Под клиньевой юбкой

Нужно сыпать удобрения горкой.

— Меня это бесит, — жаловался Тэхён, сидя за партой задом наперёд (спиной к доске) и подпирая кулаком подбородок. — Я ничего не успел сделать из запланированного за эти каникулы. И во всём виноват сраный Чонгук.

— Почему ты постоянно делаешь Чонгука козлом отпущения, виноватым во всех смертных грехах? — с неприкрытой серьёзностью спросил Чимин, стуча чёрной гелевой ручкой по парте и внимательно наблюдая за одноклассницей, которая стирала с доски белые разводы от мела. Тэхён, конечно же, порядком подзаёбывал, пытаясь перевести всё внимание на себя и загораживая картинку.

Её зовут, кажется, Джин-Хо или Джунг-Хо — Пак даже и не собирается отправлять импульсы в мозг, чтобы вспомнить, потому что ему плевать. Важно лишь то, как она двигается.

— Потому что, Чимин-а, это не тебя он таскал на плаванье, на занятия по шахматам, на уроки, мать его, садоводства. Садоводства, Чимин! — с возмущением восклицал шатен, маяча перед своим другом. — Теперь я знаю, что если насыпать удобрения горкой, то растение погибнет. Это какое-то блядство, приправленное извращением, ей-богу.

Её движения грациозные и плавные, она, наверное, занимается танцами или гимнастикой. Это видно по осанке. Чимин осторожно берёт ручку, медленно переводит взгляд на белоснежный лист блокнота, на этот раз посылая в мозг импульсы для того, чтобы сформировать в своём представлении чёткую картинку. Вообще, Чимин — парень многофункциональный: он может одновременно переносить реальность на бумагу и слушать Кима, что беспардонно треплется, не обращая должного внимания на то, что Пак как бы занят.

— Разнообразные хобби тонизируют нервы.

— Да, люди, конечно, имеют полное право на «разнообразные хобби», ну, а я имею право считать этих людей дебилами. Так же, как Чонгука, — морщит губы Тэхён.

— Тогда просто скажи, что у тебя планы, и не ходи. В чём проблема? — с присущим для себя безразличием произнёс светловолосый. — Ах, чёрт, прости, я ведь забыл, что ты хочешь залезть к нему в трусы с самого знакомства, а он по девочкам. Досадно.

— Зато во время уроков в бассейне мне удалось незаметно ущипнуть его за задницу, — с гордостью заявил шатен, прищуриваясь. — А ты — мудак.

— Да, тебе несомненно есть, чем гордиться, Тэхён, — покачал головой Чимин, вновь глядя на рыжеволосую девушку, которая заканчивала мыть доску. — Как долго ты собираешься носиться за своей иллюзией? Он прекрасно знает, что ты пускаешь флюиды уже давно, тут даже слепо-глухо-немой бы догадался. У него появилась какая-нибудь личная жизнь за каникулы?

— Насколько я знаю, он начал коллекционировать марки. Да, ты не ослышался. Марки, блять. Я подозреваю, что теперь его жизнь изменится к лучшему, если однажды он встретит девчонку, готовую нарядиться в костюм конверта.

— Возьми и сделай это сам. Осчастливь свой предмет воздыхания.

— С каких пор я превратился во влюблённую соплю, пускающую розовые мыльные пузыри в виде сердечек изо рта при виде Чонгука? — нахмурился Тэхён и уже хотел было толкнуть Чимина в плечо, когда вспомнил, что это чревато ты-охуел-я-же-рисую кулаком в глаз или челюсть. — Я просто хочу его разложить, ни больше, ни меньше. Так что ты бы лучш… Привет, Гукки!

Чимину захотелось приложить ладонь к лицу четвёртый раз за утро, так как за спиной появился Чонгук в своей новенькой отглаженной школьной форме, а Тэхён начал пускать изо рта розовые мыльные пузыри в форме сердечек, расплываясь (как ему одному казалось) в сладкой, приторной улыбке. Пака порой тошнило от такого Тэхёна, но вместо того, чтобы отпускать какие-то комментарии, он просто продолжил зарисовывать в движении тоненькую фигуру девушки, что стирала с доски белые разводы.

