Любовь страшнее войны

6

— Это обязательно? — спросил Марик удрученно, стоя у двери университетского туалета.

— У меня приказ сопровождать вас везде, — отчеканил Мехмет, сцепив руки в районе паха.

Марик, вздохнув, толкнул дверь, входя внутрь, передал телохранителю рюкзак, прошел в кабинку, стараясь не смотреть на застывшего в удивлении парня у раковины. Расстегнул ширинку и вздохнул:

— Блин. Ну ты можешь хоть от кабинки отойти? Я не могу так.

Мехмет сдвинулся к окну, и Марик, с досадой скомкав кусок туалетной бумаги, бросил ее в урну. Как и предполагалось, Мехмет таскался за ним по лекционным, занимая место позади, а в маленьких кабинетах садился и вовсе рядом. Некоторые преподаватели делали вид, что это в порядке вещей — иной раз и не такое приходилось лицезреть, а некоторые возмущались:

— С посторонними нельзя! Будьте любезны сказать своему другу, чтобы он подождал вас снаружи.

— Он не мой друг, — отвечал Марьян. — Это мой телохранитель.

Мехмет показывал корочку, смотрел сурово и проходил следом. Одногруппники похихикивали, но рейтинг Марьяна в среде детишек известных пап рос в арифметической прогрессии. Мехмет, спасибо и на том, не раздражал, выполняя свои обязанности как профессионал: первым разговор не заводил, на Марика не смотрел, звуков и шорохов не производил, прикидываясь предметом мебели, и вскоре Марик научился его не замечать. Но не в туалете. Намыливая руки под краном, он поморщился, видя, как к нему приближается одногруппник Сема.

— Марик, он тебе не подходит, — стреляя глазами в сторону застывшего в шаге Мехмета, произнес тот, тоже потянувшись к жидкому мылу. — Староват.

Марик растянул губы в улыбке:

— Ха. Ха. Ха. Шутка на Оскар тянет.

Вытер руки, снова скомкал бумажное полотенце и бросил в ведро. Мехмет бесшумно выскользнул следом.

Лиса он не беспокоил ни капли, ему по душе было ощущение того, что спина постоянно прикрыта, можно было расслабиться и не подмечать по-привычке, кто, как и зачем обходит его сзади.

— Ты из охраны Акуловых? — спросил Марик, выходя после занятий и усаживаясь в машину Мехмета, который, доставив его до дома, сдал бы смену и отправился к себе. В случае, если Марику бы понадобилось выйти из дома после этого, смену примет сменщик — Олег, дежурящий ночью в собственном авто у подъезда.

— Да, — ответил Мехмет, оглядывая пространство вокруг и поправляя кобуру под пиджаком.

— Давно?

— Шестнадцать лет.

Марик заинтересованно повернулся на сиденье:

— Значит, помнишь мою мать?

— Мне запрещено разглашать любую информацию, связанную с ней.

— Ясно, — сказал Марик, напрягаясь. — Нет так нет. И сколько тебе?

— Тридцать восемь.

— Жена? Дети?

— В разводе, сыну десять лет, проживает с матерью.

Марик, не выдерживая темпа разговора-допроса, отвернулся к окну. Мехмет отвечал, но на автомате, не вовлекаясь в процесс, просто выдавая факты, и это было все равно, что разговаривать со стеной. Но Марик был уверен, что хоть какую-то инфу о матери из него со временем выжмет. Или узнает того, кто сможет сказать. Пофигист лис на это все, конечно, забил сразу — ну какая разница, что там было, в прошлом? Главное, что есть сейчас: хата в центре, бабло, вкусная жрачка. Кирилл.

А что — Кирилл? А то, что с ним можно поиграть. Влюбить в себя. А потом бросить. Чтоб место свое знал и не тявкал, особенно по истечении года. Он взрослый, опытный. Страстный наверняка, это чувствуется. Если его приручить, приучить к себе, может стать совсем мягким, таким мягким, что расплавившуюся начинку можно будет собирать в отдельную емкость.

— Фу! — воскликнул Марик вслух и добавил повернувшемуся Мехмету: — Муха жирная. На окне. Уже улетела. Прямо в… Стой! Останови машину!

Мехмет, ударив по тормозам, едва не создал транспортное происшествие с едущей следом тойотой. Затем прижался к обочине, и Марик, хлопнув дверью, побежал обратно к мосту, который они проехали. За каменным бортиком, держась за него одной рукой, стояла девушка в ярко-розовой куртке.

— Давай поговорим? — воскликнул Марик, приближаясь. — Что у тебя случилось?

