Негодяй

5

  Глава 4

   Теперь это было у******о. Сначала похищение, теперь у******о, как будто одно преступление порождает другое. Все начинается с малого, потом растет и увеличивается, как сильно накачанный баллон, пока не лопнет ко всем чертям.

   Я смотрел на него, на красную кровь, которая стекала по лицу, сочась из-под сгустков, капала с затылка на пол. Я прикинул, что опоздал минут на десять, хотя это была лишь догадка.

   В комнате царил хаос, всюду валялись перевернутая мебель со вспоротой обшивкой и опустошенные ящики. Ковер был усыпан всяким мусором и набивкой из подушек. Ерканян, сидевший на полу, невидяще глядя на стену, до сих пор сжимал в руке какие-то бумаги. Если он и нашел то, что искал, убийца унес это с собой. Бумаги сказались лишь старыми погашенными счетами за электричество, выписанными на имя Миры Аджоевой.

   Сначала я вернулся в коридор и надел туфли, потом снял трубку телефона.

   Я был краток.

   - Майор Брошин слушает!

   - Говорит Инар Ушагов, майор, - сказал я. - Здесь, в "Павловске" произошло у******о и всего лишь несколько минут назад, насколько я могу судить. Вам не помешало бы оповестить патрульных на шоссе. Ищите двухдверный "Пол - Классик" с погнутой антенной. Принадлежит женщине по имени Мира Аджоева. Убитый - Рубен Ерканян. Она работает у него. Лет около тридцати, я бы сказал, рост 176см, короткие волосы, хорошо сложена, на вид красива. Нет, не знаю, как одета. Да, да... я останусь здесь. Хотите, чтобы я оповестил МВД?

   Майор отпустил пару ядовитых замечаний насчет МВД и велел звонить.

   Что я и сделал. Похоже, новость здорово встряхнула дежурного, потому что он сразу проснулся и начал орать во всю свою дурацкую глотку. Когда он принялся задавать вопросы, я посоветовал ему приехать и посмотреть самому, ухмыльнулся в трубку и дал отбой.

   Надо было решать. Вообще-то я мог бы на этом все бросить, но я считал иначе. Правда, мой клиент умер, но ведь он с лихвой переплатил мне. Почему не сослужить ему службу даром.

   Я заглянул в остальные помещения, но и там вес было перевернуло вверх дном, ни одна вещь на осталась на своем месте. В спальне мне пришлось переступите через груду одежды, которую тщательно, хотя и торопливо, вывернули наизнанку.

   Уцелела от разгрома только кухня. Легко догадаться почему. Кто-нибудь наверняка прибежал бы на грохот бьющихся тарелок и сброшенных на пол кастрюль. Здесь Ерканян шарил с оглядкой, отодвигал посуду, а не сбрасывал ее с полок. В стене виднелась дверца подъемника. Закрытая и запертая. Я не стал ее трогать. Убийца не мог выбраться этим путем и запереть дверцу за собой. Я взялся за ящики. Открыв четвертый, я увидел вещь, которую не ожидал здесь увидеть. Топорик для мяса.

   Эту кухонную принадлежность редко встретишь в маленькой квартире в двух экземплярах. Собственно, они более или менее устарели. А вот здесь их было две. Интересно, кого застиг здесь Ерканян? Вернее - кто застиг его? Потому что иначе не выходило. Если бы Ерканян вломился сюда в присутствии Аджоевой, произошла бы сцена, но тогда и она была бы здесь. Трудно представить, чтобы она выскочила на минутку, предоставив ему громить свое жилье.

   Придя сюда, Ерканян никого здесь не встретил. Он пришел убивать, но, не застав свою жертву, забыл первоначальную цель и начал искать.

   Убивать. Убивать... Вот оно. Я снова оглядел труп. Того, что я искал, при нем не оказалось. Кто-то забрал у мертвеца пистолет. Зачем? Черт побери этих убийц, для чего они так все запутывают? Почему не могут попросту у***ь и точка? Ерканян сидел там, где его свалил удар, и вызывающе скалился, предлагая мне найти ответ.

