Пески реки

Chapter 4

Были случаи, когда Сандерс сталкивался с внешним миром, когда он узнавал с чем-то вроде замешательства, что за самыми дальними лесами, за ленивым, вздымающимся синим морем, есть мужчины и женщины, которые живут в домах и тщательно табуируют такие темы. как насильственная смерть и такие ужасные события, которые были повседневными чертами его жизни.

Ему приходилось общаться с людьми, которые в большинстве своем были нелогичны и верили в духов. Когда вы имеете дело с абстрактным управлением расами, на которые оказали такое влияние, знание конституционного права и экономики бесполезно.

Есть один тип людей, которые могут мудро управлять коренными провинциями, и этот тип лучше всего представлен Сандерсом.

Есть и другие типы, например:

Жил-был молодой человек из Англии с хорошей репутацией. Он был послан Колониальным управлением держать округ под Сандерсом в качестве заместителя комиссара. Он был бакалавром права, читал науку и методично познакомился со Свахели, бактериологией и медициной. Он был очень серьезным молодым человеком, и в первую ночь своего прибытия он удержал Сандерса (украдкой зевая) от его постели, пока он демонстрировал систему, посредством которой абориген мог быть обращен - не обращен духовно, а из непродуктивного бродяжничества в состояние хорошее гражданство.

Сандерс ничего не сказал, кроме обычных выражений вежливого интереса, и с его официального благословения отправил молодого человека с его огромным багажом на станцию за городом.

Торрингтон - так звали могилу молодого человека - обосновался в Энтоли и начал прививать языческому уму элементарные принципы прикладной механики. Другими словами, он преподал им урок пара через Свахели - который они плохо понимали - и оловянный чайник. Они понимали, что такое чайник, но не совсем понимали, какое мясо он готовит, и когда он в сороковой раз объяснил, что готовит только воду, они многозначительно взглянули друг на друга и согласились, что он не совсем прав в своей голове. .

Они не говорили ему об этом в лицо, потому что у каннибалов очень хорошие манеры, хотя их табличный код оставляет желать лучшего.

Г-н Торрингтон опробовал их с помощью химических экспериментов, показав им, как серная кислота, примененная к сахару, дает «Su2», «Su4» или слова на этот счет. В результате он приобрел репутацию волшебника, и во многих хижинах его считали и поклонялись как Великого и Умного Дьявола, чем в некотором смысле он и был. Но в первый раз, когда он столкнулся с духом народа, своей наукой, своим законом и своими шаблонными теориями, он потерпел фиаско! И вот тут-то и появился Сандерс - Сандерс, который забыл всю химию, которую он когда-либо знал, и который, изучая конституционное право, был самым большим неудачником.

Это произошло таким образом.

В Исизи был молодой человек, предсказавший, что в такой день, в такой час река поднимется и затопит людей. Когда мистер Торрингтон услышал об этом пророчестве, он был удивлен и сначала не обратил на него внимания. Но ему пришло в голову, что здесь может быть прекрасная возможность открыть варвару немного той науки, которой он так щедро наделен.

Поэтому он нарисовал большой план в разрезе, показывающий:

(а) русло реки;

(б) высота берегов;

(c) максимальный подъем реки;

(d) высота окружающей местности;

и как можно яснее продемонстрировал полную абсурдность пророчества.

Тем не менее, людей это не убедило, и они готовились покинуть деревню, когда Сандерс прибыл на место происшествия. Он послал за пророком, молодым человеком с невротическими наклонностями, и построил деревянную тюремную клетку на берегу реки, в которую и поместили юношу.

«Вы останетесь здесь, - сказал Сандерс, - и когда река поднимется, вы должны пророчествовать, что она снова упадет, иначе вы наверняка утонете».

После этого люди снова поселились в своих домах и стали ждать, пока река утопит пророка и докажет его слова. Но река в это время года постоянно опускалась, и пророк, как и многие другие, не имел чести в своей стране.

Сандерс ушел; и, хотя и несколько разочарованный, мистер Торрингтон возобновил свои эксперименты. Прежде всего, он занялся сонной болезнью и вложил в трехмесячный бесполезный труд, никого не впечатлив, кроме джентльмена, о котором мы расскажем подробнее в следующей главе. Затем он внезапно бросил этот кабинет и перешел к другому.

