Лисьи огни

4

ГЛАВА 4 в которой появляются лесные соседи

Самым трудным в общении с Максимилианом было определить, как к нему относиться: как к человеку, или как к существу, принявшему форму человека. Пребывая большую часть времени в состоянии праздности, он напоминал избалованного ребенка, который делает только то, что ему нравится и требуя к себе непрестанного внимания. Иногда он становился серьезным без очевидного повода, весь как-то напрягался, точно готовый к прыжку, а глаза меняли теплый яблочно-зеленый оттенок на темно-ледяной изумрудный. В такие редкие минуты Максимилиан будто наблюдал за чем-то, что неподвластно человеческому зрению. Однажды он даже засмеялся, откинув назад голову и обнажив ряд белых зубов с длинными, совсем не как у людей, четырьмя резцами. Мне так и не удалось разобраться, каким именно образом Максимилиан получает от людей время их жизни, иной раз целые месяцы и годы.Еще большее любопытство вызывало то, что большая часть этих лет преобразовывалась в чистую энергию, которая давала ему силы для всякого рода проделок. Хранилищем ей служил небольшой, размером с яблоко, стеклянный шар. Впервые с шаром я познакомилась во время переселения.

—Глупая женщина, немедленно слезай с чемодана! — воскликнул Максимилиан, стаскивая меня с повозки. — Если ты раздавила его, я продам тебя в дом престарелых, и до конца жизни ты будешь срезать мозоли со старушечьих ног!

Выбрасывая рубашки из чемодана, он копался в нем до тех пор, пока на дне не показался шар с плавающим внутри грязно-серым туманом, будто кто-то выдохнул сигаретный дым и запер его внутри стекла.

—Что это? —заинтересовалась я.

—Это мой священный предмет, — сказал Максимилиан и, видя мою озадаченность, пояснил: — У каждого уважающего себя духа в человеческом обличии или оборотня есть предмет, где он хранит свои силы, так скажем, на черный день.Своеобразная подстраховка на случай непредвиденного, ведь в мире есть множество созданий старше и сильнее меня.Но неумнее. С крайне самодостаточным видом он посоветовал мне подыскать более удачное место в груде вещей, которые были вытащены той же ночью, когда произошел нелепый несчастный случай в особняке мэра. Вскоре наш дом оцепили стражи порядка. Взятая напрокат упряжка с кучером должна была к вечеру доставить меня в новое обиталище.

Максимилиан заявил, что доберется своим ходом.

—Вы собираетесь скакать по лесам и полям в облике лиса? — спросила я. — А если Вас пристрелит какой-нибудь фермер? Я же останусь вез работы. Как видите, она мне нужна, раз я согласилась на переезд.

Максимилиан насмешливо приподнял бровь. Он как никто другой знал, что после всего произошедшего никто не захочет мне дать работу ни в этом городе, ни в ближайших селениях. Еще не известно было, удалось ли дочке мэра выкарабкаться, но оставаться здесь все равно не следовало. По словам Максимилиана, зла он ей не желал — всего лишь

исполнилось сокровенное желание отца прекрасной Магнолии. Который хотел, чтобы дочь навсегда осталась молодой и красивой. А как известно не стареет лишь тот, кто не живет. После бессонной ночи я весь день провела, посапывая на груде вещей, которую перед дорогой предусмотрительно накрыли чем-то непромокаемым. Солнце висело над горизонтом, когда я села и потянулась. В конечностях ощущалась свинцовая тяжесть, от тряски ломило все тело, но все же мне удалось выспаться.

По обе стороны тянулись свекольные поля с легкомысленно торчащими пугалами в поклеванных птицами шляпах. Вдалеке на лысоватых холмах паслись лошади. В свете заходящего солнца роилась мошкара.Картина была идиллической, самая что ни на есть пастораль. Вдыхая аромат остывающей травы, я почувствовала себя спокойной. Не нужно было никуда торопиться, переживать, смогу ли я отослать в этом месяце денег матери, беспокоиться, что меня выставят на улицу без рекомендательного письма. Я сидела на верхушке горы не принадлежащих мне вещей неизвестно где, но чувствовала себя умиротворенной.

Но продолжалось это недолго, потому что чего-то не хватало для полноты этой идиллической картины. Я никогда не скучала в одиночестве, наоборот, мне даже нравилось поразмышлять наедине с собой или просто ни о чём не думать. Однако сейчас задумалась, что сказал бы Максимилиан, увидев, как я сижу поверх всего этого безобразия насупившись, точно старая сова. Наверняка он засмеялся бы. Мне нравилось слушать как он смеется, сразу становилось легко и радостно, и хотелось хохотать вместе с ним. И это было плохим знаком для меня.