   - Кончай, приятель, - сказал я, - я на твоей стороне.

   Два топорика и скалящий зубы мертвец. Два топорика: один на кухне, другой у него в голове. Не всякий убийца воспользуется. Широкий и короткий, в карман не спрячешь и не размахнешься как следует. Тут нужна сила. Не похоже на женщину, те не любят убивать, если есть шанс забрызгаться кровью.

   Но Мира Аджоева... полуженщина... скорей уж мужчина. Она, пожалуй, лишена женской чувствительности, которая помешала бы ей раскроить череп или вымазаться кровью. Но откуда, на х**н, взялся топорик?

   Ерканян ухмылялся. Я ухмыльнулся в ответ. Дело прояснялось. Пока не сам мотив, только механика преступления и что-то сродни мотиву. Убийца знал, что Ерканян едет сюда и что Аджоевы нет дома. Он действовал топориком по нескольким причинам. Он мог просто подвернуться ему под руку. Нацелившись и размахнувшись хорошенько, можно быть уверенным, что он свое дело сделает. Это оружие, которое невозможно связать с какой-то определенной личностью.

   Прежде всего, у******о вовсе не было случайным. Я ненавижу эти тихие мыслишки о зле, которые подспудно таятся в сознании, непрерывно накладываясь одна на другую, пока им не станет тесно и они не полезут через край, сталкивая человека в самые глубины мерзости.

   А это у******о обдумали заранее. Вероятно, убийца хотел создать впечатление, что топорик взят из кухни, но никто не мог пройти на кухню мимо Ерканяна незамеченным, а у него был пистолет. Убийца выбрал оружие, проследил за Ерканяным и застукал его, когда тот громил квартиру. Ему даже не пришлось особенно таиться. Ерканян поднял такой тарарам, круша все вокруг, что до самого последнего момента не расслышал бы громких шагов... а там было уже поздно.

   Старик, склонившийся над столом, занесенный топор, один удар, и все кончено. При всей потенциальной энергии, заключенной в тяжелом куске остроотточенной стали, для нанесения смертельного удара не нужно большой силы. Мгновенная смерть. Падая, мертвец поворачивается лицом к двери и улыбается своему убийце.

   Здесь меня прервали. В коридоре послышался топот, дверь распахнулась и, как буря, ворвался Артур. Он не терял времени. Он подступил ко мне вплотную и остановился, тяжело дыша. Зрелище было не из приятных.

   - Тебя стоило бы пристрелить, Ушагов, - проскрипел он.

   Секунду мы, не двигаясь, стояли друг против друга.

   - За чем же дело стало?

   - Еще не поздно. Дай только предлог, хоть самый завалящий. Такое никому не сойдет с рук. Ни тебе, ни другим.

   Я издевательски ухмыльнулся ему в лицо.

   - Сколько угодно, Артур. Хоть здесь, хоть в кабинете мэра, мне все равно.

   Артур хотел ответить, но тут появился молодой гигант в серой, с коричневой портупеей униформе полиции Питера. Он подошел ко мне широким шагом и протянул руку.

   - Вы Инар Ушагов?

   Я кивнул.

   - Майор Брошин, - улыбнулся он. - Я один из ваших поклонников. Одно время мне пришлось работать в Москве с капитаном Пепиновым, и он без конца вас расхваливал.

   Мне понравилось его крепкое рукопожатие. Я указал на труп.

   - Вот ваш клиент, майор. Артуру не понравилось, что его игнорируют.

   - С каких пор полиция Санкт - Петербурга имеет над нами юрисдикцию?

   - С тех пор, - вежливо отозвался Брошин, - как выяснилось, что вы плохо обеспечены средствами... и людьми. - Артур покраснел от ярости. Брошин продолжал, адресуясь ко мне:

   - Почти год назад жители Павловска подали нам петицию, прося нашего содействия во всех делах полиции, поскольку городок, да и вся округа, стала местом встреч и развлечений множества шулеров, подонков и жулья из других городов России.

   Он стянул свои кожаные перчатки и достал блокнот. Занеся в него время прибытия и краткое описание места преступления, он взял у меня показания. Артур злобно пялился на меня, впитывая каждое слово.

