Белые лилии.

Глава 15.

Аста

Бум… Бум… Бум…

Это не барабаны Кхазад-Дума предрекают гибель — это я бьюсь лбом о заваленный ножами стол, пока Пушок пытается тереться о ноги. Кто-то умный сказал, что если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят. А Джеро Акинтола — самый настоящий параноик. И благодаря ему я уже три недели мучаю своей тупой башкой столешницу. Если бы моя цель не была каннибалом, то я бы даже им восхищалась. Человек, который взял собственным девизом слова: «Придурь, удаль и понты», просто обязан быть интересным собеседником, но страсть к бессмысленным массовым убийствам и человеческому мясу перечеркивает возможность нашего доброго знакомства. Придется его у***ь, и, может быть, даже отправить его душу скитаться в пустом космосе. Чтобы вся чернота слезла с нее от холода и звездного света.

Центральноафриканская Республика. Центрально–АФРИКАНСКАЯ! Я со своей бледной рожей выделяюсь среди местного населения, как бранное слово на новом заборе. Притворилась туристкой, но незаметной мне все равно не удалось стать — в меня все тыкали пальцем. А некоторые даже пытались утащить в кусты. Приходилось их вырубать и делать ноги — не для вас моя роза… пылилась. Как тут вести разведку? Не подберешься, Темного Пути не проложишь, чтобы ночью тихо прирезать. А подберешься — в форме лирим и с мечом не покуролесишь. Я слишком засветилась при битве с читаури, чтобы бросать тень на Стива и Мстителей. А тень будет ого-го!

Этот псих африканской наружности не только сам нежно любит людей, но и подает дурной пример. Хоть он и позиционирует себя как католика (что весьма странно при его рационе), но полностью одобряет местных шаманов в пропаганде пользы «сахарной свинины». Число его поклонников растет, как и мерзость, которую они приносят в Мир. И мне придется устроить ОЧЕНЬ кровавое наказание, чтобы другим неповадно было человеков жрать. И лучше, если мое представление посеет среди людоедов потусторонний страх на грани истерики. Но мне — опять же — не подобраться. Я даже думала притвориться падшей женщиной, но наш гурман любит только высоких баб, и в гастрономическом плане тоже. АР-Р-Р-Р!!! Так что мой максимум приближения — сто метров от резиденции в столичной Банги. А дальше, как было сказано, — царство паранойи. Везде камеры. Много камер, и каждый квадрат перекрывается несколькими. Не удивлюсь, если центр управления тоже не в единственном числе. Запаришься с зубной пастой скакать. А еще тут нервные сторожа с автоматами.

Я шаталась рядом с резиденцией, закутанная в паранджу, когда меня заметила охрана. Уж не знаю, что и на каком языке они вопили мне вслед, но явно не комплименты. А еще они беспорядочно палили из древних калашей. Какой позор! И это президентская гвардия? Хотя какая разница, если им удалось меня подстрелить.

Все эти дни я потела и задыхалась от жары, но надевала под паранджу свою броню. Она хороша от холодного оружия, но не от огнестрельного. Ненавижу порох! Несмотря на кольчужные вставки, одна пуля пробила мне плечо, аккурат под ключицей, а две другие попали в ногу. Хорошо, что не задели артерию, иначе я свалилась бы от кровопотери раньше, чем смогла открыть дверь в мой кусочек Мира. Карл чуть с ума не сошел, когда я кулем перевалилась через порог и захлопнула дверь ногой, не поднимаясь с пола. Он потом еще долго истерил, пока я шипела и пинцетом вытаскивала из сквозной раны изорванные кольчужные кольца, заливая дыру перекисью и отварами. У кошки девять жизней, а у меня еще больше — я это переживу. Всего-то пару раз в бассейне с целебной водой посидеть до полного заживления осталось. Даже такие серьезные раны на мне не задерживаются. Жаль, что получила их не при Великом Обмене. Мяса поела — и все прошло. А пока сижу, пытаюсь чистить и полировать свои ножи, отгоняю настойчивого Пушка и очень сильно хочу придумать способ пробраться к Джеро Акинтоле. Безуспешно.

