Уши за косички

Глава 5

Мирай

Случилось чудо! Мой турецкий сарафан отстирался от кровавых пятен и скоро снова будет как из бутика. А вот труселя Заремы и мои отправились на свалку — туда им и дорога. Но, честно, это самая мелкая потеря подруги, учитывая, во что она меня втянула. Главное, чтобы она сама не пропала! Прошло уже сто лет, а её всё нет. Я уже реально переживаю: а вдруг этот ушастый действительно маньяк и насильник? А эта дура, без трусов и без мозгов, прыгнула к нему в тачку. Кто вообще так делает?

Но, зная Зарему, держу пари, она водит их кругами по Жаркенту, лишь бы подольше побыть с ними и собрать нужную инфу о своём Жасике.

И вот — чудо номер два!

В подъезде раздаётся скрип двери. Мы ведь с ней живём на одной площадке. Не проходит и минуты — снова скрип. Теперь уже моей двери. Понятно: забежала к себе, натянула трусы — и бегом ко мне, делиться «горячими новостями».

Подруга буквально влетает в дом, вся такая красная, как помидор, сияющая, словно лампочка, и с порога начинает требовать мой телефон.

— Мика, дай быстро! Дай быстро свой телефон! — вопит, как ненормальная.

Я, ничего не понимая, хватаю с тумбочки мобильник и протягиваю ей.

Смотрю — звонит себе. Автоответчик сухо сообщает, что абонент вне зоны действия.

— Блин, не успела! — выдыхает она с досадой. — Батарейка сдохла. Мика, дай визитку Даурена, я свой телефон у него в машине забыла.

И тут до меня доходит: эта хитрожопая лиса не «забыла» телефон. Она его специально там оставила! Гений конспирации, блин!

— Нет у меня никакой визитки! — злобно рычу. — Выкинула!

— Ты нормальная? — вопит она, но тут же прищуривается, как следак на деле. — Ну дай, пожалуйста. Ты же не дура, выкидывать визитку того, кто может помочь починить твой мопед. Доставай, не ломайся.

— Рассказывай, что задумала, — отрезаю я, скрестив руки. — Тогда подумаю, давать или нет.

Зарема плюхается за стол. Вся светится и искрится от счастья, а я тем временем начинаю шинковать капусту. Под её трёп этот процесс будет не таким уж скучным.

— Короче, — начинает она, — только мы отъехали от тебя, звонит Жасик! Прикинь, вышел на связь!

Радость-то какая! Жасик вышел на связь! Давайте объявим национальный праздник! И отметим салютами!

— Звонок по громкой связи! — говорит она с восторгом. — И я слышу его голос. Прикинь?

Прикинула, подруга, прикинула, как ты там пробила потолок машины и взлетела на седьмое небо от одного его «алло».

— Он такой: «Чё вы, где?» — тараторит она. — А Даурен: «Едем, уже в городе, заехали в одно место». А Жасик: «В какое ещё место? Даур, давай без приключений. Я уже боюсь, когда ты ко мне едешь. Тихо днюху отметим, и ты свалишь». А Даурен: «Не, не боись, брат, всё под контролем. Мопед один в гараж загнали». А Жасик: «Какой ещё мопед?!» Даурен ему: «Телепортирующийся! На нём две пташки летели, чуть под колёса не залетели». Это он про нас, прикинь!

Прикинула! А то бы я не поняла, что про нас.

— А Жасик: «Ты чё, в аварию попал?» — трындит дальше. — А Даурен: «Не, всё норм, царапина на бампере. Мопед жалко, ему, похоже, кранты». И спрашивает: «У вас тут есть, где мопеды чинят?» Переживает прям за твой драндулет! Прикинь!

— Драндулет?! — взрываюсь я, чуть не порезав палец. — Не смей так обзывать мою ласточку!

— А Жасик: «Забудь, брат, легче новый купить», — продолжает она, игнорируя мой праведный гнев. — А Даурен: «Я куплю!» Мика, прикинь, он готов тебе новый мопед купить!