   - После возвращения сына Рубен Ерканян был, похоже, взволнован до крайности, он...

   - Минутку, господин Ушагов. Где был его сын?

   - Его похитили.

   - Вот как? - в голосе Брошина зазвучало раздражение.

   - Нам об этом никто не сообщал.

   - Сообщили городской полиции, - я ткнул пальцем в Артура. - Спросите его.

   Брошин не сомневался в моих словах, он просто хотел посмотреть, как отреагирует Артур.

   - Это правда?

   - Да.

   - Почему мы ничего не знали?

   Артур вышел из себя.

   - Потому что у нас не было охоты вам говорить, вот почему! - сжав кулаки, он шагнул к Брошину, но тот не тронулся с места. - Ерканян хотел обойтись без шума, а мы повели дело именно так, и что с того?

   Брошин опять повернулся ко мне.

   - Кто нашел мальчика?

   - Я.

   Артур никогда еще не был так близок к апоплексии. Наверное, ему так же сильно хотелось заполучить эти десять кусков, как и мне.

   - Сегодня вечером я нашел мальчика в заброшенной лачуге на берегу. Я привез его в дом. Господин Ерканян решил держать меня при себе на случай новой попытки похитить парнишку.

   Тут встрял Артур.

   - Откуда ты знал, что Ерканян будет здесь?

   - Я не знал, - противно было отвечать, но он, как-никак, представлял полицию. - Просто подумал, что, может, найду его здесь. Мальчонка здорово натерпелся, и я решил, что ему понадобится Мира Аджоева.

   Жирный мент издевательски ухмыльнулся.

   - Он, что, маленький, без провожатых его уже из дома отпускать нельзя?

   - В таком состоянии - нельзя. Вечером у него был какой-то приступ.

   - Как вы узнали, что его нет дома, господин Ушагов? - спросил Брошин.

   - Ложась спать, я решил сперва заглянуть к нему, посмотреть, как он себя чувствует. Он даже не ложился. Я вспомнил, что он упоминал Миру Аджоеву, и подумал, что он мог заехать сюда.

   Брошин кивнул.

   - Дверь?

   - Она была не заперта. Я вошел и увидел... вот это, - я обвел комнату рукой. - Позвонил вам, потом в городскую полицию. Все.

   Артур скорчил гримасу и оскалил то, что у него осталось от передних зубов.

   - От этой истории воняет, - от нее и вправду пованивало, только никто, кроме меня, не знал этого наверняка. - А не могло быть так, господин Ушагов, - Артур саркастически подчеркнул "господин", - вы нашли мальчонку, Ерканяну не хотелось выплачивать десять кусков - работы-то на грош - вы грозите, он удирает, но вы его настигаете и исполняете угрозу?

   - Конечно, могло быть и так, если бы не было иначе, - я воткнул в рот сигарету и поднес к ней спичку. - Когда я убиваю кого-нибудь, то обхожусь без топорика для мяса. Если у него пистолет, я тоже пользуюсь пистолетом. Если нет - действую руками, - я перевел взгляд на труп. - Его я мог бы у***ь одним пальцем. Мужчину покрупнее... пришлось бы обеими руками. Но не топором.

   - Как Ерканян попал сюда, господин Ушагов?

   - Скорее всего на машине. Вы пошлите пару ребят заняться его машиной. Черный "Газ-31" .

   Брошин поманил пальцем человека в штатском и повторил инструкции. Тот кивнул и вышел.

   Пожаловал эксперт с фотографом и носилками. Минут десять они крутились по квартире, опыляя все порошком для снятия отпечатков и фотографируя останки со всех сторон. Я показал Брошину, где трогал стену и выключатель, чтобы после не было путаницы. Порядка ради он попросил меня дать свои отпечатки. Я не возражал. Он достал картонку, намазанную парафином, я положил на нее обе руки и прижал. Брошин надписал на обороте мою фамилию, номер лицензии и запихал картонку в карман.

