцы рукой. Даже жаль, что она прекратила — я готов вечно так сидеть, пока она мнет мне плечи. А ее друг из другого Мира смотрит на меня нечитаемым взглядом.

Моя подруга смутилась и стала сгребать свертки в одну кучу, а потом убежала, сказав: «Я на пять минуточек».

— Куда это она ушла? — задаю вопрос, а на коже до сих пор чувствую ее тепло.

— Дрова пошла рубить, — Карл отвечает с потолка. Явился. — Она так всегда делает, когда на душе неспокойно. Топор в руках ее успокаивает. Я ее не просто так Бешенным Хомяком называю — мелкая, а дури много. Знай, художник-качок — женщины с топором бывают крайне опасны.

— Eledh? Ты и правда рисуешь, adan Стивен Грант Роджерс? — эльфийский друг Асты даже подался вперед.

— Я офицер армии США в звании капитана, а рисую для души. Но Аста постоянно называет меня художником, — кручу чашку с остывшим кофе.

— Значит, воин… Позволишь ли ты посмотреть на твою фэа, adan Стивен Грант Роджерс? — оперся локтями о столешницу. — Наша общая подруга умеет так делать, когда смотрит в глаза. Клянусь, что не желаю тебе зла.

— Что значит «adan», мистер Глорфиндел?

— «Человек», — и его зрачки начинают плясать в серой радужке так же, как и у Асты порой. Больше-меньше, быстрее-медленнее. Только он не кладет мне ладони на лицо, как она.

— Прикосновения не нужны, чтобы видеть фэа, Стивен Грант Роджерс, — эльф отвечает на мои мысли и откидывается на спинку стула. — Ты просто ей понравился, потому ей и хочется к тебе прикасаться. У тебя сильная фэа, душа. Почти как у эльдар. А уж сколько она наворожила для тебя… На спине до сих пор след от ее рун. Ты знал, что там и разделение боли на двоих есть? И в руках ты совсем недавно что-то очень сильное держал, сделанное для тебя. Что она тебе дала в руки?

Я выкладываю на заваленный стол подарок моей подруги и разворачиваю черную ткань. Глорфиндел сначала тянет руку к клинку, но убирает ее, так и не прикоснувшись, а потом протирает глаза.

— Даже смотреть больно, Стивен Грант Роджерс. А прикасаться чужим вообще не стоит — это оружие только твое, — закрывает сталь полотном. — Не нужно нашей дурной Сraban учиться у гномов — у наугрим совсем другая магия, которая ей не подойдет. А она этого не знает и пошла обиду на дровах срывать, — берет в руки вино. — Пойди и скажи это ей, ведь у нее в жизни было много печалей, а радостей — мало.

— Благодарю за совет, мистер Глорфиндел.

Я выхожу из кухни с желанием утешить мою подругу, что все время пытается меня защитить. Уже за порогом я слышу, как странный эльф что-то бормочет в бокал.

— …угу… adan, как же… попалась наша Сraban…

Что имел в виду этот эльф-посланец из другого Мира?

***

В моей голове до сих пор не может уложиться знание, что в разных Мирах время течет по-разному. На Нью-Йорк уже опустилась ночь, когда Аста пригласила в свой волшебный дом. А здесь слегка за полдень. На траве перед домом пасется расседланный конь, а из-за угла слышен стук металла о дерево. За домом у поленницы Аста ставит очередное полено на большой пень, который весной служил сидением для Халка. Замах, удар топора — две деревянных половинки падают на траву. Следующее полено занимает свое место. Коса растрепалась, губы сжаты, а плечи напряжены.

— Почему ты так расстроилась, когда узнала, что не сможешь учиться у гномов? — говорю издалека.

— Наугрим — лучшие кузнецы во всех Мирах, Стив, — втыкает топор в чурбак. — Мне часто нужно особое оружие, а Мастера — народ капризный. Наугрим меня в обучение не взяли. Сказали, что с нуля учить ничему не будут, — разминает ладони. — А тут такая удача! Дед Монгво набил мне руку и привил основы. Я думала, что подожду немного и рвану в Арду гномов трясти. А теперь все напрасно. Жаль, я хотела сковать тебе амулет сильнее.

— Знаешь, что сказал мне мистер Глорфиндел? — оборачивается. — Он говорит, что их магия тебе не подходит, так что ты зря так яростно рубишь дрова, Аста. Я показал ему нож, что ты мне сегодня подарила, — подхожу ближе. — Не знаю, что ты в него вложила, но он его ослепил.

— Спасибо, мон шер, — утыкается лбом мне в грудь, и я сквозь тонкую ткань футболки чувствую ее дыхание. — Я рада, что Судьба когда-то столкнула нас нос к носу.