Бум… Бум… Бум…

— Шла бы ты спать, Астрель. Если будешь так биться головой, то получишь не идею, а сотрясение мозгов. А с ними у тебя и так плохо, если ты с качком-художником мутить вздумала, — ворчливо проявляет Карл заботу.

— Солнце мое бесплотное, чего это ты о нем вспомнил? Похоже, будто не у меня, а у тебя к нему нежная любовь проклюнулась. Что ни разговор, то о нем. Нормальный парень, что ты к нему прицепился? — бурчу, не отрываю лица от столешницы.

— А вот умрет он, и что ты будешь делать, когда закроешь ему глаза? — накручивает себя мой друг. — Опять грустить годами будешь? Или с мечом по разным битвам скакать начнешь? Ты же говорила, что завяжешь со смертными! Вспомни, как было в последний раз — ты тут по углам выла, а я даже тебя обнять не мог. Потому что нечем! Меня хоть пожалей. Я, может, и не человек, но сострадать научился. Ты меня научила! Вот что тебе стоило захомутать того Валу с сединой или найти мужичонку попроще на пару раз?

— А я опять повторяю: бессмертные мыслят другими критериями, а «мужичонки» в первые полчаса хватают меня за задницу, лезут в трусы рукой, в рот языком и говорят: «Эй, детка». И меня это крайне бесит, — отрываю многострадальную голову от стола. — Я пойду спать. Еще пара дней — и можно будет снова попробовать добраться до этого президента-людожора.

— До Императора. Он себя сам короновал, пока ты тут в ране ковырялась.

— Охуенно… Тогда, как закончу, прихвачу его корону в качестве еще одного трофея, — собираю себя со стула в стоячее положение. — Я ушла.

Подхватываю Пушка и, приволакивая раненую ногу, плетусь на второй этаж. Там у меня чудеснейшая спальня в стиле славного города Ехо — кровати нет, зато половина пола мягкая, как облачко. Идеально — не свалишься вниз, и монстрам прятаться негде. Остается только навалить подушек, скинуть одежду, завернуться в одеяло и пристроить питомца под бок — пусть греется. И думать, чем же я обидела моего милого художника, раз он мне не стучит в зеркало.

***

Стив Роджерс

Я снова в строю и выполняю задания ЩИТа, поддерживаю порядок и защищаю гражданских, как и раньше. Капитан Америка все еще нужен своей стране, но раньше было намного проще. Враг был всего один и носил свастику на плече. Или череп с щупальцами. Теперь же противников множество. Террористические организации растут, как грибы после дождя, и нет им конца. И всех их объединяет идея собственного превосходства над остальными.

Я не успеваю запомнить их названия. Просто поступает приказ отправляться на точку, уничтожить базу или спасти заложников. Я даже не знаю, за какие идеи эти люди решили идти против закона и человечности. Просто исполняю приказ. Но меня беспокоит, что я становлюсь больше похож на наемника, чем на солдата. Хотя, может, это слишком старомодно для современного типа ведения боевых действий? Кто знает.

Я прислушался к словам Асты, повесил щит на спину и попросил себе новый костюм, неяркий и надежный. Каждый раз, когда легкая броня помогает мне избежать ранений, я вспоминаю, как моя подруга, взбешенная, стояла у себя дома и держала в руках мою старую порванную форму. А теперь я не могу связаться с ней — мне отвечает только Карл. Говорит, что она занята на работе и приходит домой только спать. На работе, выполняя которую, можно «замараться по уши». Аста выполняет свой долг, а я выполняю свой — воюю за мир и всегда беру на задания ее подарок.

