Неистовый квартет. Книга 1. Начало пути

— Сжечь ведьму! — Но она такая красивая… — Хорошо. Но потом – сжечь! На главной и единственной площади городка Пьетро готовились сжечь ведьму. Привязанная к столбу и обложенная соломой женщина казалась серой тенью. После пыток инквизиции от ее былой красоты ничего не осталось. Грязно-серая роба скрывала переломанные на дыбе ноги, бледная кожа обтягивала лицо, ставшее похожим на череп скелета. Некогда каштановые локоны с медным отливом почернели от грязи и свалялись в колтун. Изумрудно-зеленые глаза потухли, в них отражалась лишь усталая покорность и надежда на быструю смерть. Собравшаяся у деревянного помоста толпа улюлюкала и в ожидании жесткого зрелища осыпала ведьму проклятиями. В задних рядах топтался и мужчина, с которым приговоренная некогда делила ложе. В ее затуманенном от боли разуме мелькнула едкая мысль: пока они кувыркались на сеновале, она была не мерзкой ведьмой, а сочным яблочком и милой, но лишь запахло жаренным, ее возлюбленный принялся трусливо твердить, что его околдовали. На помосте стоял местный священник — тщедушный, дрожащий человечек. На его фоне инквизитор, прибывший в Пьетро для расследования дела о ведьме, казался еще выше ростом и шире в плечах. На бледном суровом лице отражалась подобающая случаю скорбь о потерянной душе и стремление выполнить долг. Но в уголках глаз прятались морщинки улыбки — инквизитор особенно любил сжигать женщин, ему нравились их тонкие надрывные крики. Рядом со святыми отцами топтались трое солдат, привычных ко всему и со скукой ожидающих окончания казни, после которой им можно будет наконец-то пойти в трактир. Палач зажег факел и, под одобрительные крики толпы, направился к столбу. — Братья и сестры, остановитесь! Зычный голос человека, явно привыкшего вещать с амвона, перекрыл шум. Люди почтительно расступились, пропуская к помосту священника в простой коричневой рясе с пелериной и с железным крестом, висящим на шее на веревке. Он легко взбежал по ступеням и, развернувшись к притихшей толпе, воздел руки. — Братья и сестры, мне стыдно за вас! — Слова священника разнеслись над всей площадью, эхом отразились от стен домов. — Разве пристало верующим людям наслаждаться видом казни? Господь завещал нам любить друг друга и проявлять милосердие. Пусть даже эта несчастная женщина ведьма, в чем я сильно сомневаюсь, то вместо того, чтобы убивать ее, истинным клириканам стоило попытаться помочь ей! Вернуть к свету, не дав Лукавому поглотить еще одну душу и стать на шаг ближе к победе! Люди в толпе начали неуверенно переглядываться: кто-то стыдливо опускал глаза, кто-то упрямо выпячивал челюсть или зло усмехался. Священник продолжал вещать: — Но знаете, братья и сестры, я уверен, что вы собираетесь сжечь невинную. Если она действительно ведьма, то почему не взлетит к небу на черных крыльях? Почему не зовет на помощь своего проклятого покровителя? — Священник иронично рассмеялся и вдруг указал обличающим перстом на толпу, так что некоторые попятились. — Если бы любого из вас подвергли тем пыткам, через которые прошла она, вы бы с радостью признались в связи с Врагом рода человеческого! Тут инквизитор, который, пораженный наглостью священника, застыл каменным изваянием, пришел в себя. — Не слушайте его, люди! Это посланник Лукавого! — Посланец Диавола здесь ты! — крикнул в ответ священник. Толпа заволновалась. В сердцах некоторых людей упреки священника посеяли сомнения: одни думали, что действительно недостойно клириканина радоваться чьей-то мучительной смерти, пусть даже ведьмы. Другие вспомнили все то хорошее, что осужденная и ее почившие много лет назад родители сделали для города. Пусть они были чужеземцами, но лекарства, которые ведьма и ее мать