На вид девушка была чуть младше него, симпатичная, стройная. Ветер хлестал по ее лицу светлыми длинными волосами, и Марик, принюхавшись, оторопело потоптался на месте — пахло волком. Девушка, тоже учуяв его, сдвинулась дальше.

— Свали, а? — сказала она со злостью и досадой. — Дай мне подохнуть спокойно!

— Ты меня ставишь в неловкое положение, — признался Марик, краем глаза отмечая, как с подветренной стороны подбирается Мехмет. — Представь себя на моем месте: ты видишь человека, собирающегося покончить жизнь самоубийством, но позволяешь ему это сделать, потому что он попросил. Я понимаю, что у всех своя свобода выбора, но ты бы позволила?

— Я — да, — ответила девушка. — Свали!

Пальцы разжались, но она не успела отклониться вперед, поскольку Мехмет броском вцепился в ее плечи раньше и перетащил обратно. Марик не ждал, что она сдастся, но незнакомка дралась так отчаянно, что он засомневался, выдержит ли телохранитель такой напор. Видно было, что он удерживает ее с трудом, прилагая усилия, сцепив зубы и не позволяя ногтям дотянуться до лица. Когда Марик принялся ему помогать, чтобы усадить девушку в салон, та изловчилась и лягнула его под колено.

— Сука ты! — оскорбился Марик. — Мехмет, держи ее, а я за руль, в дурку повезем!

— Не надо в дурку! — заорала пленница. — Не туда только!

— Тогда с нами! Есть хочешь?

Спустя некоторое время несостоявшаяся самоубийца, представившись Верой, сидела в придорожном кафе у заправки, с кофе в бумажном стакане и запихивала за щеки щедро посоленную картошку-фри и куриные шашлычки.

— Просто я не ела еще сегодня, — посчитала нужным пояснить она. — Нервы, неохота было, а сейчас как прорвало… Ждете, что я расплачусь и расскажу все?

— Не обязательно, — сказал Марик, макая в кетчуп картошку и протягивая ее Мехмету. Тот покачал головой, но, когда он нахмурился, послушно открыл рот и позволил положить в него еду. Марика это начинало забавлять.

— Твой парень? — хмыкнула Вера.

— Нет. Телохранитель.

Вера присвистнула:

— Кудряво живешь!

Она попросила заказать еще бургер, колу, молча жевала булку, глядя на сидящего напротив Мехмета, потом сказала:

— Короче, жизнь у меня не получается. Хочу одно, получается другое, а я в итоге каждый раз чувствую себя дерьмом. Потому что я и есть дерьмо.

Марик закатил глаза:

— Не-не, давай вот не со мной! Я не жилетка и меня такие разговоры утомляют. Ладно бы кто другой сказал, но ты точно знаешь свои сильные и слабые стороны.

— Ну, да, — признала Вера нехотя. — Знаю. Заебало все. Взяло и заебало. Поругалась с родаками, брату со мной возиться некогда, он весь в учебе, работе, в любви, с парнями не клеится. А, еще и с работы выгнали — нахамила клиенту. Короче, отвал пизды.

Марик поморщился — таких выражений он всегда избегал. Макнул картошку в сырный соус и положил в заранее открытый рот Мехмета.

— Я спрошу у мужа тетки, может у них есть вакансии. Номер свой оставь. Я же тебя спас зачем-то.

Вера, смерив его серьезным, пронизывающим взглядом взрослого прожженного человека, забила номер в его телефон, а потом, смягчившись, добавила:

— Спасибо. Не ожидала от такого как ты.

По пути домой Веру забросили в ее район, и Марик, провожая ее взглядом, спросил у Мехмета:

— Как ты считаешь, стоит ей помочь?

— Она неглупая, — отозвался тот. — Попытаться можно.

Марик, тут же набрав Кирилла, с ходу спросил:

— Гостиничному барону горничные не нужны?

— Подружку хочешь впихнуть? — догадался тот. — Вакансии есть всегда. Главное, чтоб не пила, не спала с постояльцами, не курила травку. Направь в мой офис в понедельник, я предупрежу отдел кадров.

— Вы так щедры!

— Мехмета не отпускай, мы сразу поедем на фуршет к Баховым, на помолвку к старшему сыну.

— А мне обязательно? — приуныл Марик.

— Я должен выгуливать свое счастливое семейство. Сходишь пару раз, потом забудется. Услуга за услугу.

Вернувшемуся Марику пришлось надевать доставленный из химчистки темно-зеленый костюм, выбранный лично теткой, рубашку и начищенные ботинки. В прихожей ожидал в таком же облачении отец и наряженная в струящееся платье Ларочка. Последних двух Кирилл отправил с Мехметом, а Марику сказал садиться в его машину.

— Потому, что ты меня раздражаешь меньше всех, — сказал он.

