С.О.В.Н.И.К.

3

Если уж стены с дырками, а вход такой, что любой пролезет, иначе это предприятие закончиться и не могло…, собственно, для того кто строил, всё кончилось прям тут, в малой пещере. Под сапогом хрустнуло, он направил луч фонаря вниз – под его ногой лежит кусок человеческого черепа. Тот, кто строил это или тот, кто тут жил после него – вот он, тут лежит. Вполне предсказуемый финал.

Что-то там было и дальше, но путь преграждала стена земли, из которой торчат белесые корни. Что бы там ни было, ему уже не узнать. Совник вернулся в большую пещеру и сел у стены, в кресло, сохранившееся лучше прочих. Сразу потянуло в сон, он прикрыл глаза. Рюкзак хрустнул, что-то там перевернулось, и он провалился назад, больно стукнувшись головой о голую раму.

Ругнувшись, Совник снял рюкзак, меч, положил оружие себе на колени и тут увидел на кресле перед собой интересную штучку. Значок, приколотый прямо к обивке. Он снял его и стал очищать, послюнявив палец. Вскоре значок засиял золотистой краской. Симпатичный – два крыла, раскинутых в стороны, а в середине кружок с круговой же надписью «Аэрофлот».

Интересно, он имеет какую-нибудь ценность? Совник понятия не имел, но выглядит значок красиво. Сам маленький, не тяжёлый, что бы и ни взять? Сунул в карман и снова поудобнее устроился в кресле. Спустя несколько минут, он уже спокойно спал.

Проснулся полностью отдохнувшим, свежим и бодрым. Разве что слегка побаливало левое плечо – не слишком удачно устроился, кусок металлической конструкции кресла, всю ночь давил на плечо сзади. Но это так, ни о чём, поболит, да перестанет. Разминая плечо, круговым движением, он двинулся по коридору между кресел и вскоре покинул странную пещеру.

На улице давно начался новый день, ярко светило солнце, пели птички.

-Каррр! – Сказали птички и полетели прочь, предварительно проведя точечную бомбардировку его позиций, при помощи органических выделений белесого цвета. Чудом увернулся.

Вот такой жестокий этот мир. Не успел проснуться, как его уже попытались обо…

Он замер на месте, напрягая глаза. Горизонт, что это там такое? Явно не лес и не выход скальных пород. Тем более ни холмы. Вчера, в свете угасающего дня, он не заметил, а теперь видно очень хорошо, как возвышаются изломанные тени на фоне чистейшего голубого неба.

Совник огляделся по сторонам, довольно таки безразлично. Всё равно не понятно куда идти и зачем. Так почему бы не глянуть, что это такое там возвышается?

Пока шёл по полю к теням, на пути ему попался овраг. Недолго думая спустился в него и тени впереди исчезли, а когда из оврага выбрался, обнаружил, что здесь местность сильно понижается, а впереди какие-то холмы – тени окончательно пропали, стало труднее выдерживать прежний курс. Но через пару часов пути громадная тень обратно возникла на горизонте. Не сбился, значит, с пути.

А пока шёл, вспомнил об увиденной им торговле двух групп людей. Конкретно вспомнил о словах высокой белокурой женщины с мечом – она говорила своим потенциальным покупателям, что достала какой-то предмет в городе. И люди из другой группы, заметно оживились от её слов. Они вообще оживлённо реагировали, когда-то очередной продавец утверждал, что добыл свой товар в городе. Так может, тот неизвестный предмет она нашла там? Может эти Тени и есть их таинственный город, в котором они находят полезные вещи? И под словом «находят», что именно они подразумевают? Покупку предмета у местных, его кражу или всё буквально – пошёл, пошарился там и нашёл? Тогда это означает, что города давно заброшены, мертвы. А если «нашёл», это кому-то по башке дубинкой стукнул, да на полу потом на теле нашёл, тогда в городах живут люди…, которые вряд ли жалуют бродяг, ему подобных.