готовили, вылечили многих детей во время эпидемии краснухи. А отец приговоренной всегда был готов помочь таким же бедным, как и его семья, соседям. Но все же очень многие сочли священника помощником Дьявола, которого тот послал, чтобы спасти ведьму. На помост полетело несколько камней, большинство не попали в цель, а от двух священник с ловкостью, необычной для святых отцов, увернулся. — Сейчас ты познаешь божий гнев, — пригрозил инквизитор и уже громче, так, чтобы слышали все на площади, произнес: — Смотрите люди, как небо покарает богомерзкого посланца тьмы! Воздев руки к синевато-белым облакам, плотно затянувшими небо, он принялся читать молитву пророку Илие, призывая того послать молнию на голову священника, посмевшего защищать ведьму. Наглец, бросивший вызов самой Инквизиции, в свою очередь стоял совершенно спокойно и даже посмел ехидно улыбнуться. Но вот зарокотал далекий гром, ветвистая молния пронзила небо и землю. За несколько секунд до того губы священника начали едва заметно шевелиться. Когда сверкающая вспышка полетела к нему, он вскинул руку и, начертив над своей головой крест, звучно произнес лишь одно слово: — Аминь. Крест у него на груди вспыхнул серебряным огнем и будто отразился вверх, создав над священником сияющий щит. Молния ударила в него и, разлетевшись на множество искр, исчезла. Толпа замерла в гробовом молчании. Некоторые святые отцы всегда могли доказать свою святость — тем, кто истово верил, Бог даровал свою силу. Люди, кто с радостным предвкушением, кто с сожалением, ожидали, что инквизитор легко повергнет священника-еретика. Но получалось, что Господь покровительствовал обоим. И что же теперь? Как понять, кто из них прав? У инквизитора, который всегда считал себя весьма сильным в призывах божьего гнева, самым глупейшим образом отвисла челюсть. Местный, пьетровский священник спрятался за него и мелко дрожал. Еретик, воспользовавшись общим замешательством, подбежал к столбу и, раскидав охапки сена, принялся развязывать ведьму. Та пребывала на грани беспамятства, и все происходящее казалось ей затянувшимся странным сном. Очнувшись от изумления, инквизитор неподобающе его сану истерично взвизгнул: — Взять его! Он лишь использует дьявольское колдовство, подражающее истинной божьей силе. Солдаты, обрадованные тем, что можно поразвлечься, вскинули алебарды и двинулись к священнику, а инквизитор приготовился снова вызвать молнию. Каким бы могущественным ни был еретик, он не сможет одновременно драться с солдатами и читать молитвы, отражая атаки инквизитора. Эта испробованная годами тактика всегда помогала Трибуналу ловить магов. Солдаты были уже совсем рядом со священником, который, казалось, их даже не замечал, продолжая распутывать хитрые узлы. Один из храбрых воинов замахнулся, собираясь ударить священника в спину… Из толпы точно ударила молния, от чего инквизитор даже прервал молитву и недоуменно посмотрел на свои руки. Но он к молнии не имел никакого отношения: на помост, точно нападающий на лань волк, запрыгнул дюжий воин, выглянувшее из-за туч солнце блеснуло на зажатом в его руке мече. Огромный и могучий, будто вставший на задние лапы медведь, воин внушал ужас одним своим видом, и солдаты невольно дрогнули, опустили оружие. Рубаха с короткими рукавами открывала вид на сильные руки, кожаные штаны обтягивали литые мышцы на ногах… несколько женщин в толпе томно вздохнули, изучая воина жадными взглядами. — Что встали, трусы?! — взревел инквизитор. — Вперед! Он один, а вас — трое! Солдаты явно боялись его (и обещание костра в его голосе) больше, чем дюжего воина, поэтому атаковали. Двух нападавших похилее воин просто отбросил, точно кутят, ударив мечом плашмя. Оба слетели с помоста и упали в толпу, вызвав кучу криков и