   Тем временем Артур просматривал бумаги, разбросанные Ерканяном, но, не найдя ничего интересного, вернулся к трупу. Эксперт разложил содержимое карманов на боковом столике у дивана, и Брошин принялся перебирать вещи. Я смотрел через его плечо. Обычное барахло: мелочь, бумажник с двумя двадцатками и четырьмя пятерками и членскими карточками нескольких организаций. Под бумажником лежал пакетик с таблетками.

   - Пропало что-нибудь? - спросил Брошин.

   Я покачал головой.

   - Как будто нет, но я ведь не шарил у него по карманам.

   Тело уложили на носилки, топорик завернули, и эксперт со своими, ребятами ушел. Появилось еще несколько полицейских из области, за которыми тащилось трое городских ментов. Мне пришлось повторить все с самого начала. Поодаль от толпы стоял один репортер, яростно строчивший в блокноте. Будь мы в Москве, пришлось бы закрыть дверь, чтобы удержать репортеров. Ничего, подождите, пока новость полетит по проводам. Все изменится в этом городке.

   Брошин подозвал меня.

   - Где вы будете, чтобы я смог с вами связаться?

   - В усадьбе Ерканяна.

   - Хорошо. Утром я к вам заеду.

   - Я буду с ним, - вмешался Артур. - И ни во что не соваться, понятно?

   - Катись ты, - ответил я. - Я свои права знаю. Я надел кепку и раздавил окурок в пепельнице.

   Больше здесь было нечего делать. Я пошел к дверям, но на пороге меня догнал Брошин.

   - Ушагов!

   - Да, майор?

   - Можно рассчитывать на ваше содействие?

   Я расплылся в улыбке.

   - То есть, поделюсь ли я с вами, если что-нибудь разнюхаю, так?

   - В общем, да, - он был совершенно серьезен.

   - Ладно, - согласился я. - Но с одним условием.

   - А именно?

   - Если наткнусь на горячий след - буду действовать сам. При первой же возможности извещу и вас, но я не стану упускать свой шанс ради того, чтобы передать дело в ваши руки.

   Он раздумывал не больше секунды.

   - Это меня устраивает. Вы, конечно, понимаете, что это не означает разрешение поступать как вам заблагорассудится. Я охотно приму помощь от человека с вашей репутацией. Вы уже давно занимаетесь подобными делами, и у вас богатый опыт. Кроме того, вы знакомы с методами московских сыщиков. Я наслышался о ваших успехах, иначе вас и близко не подпустили бы к этому делу. У нас не хватает людей, и я лично буду рад, что вы готовы нас выручить.

   - Спасибо, майор. Если сумею, то помогу. Только постарайтесь, чтобы Артур ни о чем не пронюхал.

   Если узнает, он на все пойдет, лишь бы подставить вам ножку.

   - Вот уж кто свинья, - буркнул Брошин. - Скажите, что вы собираетесь делать?

   - То же, что и вы, - искать Аджоеву. Похоже, она сейчас ключевая фигура. Вы оповестили патрульных?

   - После вашего звонка перекрыли все дороги. Сейчас по телетайпу объявляют розыск в семи соседних областях. Она далеко не уйдет. Вы что-нибудь знаете о ней лично?

   - Очень мало. Считается, что у нее спокойный характер. Ерканян говорил, что она часто ходит в библиотеку, но вряд ли вы ее там найдете. Посмотрим, что я узнаю в усадьбе. Если что узнаю насчет нее, позвоню. Пока!

   Я спустился по лестнице. Сейчас самым важным для меня делом было поспать. Мне казалось, что я несколько месяцев не видел подушки. Двое молодых патрульных стояли, прислонясь к крылу синего "седана". Они сверяли записи и переговаривались. Надо будет напомнить Олегу заехать за машиной.

   Солнце уже было высоко, когда я добрался до усадьбы. Утренние грузовики, о, которых говорил парень с бензоколонки, катили в Питер, проносясь мимо с приличной скоростью. Я сигналил у ворот, пока не вышел Гена, дожевывая свой завтрак. Он помахал мне.

   - Значит, это вы. А я все думал, кто открыл ворота. Почему вы меня не разбудили?