О, какое благородство! Пусть лучше мозги себе купит. И уши новые, а то с этими — прям беда.

— Даурен такой: «Хозяйка расстроилась, плачет», — подмигивает она. — Это он про тебя.

Ну конечно, про меня. Про кого ещё? Он только и умеет, что заставлять меня расстраиваться и плакать. Решил через десять лет вновь проявить своё мастерство.

— А Жасик такой: «Симпатичная?» — продолжает Зарема. — А Даурен: «Очень, прям как в моих мечтах» и подмигивает мне. Это он про тебя, поняла?

Поняла! Только я не поняла, почему в мечтах?! Надо бы в кошмарах!!

— А он ничего, этот Даурен, симпатишный, — выдаёт она внезапно. — На Жасика похож. Такая же красивая улыбка, только с ямочками. Ты заметила его ямочки?

Какие ещё ямочки, фантазёрка?! Я, кроме слоновьих ушей ничего не видела! Они всё внимание на себя перетягивают.

— А потом Аза (он уже Аза): «И подружка у неё очень симпатичная». Это уже про меня, прикинь!

О, без твоего пояснения я бы точно не догнала, Зарема.

— А я сижу, не дышу, еле держусь, чтоб не заорать: «Привет, Жасулан!» А Жасик такой: «У неё и подружка есть?» А Даур: «Жас, ты дебил? Говорю же, две пташки на мопеде». Это опять про нас, прикинь!

Я закатываю глаза. Ещё одно «прикинь», и вместо капусты я начну шинковать её язык.

— Аза такой: «Зарема её зовут. Знаешь её?» подмигивает мне, чтоб молчала. А Жасик: «Ой, я в этом городе уже никого не знаю».

Зарема тут же фыркает и недовольно выдаёт:

— Конечно, не знает! Приезжает два раза в год на две недели, кого он тут знать будет?!

Действительно! Безобразие какое! Надо закон принять: взрослые дети обязаны приезжать к родителям двенадцать раз в году и на месяц!

— Азамат такой: «А Зарема тебя знает. Говорит, ты в городе известный болван». Они ржут, а я бью Азу по плечу и ору: «Я не говорила “болван”!» Жасик там тихо матюкнулся и такой: «Чё молчите, что не одни в машине?» А Даур (ушастик уже Даур): «Зарема нам дорогу показывает до твоего дома». И тут, — Зарема прижимает руки к груди, закатывая глаза, — я слышу: «Привет, Зарема».

Господи! Ну наконец-то! Свершилось! Он с ней заговорил.

— И я такая: «Привет, Жасулан!» — прикрыв веки, выдыхает Зарема, её голос дрожит от эмоций. Подруге нужно время, чтобы принять и пережить это эпохальное событие.

Приняла, пережила и дальше:

— Жасик спрашивает меня: «Даур пригласил тебя на мой день рождения?»

Опять пауза. Принимает и переживает, но недолго:

— Я такая: «Нет». И тут Даур: «Куда приглашать? Я вообще без понятия, что ты там замутил!» А Жасик: «Баню я замутил». А Даур: «Не, Зарема ещё мелкая для бани, рано ей». А Аза в этот момент спрашивает меня, сколько мне лет, а я такая: «Двадцать!» Типа взрослая. Ну не говорить же им, что семнадцать.

Я закатываю глаза. Конечно, не говорить! Вообще ничего не говорить! И держаться подальше! Они же опасные твари — маленьких девочек лишают косичек, а больших… много чего лишают.

— Аза такой: «Серьёзно?!» — продолжает она. — «И Мика?» спрашивает Даур. Я такая: «Ну да!» А Аза: «Ну ничё вы сохранились». У них же там в городе двадцатилетние как тётки выглядят, — заявляет эксперт по возрасту Зарема.

— А Жасик такой: «Ладно, без бани обойдёмся. Можно в летнике посидеть, я как раз тут, в кафе, столик бронирую». А Даур орёт: «Как это без бани?! Мы тут все в пыли, грязные, триста раз вспотели, пока мопед туда-сюда таскали!»

