Несвоевременно

4 глава

Джин нашел Гука в загородном доме под мощным дурманом кокаина, в окружении обнаженных дам из гарема, среди которых ему встретилась Розэ, заставив нахмуриться от недовольства. Если Чон вызвал девушку, бережно оберегаемую Хосоком, то он был в дерьмо обдолбан. Сопроводив девушек, Джин пошел в ванную комнату, чтобы наполнить ванну, а потом отдёрнул шторы, не впускающих солнечного света в обкуренную спальню и настежь открыл окна. Запах секса, сигаретного дыма и женских духов, казалось, даже въелся в кожу только что прибывшего в эту дыру разврата Сокджина.

- Чон, вставай у нас встреча, - встав над душой, спящего Гука оповестил Сокджин.

- Заткнись, голова раскалывается, - шипел по пояс покрытый Гук. Татуировка его почти законченная была красочно видна под солнечным светом. Завидев ее, Сокджин вспомнил о скором сеансе у мастера и мысленно сделал заметку на этот счет. В последнее время этих заметок, встреч и конференции стало настолько много, что Ким уже позабыл о лице свой любимой Джису, с которой довелось встретиться месяц назад. К мысленным заметкам добавился еще один – отправить девушке маленький презент с букетом цветов. Ким тихо перевел дыхание, сейчас только девять утра, а он уже успел устать. – Ванна готова, я пошел заказать завтрак, - в конец сдавшись, Ким оставил решение на советь Чона. У Гука нет совети, но ответственность он еще не успел выкурить или забыть под кайфом от кокса.

После горячей ванны, позавтракав двойным американо и сигаретой, Гук приобрел хоть немного воспринимающий внешние раздражители вид.

- Я смыл в водосток твой запас порошка, - смотря, как Гук натягивал на себя рубашку, заговорил секретарь. – Если ты чувствуешь боль утраты, это нормально. Каждому приходит надеть черной в похоронах матери. Оплакивать смерть родного человека допустимо. Дай себе побыть уязвимым, хотя бы минуты, не глуши боль коксом.

— Что ты знаешь, чтобы позволять себе подобные речи толкать, — грустно, как-то поломано сказал, Чонгук. Потом прищуриваясь, затянул сигаретный дым. Его вид откровенно показывал, настолько он был разбит. Даже смерть человека, убившего его мать, не смогла утешить его такого израненного.

— Видимо, знаю достаточно, раз решился высказаться.

Гук лениво взглянул своими воспаленными глазами, по его взгляду было понятно, что ему нет дело до слов секретаря.

- И… - Ким глянул на наручные часы. – Если даже мы выйдем в путь сейчас, опоздаем на встречу с премьер министром на полчаса, - оповестил он.

- Зачем ты мне если не можешь нормально организовать график? – озлобленно кинул Чон, даже не обернувшись к нему.

Ким решил сохранить молчание, спорить с Гуком в последнее время пустая трата времени, которого ни одного из них нет.

- Кайоши хорошо обосновался в штатах, с университетом все решено и с домом тоже, - уже в машине доложил Ким,

- Будь любезен, прикончи его потихоньку, когда выдастся возможность, - выдохнул Гук. В его руках был планшет с важными данными, о которых пойдет речь в предстоящей встрече, но ему было далеко не до этих слайдов и графиков. Он был словно размазан после прошедшей ночи. – Как обстоят дела с Сохи?

- Ее перевели в обычную палату, состояние стабильное.

- Мне нужно навести ее, выбей время для визита, - спокойно бросил он.

- Ты был у нее два дня назад, - упрекнул секретарь. – Сейчас абсолютно нет время для твоих любовных похождении, ты презентируешься как новый глава мафии, позволь мне напомнить тебе, - спокойно сказал секретарь, хотя поднял настороженный взгляд на Чона, который стал чрезмерно агрессивным в моментах, когда отходил после дури.

- Я не попросил мне что-то напоминать, а дал конкретный приказ, не беси с утра, Джин, - вчитываясь в текст произнес Гук. Ким лишь разочарованно поджал губы.

***

Слабое здоровье девушки и в этот раз подвел, приковав ее ослабшее сильной простудой тело к больничной койке. После ссоры с женихом, стрессом, который был верным супником любого появления Гука в ее жизни, она загремела в больницу.  Болезнь эта была более психосоматичной, чем простой простудой. Девушка морально истощена от душеных потуг, коих стало невыносимо много последнее время.

Сохи вот уже двадцать минут рассматривала букет классических алых роз, они были красивы, и только записка, напоминающая об отправителе, омрачала ощущения. Сохи, изначально прочитав Чон Гук в плотной бумажке, хотела попросить медсестер выкинуть букет, но так не смогла так поступить. Почему? Она сама боялась этого вопроса. Она не была готова принять симпатию по отношению к такой ужасной, отрицательной персоны в ее жизни. Мама не так ее воспитывала. Мать не растила ее, чтобы Сохи вырастив потерялась в чувствах к такому человеку, как Гук. Вопреки доводам разума цветы от Чона стояла рядом с чиминовыми. Несмотря на их почти идентичность, не считая обертки, чоновы привлекали больше.

Сохи устала прикрыла глаза и со стоном откинулась на койку, мысли мучали ее. У нее отношения с женихом на данный момент натянуты, словно тетива, а она вздумала вспоминать о Гуке. Что стало с холодно подводящей итоги Сохи, девушка не знала. И стыдилась своих чувств. Их не должно было быть и в помине.