Хозяева облепили его с порога, особой липучестью при этом отличалась Тоня, дочка супругов Баховых:

— Кирюшенька! Ты приехал!

Тоня была фартовой бабой — ей, единственной из всех, кто пытался, удалось затащить его в постель. Пьяного, почти раскоординированного, но способного на эрекцию в темноте. Кирилл этот случай вспоминать не любил, а вот Тоня все время намекала на продолжение.

— Конечно, я же обещал, — улыбнулся он, подхватывая с подноса бокал с вином.

Оглянулся на Алексея, присосавшегося к бутылке шампанского, нашел взглядом Ларочку, которая знакомилась с дамами — все шло хорошо, спокойно. Марика, правда, оккупировали достопочтенные Баховы, обнаружив в нем сходство с младшим зятем.

— Вы так похожи! — восторгалась госпожа Бахова. — Особенно носик! Почему вы ничего не пьете?

— Мне нельзя, — вежливо улыбнулся Марик.

— По состоянию здоровья? — уточнил шепотом Бахов.

— Нет, просто не люблю.

— Вы не пробовали наше вино! — Бахова впихнула в его руку бокал. — Из Италии, вы такого нигде не встретите, это эксклюзив!

Марик упорствовал, отодвигаясь, но еще никому не удавалось осадить госпожу Бахову в желании угодить гостям, поэтому Кирилл, курсируя в обратную сторону, увидел, что бокал в его руке пуст. Почему именно Марику нельзя пить, он понял, когда к концу вечера приглашенные начали разъезжаться. Подошел, чтобы сказать, что ждет у машины, и едва успел подхватить его под локти. Марик, поморгав замедленно, обвил его шею руками:

— Уже уходим?

— Да, твоего отца и тетку я уже спровадил с Мехме…

Марик, прильнув к его груди, вдруг лизнул кожу рядом с кадыком. Волк внутри немедленно встрепенулся радостно, а Кирилл торопливо отцепил от шеи длинные Мариковы пальцы, прощаясь затем с Баховыми и выходя с нетвердо вышагивающим родственничком на парковку.

— Ты же не много выпил, вроде, — сказал он, пристегивая растекшееся по креслу тело.

— Мне много и не надо, — промурлыкал тот, отстегиваясь.

Кирилл, сев за руль, зарычал, раздражаясь, и вновь потянулся к ремню, но оказался почему-то вжатым в сиденье. Марик, перебросив ногу через него, уселся на его бедрах.

— Покатаемся? — спросил, потираясь о молнию на ширинке, и Кирилл, и без того легко заводящийся, почувствовал, как под ней набухает.

— Где? — хрипло спросил он.

— На чем, — сказал Марик. — На тебе. Или ты на мне.

Для пьяного человека он был очень напорист, хватая его за руки и укладывая их на своей заднице.

— Слезай, — проговорил Кирилл угрожающе.

— Знаешь, — философским тоном изрек Марик, снова обнимая его за шею. — Если бы я был телкой, я бы уже промочил твои штаны, потому что из меня бы текло как… в тропический ливень. Так что хорошо, что я не телка. Ну, и что там с родео?

Пытаясь сдвинуть его с колен, Кирилл крепко ухватил его за бока, но Марик, вместо того чтобы податься в сторону, откинулся назад, нажимая на гудок и хохоча. Больше всего бесило то, что сдавленный тканью брюк стояк приносил вместе с неудобством мучительное удовольствие. К тому же от звериного, удвоившегося запаха возбуждения разум грозил отказаться от обязанностей в любой миг. Что и сделал, когда в вороте расстегнутой Мариковой рубашки мелькнула ямочка над ключицами.

— Мхммм, — произнес Марик, стукнувшись головой о дверцу, когда Кирилл прижался к ней губами. Привлек к себе его обмякшее еще больше тело, сдавил в ладонях шею и впился в губы поцелуем. В голове заметались шальные, горячие мысли: откинуть спинку, расстегнуться, найти в бардачке что-нибудь похожее на смазку и усадить на себя Марика. Трахать, пока не забьется в оргазме, а дома…

— Выезжать будете? — постучали в стекло. — Вы нам выход блокируете.

Марик, прежде чем переползти на свое сиденье, укусил его за язык, Кирилл замычал, замахал подошедшему, отгоняя, и поспешил сдать назад. До дома ехали молча — Марик спал.

Волк остался недоволен — можно ведь и разбудить. Дома. На кровати. А потом будить, и будить, и будить, пока не надоест. Кирилл, покачав головой, поправил ноющий стояк, досчитал до десяти. Марик, протрезвев, спасибо не скажет. А лишние проблемы сейчас ни к чему.