Лисьи огни

5

ГЛАВА 5 в которой появляются мои панталоны

К утру он не вышел, несмотря на мою осаду двери гостиной. Внутри было тихо, но я знала, что при желании Максимилиан может передвигаться бесшумно.С наступлением сумерек того же дня свет в комнате не зажегся.

—Если проголодаетесь, можете меня разбудить, но я все равно оставлю это здесь, — громко предупредила я, поставив на пол поднос с едой и свежим кофе. Наутро я нашла его нетронутым. Внутри было так же тихо, однако в щели под дверью мелькал свет, будто Максимилиан ходил по комнате. Мы были вдвоем в доме на краю леса, здесь не было экономки Адель, чтобы спросить, в порядке ли вещей такое поведение хозяина и как долго это продлится.

В последующие дни мне пришлось вежливо выпроваживать клиентов, которые разузнали, что в городе появился то ли волшебник, то ли демон, исполняющий самые сокровенные и самые отвратительные желания. В отличии от нашего предыдущего места пребывания, местные жители старались не приходить днем, опасаясь за собственную репутацию. На вопросы, когда же можно будет прийти снова, я лишь пожимала плечами. Откуда мне было знать, когда появится хозяин? Может быть завтра, а может через неделю, месяц, год.Или не появится вовсе.

На четвертый день, когда я подметала садовую дорожку,

в паре шагов от меня незаметно вырос уже знакомый мне лесной сосед. Вблизи он и правда был невероятно высок. Настолько, что свободно мог бы дотянуться до оконца на втором этаже дома. Из-под капюшона выглядывал нос, похожий на собачий.

—Вы напугали меня, — проговорила я, отступая назад. — Хозяина сейчас нет дома, передать ему что-нибудь, когда он вернется?

Незнакомец в черном балахоне стоял, вытянув вдоль туловища длинные руки. Со своей особенностью обращать внимание в первую очередь на обувь и руки, я опустила глаза и увидела торчащие из рукавов одеяния узловатые пальцы с острыми когтями. Эта деталь не слишком-то мне понравилась. Порыв ветра закрутил у наших ног сухие листья. Незнакомец, видимо устав от столь скупого приема, молча развернулся и так же, как в первый свой визит, направился к лесу.В воздухе еще витал холодок и чувство опасности, и я была больше чем уверена, что он продолжал смотреть на меня издалека.

—Ну это уж слишком! Мне что, до конца жизни теперь тебя терпеть?

Я вдруг почувствовала себя старой девой, которая обречена до кончины, не имея ни семьи, ни детей, копошиться в саду, борясь с яблочными вредителями и попивать чай на террасе вечерами в полном одиночестве. Никто не будет рассказывать истории про чудовищ из других миров, звонко смеяться и занудствовать по любому поводу. Такая участь меня не устраивала, и я решила действовать. Нужно обязательно добиться от Максимилиана ответа, как долго мне предстоит еще прогонять клиентов и мириться с причудами лесных соседей. Первым делом я обрушила на дверь гостиной град ударов и пинков. Я надеялась, что рассерженный такой бесцеремонностью, Максимилиан откроет ее, но надежды

не оправдались. Тогда я обошла дом снаружи и подергала ручку окна, которое, к моему удивлению, оказалось не заперто изнутри.

Подобрав юбки, я взгромоздилась на подоконник и спрыгнула на пол гостиной. Не успела я обрадоваться, что никто не видел меня в столь глупом положении, как встретилась взглядом с Максимилианом. Он сидел на полу, заваленный книгами, одну из которых держал в руках. И без того большие зеленые глаза округлились.

—Вы носите панталоны? Не думал, что Вы такая старомодная, — протянул он, разглядывая меня так, будто видел впервые. Я была настолько возмущена, что пропустила эту реплику мимо ушей.

—Ага, то есть все это время Вы были тут! Тогда почему не отвечали, когда я стучала?

—Я умею отгораживаться от посторонних звуков, когда мне необходимо сосредоточиться. Я медитировал, спрашивал совета у предков… Однако на правах хозяина, позвольте узнать: какого черта Вы врываетесь в мою комнату без разрешения?

—А Вы бы не врывались, если бы я не выходила из комнаты пять дней? Я вообще думала, что Вы упали, ударились головой об угол стола и умерли. У меня так, между прочим, двоюродный дядя отправился на тот свет.