— Ой, да прям! — фыркаю я. — Мой байк — пушинка, пусть не заливает!

— А Жасик: «Баня есть, банщиц нет. Пилинг некому делать. Сами попаримся». А Даур: «Не, так не пойдёт! Мне пилинг нужен!»

Пилинг ему нужен! Я б ему сделала пилинг — граблями по морде!

Беру нарезанные овощи, а за Заремкиным трёпом я нарубила их целый огород и закидываю в казан. А она продолжает:

— Тут Аза спрашивает: «Зарем, может, знаешь девчонок, кто пилинг делает?» А я такая: «Конечно знаю! Я делаю пилинг!»

Я чуть казан не роняю. А она ржёт, как ненормальная, по полу катается.

— Ты больная?! — ору я, еле удерживая чугунную махину. — Какой, к чёрту, пилинг?! Им не пилинг нужен, а совсем другое!

— Да шучу я, шучу! — хохочет она, чуть не задыхаясь.

— Ой, ненормальная! — кипячусь. — Чуть без ужина не остались, шутница долбаная!

Она, отдышавшись, сиплым голосом выдаёт:

— Сказала я им: «Ага, знаю я ваш пилинг! У нас в Жаркенте девчонки порядочные, таким не занимаются!» А они прям оскорбились: «Как можно? Нам чисто пилинг нужен, и всё!»

— Ну да, конечно! — фыркаю я, хлопая крышкой казана. — Прям ангелы банные.

Плюхаюсь на пол рядом с этой чокнутой, откидываюсь к стене и вытягиваю ноги. Когда Зарема шутит — лучше сидеть, а то недолго и рухнуть.

— Короче, Даур такой: «Ладно, без пилинга обойдёмся, без бани тоже. Приходите с Микой в кафе, просто посидим, днюху отметим». А Жасик в динамиках: «Кафе у Голди».

— Ага, — фыркаю я, закатывая глаза. — Так в этом кафе всё в одном: и баня, и караоке, и портал в преисподнюю.

— Ну да! — подхватывает она. — Сначала попарятся, потом в летнике тусанут.

— Или наоборот, — замечаю я. — И что ты им ответила?

— Сказала: «Нет, вряд ли, посмотрим, может быть, заскочим». Мы как раз к дому Жасика подъехали. А там его старший брат с женой выезжали, ну я быстро к ним в тачку прыгнула. Жасика же всё равно дома нет, увидеть его не светило. Поэтому телефон «забыла», чтобы повод был встретиться с ним, а сама к этим, чтоб до дома подкинули.

— Ну ты прям стратег, — качаю головой, изображая восторг. — Всё продумала: и телефон, и ответ такой дала — чёткий, ясный и до невозможности определённый!

Зарема щурится, как хитрый лис, и выдаёт:

— Короче, Мика, ты мне подруга или портянка?!

Ох, началось! Я даже слушать не хочу, поэтому резко:

— Портянка! За телефоном твоим не пойду!

— Ну Микааа! — ноет она. — Это ж мой единственный шанс Жасика зацепить! Может, даже трусы его стащить фартанёт! — добавляет и начинает ржать, как припадочная.

— Да ради бога, иди и стаскивай! — рычу я, еле сдерживая смех. — Я-то тут при чём?

— Ну как я одна пойду? — тянет она, строя глазки. — Вдруг они меня заставят пилинг делать? Я ж сдохну, пока всем троим кожу отскребу! — хохочет до слёз.

Вот так у неё всегда — в любом деле надо подурачиться. Решаю подыграть:

— А ты сделай Жасику пилинг первым, потом выйди, типа воздухом подышать, передохнуть, и свали. Только телефон свой и трусы его не забудь прихватить, — прикалываюсь в ответ.

— Ну серьёзно! — ноет опять.

Серьёзно?! Понятия «Зарема» и «серьёзно» вообще не совместимы!