Возможно, в городах живёт много людей, возможно, города пусты. Как бы там ни было, в городе он получит ответы на многие из своих вопросов. Он должен побывать хотя бы в одном таком городе.

На душе вдруг стало много спокойнее, легче. Очень скоро, завеса тайны приоткроется, а может, он даже вспомнит кто он такой, откуда пришёл и что тут вообще происходит.

Увы, разочарование постигло его раньше, чем он добрался до города.

Первые подозрения возникли, когда он наткнулся на металлический столб, с искорёженным серым щитом. Щит лежал почти параллельно земле, лицевой стороной вверх. Собственно, пройди он метров на пять левее и в высокой траве не смог бы его заметить, а так чуть не запнулся об этот указатель. На нём обнаружилась надпись «Кемер». Там ещё что-то было, но последние буквы выцвели. Да и последние две, которые удалось прочитать – не факт что это «ер», может, буквы означали что-то другое, просто выцвели слишком сильно. То, что удавалось разобрать безошибочно это первые три буквы - «Кем». Странноватое название для города, но откуда ему знать? Может, оно как раз самое обычное, а он со своей пустой башкой, тут взялся размышлять о том, как города называть надо. Эх…, скорей бы память вернулась!

Спустя ещё час пути, он ступил на твёрдую поверхность и остановился. Присел на корточки, коснулся пальцами шершавого покрытия. Нечто твёрдое и пористое, покрытое трещинами. Полоса этой странной поверхности идёт метра на три вперёд. В самом широком месте, она достигает метра, а затем исчезает под слоем обычной почвы.

Что это такое? Он минут пять потратил, пытаясь понять, зачем и как тут появилась такая необычная скальная порода. Ну, а что ещё это может быть? Только непонятно что ж за скала такая подозрительная…, в конце концов, он подошёл к краю твёрдой поверхности и пнул слой почвы поднимавшийся над ней. Посыпалась земля, кусок дёрна оторвался, открывая то, что лежит под ним. Совник, удивлённо крякнув, снова присел на корточки и расчистил кусочек поверхности от земли – под ней та же шершавая поверхность. И как это понимать? Под этим полем скалы? Плоские, шершавые…, какой-то бред получается. Он, конечно, память потерял, но не настолько – что-то в душе подсказывает, перед ним не скала вовсе. Это «нечто» сделано людьми, хотя и не понятно зачем.

Он двинулся дальше, глубоко задумавшись об увиденном. И сам не заметил, как серые тени на горизонте, стали видеться значительно лучше.

А когда снова посмотрел на горизонт, горестно застонал.

Серые тени – это громадные здания. И они не полностью серые. Там немало зелёных пятен – все здания опутаны ползучими растениями, заросли громадными пятнами мха. Какие-то здания, словно бы рукой великана опрокинуты или побиты. Стоит коробка, без окон, вся в трещинах, а верхняя половина вся в дырах и выбоинах. Часть крыш вовсе отсутствует. Рядом высится ещё одно здание – у него отвалилась верхняя половина и, видимо, рухнула вниз, отсюда не видно куда именно. Некоторые здания накренились набок, врезались в соседние, да так и застыли на века – судя по количеству растений их покрывавших, по выщербленным стенам, городу этому много лет.

Увы. Нет тут никаких инфраструктур развитых, тем более какой-никакой промышленности. Этот мир стар и мёртв. А всё что он видел у других людей, всё, что есть при нём – это создано высокоразвитым миром, которого уже давно не существует. Много лет, если не десятилетий, того мира, что построил эти здания и создал его оружие, не существует.

И всё же он не свернул с пути. Совник решил войти в город, осмотреться. Вдруг там всё ещё живут люди? Хотя, вряд ли, город даже с такого расстояния выглядит давно заброшенным.

Однако осмотреться там смысл есть. Возможно, это просто частный случай…, ну, эпидемия там, мелкий конфликт…, взгляд сам собой пробежался по зданиям. Мелкий конфликт? Да там всё в хлам разгромлено! Много лет заброшено. Но вдруг? Вдруг это просто частный случай?