—Пять дней? Я-то думал, что и двух часов не прошло, видимо, слишком увлекся. Есть хочется. Вы приготовили. Что там у нас? Обед? Ужин?

Книги были немедленно собраны в одну необъятную гору у дивана. Максимилиан поднялся и, подойдя к окну, подхватил волосы в хвост на затылке. На секунду на шее сзади мелькнул замысловатый знак, похожий на букву из древнего языка, который явно был лишь началом целой цепочки. В прошлый раз, когда он был обнажен по пояс, я ничего подобного не видела.

—Что это? —не удержалась я.—Татуировка?

—Вроде того, — кивнул тот. — Не помню, когда она появилась и уж тем более не знаю, что означает, так что не смогу утолить твое любопытство.

На ужин я приготовила мясо кролика с пряными травами: хорошо прожаренное для себя и с кровью для Максимилиана. Я накрыла хозяйский стол на террасе, сама же собиралась ужинать в кухне, но Максимилиан меня остановил:

—Мне скучно есть одному, к тому же я к тебе привык, будто ты всегда была.

—Вот как, — сказала я, не зная, как реагировать на такую откровенность.

—Ты бесхитростная, в отличии от меня. Говоришь, что думаешь, делаешь только то, что считаешь нужным, а не потому что так надо. С тобой я могу быть самим собой. Несмотря на свое положение служанки ты не боишься спорить со мной, казаться глупой или неуклюжей. Позволить себе быть в моем присутствии прежде всего человеком, а не самкой.

—Наверное, я просто не умею кокетничать.

Максимилиан разрезал кусок мяса на две части, и по тарелке растеклась алая лужица.По сути, оно было съедобным на вид только снаружи.

—Это меня несказанно радует, — сказал он. — О романтических бреднях можно разглагольствовать хоть до рассвета с каждой, у кого личико немного симпатичнее свиного рыла, а вот поговорить о ни о чем и посидеть в тишине можно с единицами. Не сочтите за грубость, но иногда я могу позволить себе прямоту. Конечно с теми, кто ее понимает.

—Если решили говорить прямо, лучше расскажите, что с тем мальчиком. Это Вы ведь на его вопрос искали ответ столько дней?

Со слов Максимилиана выходило, что юный господин не принадлежал нашему миру. Син родился в мире таких же, как я, людей, но свернувших по иному пути развития, строящих для собственного удобства огромные дома муравейники величиной с холм. В том шумном пыльном мире Син ребенок, но не совсем обычный: несколько лет назад его поразила тяжелая болезнь, из-за которой он научился путешествовать в наш мир.

—Во многом это произошло благодаря стараниям госпожи, что была с ним, — добавил Максимилиан. — Эта тварь — невидимый проводник в жизни многих людей, она высасывает силы и питается эмоциями. Когда мальчик умрет, она сожрет оставшуюся искру жизни в его теле и отправится на поиски нового подопечного.

—Выходит, он приходил с просьбой вылечить его?

—Да, но это невозможно.Это не простой недуг, а наказание, которое тянется по всему роду этого ребенка. Подарить жизнь в данном случае равноценно отнятию ее у кого-то.Скажу проще: только добровольная жертва собственной жизнью другого человека может спасти его.

«Ему всего 10 лет. Как жаль, что ребенок должен платить за грехи предков», — подумала я, и сразу же обрубила эту мысль. Жалость не то чувство, которое следует испытывать к малознакомым, иначе рано или поздно она выльется в большие неприятности для тебя самого.

Отвергнутые ранее посетители с лихвой восполнили свое отсутствие в последующую неделю, приходя не только вечером, но и на протяжении всего дня. Я не успевала заваривать чай. Приходил и Син со своей няней, сидел недолго, но часто.Однажды он даже заглянул ко мне на кухню.

—Добрый день, юный господин, — поприветствовала его я со всем почтением. — У Вас будут особые пожелания к чаю?

—Нет, нет, большое спасибо, —проворчал тот, явно смущенный, — Скоро я вернусь, и мама сделает мне мои любимые бутерброды с малиновым вареньем, не хотелось бы

портить аппетит.

—У Вас большая семья? Вы, наверное, самый младший, и Вас любят больше всех.