Чимин порой даже представить себе не может, как это — не рисовать. Он всегда сможет заставить двигаться руку. Пустая белая страница всегда является для него вызовом, местом, которое требуется заполнить. Картины, которые Чимин видел каждый день… Однажды он увидел осенний лист в парке, что упал прямо на середину сочно-зелёной лавочки. Точно в центр. Эта картинка крутилась в его голове три-четыре дня, и, наконец, он увидел её полностью. И готов был положить на бумагу. Тогда он заперся в своей комнате на неделю. Его комната — холодная квадратная коробка, но и вместе с тем убежище, поскольку он мог рисовать здесь и никто не заглядывал ему через плечо. Выныривал в мир, чтобы что-нибудь съесть и принять душ. И даже… Еда и дыхание — не главное, когда он рисует. Когда Чимин страстно увлечён своим любимым делом — время не имеет для него абсолютно никакого значения. Вообще ничего не имеет значения.

Недавно один парень (кажется, его зовут Сок-Джун или как-то так, Пак, если честно, не запоминал), который ходил вместе с Чимином на занятия к одному художнику, задал этому самому художнику вопрос, который, судя по реакции, поставил того в тупик. Парень спросил:

— Вы сказали, что рисунок позволяет нам общаться с собой. С той частью себя, о которой мы не знаем. Но вы не думали о том, что если мы будем много рисовать и много узнавать о себе, то станем со временем не интересны самим себе? Ведь всё станет известным. Мы станем сами для себя прочитанной книгой. Это будет очень скучно, Вы не находите?

Чимин задумался, что бы сам на это ответил. Художник, что проводил платные занятия, в тот момент совершенно растерялся, и Пак отметил для себя, что этот мужик абсолютная пустышка, которая занимается рисованием только для того, чтобы заработать. А потом ещё долго думал об этом вопросе, в итоге поздно ночью пришёл к ответу, что человек — такое удивительное создание, с таким глубоким внутренним миром и с таким количеством неразгаданных тайн, что вряд ли целой жизни хватит на то, чтобы разгадать все секреты собственного «Я». Так что о том, чтобы стать самому себе неинтересным после энной тысячи картин, можно вообще не беспокоиться.

Многие думают, что художник — это человек, который просто умеет хорошо двигать кистью и владеет фантазией. Эти люди сильно ошибаются, потому что, чтобы рисовать, нужно мыслить намного шире, глубже и уметь накладывать трафареты на то, что видишь. Чимин научился этому с самого детства. Рисование делало его свободным, избавляло от проблем в семье. От пьющего отца. От блудливой матери. От забившего на семью старшего брата. Всё это растворялось и превращалось в пыль, стоило просто взяться за ручку или кисть и начать рисовать, потому что рисование — это метафора контроля. Чимин выбирает всё: действия, цвета, стиль… Будучи ребёнком, он плохо понимал мир и своё в нём место, но рисование научило его, что своих целей можно достигать обыкновенной силой воли.

Чимин развивается с помощью рисования и считает, что развитие — это самое важное, что есть в жизни. Он ненавидит и презирает деградацию, поэтому часто задаёт себе вопрос: почему он вообще дружит с этими долбаёбами?

— Слышали про новенькую? — заискрился энтузиазмом Чонгук, кидая бежевый рюкзак на парту перед Тэхёном, а Чимин понял, что пропустил приветствие, выпав из реальности, как это обычно бывает во время рисования. — Говорят, что красотка.

— А ещё говорили, что немая, — отметил Тэхён, разворачиваясь корпусом к Чонгуку и доставая из портфеля учебник. — Но потом одна из палочек твикс написала в чат, что она перенесла какую-то операцию, поэтому не может говорить.