А даже если и нет – всё равно нужно там осмотреться. Что-то ведь должно откликнуться в его утраченных воспоминаниях. Может там он узнает, что случилось с ним, с этим миром?

И, кроме того, сейчас уже отчётливо видно, что руины старые, а он сам довольно молод – явно что-то не сходится с тем, что он видит перед собой и с тем, чем он сам является. Он должен выяснить, что там стряслось, почему город бросили. Побродит, посмотрит, глядишь, и всё вспомнит.

К городу выбрался во второй половине дня, не встретив по пути ничего живого и никаких опасностей. Однако появилось ощущение скрытой, какой-то неотвратимой угрозы.

Этот город сам по себе давил на психику. Он оказался поистине громадным – в обе стороны, насколько хватает глаз, стоят эти серые здания-призраки. А теперь, вблизи, ещё и улицы видно – широкие, заросшие травой, кое-где деревьями, заваленные обломками зданий и металлическими остовами непонятных древних штук с окошками по бокам.

Он свернул к самой широкой из тех улиц, что были на его пути и двинулся по ней, с трепетом в душе оглядываясь по сторонам. Память не реагировала никак, а ему тут было сильно не по себе, и чем дальше, тем сильнее было это странное, давящее чувство. Словно вот, он на кладбище оказался и по старым могилам ходит, топчет надгробия, топчет могильные холмики…, собственно, в каком-то смысле, наверное, так оно и есть. Не успел пройти по первой улице и десятка метров, как под ногой хрустнуло, вниз глянул, а там почти полный скелет из земли торчит. Не весь торчит, череп вот наполовину, руки строго вверх вытянуты, словно сучья высохшего дерева, ноги, разломанные у коленного сустава, двумя коричневыми кусками торчат в стороны, рёбра этакой ребристой кочкой выступают из земли. Вот на них-то, на рёбра эти, он и наступил, проломив грудную кость.

Увы, город был мёртв более чем полностью, давно и умирал он не один. В час его смерти, жители города, были с ним. Они не успели покинуть город, разделив его участь. Как минимум, какая-то значительная часть жителей, приняла смерть вместе с ним – костей здесь встречалось не мало.

Вскоре на пути ему попался остов насквозь проржавевшего транспортного средства, перегородивший часть улицы. За рулём, сидит скелет. На остовах заднего сидения ещё три. Кости не сломаны, не повреждены, после смерти их не перемещали. Все четверо, умерли в этой машине и остались тут навсегда…, эти ржавые штуки, что он видел на всех улицах – это машины. Люди использовали их, что б быстро добраться…, ммм…, куда-то добраться. Надо же – всё-таки, его ожидания, частично оправдались. Впервые увидев эти машины, он не понял что они такое. Но теперь, рассмотрев скелеты в одной из них, он вспомнил. Или просто догадался? В памяти не всплыло каких-то образов, картин из прошлого, он просто осознал – это машина, на ней люди могли быстро перемещаться куда-то и зачем-то. На кой только не понятно – ноги-то у них были. А судя по виду, эти их машины, та ещё дрянь. На первом же овраге на дно свалится и всё, не вытянуть, не вытолкать – разве что эти машины умели летать? Кто его знает…

Он двинулся дальше, обойдя стороной ржавый остов, ставший могилой для четверых человек.

Жуткое место, этот мёртвый город. Окна без стёкол смотрят на него – почему-то кажется, что с какой-то чёрной ненавистью смотрят они на него. Их тут так много, этих чёртовых окон…

Однако он не мог не признать, что в этом месте вопрос ночлега, вообще не стоит.

Надёжных укрытий столько, что глаза разбегаются…, правда, насколько надёжны эти здания сами по себе? Вон, далеко впереди, улицу перегородила коробка здания, рухнувшего наземь много лет назад. Где гарантии, что в доме, который он выберет под ночлег, не случится то же самое?