У него были идеи относительно вакцинации, но первый ребенок, которого он привил, умер от крупа, и Торрингтон прилетел вниз по реке и рассказал Сандерсу бессвязную историю о людях, разъяренных и требующих его крови. Затем Торрингтон отправился домой.

«В стране сейчас тихо», - с сардоническим юмором написал Сандерс Администратору. "Ожидается множество переговоров, но ни одного конкретного момента. Люди Исизи необычайно тихи, и Босамбо, монровианец, о котором я написал вашему превосходительству, является образцовым вождем для охори. Никаких краж не было прослежено до него в течение трех месяцев. Буду признателен, если мне удастся предоставить полную информацию об экспедиции, которая в настоящее время пересекает эту страну в стиле Синдиката эксплуатации Исизи ".

Как ни странно, Торрингтон забыл тот факт, что участник этой экспедиции был одним из самых заинтересованных студентов его клиники сонной болезни.

Компания Isisi Exploitation Syndicate, Limited, зародилась между входом и конфетой в доме джентльмена по христианскому имени Исидор, который жил в Майда Вейл. Однажды вечером за обедом с дорогим другом, который называл себя Макферсоном каждый день в году, кроме Юм Киппура, когда он откровенно признал, что родился Исааком, возник вопрос о хороших названиях компании, и мистер Макферсон сказал, что у него есть В течение многих лет он думал об «эксплуатации Исизи». С помощью атласа была открыта страна Исизи. Это был один из тех атласов, на которых начертаны основные продукты земли, а по всей Исиси была написана ярмарка «Каучук», «Кола-орех», «Красное дерево» и «Табак».

Прошу читателя особенно запомнить «Табак».

«Есть один вождь, с которым у меня была некоторая переписка», - сказал мистер Макферсон, задумчиво жевая сигару; «мы могли бы получить от него своего рода уступку. Это должно быть сделано втихомолку, потому что страна является британским протекторатом. Теперь, если бы мы могли найти человека, который поставил бы эти вещи, и отправил бы его в исправьте уступку, мы бы выпустили компанию на плаву раньше, чем вы могли бы сказать «нож».

При тщательном расследовании был обнаружен человек в лице Клода Хайалла Катберта, молодого плутократического джентльмена, который однажды чуть не застрелил льва в Уганде, и был признан широким кругом знакомых авторитетом в Африке.

Катберт, который баловался акциями и акциями, был приобретением любого синдиката, и, понимая, что частью его обязанности будет получение концессии, он с радостью профинансировал синдикат в размере семи тысяч фунтов, четыре тысячи из которых Господа Исидор и Макферсон очень любезно вернулись к нему, чтобы покрыть расходы на его экспедицию.

Остальные три тысячи были выделены на офисные расходы.

Как верно сказал мистер Макферсон:

«Что бы ни случилось, мы на бархате, мой мальчик», и это было полной правдой.

Перед отплытием Катберта Макферсон дал ему небольшой совет.

«Что бы вы ни делали, - сказал он, - держитесь подальше от этой дамбы, комиссара Сандерса. Он один из тех, кто пытается вмешиваться ...»

«Я знаю породу», - мудро сказал Катберт. «Это не мой первый визит в Африку. Я когда-нибудь рассказывал вам о льве, которого я застрелил в Уганде?»

Через неделю он отплыл.

Со временем через владения Сандерса прошел странный белый человек. Этот белый человек, которым был Катберт, шел по зеленой тропе к смерти, но этого он не знал. Он бросился лицом к лесу, как говорят туземцы, и засмеялся, а жители деревни О'Темби, стоя перед своими хижинами из плетеной древесины, смотрели на него в молчаливом изумлении.

Это была широкая тропа между огромными деревьями, и зелень подлеска была испещрена солнечными пятнами, и, действительно, зеленая тропа была прекрасна для глаз, мало чем отличаясь от парковой аллеи.

Н'Беки, вождь этой деревни О'Темби, очень добрый старик, вышел на тропу, когда белый человек начал свое путешествие.

«Белый человек, - сказал он торжественно, - это дорога в ад, где живут всевозможные дьяволы. Ночь приносит раскаяние, а рассвет приносит ненависть к себе, что хуже смерти».

Катберт, чей Суахели был ошибочным, а чьи разговоры о Бомонго были нулевыми, нетерпеливо ухмыльнулся, когда его прибрежный парень переводил некарко.