— А Намджун откуда знает об этом? — Чонгук удивился, сидя за партой боком и расстёгивая рюкзак. — Они знакомы?

— х**н знает, — Тэхён пожал плечами. — Вроде, и вторая палочка тоже с ней знакома.

— Хосок тоже писал о ней? — с интересом брюнет приподнял брови. — Я это пропустил.

— Да, что её зовут Юнджи. Вроде бы, — с безразличием в голосе отвечал Ким, застёгивая свою сумку после того, как достал нужные учебники.

— Какое вам вообще дело до неё? — Чимин, наконец, подал голос из-за спины Тэхёна, заканчивая рисунок и закрывая блокнот. Снова испачкал руки, отчего незаметно выругался себе под нос.

— Все только о ней и говорят, Чимин-а, — отметил Чонгук с пояснительным жестом ладонью, будто читает научную лекцию в университете.

— И что теперь? Все пойдут срать на школьный газон. Ты тоже пойдёшь? — заламывая бровь, Чимин метнул в сторону брюнета недоумевающий взгляд.

— Если уж сильно приспичит, то почему нет? И вообще, покажи! — потребовал парень, чуть привставая и локтями опираясь на тэхёнову парту.

Чимин не стал тратить энергию на лишние слова, высунув проколотый язык, впервые показывая результат Чонгуку. Тэхён припёрся к нему сразу после процедуры, вообще едва удалось его уговорить не переться в сам салон.

— Святое дерьмо, это какая-то жесть, — воспрянул Чонгук, с интересом разглядывая чужой язык, проколотый ближе к кончику. — Зачем ты на это пошёл, чёрт возьми?

— Чтобы минеты было делать забавнее, — закатил глаза Тэхён, заставляя Чона выдать смешок, ради которого он это, собственно, и сморозил.

— Прикуси язык и пиздуй складывать удобрения горкой, — скривил губы Чимин, прищуривая глаза и доставая из кожаного рюкзака учебники.

— Во-о, ребят, это она, — заверещал Чонгук, невольно теребя ближайшее плечо, которое оказалось тэхёновым. — Новенькая. Это же она идёт?

Чимин на самом-то деле не собирался поворачиваться и смотреть на двери класса, но так уж вышло, что он сделал это невольно, повторяя за друзьями. Иногда он очень жалел, что не может обрубить свои некоторые человеческие факторы и нервные окончания. Девушка, опуская глаза, шла между двумя парнями, ни на кого не глядя. Сила Чимина в том, что он умеет читать людей. Умеет по движениям человека узнавать, что и как тот чувствует. И то, что сейчас он ничего перед собой не видел, было даже как-то странно. Он не мог сосредоточиться на мимике и походке девушки, будто видел пустой белый лист перед собой. Но было бы жаль, если бы не было так похер, поэтому Пак отвернулся так же быстро, как повернулся.

— И правда симпатичная, — покачал головой Чонгук, внимательно (как и основная часть класса) наблюдая за девушкой, лавирующей между партами, и Намджуном, что-то беспрерывно ей объясняющим. — Как там её зовут?

— Мин Юнджи.

***

— Это был какой-то пиздец, — застонал Юнги, когда удалось остаться с друзьями наедине после двух прошедших занятий в одном из тихих коридоров. — Как я мог забыть, что школа — это ёбаная обитель скуки? Кажется, я отрубился на две минуты и спал с открытыми глазами.

— Какое счастье, что ты не храпишь, — заверил Намджун, запрыгивая на подоконник и притягивая к себе рюкзак. — А то это выглядело бы по меньшей мере странно.

— Я даже не могу на подоконник сесть, блять, — продолжал скулить старший, едва удерживаясь, чтобы отчаянно не топнуть по полу ножкой и окончательно лишиться яиц.

— Почему? — не понял Намджун.

Потому что будет видно, что я в чулках.

— Эм-н… Ну… Потому что!

Всё-таки Юнги иногда бывает безумно благодарен Хосоку, потому что тот может перевести абсолютно любую тему в совершенно противоположное русло.