Выражение «холодная сталь» для него не подходит — он всегда немного теплый, как будто полежал под солнцем. И всегда летит в цель. Уж не знаю, из-за ее рун или из-за идеального баланса. Но теплый он только для меня. Мой сослуживец, Брок Рамлоу, попросил как-то его посмотреть, но жаловался, что рукоять слишком холодная, тяжелая и скользит в руке, хотя лезвие оценил. Правда, потом указал на клеймо и сказал, что это подделка — «мастер Злой Хомяк давно делает хорошие, но только охотничьи ножи, а этот — боевой». Агент Романофф, глядя на это, сказала, что Аста меня не только приняла в стаю, но еще и одарила когтем, «чтобы мог отбиваться, если вздумает загрызть».

Сейчас нас собрали в одном из кабинетов Трискелиона, базы ЩИТа, чтобы мы дали отчет по выполненному заданию. Все прошло так, как и планировалось — террористы обезврежены, их база разрушена, потерь среди личного состава нет. Большинство агентов отпустили, а меня, агента Рамлоу и еще нескольких человек попросил задержаться член Совета Безопасности Александр Пирс.

— Я хотел бы услышать ваше личное мнение по выполненной… — мистер Пирс отвлекся на звук открывающейся двери и замер.

Обычное дело, может, принесли бумаги. Но меня смутили звуки легких шлепков по полу.

— Бля. Прошу прощения… — на пороге комнаты вяло замерла моя подруга. — Не обращайте внимания… С кем не бывает… Я вас не видела, вы меня тоже… Всех благ… — пробормотала устало.

И начала разворачиваться, чтобы уйти обратно. Дежавю… Я вдруг вспомнил затерявшийся эпизод моей жизни. Аста говорила когда-то: «Встречи невозможно забыть — их бывает трудно вспомнить». В проеме двери, на фоне освещенного утренним солнцем луга и леса, что находятся в ее «куске Мира», стояла моя подруга, одетая в махровый халат самого яркого зеленого цвета, с извечной трубкой и расческой в руках, а влажные спутанные волосы заслоняли сонное лицо.

— Это была ты! — не могу сидеть на месте и подбегаю к ней.

— Ложь и клевета… — бормочет, даже не задумываясь и не открывая глаз.

— Я видел тебя там, на Валькирии с Красным Черепом, — вспоминаю, как увидел ее, точно такую же, на борту бомбардировщика. Даже нелепый халат тот же.

— На валькирии… с красным черепом… — передергивается и наконец смотрит на меня. — Ложь и наглый поклеп. Я такими извращениями не занимаюсь, Стив. Привет, кстати. Объясни подробнее, а то я еще не проснулась толком, — и прячет руку за край одежды, через секунду доставая из ниоткуда исходящую паром кружку.

— В сорок пятом году я сражался с главой ГИДРЫ на борту самолета, когда ты точно так же внезапно появилась.

— …сю-ю-юп… Бред, — смотрит ничего не выражающим взглядом. - Тебе точно показалось.

— Ты сквернословила и кинула в него кружкой. А потом развернулась и ушла, ругаясь при этом как сапожник.

— А вот это на меня похоже, — разворачивается в сторону двери. — Карл, было такое?

— Пару лет назад, — отвечает призрак-хам. — Ты потом проверила свой табак на предмет марихуаны, но ничего не нашла.

— Хм… но это все равно бред… — отпивает из кружки и пожимает плечами. — Я не умею ходить по Мосту Времени, как сэр Макс. И у меня еще долго такого не получится…

Пока она сонно моргает и пытается что-то вспомнить, я замечаю, как по доскам веранды к ней со спины приближается большая черная змея с желтыми поперечными полосами.

— Аста, тихо… спокойно… — достаю из ножен подарок. — Сзади змея — я ее уберу, — заношу руку для броска.

— Что?! С моим ножом на моего же Пушка?! — даже глаза наконец раскрылись.

Змея подползла ближе и стала обтираться о ноги, а Аста просто затянула пояс халата потуже, впихнула мне в руки наполовину полную кружку, спрятала в карман трубку и расческу, взяла змею в руки и положила за пазуху.