По спине мурашки пробежали, стоило только представить, как тонны камня падают ему на голову. Рука, конечно, зажила очень быстро, но если ему на голову хлопнется плита в сто тонн весом – мокрое ведь место останется. Из лужи восстановиться у него уж точно не получится никак.

Он остановился у покосившегося ржавого столба. Минуты три пытался понять, что это такое – тут вообще полно столбов, какие-то упали, другие стоят и в принципе даже понятно, зачем они нужны. На некоторых висят длинные округлые штуки, выпирающие над дорогой – скорее всего, украшение. Раньше, наверное, эти столбы наряжали или выкрашивали чем-нибудь ярким. А на выступ вешали что-нибудь эдакое. Учитывая количество таких столбов, он был уверен, что правильно понял их назначение. Но имелись тут и другие столбы - с обрывками проводов и дырявыми коробками, с тремя окошечками в них, в коих виднелись обломки стёкол - тут-то память и подсобила опять. Он минут пять стоял у такого столба, чувствуя, как в разуме что-то лениво ворочается, пытаясь пробиться к сознанию. Какое-то воспоминание, может знание, он долго не мог понять, а затем память откликнулась, хотя и не совсем внятно.

По этим проводам, к коробкам со стёклами, что-то передавали. Что именно и зачем память не уточнила - снова заткнулась. Этот третий вид столбов, редко встречавшихся, надолго поставил его в тупик. И зачем вообще им нужна была коробка с тремя стеклянными круглыми оконцами?

Чем дальше, тем чаще попадались транспортные средства, их ржавые остовы.

Не редко в них имелись кости, как и в первом остове, который он здесь увидел. Но далеко не везде скелеты сохранились так же хорошо. Многие были лишены некоторых костей. У кого-то не хватает черепа, у кого-то рёбер, ног или рук. Часть костей разгрызена. Видимо, какую-то часть тел в машинах, попросту съели. Может, ещё при жизни владельцев этих костей.

Становилось всё очевиднее, что город умирал не слишком легко. Разыгравшаяся здесь древняя трагедия, унёсшая жизни множества людей и погубившая город, случилась давно, относительно быстро и, похоже, была весьма кровава на детали. День гибели города, наверняка, был сущим адом, жутким светопреставлением с кучей трупов, воплей и растекавшимся по улицам животным ужасом сотен людей – может поэтому, окна источают ненависть. Жуткая трагедия оставила свой след и память о кровавой, мучительной смерти не даёт покоя древним стенам.

Вскоре он свернул на другую улицу, поменьше, прошёл там с полкилометра. И тут-то ему и пришлось слегка притормозить, да спрятаться за раскидистым деревом, могучими корнями взломавшим серую скалу под ногами – её бесформенные куски лежали повсюду вокруг толстого ствола и корней. Он остался за деревом, присев на корточки и минут десять наблюдал, как улицу переходит волна серых и чёрных тушек, с длинным голым хвостом. Иногда, из серой массы поднималась острая усатая мордочка с красными глазёнками и, что-то пронзительно пискнув, снова опускалась вниз. Самый крупный из этих странных, жутковатых зверьков, был размером с его голень. И вся эта ватага существ медленно, как-то по-хозяйски текла из ближайшего здания через улицу и скрывалась в проломе стены соседнего многоэтажного дома.

Город, всё же не совсем заброшен, не до конца мёртв, просто у него сменились хозяева. Прежде ими были люди, а теперь хозяева здесь растительность разная, да животные дикие…

На глаза попался кусок скалы, вырванный корнями дерева. Он поднял его и ощупал – одна сторона шершавая, пористая. Точно то же самое, что он видел в полях.

В сей момент, видимо, подстёгнутая адреналином от благополучно не состоявшейся близкой встречи с серыми зверьками, память выстрелила новым пучком информации – этот кусок камня в его руке, это вовсе не скала. Это кусок дорожного покрытия, созданного людьми, кусок асфальта.