   Я притормозил рядом с ним.

   - Гена, вы слышали, как я проезжал сегодня ночью?

   - Я? Нет, я спал, как колода. С тех пор, как мальчик пропал, я извелся, все думал, что это из-за меня, из-за того, что я сплю сильно крепко. А к ночи отпустило.

   - Оно и видно. Выезжали две машины. В первой был ваш босс.

   - Ерканян? Куда он поехал?

   - В Павловск.

   Он тревожно переступил с ноги на ногу.

   - Думаете, он... он будет ругаться, что я его не слышал?

   Я покачал головой.

   - Вряд ли. Собственно, я думаю, он и не хотел, чтобы вы услышали.

   - Когда он вернется?

   - Он больше не вернется. Он умер.

   Я отъехал, оставив его стоять с разинутым ртом. В другой раз он будет лучше приглядывать за своими воротами.

   Я газанул перед домом и выключил взревевший мотор. Тех, кто не проснулся после этого, я наверняка разбудил, грохнув дверцей.

   Наверху зашумели возмущенные голоса. Я взбежал по лестнице и на площадке наткнулся на Лялю в стеганом халате, который она придерживала на груди. Она замахала на меня рукой.

   - Тише, пожалуйста, мальчик спит.

   Ему предстояло веселое пробуждение.

   - Только что встала, Ляля?

   - Минуту назад, когда ты наделал такого шума перед окнами. Ты почему не спишь?

   - Неважно. Все на месте?

   - Откуда мне знать? А что, в чем дело?

   - Ерканяна убили.

   Ее руки взлетели ко рту. На долю секунды у нее перехватило дыхание.

   - И... кто? - с запинкой проговорила она.

   - Вот это я и хотел бы знать, Ляля.

   Она закусила губу.

   - Вышло так... так, как мы и говорили, да?

   - Похоже на то. Ищут Миру Аджоеву. Все произошло у нее в квартире, а сама она смылась.

   - Ну, и как нам теперь быть?

   - Подними всю компанию. Ничего им не говори, скажи только, что я жду их внизу в гостиной. Иди.

   Ляля была рада делу. Она почти бегом поспешила в дальний конец коридора и влетела в чью-то комнату. Я подошел к двери Карена и попробовал ручку. Заперто. Дверь Карена была открыта, и я прошел в нее, закрыв за собой, потом тихонько приблизился к двери в смежную комнату и ступил за порог.

   Карен крепко спал с легкой улыбкой на лице, словно ему снилось что-то приятное. Укрытый до подбородка одеялом, он выглядел моложе своих пятнадцати. Я сдул легкую прядь волос, упавших ему на лоб, и слегка встряхнул его.

   - Карен! - не дождавшись ответа, я снова потряс его за плечо. - Карен!

   Его глаза медленно открылись. Увидев меня, он улыбнулся.

   - Привет, господин Ушагов!

   - Зови меня Инар, парень. Мы ведь друзья, верно?

   - Еще бы... Инар, - он вытащил одну руку из-под одеялами потянулся. - Пора вставать?

   - Нет, Карен, еще нет. Мне нужно тебе что-то сказать.

   Я ломал голову, как бы преподнести ему новость. Нелегко сказать мальчугану, что его отца только что зарубил кровожадный убийца.

   - О чем? У тебя озабоченный вид, Инар. Случилось что-нибудь плохое?

   - Очень плохое, малыш. Ты ведь у нас стойкий?

   Снова застенчивая улыбка.

   - Так уж и стойкий... вовсе нет! Хотел бы я быть похожим на людей из книг.

   Я решил выложить ему все, не смягчая, и разом кончить с этим делом.

   - Твой папа умер, сынок.

   До него не сразу дошло значение моих слов. Он смотрел на меня озадаченно, будто уверенный, что не правильно истолковал их смысл.

   - Умер?

   Я кивнул. Осознание происшедшего пришло к нему, как внезапный потоп. На глазах у него выступили слезы, одна скатилась по щеке.

   - Нет!.. Не может быть! Он не мог умереть!

   Я обнял его. Он прижался ко мне, всхлипывая.