— Грейся, Пушочек, — и поднимает свои темные глаза. — Ты его не обижай. Он неядовитый — это амурский полоз.

— Пушок — это змея?! — не задумываясь отпиваю из кружки, что дала мне Аста. Вкусно.

— Ну да. Он ласковый и его имя всех в ступор вводит, — а Пушок ползет из-за пазухи на шею. — А ты чего не связывался? Надоела?

— Карл говорил, что ты очень занята и не можешь ответить, — до сих пор не могу отойти от новостей и продолжаю пить из кружки. Что за напиток?

Лицо Асты каменеет. Она откидывает влажные волосы назад и разворачивается в сторону двери. Плечи расправлены, голова гордо вздернута, нелепый махровый халат лежит на плечах не хуже мантии.

— Ты умолчал об этом, Карл. А ведь поклялся, что будешь мне верным помощником. Еще раз так сделаешь — и я приму это за предательство, — в ее голосе холод, а болтливый призрак-хам молчит.

Змея толстым свободным ожерельем сворачивается вокруг шеи, ползет по плечам, сдвигая чуть в сторону край махрового халата. На белой коже под ключицей я замечаю багровое пятно с запекшейся круглой раной в центре.

— Откуда у тебя?.. Это же огнестрельное ранение, — отодвигаю ткань в сторону, чтобы оценить ущерб, а меня внезапно бьют по рукам.

— Ты вообще обалдел? — от холода ничего не остается, только удивленные глаза смотрят снизу вверх.

Она краснеет и резко закутывается плотнее, а потом тянет к себе за ремень для крепления щита и шипит мне на ухо:

— У меня же под халатом нет ничего, кроме Пушка! Стив-Проказник! — грозит пальцем. — Тут, между прочим, люди сидят, о которых мы забыли.

Ошарашенный внезапным явлением моей подруги, я и правда забыл о них. Мои сослуживцы молча держат руки на оружии. Лица у всех серьезные, как будто мы еще на задании, только агент Рамлоу ухмыляется, подняв бровь, но кобура пистолета расстёгнута. Мистер Пирс подался вперед и смотрит на Асту с восторгом, как на диковинное животное. Неприятно это видеть.

— Простите, уважаемые. Я не специально сюда пришла — это происходит произвольно и от меня не зависит, — миролюбиво говорит им подруга из-за моей спины.

— Так вы мисс Аста-Этиро? Наслышан от директора Фьюри, — мистер Пирс даже начал тереть ладони.

— Для меня честь быть знакомой с ним. Я бы с вами еще поговорила, исходя из правил приличий, но сейчас я несколько неодета. И необута, — и правда. Опять стоит босая на холодном полу, поджимая пальцы. — Уж простите за этот паноптикум.

— Тогда не смею вас задерживать, мисс. Я помню, что связаться с вами можно через капитана Роджерса, — с предвкушающей улыбкой говорит член Совета Безопасности.

— Стив, мне нравится твоя новая броня — защита есть, и ты больше не выглядишь мишенью. Но щит висит неправильно — звезда вершиной вниз, как у недоучек-сатанистов. Так весь смысл меняется, — Аста хлопает меня по плечу и замирает у порога. — А это идея… Спасибо за подсказку, мон шер.

Стоя на пороге, Аста многозначительно смотрит мне в глаза, стучит три раза по косяку, щелкает себя по горлу и назидательно поднимает палец вверх — намекает на поход в паб. А перед этим связаться по зеркалу. Из-за почти закрытой двери я слышу: «Перебежчик, запиши. Первая — Тейваз. И еще я балда. И еще меня ограбили на полкружки камры».

— И что же это за девица, к которой сам Капитан Америка под одежду лезет? — не скрывая веселости, подает голос Брок Рамлоу.