Не успел прийти в себя от воспоминания сего обрывочного, как его ошеломлённому взгляду предстало здание с колоннами, в конце улицы. Оно слишком заросло и с той точки, где он шёл по улице, видно его не было, а отсюда, из-за дерева, как на ладони. Правда, видно только левую часть здания и крышу. Там, на крыше, он увидел покосившийся металлический стенд с надписью «театр». И снова память выстрелила – он когда-то был там, внутри…, один раз. Воспоминание, которое сложно назвать не то что приятным, а хотя бы…, в общем, он не знал, как это назвать.

Воспоминание просто возникло в его голове и, на мгновение, унесло весь его разум с собой.

Он идёт между рядов кресел. Видно плохо, на нём какая-то защитная одежда. В крыше пробоина, свет падает на ряды кресел. А там, в лучах светила…

Совника стошнило. Но он не попытался прервать воспоминание, наоборот, сосредоточился на нём, стараясь не упустить ни одной детали.

В креслах сидят люди. Распухшие, окровавленные тела. Некоторые ещё живы, к ним он подходит, делает быстрый осмотр и со словами «код 5», наносит короткий удар ножом в висок…, иногда, они умирают. Иногда смерть не приходит – с глубокой раной в голове, изуродованное тело продолжает шевелиться, вращает глазами, открывает распухший рот. Тут он говорит другие слова «код 6». Но он не останавливается для нового удара, он идёт дальше.

Он не один, между кресел ходят и другие люди, они тоже в защитных костюмах. Одни с острыми тонкими ножами – они добивают мучающихся от страшной боли людей. Другие с огнестрельным оружием, они просто сопровождают тех, кто с ножами. На всех надеты мешковатые защитные костюмы. Иногда они снимают показатели, иногда берут образцы, не особо заботясь о том, жив ещё человек или уже нет. Он не ощущает своих эмоций в этих воспоминаниях. Он словно робот выполняет задачу, ему совершенно точно всё равно. Судьба этих людей нисколько его ни заботит. Он не считает их опасными, ведь ещё ни один из них не перешёл в позицию «код 7»..., снова вспышка – эти коды, он знает, что они означают. Код 5 – лучевая болезнь. Код 6 – обширное биолучевое заражение. Код 7…, память выдаёт хаотичный набор символов, обрывки каких-то образов, среди коих есть мёртвый мужчина – он изрешечён пулями, но бежит за человеком в защитном костюме, валит его наземь и с громким чавканьем, начинает пожирать его заживо…

Это не просто образ, не фантазия, на мгновение он видит больше деталей – он наблюдал, как это происходило…, это происходило на его глазах. И все его эмоции на тот момент – любопытство.

Искреннее, немного азартное, но всего лишь любопытство.

Но почему?

Потому что в тот момент он впервые лично наблюдал знаменательное событие, важное и интересное с научной точки зрения, непосредственный переход подопытного с «кода 6» в «код 7».

Память отключается. Больше ничего не всплывает…, кроме кусочка первого воспоминания, из театра, который никак не желает выходить из его головы – пробоина в стене здания. Он лишь скользнул по ней взглядом. И там он увидел город. Этот город. Серые улицы - на них полно солдат и простых людей, горят машины, кое-где горят здания. На горизонте виднеется раскуроченный розочкой небоскрёб. Ни следа тех эрозийных разрушений, что он видит сейчас. Ни следа пышной растительности и дорожное полотно не укрыто полуметровым слоем земли…

Стая крыс…, а ведь и, правда. Он знает, что такое крысы – в памяти вспыхнуло помещение, в нём клетка, внутри крыса…, те, что шли по улице, в такую клетку не поместятся, даже если их перекрутить в фарш и хорошенько утрамбовать. Крысы с улиц, настоящие титаны, по сравнению с тем, что он видел в своём кратком воспоминании.