проклятий. Оставшийся солдат, ветеран недавно закончившейся войны с соседним государством, владел оружием получше желторотых юнцов, с ним могучему воину пришлось повозиться подольше. Но вскоре и ветеран рухнул на доски помоста, оглушенный ударом меча по голове. Тогда в сражение вступил палач и, размахивая зажженным факелом, заставил воина сперва отступить. Но затем тот безжалостно пнул плача между ног и, перехватив факел, затушил в стоявшей на помосте бочке с водой. Тем временем инквизитор дочитал таки молитву, на сей раз карающая молния полетела в воина. Тот отскочил, но молния все же сделала сове дело — подожгла солому, отброшенную священником от столба. Прыткий священник уже успел отвязать ведьму и поднял ее на руки — она почти ничего не весила, исхудав на хлебе и воде. Ведьма воспринимала мир будто через мутный бычий пузырь, которым затягивают окна в бедных домах. Священник показался ей размытой фигурой то ли ангела, то ли демона. Последняя мысль отдалась дрожью страха во всем ее существе, и ведьма потеряла сознание. Инквизитор не собирался выпускать из когтей добычу, воззвав к небесам, он создал поток пламени, которые понесся к парочке отступников. Воин встал рядом со священником, и тот отразил огонь все тем же святым барьером. Тогда инквизитор решил прибегнуть к помощи со стороны. — Добрые единобожники! Клирикане! — воззвал он. — Как вы можете спокойно сносить подобное непотребство! Посланники Сатаны спасают его прислужницу, а вы — молчите! Жители Пьетро все это время азартно наблюдали за схваткой на помосте — когда еще в их захолустье такое увидишь?! Кое-кто даже втихомолку делал ставки, но горячий призыв инквизитора напомнил многим, что здесь вообще-то не соревнования бойцовских петухов, а борьба добра со злом. Пара отчаянных парней достала из-за голенищ сапог ножи и полезла на помост, еще кто-то побежал к телеге, стоящей на краю площади, чтобы захватить вилы. Снова закипела схватка. Воин отбивал все атаки горожан, но их становилось все больше, а он — один. Его приятель священник был занят поддержанием барьера, защищающего от магических ударов инквизитора. В этой мешанине мало кто из дерущихся на помосте обратил внимание на нежную мелодию, доносящуюся откуда-то с края толпы. Но постепенно звуки становились все громче, приближаясь. Напор на воина и священника ослаб. Могучие мужики вдруг замирали с занесенным оружием, затем блаженно улыбались и садились на землю. Вскоре стало видно, что уже почти вся площадь заполнена радостно лыбящимися людьми: старики, мужчины, женщины и дети (которые тоже пришли насладиться сожжением ведьмы) — все подобрели, некоторые стали обнимать друг дружку, кое-кто смеялся и свистел. И все мирно сидели на земле, а среди них стояла тоненькая девушка с лютней. Именно ее пальцы, птицами летавшие по струнам, создавали чарующую мелодию, заставившую горожан забыть о насилии. Когда в тишине прозвенел последний аккорд, инквизитор остался единственным, кто теперь мог дать отпор богомерзким защитникам ведьмы. Все же он был закаленным в боях с нечистью посланцем небес — колдунье-менестрелю следовало постараться, чтобы сбить его с ног. Но что мог сделать инквизитор один против двух магов и бугая с медвежьей силой? Пока он читал новую молитву, воин молниеносно рванулся вперед и мощный удар в солнечное сплетение заставил инквизитора согнуться пополам. Со стоном осев на помост, он свернулся калачиком, забыв обо всем, кроме жуткой боли. — Валим, пока они не очухались! — неподходящим духовному лицу тоном заправского жулика рявкнул священник. И первый припустил прочь с помоста к выходу с площади так, что ряса хлопала его по ногам. Воин и менестрель легко нагнали его. Вскоре троицы, уносящей с собой ведьму, уже и след простыл.