И тут я понимаю, как неприлично чуть не поступил, когда хотел осмотреть рану. Мне как никогда сильно хочется выругаться, а руки до сих пор сжимают откованный для меня нож и почти пустую кружку с неизвестным напитком. Камра?

— Это моя старая подруга. Она всегда такая — придет, поставит все с ног на голову и убежит, — опустошаю кружку. — Я уже начал привыкать, агент Рамлоу.

Прав был мистер Глорфиндел — проще смириться.

***

Я «постучался» к ней в тот же вечер.

— Аста. Ты меня слышишь?

Зеркало снова отражает не меня, а ее карие глаза. Задний фон мне не знаком - я уже привык видеть желтые стены с оружием.

— Конечно же слышу. И даже вижу как наяву, — прикрывает на секунду глаза ладонью. — Ты не против, если я переключу зеркало? Тут висит одно побольше, а мне нужны свободные руки. Ну так как? — подпирает щеку рукой.

— Переключай.

Теперь стеклянная поверхность отображает не только часть лица Асты, но добрую половину комнаты. Вместо стен — сплошные ящики и коробки. А моя подруга сидит за заваленным мелочами столом с длинной лампой.

— Это моя мастерская. Я тут химичу. Хотела в прошлый раз показать, но наш общий остроухий знакомый сбил меня с колеи, — копается в небольшом открытом кейсе. — Тут у меня есть почти все, включая старую бормашину и птичьи черепа. Я ведь не зря называю свой дом Логовом Хомяка. Все в дом, — штангенциркулем обмеряет детали.

— Трофеи тоже домой носишь? — вспоминаю «погодную» голову читаури, которой она пугала Локи. Даже мне тогда стало немного жутко.

— Тоже верно, — закрепляет сверло на конце гибкого шланга и чешет за ухом. — Это моя законная добыча, взятая в бою. Я, мон шер, гораздо чаще бывала в варварских Мирах и нахваталась там всякого. Тони Старк даже предлагал мне обратиться к психиатру, чтобы он написал диссертацию на основе моих вывертов.

— Он еще жив? Я просто был на задании и не проверял почтовый ящик — письмо с приглашением на похороны мог и пропустить.

Она отрывается от перебирания гальки и тихо смеется, уткнувшись головой в стол.

— Я тебя все-таки испортила! Был таким хорошим пареньком, а теперь, гляди-ка, — чернушно шутит и меня смешит, — пытается стереть ладонью улыбку с лица. — Опомниться не успеешь, как будете с Карлом меня хором балдой называть и отговаривать пирушки устраивать, — отбирает в сторону несколько камней. — Старк, кстати, жив, здоров и даже не икает. Мы с ним друганы.

— Я знал это с самого начала, — смотрю, как она рисует карандашом на камнях. — А что насчет моего обещания?

— Если ты про обучение вождению — то хоть завтра. Я тут недавно приобрела такую железяку! — и подкатывает глаза. Я уверен, что она не передумает у меня учиться.

— Нет. Я про паб в… Где, кстати?

— Я так чую, что, когда я рассказывала, кое-кто думал совсем не о пабе, — и грозит пальцем, как сегодня днем после неловкого момента. — В Кардиффе. Это в Уэльсе. Можем смотаться по-быстрому, — стирает с пальцев следы грифеля. — Там разница плюс пять часов от Нью-Йорка.

— Тогда я хотел бы, чтобы вы через несколько дней меня сопровождали, мисс. И опять провели меня вашими Темными Путями.

— Ну… — крутит в руках карандаш, — Моя работенка еще не закончена, но я думаю, что на день ее можно отложить в сторону, мистер Роджерс. В благодарность за вашу невольную подсказку. Встретимся у тебя. И надеюсь, что примета «попасть в Нью-Йорк» не сработает на этот раз.

***

Аста

Судьба — странная дама. В день, когда я явилась в этот Мир, она дала мне пинка, а потом тут же ткнула носом в Стива. А потом еще раз. И даже запихнула на миг в прошлое на эту его Валькирию. Я уже ничему не удивляюсь.