— Чонгук пялился на тебя, — заржал Хосок, взбираясь на подоконник рядом с Джуном и буквально выплёвывая эту новость в лицо Юнги. — В смысле он буквально жрал тебя глазами. Я в слюнях испачкал весь рукав, потому что не мог перестать угорать с этого.

— Чонгук? Это что ещё за вафел? — нахмурился Юнги, оглядываясь по сторонам, и, убедившись, что никого нет, начал подправлять блузку, что вылезла из-под юбки. — Если к концу дня я отключусь от недостатка кислорода, то увезите меня домой на такси. Как они вообще носят эти лифчики весь день? Давит, что пиздец.

— Чонгук был старостой класса весь прошлый год, — заверил Намджун, доставая из рюкзака бутылку газировки. — В этом году почему-то отказался.

— Ребята говорили, что теперь он дрочит на марки, — усмехнулся Хосок.

— В смысле? — не понял Юнги, хмуря теперь уже в недоумении брови и говоря как можно тише, одновременно стараясь подправить запутавшиеся на плечах локоны.

— В смысле собирает марки, вообще странный малый. Чёрные волосы, смазливая мордашка, сидит за первой партой левого ряда. Старайся избегать его, хён. Я тоже заметил, что он посматривал на тебя. Мало ли, что в башке у него, — с беспокойством заверил Ким, откупоривая на бутылке крышку.

— Надо же, в нашего хёна спустя два урока уже втюхался наш одноклассник. Какой удивительный мир нас окружает, — театрально взмахнул Хосок руками.

— Он станет ещё удивительнее, когда ты стянешь ебло, — прошипел Мин, раздражённый зудом в районе лопаток. С этого дня он официально ненавидит и презирает всё женское бельё в этой Вселенной. И все виды застёжек. — Я бы душу продал за сигарету сейчас.

— У меня есть, — Хосок спрыгнул с подоконника. — Вместо души можешь просто дать потрогать грудь.

— Разве можно курить на территории? — удивился Юнги, хватая свою сумку и пропуская мимо ушей слова о груди. Он настолько сильно хочет закурить, что готов простить Хосоку абсолютно всё, вплоть до мелких подколов. И даже грудь дал бы потрогать, да.

— Ты же не в сраном монастыре, хён. Нужно просто знать места, — Чон закатил глаза, натягивая обе лямки рюкзака на свои плечи.

— Идите. У нас сейчас этика, буду ждать вас в кабинете, — Намджун следом за другом слез с подоконника, а потом специально для Юнги добавил: — После этого урока обеденный перерыв. В столовой мы расскажем тебе о каждом однокласснике и о подводных камнях школы в целом. Не опаздывайте.

***

Юнги начал сомневаться в правдивости слов Хосока, когда они свернули на узкую тропу сразу за трибунами стадиона и шли порядка двух минут.

— Тут что-то вроде курилки. Дирекция в курсе, но уже не борются с этим, потому что поняли, что бесполезно. Поэтому просто закрывают глаза, делая вид, что ничего не знают. Меня однажды поймала одна молодая преподша, так у меня аж жопа вспотела, а она просто пригрозила пальчиком, — рассказывал младший, одновременно шаря по карманам бежевых брюк в поисках пачки. — Я ей посоветовал засовывать этот пальчик в а**с своего мужа во время сношения. Закончилось это тем, что меня чуть не исключили. Сейчас большинство учеников, как Намджун — за здоровый образ жизни и прочую хуеверть типа вегетарианства. Но есть ещё те, что бегают сюда во время перерывов, чтобы сократить годы своей жизни.

Старший ничего не отвечал, лишь застегнул верхнюю пуговицу пиджака из-за лёгкого ветра и теребил лямку сумки, внимая словам Хосока. Когда они дошли до кирпичной стены и свернули за угол, то Юнги увидел небольшой пустырь между двумя кирпичными стенами, не сразу замечая парня, что стоял у стены. Первое, что бросилось в глаза — огромное количество разбросанных по траве бычков.