   - Ох, папа!.. Что с ним случилось, Инар? Что случилось?

   Я тихо гладил его по голове, стараясь вспомнить, как поступал со мной мой отец, когда мне было плохо. Я не мог сообщить ему подробности.

   - Он... просто умер, Карен.

   - Что-то случилось, я знаю, - он пытался сдержать слезы, но не сумел. Отстранившись от меня, Карен вытер глаза. - Что случилось, Инар, скажи, прошу тебя!

   Я подал ему свой платок. После он все равно узнает, так пусть лучше узнает от меня, чем от одного из упырей.

   - Его кто-то убил. На, высморкайся.

   Он высморкался, ни на миг не сводя с меня глаз. Такой взгляд бывает у щенка, когда он получит пинка и не знает, за что.

   - Убили? Нет... никто не стал бы убивать папу... моего папу.

   Я молчал, давая ему освоиться с мыслью, причинившей боль. Глядя на его искаженное лицо, я почувствовал, что у меня самого заныло в груди.

   Так мы сидели, не говоря ни слова, минут десять. Наконец парнишка вытер глаза. Теперь он казался старше. Такое любому прибавит лет. Он притронулся к моей руке. Я потрепал его по плечу.

   - Инар?

   - Да, Карен?

   - Как ты думаешь, ты сумеешь найти того, кто это сделал?

   - Постараюсь, малыш.

   Его губы яростно сжались.

   - Найди обязательно! Если бы я был взрослым, я застрелил бы его, вот! - от опять разразился слезами. - Ох... Инар!

   - Полежи-ка здесь, малыш. Отдохни немного, а после, когда почувствуешь себя лучше, одевайся и спускайся вниз. Потолкуем. Думай о чем-нибудь, только не надо... о том. С такими вещами трудно свыкнуться, но ты сумеешь. Сейчас тебе так скверно, что хуже некуда, но время все сгладит, Карен. Ты стойкий парень. После вчерашней ночи я считал, что второго такого не найдешь. Поэтому крепись и больше не плачь, идет?

   - Я постараюсь, Инар, честное слово, постараюсь.

   Он перекатился в постели и зарылся лицом в подушку. Я открыл дверь в коридор и вышел. Теперь придется оставаться, хочешь - не хочешь. Я дал слово мальчишке и от своего обещания отступать не собираюсь.

   Однажды я уже давал слово и сдержал его. Это убило во мне душу, но я его сдержал.

   Я вспомнил кровь, пролитую на войне, всю кровь, которую я видел и которая на меня брызгала. Но не было крови краснее и страшнее той, которая пролилась, когда я выполнил то обещание.

  Глава 5

   Такие лица смотрят на вас со стен музея: холодные, враждебные, выжидательные. Они стояли в разных позах и ждали, как я буду оправдываться за то, что вытащил их из постели в такую рань.

   Арсен Аллахвердян неловко отхлебывал распухшими губами из стакана с гранатовым соком. Его брат нервно попыхивал сигаретой. Тенцеры всей семьей сидели в дальнем углу. Марго старалась выглядеть так же отчужденно, как Тенцер - младший. Рима и ее отец, второпях одевшиеся кое-как, теперь чувствовали себя неловко и ерзали на краешках сидений.

   Каринэ Туманян оставалась верна себе. Когда я вошел в гостиную, она метнула на меня страстный взгляд и вполголоса бросила:

   - Привет, любовь моя!

   Для этих штучек час был слишком ранний. Мешки у меня под глазами ясно сказали ей об этом. Ляля, озабоченно хмурясь, остановила меня и сказала, что кофе будет готов через несколько минут. Вот и хорошо. Он придется кстати.

   Не дав никому времени открыть рот, я заговорил первым.

   - Рубен Ерканян умер. Кто-то сделал ему пробор топориком для мяса в квартире Миры Аджоевой.

   Я умолк.

   Марго ахнула. У ее мужа глаза чуть не выскочили из орбит. Тенцер -младший и Рима посмотрели друг на друга. Арсен поперхнулся соком, а Гарик уронил сигарету. Рима зацокала языком у меня за спиной.