— Давай ночью заскочим в кафе, типа за телефоном. Если они в летнике тусуются — потреплемся и свалим. А если в бане — тихонько спустимся, найдём телефон и заодно… — заводится опять и ржёт, хватаясь за живот, — трусы стырим.

— Блин, Ахметова, задолбала со своими трусами! — возмущаюсь я сквозь смех. — Хватит уже!

— Может, я фетишистка! — трещит сквозь смех. — Стащу трусы Жасика — и успокоюсь.

Если бы я не знала Зарему сто лет, решила бы, что она обдолбалась. Но нет, это её обычное состояние.

— Главное ещё понять, какие из трёх трусов Жасика. А то ещё возьму не те, — продолжает она дурачиться.

— А ты по запаху определи, — подхватываю я, унимая смех. — Ой, Зарема, рассмешила ты меня, настроение подняла. Прощаю я тебе бабкину порчу в виде месячных и мамкин угробленный мопед.

Она тут же переключается на жалобный тон, строя глазки, как у кота из Шрека:

— Мика, телефон — это ведь идеальный предлог увидеть Жасика, — жалобно скулит. — Прикинь, как Даринка удавится, когда узнает, что я с Жасиком в летнике тусовалась!

— Они ж вроде родственники, — бурчу я.

— Ой, да какие, в жопу, родственники?! — Заремка машет руками. — Седьмая вода на киселе! Двоюродная-троюродная кузина по маминой линии от приёмного отца, его сводного брата.

— Как-то странно от тебя это слышать. Ты же вроде как в подружки к ней набивалась, — замечаю.

— Да это всё ради Жасика! — фыркает она. — Чтобы его номер пробить! Ну чё, идём?

— Да иди, ради Бога, — отрезаю я. — Я никуда не пойду, скоро уже мама придёт.

Снимаю с телефона чехол и достаю из-под него визитку. Протягиваю ей.

— На, позвонишь к нему с маминого телефона.

— С ума сошла?! — взвизгивает она, будто я предложила ей сделать харакири. — Мне ж придётся объяснять, как я забыла телефон у взрослого мужика! Мама меня убьёт, если узнает, что я в тачку к незнакомцам прыгнула! А перед этим ещё твоей настучит, что мы у бабки Фариды тусовались и мопед её угрохали!

Я вздыхаю. Аргументы — железнее некуда!

— Блин, Ахметова, умеешь ты уговаривать! — сдаюсь я, закатывая глаза, и протягиваю свой мобильник.

— Чё скажем? Во сколько завалимся? — Зарема щурится, глаза горят, как у кошки, а улыбка до ушей, будто она на бал короля собиралась в качестве Золушки.

— В смысле завалимся? — восклицаю я. — Ты сейчас звонишь и говоришь, чтоб он твой телефон домой привёз, и точка!

— Ну блииин! — тянет она, ноя, как капризный ребёнок. — Мика, ты мне всю жизнь портишь! Выйду замуж за какого-то сына тракториста, буду маяться и тебя винить! Жасулан Байжанов — это ж идеал! И, между прочим, ты его брату приглянулась. Я заметила, как он на тебя смотрел, — хихикает. — Прикинь, если мы за двух братьев выйдем?

Ещё чего! Меня чуть не вывернуло от этой бредовой идеи. За этого ушастика? Боже упаси! Я его даже видеть не могу! Эту его погано-смазливую рожу, эти ужасно уродливые, невозможно привлекательные ямочки и глаза, как у бешеного кота, цвета божественно переливающегося янтаря. А уши! Он явно их подрезал и пригвоздил к голове. Но я-то помню, какими они были. Боже, как же меня бесит этот уродливый красавец!

И тут во мне что-то происходит. Моя вторая, слегка чокнутая личность, которая умерла после того, как мама ещё в седьмом классе застукала меня в подъезде целующейся с Нуриком из параллельного и устроила мне судный день, вдруг начала воскресать.