Син отодвинул стул и сел рядом, болтая ногой со сползшим носком. Улыбаясь, я отвернулась. Не хотелось показать, что я нахожу его забавным.

—Мы живем вдвоем с мамой. Папу я не помню, он ушел давно, еще до того, как я заболел. Но меня действительно очень любят. Не знаю, что сделается с мамой, когда меня не станет. Я резко обернулась.

—Неужели совсем ничего нельзя сделать?

Син то ли устало, то ли равнодушно приподнял густые брови.

—Ну, врачи дают мне около трех месяцев.Это там, в моем мире.Здесь я могу жить до старости.

—Но Вы не хотите здесь жить до старости, — догадалась я.—Потому что там мама, верно? Кивнув в подтверждение, Син не стал продолжать эту тему. Он начал рассказывать о другой стороне своей жизни, о том, как посещал футбольную секцию и мечтал поехать с мамой в горы.Что такое горы я не знала, но Син объяснил, что это как холмы, только больше, просто огромные каменные глыбы, покрытые снегом. Там есть снег. Оказывается, вода может падать с неба в виде холодных белых хлопьев, чего у нас никогда не происходило. Весь вечер мы просидели на кухне.Пришлось даже заваривать чай два раза, пока Син не закончил свой занимательный монолог.В конце концов у него даже зарумянились щеки, и он ушел больше похожий на ребенка своего возраста, чем на маленького старичка. Мне вспомнился тот вечер, когда я закрывала все окна в доме. Тогда на улице было тепло и безветренно, сейчас же поднявшийся вихрь кружил в саду сухие листья и весь сор, что смог насобирать на садовой дорожке.

Воздух налился предгрозовой сыростью.Вдалеке сверкала молния.

Управившись с окнами, я вышла на террасу и увидела в плетеном кресле Максимилиана. Заметив меня, он приложил палец к губам и указал глазами в сторону. Совсем рядом, но почему-то за ограждением сада, высилась мрачная фигура лесного соседа. Капюшон балахона был откинут назад, и я убедилась, что голова у него в самом деле похожа на собачью, со звериным оскалом и острыми торчащими ушами. Максимилиан смотрел на гостя прищурившись, тот в свою очередь, не моргая и не отводя песочно-желтых глаз, смотрел на него. Все это продолжалось несколько минут, после чего собакоголовый исчез.

—Он что, немой? — возмутилась я. — Или ему нравится вот так приходить к незнакомым людям и пялиться на них?

—Почему же, мы с ним только что очень мило побеседовали, — возразил Максимилиан. — Он и с тобой в предыдущий раз пытался поговорить, но понял, что ты не слышишь его мысли.

—И что же он хотел мне сказать?

—Предупредить скорее. Ты же знаешь, что неподалеку от нас начали прокладывать дорогу до каменоломни, и я также говорил, что этот народ, Хоммы, не любят беспокойства. Он просил передать в городской совет, что намеченный путь пролегает через их древнее кладбище, где похоронены жрецы. Хоммы нейтрально относятся к людям, но они не будут спокойно наблюдать, как тревожат сон мертвых. Не знаю почему, но он выбрал меня в качестве посланника. Максимилиан спустился с террасы и поднял голову, вглядываясь в потемневшее небо.

—Сейчас пойдет дождь.Не хочешь побегать?

—Вы забыли? У меня короткие слабые лапки, не приспособленные для бега, —напомнила я. Я не успела понять, как именно это произошло, но в один миг, без вспышек и волшебных метаморфоз Максимилиан исчез. Из упавшего на землю халата выпрыгнул белый лис со множеством белых хвостов, увенчанных на концах темной шерстью. Хвосты, похоже, жили своей жизнью, то опадая, то поднимаясь веером. Острые лисьи уши подрагивали, прислушиваясь к птичьим шорохам в кустах.

Дождь хлынул резко, огромными каплями, разом превратив пыль у порога в мутную лужу.Прижав уши и подняв нос, лис сидел на садовой дорожке. Когда дождь усилился, он поднялся и одним прыжком оказался за оградой. Сжимая в руках черный с золотом халат, я поежилась. От осознания того, что сегодня по дому будет бродить обнаженный взрослый мужчина мне стало неуютно.