«Проклятый негр сказал, что это плохое место, плохое; он сказал, что ты свободен за смерть».

"Скажи ему, чтобы он пошел в огонь!" - шумно сказал Катберт; «И послушай, Флагстафф, спроси его, где резина, понимаешь? Скажи ему, что мы все знаем о лесу, и спроси его о слонах, где их игровая площадка?»

Катберт был широкоплечим и плотно сложенным, а лицо под широким солнцезащитным шлемом было горячим и влажным.

«Скажите белому человеку, - тихо сказал вождь, - что в течение семи дней пути нет каучука и что мы не знаем слоновой кости; слоны были кала кала, но не сейчас».

"Он лжец!" был единственный комментарий Катберта. «Уведи этих нищих, Флагстафф. Привет, alapa ', avanti, trek!»

«Эти нищие», их беспорядочная вереница, безропотно возобновили свои ноши. Они были хорошими носильщиками, и только двое погибли с начала марша.

Катберт стоял и смотрел, как они проходят, бесстрастно стреляя палкой по отстающим. Затем он повернулся, чтобы уйти.

«Спроси его, - наконец сказал он, - почему он называет эту дорогу дорогой к чему-то?»

Старик покачал головой.

«Из-за дьяволов», - просто сказал он.

"Скажи ему, что он глупый осел!" - проревел Катберт и последовал за носильщиками.

Эта естественная тропа, по которой шёл караван, тянулась почти по прямой через лес. Это была странная тропа из-за ее очень гладкой поверхности, и единственный недостаток заключался в том, что она казалась местом размножения мух - маленьких черных мух, таких же больших, как домашняя муха знакомой формы, если уж совсем немного. больше.

Они пугали туземцев по многим причинам, но главным образом потому, что ужалили. Они не пугали Катберта, потому что он был одет в ткань тапай; Тем не менее, были времена, когда эти мошки находили стыки в его доспехах и вызывали у него гнев. Этот путь простирался на десять миль и делал путешествие приятным. Затем исследователь двинулся в лес по другой тропе, хорошо проторенной, но более трудной.

Окольными путями мистер Катберт проник в самое сердце территорий Сандерса, и ему это удалось, так как он избегал Сандерса. С ним был караван из шестидесяти человек и переводчик, и в должное время он достиг своей цели, которая была деревней великого вождя, правившего замечательной провинцией - Босамбо, не меньше Охори; иногда Круман, управляющий линии старейшин Демпстеров, начальник терпимости, но тем не менее интересный человек. Босамбо, будьте уверены, вышел поприветствовать своего гостя.

«Скажи ему, - сказал Катберт своему переводчику, - что я горжусь встречей с великим вождем».

«Господи вождь, - сказал переводчик на просторечии, - этот белый человек дурак, и у него много денег».

«Ясно, - сказал Босамбо.

«Скажите ему, - сказал Катберт со всем достоинством посла, - что я пришел принести ему чудесные подарки».

«Белый человек говорит, - сказал переводчик, - что, если он уверен, что вы хороший человек, он сделает вам подарки. Теперь, - осторожно сказал переводчик, - поскольку я единственный человек, который может говорить за вас, позвольте мы договоримся. Вы дадите мне одну треть от всего, что он предлагает. Затем я уговорю его продолжать жертвовать, поскольку он отец безумных людей ».

«А ты, - коротко сказал Босамбо, - отец лжецов».

Он сделал знак своей страже, и они схватили несчастного переводчика и повели его вперед. Катберт, охваченный страхом, вытащил револьвер.

«Мастер, - высокомерно сказал Босамбо, - ты не волнуйся. Этот негр, он никудышный; он заставляет тебя говорить плохие вещи. Я говорю по-английски. Вы садитесь, мы говорим гм».

Итак, Катберт сел в деревне Очори, и в течение трех дней было много подарков и подписание уступок. Босамбо уступил страну Очори - это было мелочью. Он предоставил Исизи права на леса, он продал Акасава, он обменял территории Лулунго и их «местные продукты» - я цитирую письменный документ, который сейчас хранится в Управлении по делам колоний и на котором стоит нацарапанная подпись Босамбо, - и добавил , как великая запоздалая мысль, район Икели.

"А как насчет прав на реку?" - спросил восхищенный Катберт.

"Что вы дадите?" - осторожно потребовал Босамбо.

"Сорок английских фунтов?" - предположил Катберт.