—Эй, Вы там, слезайте, приехали, — не слишком любезно сообщил кучер и повозка остановилась. Мы стояли перед воротами двухэтажного дома, одну из сторон которого обильно обвивал плющ. Он находился

в отдалении от других домов, у дороги, на отшибе.Город начинался дальше, у самых холмов, и в нем понемногу загорались огни. В результате совещания между мной и кучером, повозку, не разбирая, оставили во дворе. Взяв с собой лошадей, сам кучер отправился на постоялый двор, а я занялась изучением дома. Конечно, он уступал в размерах и солидности предыдущему, но здесь царила особая атмосфера уюта. Окна выходили на поля с одной стороны, и на высокий лес с другой. В гостиной нашелся вполне приличный камин, его я растопила сразу, потому что ночь обещала быть холодной. Холодом и сыростью тянуло со стороны леса, видимо где-то в его глубине таились болота.

Пока я возилась с приготовлением ужина, за окном стемнело. И хотя весь день я проспала, пропустив все путешествие, глаза слипались, а измученное тряской тело требовало мягкой постели. Благо, она нашлась на верхнем этаже. Не раздеваясь и не откинув одеяла, я упала лицом в подушку.Последней осознанной мыслью было: «Надеюсь, тебя не пристрелил фермер.Потому что я еще раз хотела бы потрогать твои волосы».

Жарко. Очень жарко. В голове гудело, за закрытыми веками плавали алые круги, точно я заснула под палящим солнцем и проснулась уже с солнечным ударом. Все еще пребывая в мучительном полусне, я шевельнула рукой, в которой было зажато нечто гладкое и мягкое. Что-то, что я уже трогала. Похожее на лисий мех. Я рывком села.

—Что Вы делаете в моей постели? — осипшим голосом воскликнула я.

Максимилиан тоже сел, вытянув длинные босые ноги,

и ловко собрал волосы в хвост на затылке. Видимо он проснулся раньше меня, потому что выглядел свежим и готовым к свершениям. Я с досадой коснулась мешков под глазами.

—В твоей постели? — усмехнулся Максимилиан. — В этом доме пока что одна единственная кровать. Не спать же мне было вчера на полу. К тому же ты замерзла, я не мог остаться в стороне.

—Когда люди мерзнут, их принято укрывать одеялом, а не ложиться рядом.

—Правда? Прости, у меня никогда не было своего домашнего человека, я не умею ухаживать за вами. Просто окажись мы в лесу, где нет одеял, мы бы спали под кустом бок о бок, поддерживая тепло.

—Я никогда не стала бы спать с Вами под кустом. Это как минимум неприлично, да и неудобно.

—У Вас такие розовые щеки, будто Вы работали ночь напролет в пекарне, стоя у печи, — заметил Максимилиан, то ли действительно не придавая значения моему смущению, то ли специально вгоняя в краску.

—Во — первых, я не привыкла делить постель с кем-либо, не считая своих родственников, — ответила я. — А во-вторых, Вы правы насчет печи. У меня такое чувство, будто я проснулась рядом с раскаленной жаровней.

—-Прошу прощения, скорее всего во сне я теряю контроль над своей истинной природой и она прорывается сквозь физическую оболочку.Теперь понятно, почему никто не оставался со мной до утра.

Мне мигом представились толпы девиц, не отягощенных благочестием и с радостью предающихся пороку с Максимилианом. Одновременно с этим вспомнились истории подвыпившей отцовской компании про невинных девушек, соблазненных лесными духами и потом наложивших на себя руки от неразделенных чувств. Меня так и подмывало спросить у него, скольких дурочек ему удалось охмурить за свой век, но вместо этого я удалилась под весомым предлогом: солнце давно поднялось, а завтрак еще не готов.

Пока я занималась готовкой, бригада крепких рабочих, нанятых заранее, разгружала и расставляла мебель. Кое-что из уже имеющегося в доме было отремонтировано, прочищен камин и освобожден двор от хлама. На крыше слышались стуки и возня, и там нашлось что починить.Завтракать в такой обстановке не представлялось возможным, и я принялась мыть окна на кухне. Вскоре ко мне заглянул Максимилиан. Вероятно, он слонялся по дому без дела, пока не наткнулся на меня. Он сидел на кухонном столе, болтая ногой и мурлыча себе под нос знакомую мелодию, приевшуюся и незамысловатую, но уютную и вызывающую приятные воспоминания из детства. Молчать с ним было просто, даже приятно, он не старался занять паузы разговорами. Я почти начала получать удовольствие от этого своеобразного взаимопонимания, но Максимилиан перестал болтать ногой и произнес:

—Вы снизу плохо помыли. Там остался мыльный след. Я на секунду прекратила елозить по стеклу тряпкой.

—Вы специально пришли сюда, чтобы давать указания, как мне следует мыть окна?

—В какой-то степени. И все основной причиной моего присутствия послужило любопытство. Я жду гостей.

Я пожала плечами:

—Странно ждать их на кухне.