У меня только сошла шишка от битья о стол, когда меня пнули к милому другу еще разочек. Пушка чуть не прибили, меня чуть не оголили, камру похитили, но зато какую вкусную подсказку мне дали!

Я много лет рисую руны и желаю добра. Но забыла, что у них есть темная сторона. Черная, страшная, полная злобы и насланных несчастий. Ей я и воспользуюсь. Соберу свою ярость в один комок и запечатаю в перевернутые руны. Тейваз сделает слепым, Уруз принесет неудачи, Туриаз ослабит, Ансуз разобьет связи, Лагуз нашлет тень на разум. А чистая Йер воздаст по заслугам. Я нанесу эти злые руны на камни, закреплю своей кровью и раскидаю вокруг резиденции Джеро Акинтолы. А потом, когда солнце несколько раз прочертит небосвод, приду безлунной ночью, когда они смутят разум мерзких каннибалов, — чтобы принести им ужас. Я не могу предстать лирим, но я нашла кое-что получше. Ириму, злой дух из африканских легенд, придет во дворец, чтобы забрать жизнь их правителя. А пока мне надо собрать новые камни. Старые запасы не подходят, и магия на них не держится — мне нужны те, что годами лежали в африканской земле. Так моя ворожба станет сильнее.

***

На берегу Нила я отбираю гальку. Темную, покрытую трещинами и илом. Она сполна впитает мою магию для злого колдовства. Это для светлой ворожбы нет ограничений в материалах. Я бы, может, и хотела исправить все добром и любовью, но иногда это невозможно. Даже если я перережу целую армию — все равно буду чище. Придется опять замараться.

Ноги уже почти переступили порог в мой дом, когда Душа Мира снова подала мне знак. На этот раз она была поаккуратнее, и казалось, будто просто подергали за ниточку. Неужто жалеть меня начала? Раскрываю сердце, как и прежде, но не вижу цели — золотая нить ведет далеко на север. Придется спрашивать подробнее, но как только подготовлюсь.

— Карл, у меня подвернулась срочная работенка. Не подскажешь, куда я большой атлас мира запихнула? — натягиваю пробитую пулей куртку и раскрашиваю ломаными линиями лицо. Маскировка — наше все.

— На столе в мастерской лежит. Куда ты собралась в таком виде? Ты же даже починить ее не успела!

— Боюсь, мне понадобится новая броня — эту латать уже нет смысла. Тогда, в Нью-Йорке, мне просто повезло, — закрепляю на плечах ремни ножен и собираю волосы в узел. — Но у меня есть отличный знакомый оружейник.

— Не этот умник с бороденкой?

— Он самый, — застегиваю пояс с метательными ножами. — Через пять минут включишь мне маяк?

— Конечно, Аста. Здесь вас всегда ждут, Госпожа, — а в голосе яда хватит, чтобы слона у***ь.

— Вот ты злопамятный! — открываю дверь в Польшу.

Стоя на пороге, между домом и промзоной Кракова, я листаю страницы, пока на развороте с Великобританией золотая нить не начинает завиваться на месте Лондона. А потом, на увеличенном плане, и в районе Гринвича.

— Я ушла.

Кидаю толстую книгу в дом и закрываю дверь, чтобы пройти Темными Путями в Гринвичский морской госпиталь. Это здание, всемирное наследие ЮНЕСКО, было в списке, что составил мне Карл еще много лет назад. Посмотрим, что там случилось.

***

— Тор Одинсон! Ты хоть смотри, куда молотом машешь — я чуть без клыков не осталась.

— Прошу прощения, дева-оборотень. Я тебя не узнал, — говорит, не поворачиваясь в мою сторону.

— Зашибись. Как будто ты много лирим видел, — поднимаюсь на когтистые лапы. — У меня, может, первое за долгие годы свидание будет, а я без зубов!