«Я так понимаю, - сказал Босамбо.

Это был удивительно простой бизнес; Человек более знающий, чем Катберт, был бы напуган легкостью своего успеха, но Катберт был слишком доволен собой, чтобы чего-либо бояться.

Говорят, что его прощание с Босамбо было трогательным, что Босамбо плакал и обнимал ноги своего благодетеля.

Как бы то ни было, его «уступки» в кармане, Катберт начал свое прибрежное путешествие, все еще избегая Сандерса.

Он приехал в Этеби и нашел заместителя комиссара, который принял его с распростертыми объятиями. Здесь Катберт пробыл неделю.

Мистер Торрингтон в то время был чрезвычайно занят планом искоренения сонной болезни. До этого Катберт считал, что это приятная болезнь, основным симптомом которой была безболезненная кома. Очарованный, он продлил свое пребывание до двух недель, увидев множество ужасных зрелищ, потому что Торрингтон основал своего рода любительскую клинику, и к нему на лечение приходили сотни пациентов в день.

"И это происходит от укуса мухи цеце?" - сказал Катберт. «Покажи мне цеце».

Торрингтон оказал ему услугу, и когда другой увидел маленькое черное насекомое, губы у него побелели.

"О Господи!" он прошептал: "Меня это укусило!"

"Это не следует ..." начал Торрингтон; но Катберт в диком страхе блуждал по лагерю своих авианосцев.

"Получите свои грузы!" он закричал. «Мы выберемся из этой проклятой страны так быстро, как только сможем!»

Торрингтон с философским спокойствием пытался успокоить его, но его не унимать.

Той ночью он покинул Этеби и разбил лагерь в лесу. Через три дня он добрался до миссионерской станции, где пожаловался на головные боли и боли в шее (не зря он посещал клиники Торрингтона). Миссионер, судя по изможденному внешнему виду и общей непоследовательности, что у него был приступ малярии, посоветовал ему отдохнуть несколько дней; но Катберт очень беспокоился о том, чтобы добраться до побережья. В двадцати милях от миссии Катберт отправил свои авианосцы назад и сказал, что последние сто миль пути он преодолеет в одиночку.

Туземцы соглашаются с этим необычным предложением: с того дня Катберт исчез из поля зрения людей.

Сандерс шел коротким путем через лес, чтобы избежать бесконечных поворотов и излучин реки, когда он внезапно наткнулся на деревню, состоящую из четырех унылых хижин смерти, наспех построенных среди зарослей подлеска. Он позвонил, но ему никто не ответил. Он был слишком осторожен, чтобы входить в какое-нибудь сумасшедшее жилище.

Он знал эти деревушки в лесу. По местному обычаю пожилых и умирающих, особенно тех, кто умер сонно, отправляли в далекие места, недоступные для человека, и оставляли их там с недельной пищей и огнем, чтобы они умирали в приличном одиночестве.

Он позвал снова, но ему ответил только лес. Болтающий, шумный лес, весь потрескивающий от движений спрятанных вещей. И все же горел огонь, рассказывающий о жизни.

Сандерс возобновил свое путешествие, сначала поставив определенное количество еды на видном месте для человека, который развел огонь.

Он собирался собрать доказательства исчезновения Катберта. Это было четвертое путешествие такого рода, которое он предпринял. Было бесчисленное количество болтовни.

Босамбо, вождь Охори, с сожалением извергнул полученные подарки и признал свою вину.

"Господин!" он признался: «Когда я был с белым человеком на берегу, я научился уловке письма - это проклятый дар - иначе не было бы всех этих неприятностей. Потому что, желая показать моему народу, каким великим человеком я был Я написал письмо по-английски и отправил его посланником на побережье, а оттуда к друзьям в Сьерра-Леоне, рассказав им о моем состоянии. Так люди в Лондоне узнали о сокровищах этой земли ».

Сандерс несколькими пояснительными предложениями передал свое впечатление о гении Босамбо.

«Ты раб и сын раба, - сказал он, - кого я взял из тюрьмы, чтобы править Охори, почему ты обманул этого белого человека, продав ему земли, которые тебе не принадлежали?»

"Господин!" - просто сказал Босамбо, - «Я больше ничего не мог продать».