Эта личность такая: «Так, в городе объявился наш злейший враг, убийца наших косичек, обладатель самых кошмарных ушей на планете. И что, мы будем сидеть, как мышь под веником?»

А первая: «Да столько лет прошло-то! Бог его накажет!»

А вторая: «Бог накажет, но нашими руками. Пришло время мести! А месть — это блюдо холодное, и за десять лет оно порядком остыло».

Пока две личности спорят в голове между собой, я задаюсь одним единственным вопросом: в кого я такая ненормальная и мстительная?

Мама — сама адекватность и честность. Она не мстит исподтишка, а объявляет войну и бьётся в открытом бою. Видно, я в папу пошла. Знать бы ещё, кто он. Но мама этот секрет утащит в могилу.

— Мика, ну пойдём! — доносится ноющий голос Заремы сквозь мои мысли. — Клянусь, заберу телефон и назад! Сидеть не будем!

«Ага, не будем! Ещё как будем!» — вторая личность отправила в нокаут первую. «Замутим такой кипиш, чтоб у него от одного упоминания Жаркента волосы дыбом стояли на заднице! Для операции “Месть за косички”, или “Долой ушастого!”, или ещё лучше “Ухи за косички”, придётся чуток потусить» — голосит она.

— Ладно, — выдыхаю я, а у Заремы челюсть падает — она ж готовилась ещё час меня уламывать. — Но ты понимаешь, раньше двенадцати я не выйду. Надо быть уверенной на сто пудов, что мама спит как убитая.

— Окей, скажу, что заскочим к двенадцати. За телефоном, — подмигивает она. — Кстати, где мой приворотный порошок? — вдруг вспоминает, прищурившись.

— Ой, блин, Зарема, я совсем забыла про него! — скулю я с виноватым видом. — Постирала с платьем, пакет порвался, и он весь растворился, — вру, как дышу.

Честное слово, до этой минуты я собиралась вернуть ей этот порошок. Но теперь он — ключевой элемент моего гениального плана. Что там бабка Фарида говорила про антибиотики? Теперь я знаю, как назвать операцию: «Рвота и понос, пока уши не отвалятся»!

Зарема, поговорив с Дауреном и сообщив в своей манере, что мы завалимся к двенадцати, наконец-то сваливает к себе. А я сразу же лезу в аптечку и — бац, цетиризин! То, что доктор прописал! Это же ведь антибиотик, не так ли? Все антибиотики заканчиваются на «-ин», так что да! Измельчаю пару таблеток в порошок и добавляю их к «приворотному зелью» бабки, которое воняет так, будто рыба сдохла. Походу и подсыпать ничего не надо, а просто дать понюхать.

И так, одним изящным движением руки превращаю всё это в ядерное слабительное.

Мой план — чистый гений, хоть и сыроват. Главное — напоить этим всех троих. Пока они будут сражаться за толчок, мы с Заремой тихо свалим.

О, да я просто мастер интриг! Без меня Зарема им пилинг делала бы до утра.

Руки дрожат, тело бьёт мелкой дрожью от предвкушения мести. Адреналин бурлит, но в голове вдруг вспыхивают тревожные мысли: а что, если порошок слишком сильный?

Может, не рисковать?

А что тогда?

Испечь пирог из протухшей курицы и угостить их? Но где я сейчас найду протухшую курицу?!

Думай, Мика, думай!

Машинально заглядываю в холодильник, надеясь на какую-нибудь просрочку. Нет, как назло, всё свежее, будто мама нарочно закупилась. Видно, не судьба им моего пирога отведать.

Решено — порошок! Бабка Фарида сказала: «в худшем случае». Она же не говорила «окучирится».

А что, если порошок слабым окажется?

Ладно, если поноса не будет, то дезориентация тоже сойдёт. Я уж найду, как её использовать.

Он такой: «Где я?»

А я такая: «В аду, ушастик! Готовься отвечать за косички и за все свои грехи!» И тут он точно обделается от страха.

*****

Девочки, очень мало комментирующих 😞😞😞 не интересно, да?