Взгляд Максимилиана переместился куда-то поверх моей головы. Обернувшись, я увидела у начинавшегося неподалеку леса неподвижную темную фигуру. С такого расстояния трудно было рассмотреть что-либо детально, но судя по соотношению размера фигуры к кустам можжевельника позади, неизвестный был выше обычного человека раза в полтора. Некоторое время фигура стояла, не шелохнувшись, после чего развернулась и исчезла в лесу. Я невольно вздрогнула, очень уж неприятное впечатление произвело

на меня это немое знакомство.

—Как видите, я не ошибся, гости действительно пришли, но сближаться с нами в этот раз не стали, — проговорил Максимилиан.

—И хорошо, — вздохнула я. — Жутковатый тип. Он такой огромный, не хотела бы я встретится с ним вблизи.

—Придется. Они так или иначе придут к нам, ведь теперь

мы их ближайшие соседи.Это очень древние существа, появившиеся здесь задолго до того, как построили город. Во многих мирах их почитали, а в некоторых почитают и ныне, как богов. Однако боюсь, соседство с ними не принесет нам пользы, скорее одни неприятности, ведь через их владения начали прокладывать дорогу к каменоломне. А они очень не любят, когда их покой нарушают. Ты кстати знала, что буквально в сотне метров от нашего дома пересекаются несколько миров?

—Теперь знаю, —отозвалась я, вновь принимаясь за работу. Оказывается все это время я стояла с тряпкой в руках и вглядываясь в чащу.

—Так что особо не удивляйся, если увидишь кого-то необычного, трехглазого например или змееподобного. Но такие путники встречаются редко, потому что в ближайшем к нам мире живут такие же люди как и ты.Более развитые в некотором смысле, но абсолютно такие же. Попадают они сюда случайно, даже не успев этого понять, и быстро исчезают. Это как если бы колесо повозки провалилось в яму и сразу же выскочило из нее.

В распахнутое окно со стороны леса подул свежий ветерок, неся в себе аромат прохладной замшелой коры и можжевельника. Максимилиан закрыл глаза и с нескрываемым наслаждением впитывал в себя эти запахи. Я давно обратила внимание, что именно запахи имеют для него особое значение, заставляя зрачки расширяться и погружая на короткий миг его сознание в особое измерение, где времени и пространства не существовало.

—Наверное, здорово, когда захочешь, сорваться и просто бежать, пока не выдохнешься, по лесам и полям под звездами вместе с ветром, — произнесла я с несвойственной мне тоской. Максимилиан задумчиво смерил меня взглядом.

—Тебе ничего не мешает сделать это в любой момент. Ах да, забыл, вы, люди, на своих коротких слабых лапках не способны преодолевать большие расстояния. И вы слишком громоздкие и несуразные, чтобы бежать наравне с ветром. Но ничего, однажды я возьму тебя с собой и покажу незнакомые звезды. У него был такой самодовольный вид, что я прыснула от смеха.

—Обязательно. А Вы дадите мне потрогать свой хвост?

—Нет, хвост это слишком личное. Это все равно что просить меня дать потискать свои…

—Я Вас поняла, спасибо, буду иметь ввиду, —торопливо закивала я.—Ну что, может пора завтракать?

Не успел Максимилиан ответить, как в дверь позвонили.

—Вы ждете кого-то еще?

Озадаченный не меньше меня, Максимилиан прошествовал ко входу. На пороге стоял мальчик лет десяти, облаченный в серый клетчатый костюм. В руках перед собой он держал берет в такую же серую клетку.

—Разрешите представиться, Син, — поклонился он с достоинством взрослого господина и указал настоящую рядом седовласую даму с поджатыми губами-ниточками: — А это моя няня, госпожа Сэн. Я узнал что вы въехали намедни и поспешил с визитом. Моя проблема не терпит промедлений.

Тон мальчика был настолько категоричен, что Максимилиан без тени насмешки отступил в сторону, впуская посетителей. Несмотря на то, что хозяин отнесся к ним со всем почтением, у меня эта ситуация ничего, кроме улыбки

не вызвала. Очень уж обладатель клетчатого костюма был похож на раздувшегося от важности воробья.

В сопровождении молчаливой госпожи Сэн, мерно стучащей массивными квадратными каблуками, хозяин и гость скрылись в гостиной. Чай никто не потребовал, поэтому что происходило за закрытыми дверями мне оставалось только гадать. Когда нежданные гости отправились восвояси, Максимилиан сам закрыл за ними дверь.

—Сложный случай, — сказал он. — И хотя я больше чем уверен, что ничем ему не помогу, стоит поискать решение. С этими словами он взял из моих рук поднос с бутербродами и чаем и опять направился в гостиную. И если бы я заранее могла знать, что он не выйдет оттуда ни сегодня, ни завтра, и даже не через три дня, я бы обязательно высказала ему все, что я думаю по этому поводу.