Стая давно исчезла. Стихло шуршание сотен лап. А он всё сидел за деревом и пустым взглядом смотрел перед собой. Он не понимал. Мозг словно заклинило. То, что он видит вокруг – город разрушался очень долго. Лет тридцать тут людей нет – это как минимум, причём минимум при учёте весьма широких допущений. То есть, у него не может быть воспоминаний о том, как тут было тридцать лет назад…, на всякий случай он даже ощупал лицо, сжал кулак и поднёс руку к лицу. Кожа гладкая, мышцы крепкие. Вынул меч и заглянул в отражение на лезвии. Размыто, особо не разглядишь, но лицо явно не морщинистое. Он молод. А эти воспоминания могли бы быть, только в том случае, если он глубокий старик…, да что тут вообще происходит???

-Проклятье… - Буркнул Совник и выглянул из-за дерева, стараясь больше смотреть в сторону театра. Крыс не видно, можно двигаться. Собственно, уже смутно видно улицу - ночь наступает.

Пора искать ночлег. Благо в этих краях особо искать и не нужно.

Он двинулся к тому зданию, которое покинули крысы. Залез в окно и замер в комнате, с автоматом в руках – мало ли? Лучше быть наготове. Пустой город, оказывается не такой уж и пустой. Не факт, что кроме крыс, тут больше никого нет.

Однако его так никто и не побеспокоил.

Он осмотрел комнату, в которой оказался – на полу наносы земли. В ней прорастают какие-то травы. Видимо, ветром сюда заносит достаточно влаги, что бы неприхотливая луговая трава, смогла спокойно расти. Правда, до той травы, что он видел в полях, ей далеко – самые длинные травинки, едва достают до середины голени. По полу раскидан различный хлам, назначение коего, он не смог вспомнить. Коробки из пластика и металла, куски стекла, ржавые железки, в общем, всего хватает.

Прошёл через дверной проём и оказался в длинном коридоре, с множеством таких же проёмов. Он заглянул в пару комнат, обнаружил там такое же запустение и вернулся в коридор. Становилось слишком темно, что б детально осматривать руины. В конце коридора, нашёл лестницу. Бетонная, на вид крепкая. Ведёт наверх. Он прошёл через пару пролётов и остановился – вместо дверного проёма, настоящая металлическая дверь. Дёрнул ручку, та, с диким скрежетом оторвалась, оставшись в его пальцах. Дверь не шелохнулась, с изрядным презрением восприняв попытку её открыть.

Совник махнул рукой и поднялся выше. Снова коридор с дверными проёмами по обе стороны. Заглянул в ближайшую комнату, но теперь стало совсем темно, деталей не разглядеть, только что разного мусора тут поменьше будет. Он даже решил, было, там остаться переночевать, но перед глазами всплыла картина рухнувшего здания. Совник сглотнул тяжко и решил подняться на самый верх. Может, в случае чего, это ему не сильно поможет, но вдруг? Лучше пусть в момент падения здания он будет над тоннами бетона, чем под ними. Оно может никак и не поможет в случае беды, но исключительно для душевного спокойствия так будет гораздо комфортнее.

Вскоре он забрался на крышу. Плоская, никаких интересных вещей там не видно, кроме узкой будки, из которой он и вышел сюда. В будке имелась дверь, с металлическим засовом, с двумя даже – один внутренний, другой с внешней стороны.

Там, на крыше, он подошёл к самому краю и посмотрел на город – стало слишком темно, небо затянуло тучами. Не видно ничего…, кажется, скоро будет дождь. Вот и ветер уже поднимается.

Совник вернулся к будке, из которой можно было выйти сразу на лестницу. Он лёг там, на бетоне, под прикрытием крыши данной будки, закрыв дверь на засов. Бетон под ним, отчего-то, слишком тёплом. Странный он какой-то…, Совник снова поднялся, подошёл к краю площадки, опёрся на остатки перил и глянул вниз. Между лестничными пролётами, виднеется узкая щель. Там тоже, кое-где, перила сохранились. Их на три этажа вниз видно, перила эти…, хотя сюда свет проникнуть с улицы не может, по той простой причине, что на улице сейчас темень полная. Так откуда льётся сей скупой свет, что позволяет ему видеть эту лестницу?