Юнги не то чтобы заядлый курильщик. Нет, он курит крайне редко, потому что сигарета в какой-то степени совершенное оружие для опустошения карманов, поскольку она, подобно глобальному вирусу, пристраивается к мозгу с единственной целью — заставить хотеть выкурить ещё одну. Вознаграждением служит, конечно, и удовольствие, но удовольствие слишком уж короткое, чтобы его можно было назвать удовлетворением.

— Держи, — Хосок протянул сигарету Мину, следом поднося зажигалку.

Прикурив, Юнги краем глаза заметил парня, который стоял и смотрел куда-то в сторону, подпирая противоположную стену спиной. Он затягивался сигаретой так, будто её дым — последний кислород на этой Земле, и совершенно не обращал внимания на своих «соседей». Когда Хосок проследил за взглядом Юнги, то, подкуривая сигарету, зажатую меж губ, проговорил с повествовательной интонацией и какой-то глумливой услужливостью:

— Одиночная камера.

— Сумасброд, — с абсолютно идентичной интонацией ответил незнакомец, отрывая безразличный взгляд от созерцания стены и переводя на Хосока.

— Говорят, ты свой субпродукт* проколол, — ответил младший, затягиваясь сигаретой, пока Юнги озирался от одного парня к другому и вообще слабо понимал, что здесь происходит, забывая затягиваться сигаретой, зажатой между пальцами. — Проще было просто написать на лбу несмываемым маркером, что ты любишь члены.

— Не хотел брать твой статус с фейсбука, — пожал светловолосый парень плечами, стряхивая с конца сигареты пепел и мимолётно поглядывая на Юнги, потому что он не смог удержать бесшумный смешок. — Я иногда так завидую тебе, Хосок. Да и не я один.

— В смысле? — не понял младший, а Юнги затянулся сигаретой, продолжая наблюдать за распрями двух школьников.

— Твой мозг настолько примитивен и сух, что тебе не нужно особо заморачиваться, тогда как мозги остальных людей непрерывно генерируют, — проговорил светловолосый, вновь подарив Мину взгляд пытливых серых глаз, но уже более продолжительный. — А ты новенькая, верно?

Юнги быстро оглядел парня, пытаясь сканировать поступивший вопрос, из которого можно было сделать вывод, что перед ними стоял один из одноклассников. Лицо, вроде, знакомое, но Мин не уверен, у него очень плохая память на них. Волосы, скорее, не белые или жёлтые, а пастельного бежевого оттенка. С нескольких метров не очень видно, но, кажется, оба уха продыроколены три-четыре раза. Серая классическая форма выглядела мешковатой на худом теле, а губы… Чёрт, да они огромные! Серьёзно, просто громадные губы. Юнги не сразу может вспомнить, чтобы ещё у кого-то видел такие губы. Но так же особо сильно в глаза бросалась какая-то неестественная бледность, что придавала парню более отрешённый вид.

— Ты понравилась Чонгуку, — проговорил он с хрипотцой, докуривая сигарету до фильтра и собираясь уходить, а Юнги не сразу понял, что это, вообще-то, к нему обращаются. — Я к тому, что он жуткий прилипала.

— Не бойся, нуне не интересен твой парень, — перекидывая руку через плечи Юнги, прощебетал Хосок, следом «ойкая», поскольку старший ткнул острым локтём в бок.

— До встречи, — кидает парень явно для Юнги, игнорируя тупые провокации и откидывая докуренную сигарету, быстро скрывается за углом.

— Ты какого чёрта творишь? — Юнги снова шипит, как змея, сильно ударяя младшего в плечо кулаком, так, что он повторно «ойкает» и свободной рукой начинает поглаживать пришибленное место.

— У меня нежная кожа, хён!

— Держи свои грабли при себе. И ещё раз назовёшь нуной — я тебе все зубы повыбиваю.