Мало было в моей жизни эльфов. Пресветлые отметились, а теперь и Темные набежали. Вон, выползают со своего корабля. А следом и остроухий главгад выходит, окруженный странной дымкой. Нужно присмотреться, как я умею. Сияющая краснота иглами бьет от него во все стороны. Как и от скипетра Локи когда-то.

— Ау! Больно! — скрючиваюсь, прижимая ладони к глазам, — Тор Одинсон, я не соперник этому эльфу. Я даже подойти к нему не смогу.

— Тогда защити Джейн Фостер. Она готовит ловушку Малекиту и должна быть в здании позади нас, — Тор почти уходит.

— Стой! — хватаю за руку, — Я не знаю, как она выглядит. Если доверяешь мне, Тор из Асгарда, то посмотри мне в глаза и вспомни ее. Так я тоже ее увижу.

Видимо, она сильно дорога богу грома, если он, не раздумывая ни секунды, наклоняется ко мне поближе. А я начинаю смотреть на его душу, потом ныряю в память и вижу женщину, что так хочет защитить асгардец. Его душа похожа на душу моего милого друга и горит, как пожар, а дух — как золотой топаз, в центре которого я вижу образ кареглазой девушки с темно-русыми волосами.

— Иди, бог грома. Я найду ее, — теперь уже я кричу на бегу, ощущая материнское касание Души Мира. Для этого меня сюда позвали.

Я увидела ее в проеме разрушенной стены, окруженную несколькими Темными эльфами. Рядом с ней стоял мужчина в годах, но как защитник он явно не годился.

— Эй, остроухие! — даже если они не знали языка, на мой крик они развернулись.

Звериный прыжок, свист меча из заплечных ножен — и я снова на войне. Эти эльфы в закрытых черных доспехах с белыми нагрудниками защищены лучше читаури, поэтому приходится постоянно уклоняться от красных выстрелов, хвостом помогая удерживать равновесие. И подбираться ближе с каждым шагом. В ближайшего противника летит нож, но отскакивает от белой маски. Черт! У них даже глаза закрыты стеклами. Следующий нож метаю в незакрытое острое ухо. Я спряталась от ударивших в меня красных лучей за этим мертвецом, придерживая его перед собой. А теперь, когда я подошла ближе, настала моя очередь нападать.

Не такие уж и прочные эти черные доспехи, если их так просто режет мой изогнутый клинок из дамасской стали. Темные капли чужой крови чертят мне новый узор на лице, когда я добираюсь до первых двух. Третьему просто сворачиваю шею — не люблю, когда меня игнорируют. А четвертый не любит, когда игнорируют его. От пинка в живот я улетаю в колонну, а он, похоже, решил развлечь себя, придушив меня собственноручно. Дежавю. Только вот он не так силен, как читаури. Мне почти удается оторвать его руки от шеи, когда на помощь приходит Джейн Фостер с камнем в руках. От удара по голове темный эльф опешил и разжал пальцы, а мне только того и надо. Когтями срываю с шеи врага гибкий черный доспех, впиваюсь клыками в горло, а потом отбрасываю ногой. Когти чертят прощальные полосы на нагруднике. Это победа.

— Тьфу… тьфу… не томатный сок, но повкуснее читаури будет — под водку сойдет, — отплевываюсь под изумленные взгляды девушки и мужчины. Эльф в стороне испускает последние хрипы.

— Кошка-оборотень? — девушка до сих сжимает в руках половинку кирпича.

— Какая такая… — хочу возмутиться, но вижу, как умирающий Темный эльф бросает нам под ноги прощальный подарок — гранату. — Назад!