Совник снова устроился на полу, тяжко вздохнув – ответа у него нет. Стена и бетон лестницы излучают слабый призрачный свет. Как? Зачем? Почему? Не ясно. Ну и ладно. Ему так легче уснуть будет…, поторопился он. Всю ночь вскакивал с автоматом наперевес. Мучил один и тот же сон – крысы переходят улицу, он прячется за деревом. Но мохнатые бандиты не уходят в другое здание, как было в реальности. Они вдруг разворачиваются к нему. Автомат выплёвывает пули, Совник берётся за меч, но их сотни! И новые серые тела льются из окон, проломов стен, вот мелкие острые зубки впиваются в голень, он падает и серая волна накрывает его с головой…

Весёлая, в общем, ночка у него получилась.

Проснулся утром, от шума дождевых капель, разбивавшихся о бетон, листву и какие-то металлические вещи. Наверное, где-то рядом есть крыша, покрытая металлическими листами.

С красными глазами, уставший невероятно, с пересохшей глоткой, он открыл двери на крышу – так и есть, хлещет дождь. Не особо сильный, но и не слабый…, пить, как хочется, и кожа вся горит.

Совник выскочил под дождь, запрокинул голову. Холодные капли остудили разгорячённую кожу, рот увлажнился. Однако так не напьёшься…, он осмотрелся и нашёл что искал – в выбоине, у края крыши, собралась лужа прозрачной воды. Он рухнул на колени и жадно пил, пока вода в выбоине не закончилась. Тут же потянуло в туалет. Совник встал на краю крыши, напрягся, и струйка потекла в пропасть…, голова закружилась, когда вниз глянул. Нет, он высоты не боялся и размеры пропасти за краем крыши никак не впечатлили.

Струйка та, что вниз журчит сейчас - красноватая она и зачем-то радостно светится.

Сглотнул и икнул одновременно. В животе резануло болью, и он чуть не свалился с крыши. Кое-как выпрямился – струйка же ещё, надо и равновесие и, значит, что б струйка в правильном направлении текла. Вот. С задачей справился и челюсть отвисла. Не сильно, конечно – просто увидел, город сей, с высоты птичьего полёта. Всё то же самое, что и снизу видел, но теперь в панораме и в свете солнца, что только вышло из-за туч - его жёлтые лучи высветили руины, даже сквозь дождевую завесу, пробивается этот золотистый свет озорной…

Перед ним раскинулась величественная картина разрушения и смерти целого города.

Но это царство смерти, одновременно, и картина бурно развивающейся жизни – руины утопают в зелени. Воистину, тот, кто умер, лишь дал жизненное пространство тем, кто родился недавно или родится вскоре. Наверное, ещё лет через тридцать, здесь, ничего, что напоминало бы о человеке, просто не останется. Может быть, тут поднимется густой лес. Или образуется высокое плато. Или холмистая местность с множеством оврагов. Или вообще река…

Вроде полегчало – струйка кончилась, кожа охладилась, он напился воды и теперь, неприятных ощущений нет. Что вообще с ним произошло? Совник не знал, и знать, в общем-то, не хотел. Он решил покинуть это место. Прежде, осмотрев с десяток комнат на верхних этажах. Может что-то ценное найдёт. А потом – это он решил, уже спускаясь по лестнице, отправится в поля и попытается вступить в контакт с любым человеком, какого встретит по пути. Открывшиеся воспоминания, вопреки надеждам, вопросов создали ещё больше, так ничего толком и не прояснив.

Начал осматривать комнаты здания, в коем переночевал и ощущение тоски, какой-то глубокой печали, только усилилось. Там много предметов было. В основном всё ржавое, разбитое, да рваное, изрядно обветшавшее. Но он не мог даже примерно понять, чем эти вещи были до того, как стали такими. Он просто видел предметы. Вертел в руках, иногда пинал, расстроенный тем, что не в состоянии вспомнить их назначение. Одна из коробок, от пинка улетела в окно и с грохотом разбилась оземь…, спустя полчаса, он об этом пожалел, но в тот момент, только ещё больше злился и всё сильнее хмурился.