— Но ты ведь по идее и есть нуна, хён, — щурится Хосок, докуривая свою сигарету. — Хватит реагировать так, будто я тебе на ногу нарочно наступаю. Наоборот же делаю, как лучше.

— Ты делаешь только хуже, — закатывает Юнги глаза, откидывая сигарету в сторону после того, как делает последние тяжки. — Кто это вообще был? Смотрю, у вас прямо взаимная любовь.

— Пак Чимин, — качает Хосок головой, выпуская переработанный дым через нос. — Наш одно-пидераст-классник.

— Он реально гей? — Юнги сам не понимает, зачем вообще спрашивает об этом, поэтому хочет дать себе ментального подзатыльника, потому что… Ну нахрена ему это знать?

— Вроде как нет, бисексуал. Но как по мне — одно и то же, — Хосок пожимает плечами, отправляя докуренную до фильтра сигарету куда-то в траву.

— Это не то же самое, а ты ведёшь себя, как конченное мудло, Хосок.

— Тоже мне новость.

***

— Честно?!

— Ну перестань, — висящим на плече полотенцем вытирая угольно-чёрные волосы, Юнги выходит из ванной комнаты в одних пижамных штанах, второй рукой прижимая к уху телефон. — Можешь позвонить Намджуну и убедиться, что всё прошло отлично.

— Хорошо, проехали. Я так рада, оппа, — верещала Юнджи в трубку, тем самым заряжая брата энергией получше всякого кофеина. — Очень рада.

— Единственная проблема заключается в том, что я засыпал на всех занятиях, поэтому сегодня лягу пораньше, — проговорил Мин, плюхаясь на диван и расслабляя мышцы. Он может вдохнуть свободно. Что может быть лучше? Люди явно недооценивают возможность свободно дышать.

— Чёрт, моя соседка звонит. Повисишь?

— Давай позже спишемся? — предложил Юнги, подбирая ноги ближе к себе. — Я теперь есть в «какао». Не спрашивай, меня заставили под дулом свёрнутой тетради.

— Хорошо, оппа. Отдыхай, — девушка усмехнулась и тепло улыбнулась, зная, что Юнги обязательно это почувствует, а затем чмокнула в трубку и отключилась.

Как только Мин, улыбаясь и всё ещё вытирая влажные кисточки волос, оторвал телефон от уха, то какой-то раздражающей какофонией запиликали приходящие из разных чатов сообщения вкупе с бесконечной вибрацией. Намджун добавил его, а точнее Юнджи в общий чат всего класса, а также, чёрт вообще знает зачем, создал чат с Хосоком, собой и Мином. Когда Юнги понял, что все эти сообщения — бессмысленный трёп школьников из чатов, то заблокировал телефон, откидывая его на диван.

После того, как Юнги заказал еду с доставкой и поужинал в одиночестве, долго с помощью переписки рассказывал сестре обо всём, что произошло за его первый день в её образе. Вплоть до того, что ему купил Намджун в столовой. Сестра выпытывала всё до самых мельчайших подробностей и деталей. Мин умолчал лишь об одной проблеме, что мутным, неясным пятном начала вырисовываться на горизонте. Это тот пацан, Чонгук, кажется. У Юнги и так достаточно проблем, очень не хотелось бы пополнять этот длинный список ещё одной в виде западающего на него школьника. Но он обязательно что-нибудь придумает, а Хосок и Намджун помогут. Когда Юнджи заметила, что старший путает буквы, то отправила в постель, пожелав добрых снов.

Когда сознание Юнги уже начало тонуть в пучине сладкой дрёмы, телефон, что покоился на груди, издал вибрацию, которая особенно сильно почувствовалась из-за полусна. Разлепляя один глаз, он поднял телефон и быстро разблокировал только для того, чтобы убедиться в бессмысленности очередного сообщения из чатов. Но чат был новый, точнее диалог, который заставил его мгновенно продрать глаза.

kook.JK883

привет ~

— Понеслась пизда по кочкам.