Со всей силы толкаю Джейн Фостер в сторону, она падает за крупные обломки стены. Граната вдруг взмывает вверх и создает маленькую черную дыру. Первым она затягивает своего владельца, а потом тянет и меня. Я, как котик, вцепляюсь всеми когтями в камень колонны и слышу треск рвущейся кожи у меня на спине. Все это продлилось пару секунд, не больше, но у меня успела пролететь вечность перед глазами. Отрываюсь от колонны и становлюсь обратно на когтистые лапы. На пол падают остатки ремней ножен, по почти голой спине гуляет ветер — часть куртки вместе с футболкой сожрало начисто, и с плеч сползают остатки моей легкой брони. И прочей одежды… Хорошо, что я полностью покрыта короткой темной шерстью. На автомате под застывшими взглядами моих подопечных проверяю целостность хвоста и штанов.

— Слава богам, хоть задница прикрытой осталась, — облегченно вздыхаю, придерживая на груди ошметки, бывшие любимой курткой. Похода к Старку не избежать. — А вы, мужчина, отвернитесь. Наготу хочу прикрыть.

— Простите… — человек с редкими волосами неловко разворачивается, говорит из-за плеча. — Я Эрик Селвиг, коллега Джейн.

Я, конечно, покрыта шерстью, но нахождение без одежды меня смущает. Поэтому, пока женщина Тора разбирается с непонятным пультом, я наматываю на мохнатую грудь остатки футболки.

— Меня зовут Аста. Я знакома с Тором Одинсоном, хотя это вы и так, наверное, знаете, — поднимаю меч. Теперь его придется носить в руках.

На бывшем газоне сейчас идет битва титанов — асгардский бог против Темного эльфа, наполненного разрушающей силой. Женщина Тора — ученая и с помощью своих приборов может управлять аномалиями-порталами. Но этого мало, чтобы победить врага, — сына Одина раз за разом откидывает магия цвета балрогова огня. Тьма и пламя, что так похожа на мою. Может, и мне следует рискнуть, как сейчас рискует мой друг с душой, подобной топазу? Подойти ближе к Малекиту не позволит его странная сила, но я могу испытать свою недавнюю догадку. Режу мечом палец и, пылая яростью на эльфа, что пришел убивать, рисую кровью на первом попавшемся булыжнике перевернутые руны. Тейваз, чтобы не видел Тора. Уруз, чтобы спотыкался на ровном месте. Туриаз, чтобы ослабла его злая магия. И Йер для возмездия. Теперь моя магия, что цветом как ночь и огонь, гложет проклятый булыжник. Он долго был на этой земле — может получиться.

— Джейн Фостер, мне нужен твой шарф.

Простая полоска ткани становится в моих руках пращой. Я выхожу навстречу врагу почти голой, без брони, раскручивая мое слабое оружие. Видимо, я так и осталась незаметным гномом, если смогла без препятствий метнуть камень с проклятием прямо в белый нагрудник. А вот после этого меня определенно заметили. И отшвырнули назад так же, как и Тора. Последнее, что я запомнила — как впиваются в спину осколки разбитых окон.

***

— …ставай… Очнись, дева-оборотень, — меня трясут за плечо.

Все кругом мутное, а прямо перед глазами маячит светлое пятно. И это явно Тор — никто меня так больше не называет.

— Не кричи, пожалуйста, — голова трещит, — зрение проясняется. — Наши все целы? И что с этим гадом?

— Малекит отправился в царство Хель. Он замешкался и был повержен мной. Джейн Фостер с Эриком Селвигом живы. Чем ты кинула в него? — от его громового голоса болезненно трясется мозг.

— Проклятием, мой друг, — пытаюсь подняться, но меня просто подхватывают под мышки и держат, чтобы не упала. — Спасибо, Тор Одинсон. Мне уже лучше. И пора домой.

По пути к ближайшей двери я подбираю меч и останавливаюсь около мертвых эльфов, которых сама же и убила недавно. Они пришли за победой, а получили смерть. С каждого из них я снимаю маски и закрываю ладонью глаза с черной склерой. Летите домой, проигравшие воины. Я пролью вино за вас, хоть вы и были на другой стороне. А на память возьму белую маску. Душа Мира незримо гладит меня материнской лаской по несчастной голове, когда я открываю дверь в дом со стенами цвета охры и человеком пересекаю порог.