Особенно не по себе стало, когда обнаружил скелет засыпанный землёй. То была первая комната верхнего этажа, в которой он увидел землю. Как она вообще сюда попала, земля эта, на такую-то высоту? Так что возле скелета он присел на корточки и даже покопался в почве, в районе поясницы древнего покойника. За этот жест истинного мародёра, он был вознаграждён – сумкой, которая порвалась, покинув слой почвы много лет хранившей её.

Со дна сумки посыпались вещи. Каждую он брал в руки и долго осматривал. Память молчала, он трижды с силой стукнул себя кулаком по затылку – увы, механическое воздействие, никакого эффекта не оказало. Шарики и ролики, к сожалению, в головах отсутствуют, так просто воспоминания на место не вернуть…, или просто надо врезать посильнее? Как-то боязно, так ведь неудачно двинешь и вовсе идиотом станешь. Лучше уж пускай само там как-нибудь восстанавливается.

Он вернулся к осмотру вещей, которые уже мог считать своими.

Круглые цилиндрики, их он сначала просто складывал в свой рюкзак. Потом один повернул двумя руками и тот с хрустом открылся. Внутри оказалась трубочка красного цвета. Он понюхал её – запах приятный. Откусил кусочек и тут же выплюнул с рвотным звуком. Зачем это нужно не понятно, но точно не еда. Ещё там были бутылочки с разноцветной жидкостью и крышками, с кисточками с внутренней стороны. Это он пробовать уже не стал, наученный опытом красного цилиндрика. На них имелись надписи, нанесённые крайне не читабельным почерком. Но одну прочитать кое-как сумел «Орифлайм». Что за слово такое? Непонятно вообще никак.

Там ещё была маленькая алая сумочка с застёжкой молнией. С той же надписью. Он открыл и, укоризненно качая головой, посмотрел на труп. Сумочку выбросил – в ней оказалось полно инструментов для крайне изуверских пыток. Плоские напильники, крошечные ножницы, щипцы, какие-то ножницы с кривой режущей поверхностью, видимо, предназначенные для отрыва ногтей.

Умерший тут бедняга, видимо, не шибко-то хорошим человеком при жизни был.

Ещё он нашёл квадратную пачку - такую же, какие были у него в рюкзаке, но открытую. Внутри лежали тонкие круглые палочки, с резким неприятным запахом. Они набиты мелко рубленной, высушенной травой – она-то этот запах и издаёт. «Максим», надпись на пачке крупными буквами и картинка с уродливым младенцем, под которым имеется крупная надпись «недоношенность».

Судя по всему, это что-то ядовитое. Учитывая, какой вокруг него мир, яд вполне может пригодиться. Пыточные инструменты тоже, но он, почему-то, так и не смог взять их с собой.

Ещё нашёл цилиндрик, с металлическим кругляшом с одной стороны, если его резко пальцем крутить - возникают искры. К сожалению, после третьего вращения кругляшка, вещь сломалась, стала скрипеть, с трудом проворачиваясь, а искры больше не летят, пришлось её выбросить.

Остальное что удалось найти в сумке – груда бумаг разного размера и плотности, часть из них маленькие прямоугольники с цифрами, картинками и буквами. Имелись там ещё вещи, но их он определили как хлам и выкинул. Взял только цилиндры, бутылочки и пачку с ядовитыми палочками.

После этой комнаты, желание что-то искать, пропало. Он теперь ощущал себя каким-то ущербным. Столько всего вокруг! А ему видятся лишь пещеры, заваленные разнокалиберным бесполезным хламом. Он словно неандерталец, оказавшийся в городе…, ну-ну, словно…, кажется, так оно и есть. Неприятно было ощущать себя таким вот дикарём местами образованным.