   Тишина была оглушительной, как взрыв. Не успело замереть ее эхо, как Марго Тенцер, быстро оправившись, спросила:

   - А где была сама Мира Аджоева?

   Я пожал плечами.

  - Я знаю не больше вашего, - затем без обиняков выложил главное

  - Вполне вероятно, что она не при чем. у***ь Ерканяна мог кто-то другой. Скоро сюда наведается полиция. Устраивать себе алиби поздновато, но если у кого-то его нет, пусть лучше побыстрее что-нибудь придумает.

   Пока они переваривали услышанное, я повернулся и вышел в кухню. Ляля уже поставила кофе на поднос, я взял чашку и отнес в комнату Олега. Он проснулся, едва я повернул ручку.

   - Привет, Инар! - он взглянул на часы. - Ты чего не спишь?

   - Я еще не ложился. Ерканян умер.

   - Что?!

   - Ночью. Его рубанули топором.

   - Бл.....! Ну и ночка! Что же теперь будет?

   - Да, наверное, что обычно бывает. Слушай, ты все время лежал?

   - Черт возьми, конечно. Погоди, Инар, ты...

   - Доказать можешь? То есть, видел тебя здесь кто-нибудь?

   - Нет, я был один. Ты ведь не думаешь...

   - Все, Олег! Причем тут я! Делом займется Артур, а он не прочь устроить тебе пакость. Эта вонючка захочет отыграться на тебе, раз я ему не по зубам. Сейчас на его стороне закон, та малость, что еще осталась от закона в этой стране. Нужно найти какой-то способ доказать, что ты отсюда не выходил. Есть какая-нибудь идейка?

   Он поднес палец ко рту.

   - Да вроде бы. За ночь мне два раза слышалось, будто отъезжает машина.

   - Это был Ерканян, а потом я.

   - Тут же после первого раза кто-то спустился по лестнице. Я услышал шаги, потом какой-то чудной звук, вроде бы тихонько так закашляли, потом все затихло. Не возьму в толк, что это было.

   - Пожалуй, годится, только надо узнать, кого там носило. Да, учти, пока тебя не спросят - ни слова. Понял?

   - Ясный х**н, Инар. Блин, и откуда это все сыпется? Теперь меня вытурят, - он уронил голову на руки. - Что я буду делать?

   - Что-нибудь придумаем. Если ты чувствуешь себя нормально, лучше оденься. Машина Ерканяна все еще в городе, и, когда менты с ней закончат, тебе придется пригнать ее домой.

   Я подал ему кофе, и он охотно выпил его. Когда он закончил, я забрал чашку и пошел на кухню. Там я застал Нарика, вытиравшего глаза платком.

   Он увидел меня и шмыгнул носом.

   - Что творится, начальник! Нэля Шабановна только что мне сказала. Кто мог сделать такое?

   - Не знаю, Нарик. Кто бы ни сделал, он за это заплатит. Слушайте, я хочу лечь. Когда приедет полиция, разбудите меня, ладно?

   - Конечно, начальник. Хотите поесть?

   - Нет, спасибо. Попозже.

   Я стороной обошел гостиную и поднялся по лестнице, чуть не падая с ног. Скомканное одеяло лежало там, куда я его отбросил, в ногах кровати. Я даже не потрудился снять ботинки. Опустил голову на подушку и сразу все мне стало безразлично - пускай дом хоть совсем сгорит, лишь бы не будили.

   Приезжала и уехала полиция. Голоса доносились до меня сквозь пелену, как невнятное бормотание. Голоса настаивали, протестовали, возмущались. Сердитый высокий женский голос и более сдержанный мужской, поддерживающий ее. Похоже, никого я не интересовал, и я не противился, когда пелена обернула меня серым саваном, заглушившим все звуки и мысли.

   Меня разбудила музыка. Страшная буря музыки, которая сотрясала дом, как ураган, пронзительно вскрикивая в дивной муке. Никогда я не слышал такой музыки. Я слушал изумленный. Еще секунду-другую гремела песнь ярости, потом она сникла, зазвучав траурным напевом смерти. Ни один такт, ни одна тема не повторялись.