Пожаловал Пак. Он постучался коротко и не дождавшись приглашение, вошел в палату. Пак поставил новые цветы рядом со старыми, девушка на миг напряглась испугавшись, что тот станет спрашивать о розах, но тот не стал. В последнее время Пак был слишком отстранённым от мира, полностью сосредоточенный в проблемах компании, которых становилось все больше с каждым днем, чтобы замечать такие мелочи.

- Вчера наши родители устроили ужин, - сев в кресло рядом с столиком, начал разговор Чимин. Он выглядел уставшим. Был измотан морально из-за ссоры с невестой, что довела ее до больничной койки и физически из-за загруженности в офисе. Казалось, вся жизнь рушилась в один момент. – Они выбрали дату свадьбы, - он достал плотный концерт из внутреннего кармана пиджака, передал его в руки девушки. – Тут ещё варианты для пригласительных.

- Так скоро? – только поинтересовалась Сохи. Пригласительные остались без ее должного внимания, девушка вчитывалась в дату, выбранную родителями.

- Наши матери пошли к какому-то шарлатану, он выбрал самый благополучный день, - устала прикрыл глаза Пак. Сохи от его вида сделалось плохо. Чимин действительно выглядел неважно. – И я согласился, дела в кампании идут не радужно, мне необходим этот брак, - сказал он. Девушка отложила конверт на стойку с водой и цветами.

- А ты… а ты действительно хочешь этот брак?

- Да, - без раздумий ответил Пак. Но встречный вопрос задать не посмел, ему известно почему девушка рядом с ним. Их взаимоотношения было лишь прихотью родителей Сохи, а та просто не привыкла им отказывать. Чимин крупно повезло так приглянуться родителем невесты. Даже сейчас, когда шансы загреметь в тюрьму больше, чем остаться у правления компании, родные Сохи лишь поддерживали. Большего требовать Пак не имел право, но, если признаться, очень хотелось ответных чувств. Он надеялся их получить после свадьбы, рано или поздно брак приведёт к привыканию, а там уже можно вдохнуть посвободнее. Без всяких Гуков.

- Раз уж решение принято, два месяца достаточно для подготовки, - тихо мямлила Сохи, не находя себе место. Заметивший ее метания, Чимин втягивал ее в беседу. Они долгие два часа выбирали зал для торжества, потом перешли к выбору дома, где молодожёны проведут ближайшие годы. Напряженные плечи под больничной рубашкой слегка расслабились, девушка даже выдавливал из себя нечто сродни улыбки и только глаза, смотрящие со страхом за грядущее будущее, давил на жениха. После звонка секретаря компании Пак был вынужден покинуть ее в одиночестве.

Сохи с грустью глядела на закрывающуюся за Чимином дверь, жаль грусть эта была вызвана не уходом жениха, а давящим чувством вины перед ним. Как и Чимин, Сохи полагалась на брак, что возможно спасёт великодушного Пака от ее безразличия.

Перед самым вечерним обходом явился Гук. Девушка была шокирована его визитом, но не стала это хоть как-то показывать, лишь устроилась на постели, в напряжении держа спину прямой. Ее попытки нацепить один из масок спокойствия, натянув которую она сопроводила своего жениха часом ранее, сталкивались с реальностью, где она бессильна перед Чоном. Бессильна настолько, что не способна не то, чтобы взять под контроль ситуацию, она даже не могла руководить своими же чувствами. Бессильна настолько, что впору выть волком. Их разговор начался далеко не с приветствий:

- Вижу Пак извивается как может, - рассматривая пригласительных, все так же стоящих на стойке, сказал Чон. Он первым делом прошёлся по частной палате тогда же заметил конверт, потом вальяжно воссел на кресле со стопкой пригласительных. – Два месяца? Я смотрю он безоговорочно верит в своих адвокатов, раз решил, что будет разгуливать на свободе так долго, - рассматривая один из вариантом, изрёк он. Под взглядом воспалённых болезненно глаз Сохи делалось плохо. В клинике стояла тишина, редко побеспокоенная тихими шагами персонала и страхом большего, чем персоны напротив, было собственное сердцебиение девушки. Ей отчаянность хотелось перестать чувствовать эти недоступные до этого момента чувства к Чону, но все ее попытки взять контроль над собой были провалены.

Девушка хранила молчание. Тягучее, полное напряжения и мерзких эмоций, которые накрывали головой Сохи, заставляя плавиться под взором брюнета.

- В любом случае, это уже не важно, - небрежно кинув карточки на стеклянный стол рядом стоящий, Гук продолжил. – Мне тут птичка нашептала, что тебя выпишут на днях.

 — Не думаю, что это значит для вас нечто важное.

— Для меня действительно так, но думаю, тебе захочется спасти вязнущего в пучине судебных исков Пака.

— Что вы имеете в виду?

— Три свидания и я отзову половину исков и уменьшу компенсации, повешенных на его компанию. Ему не удастся избежать полной ответственности, но можно отделаться условным сроком.

— Зачем это вам?

— Хочу попробовать быть с тобой милым и обходительным, чтобы ты наконец-то смогла разглядеть во мне парня.

— Что, если этого произойдет за эти встречи с вами?

— Тогда, милость сменю на гнев. Мне не чуждо отбирать за мной причитающее грубой силой, знаешь ли, мафия привила подобные нравы с младенчества.

— А Чимин.

— Раз уж ты станешь моей, моя заинтересованность в нем мигом угаснет.

— Он останется невредим? — не унималась Квон, искренне тревожась за участь Пака.

— Все зависит от твоего выбора.

— Я согласна.

— Вот и прекрасно, теперь отдыхай, оставляю тебя одну.