   Я выскользнул из постели и открыл дверь, приняв на себя всю мощь звуков. Казалось непостижимым, что пианино способно поведать такую историю, как эта.

   Он сидел за инструментом - маленькая, вызывающая жалость фигурка в голубом купальном халате. Его голова была откинута назад, глаза крепко зажмурены, словно от боли, а пальцы выколачивали из клавишей ноты страдания и боли.

   Он мучил себя. Я присел рядом.

   - Карен, не надо!

   Он резко оборвал игру и уронил голову на грудь. Критики, объявившие его гением, были правы. Если бы они слышали его новый концерт! Главное то, что я тоже понимаю музыку, я знаю что надо делать с клавишами, чтоб получилось нечто. Но я не знаю как это сделать.

   - Нужно относиться к этому спокойней, малыш. Вспомни, что я тебе говорил.

   - Знаю, Инар, я постараюсь. Просто я все время думаю о папе.

   - Он много для тебя значил, правда?

   - Больше всего на свете. Он столькому меня научил - музыке, искусству... Вещам, на которые у людей уходит так много времени. Такого чудесного папы еще ни у кого не было.

   Я молча подвел его к большому креслу у камина и присел на подлокотник рядом с ним.

   - Карен, - начал я, - твоего отца больше нет, но он наверняка не хотел бы, чтобы ты горевал. Я думаю, он предпочел бы, чтобы ты продолжал заниматься всем, чему он тебя учил, и стал таким, каким ему хотелось.

   - Я буду таким, Инар, - сказал он. Его голос звучал бесцветно, но в нем чувствовалась убежденность. - Папа хотел, чтобы я превзошел других во всем. Он часто говорил мне, что ни одному человеку не хватит жизни для достижения всего, на что он способен: слишком долго нужно овладевать основами. Потому-то он и хотел научить меня всему с самого детства. Тогда, став доктором или, может, ученым, я как бы обгоню себя.

   Разговаривая, он оживился. Пусть выговорится, подумал я, это единственный способ сбросить с себя тяжесть.

   - Ты молодчина, парень. Держу пари, он тобой гордился.

   - Да. Если бы только он успел прочитать свой доклад.

   - Какой доклад?

   - На симпозиуме ученых. Они встречаются каждые пять лет и назначают победителя президентом на один срок. Ему сильно этого хотелось. Он готовил доклад обо мне.

   - Понятно, - сказал я. - Может быть, Мира Аджоева прочтет доклад вместо него.

   Этого не следовало говорить. Он поднял на меня несчастный взгляд.

   - Вряд ли, ведь ее ищет полиция.

   - Кто тебе наболтал об этом, малыш? - опешил я.

   - Утром сюда приезжала полиция. Тот здоровенный заставил нас всех рассказать, где мы были ночью и вообще. Потом он сказал нам про Миру Аджоеву.

   - А что с ней?

   - Ее машину нашли в реке. Они думают, что она утонула.

   Будь у меня под рукой кирпич, я бы запустил его в окно.

   - Нарик! - заорал я. - Эй, Нарик!

   Тот примчался бегом.

   - Кажется, я просил разбудить меня, когда приедет полиция. Так какого черта вы этого не сделали?

   - Да, начальник, я хотел, но Артур Анонян посоветовал дать вам выспаться. Прошу прощения, начальник, это был скорее приказ, чем пожелание.

   Вот как. Ну и поквитаюсь я с этой жирной мордой.

   - Где все?

   - После того, как полиция сняла с них показания, он приказал разъезжаться по домам. Нэля и Олег отправились за машиной профессора Ерканяна. Майор Брошин просил передать вам, что сегодня вечером он будет в управлении и хотел бы повидать вас.

   - Хорошо, хоть кому-то я понадобился, - пробормотал я и повернулся к Карену:

   - Мне нужно ехать, сынок. Может, ты побудешь у себя в комнате до приезда Ляли... то есть Нэли Шабановны? Идет?

   - Хорошо, Инар. Почему ты назвал ее Лялей?