Но здесь не было никакой подсказки ни о местонахождении Катберта, ни о миссии, ни о перевозчиках, задержанных по подозрению. Один человек мог бы пролить свет на ситуацию, но Торрингтон находился дома, занимая должность помощника экзаменатора по механике в Южном Кенсингтоне (там больше в своей стихии), и в свободное время читал лекции на тему «Миграция рас банту». "

Так что конец четвертого квеста Сандерса был не более успешным, чем третий, или второй, или первый, и он вернулся в штаб, чувствуя себя несколько подавленным.

Он пошел по тропе, по которой шел ранее, и подошел к лагерю смерти ближе к вечеру. Огонь все еще горел, но еда, которую он положил, исчезла. Он окликнул хижину на родном языке, но ему никто не ответил. Он немного подождал, а затем приказал положить на землю еще еды.

"Бедный дьявол!" - сказал Сандерс и отдал приказ идти. Он сам сделал полдюжины шагов, когда остановился. У его ног что-то блестело в угасающем свете. Он нагнулся и поднял его. Это был разорванный патрон. Он внимательно его осмотрел, понюхал - недавно обжигали. Потом он нашел другую. Это были Ли-Метфорд, и на них была отметка «'07», что означало, что им меньше года.

Он все еще стоял с маленькими латунными цилиндрами в руке, когда к нему подошел Абибу.

«Мастер, - сказал Хоусса, - кто привязывает обезьян к деревьям веревками?»

"Это загадка?" - раздраженно спросил Сандерс, потому что его мысли были заняты патронами.

Абибу для ответа поманил его.

В пятидесяти ярдах от хижины росло дерево, у подножия которого хныкали и болтали в ужасном ужасе две маленькие черные обезьяны, привязанные веревками.

Они сплюнули и свирепо усмехнулись, когда Сандерс подошел к ним. Он перевел взгляд с патронов на обезьян и снова на патроны, затем начал искать в траве. Он нашел еще две пустые гильзы и ржавый ланцет, какие можно найти в кармане любого исследователя.

Затем он вернулся к хижине, перед которой горел огонь, и тихо позвал:

"Мистер Катберт!"

Ответа не было, и Сандерс снова позвонил:

"Мистер Катберт!"

Изнутри хижины раздался стон.

«Оставь меня в покое. Я пришел сюда, чтобы умереть!» сказал приглушенный голос.

«Выходи и будь вежливым», - холодно сказал Сандерс; "ты можешь умереть потом".

Спустя несколько мгновений из двери хижины показалось обломки человека с длинными волосами и бородой месячной давности, который угрюмо стоял перед комиссаром.

«Могу я спросить, - сказал Сандерс, - что это за игра?»

Другой устало покачал головой. Это было жалкое зрелище. Его одежда была в лохмотьях; он был немытым и грязным.

«Сонная болезнь», - устало сказал он. «Чувствовал, как это приближается - видел, что это было за ужасное - не хотел быть обузой. О, мой Бог! Каким дураком я был, приехав в эту грязную страну!»

«Это очень вероятно, - сказал Сандерс. «Но кто вам сказал, что у вас сонная болезнь?»

«Знай-знай», - сказал равнодушный мужчина.

«Сядьте, - сказал Сандерс. Другой повиновался, и Сандерс применил поверхностные тесты.

«Если у тебя сонная болезнь, - сказал Сандерс после обследования, - я страдаю религиозной манией, ты сумасшедший!»

И все же в выражении лица Катберта было что-то озадачивающее. Он был тупым, тяжелым и глупым. Его движения были медленными и вялыми.

Сандерс смотрел, как он вытаскивает черную деревянную трубку из рваного кармана и с мучительной медлительностью заряжает ее из кожаного мешочка.

«Это меня достало, говорю вам», - пробормотал Катберт и зажег трубку пылающей веткой из огня. "Я понял это (затяжка), как только тот парень Торрингтон (затяжка) описал симптомы (затяжка); - почувствовал себя вялым и сонным - взял пару обезьян и влил мне кровь (затяжка) - они стали сонными, слишком верный признак - "

"Откуда у тебя табак?" - быстро спросил Сандерс.

Катберту потребовалось время, чтобы обдумать ответ.

«Товарищ подарил мне его - главный товарищ, Босамбо. Местный табак, но неплохой - он дал мне чертовски много».

«Так что я должен сказать», - сказал Сандерс, взял сумку и положил в карман.

Когда Сандерс увидел мистера Катберта в целости и сохранности на борту парохода, направляющегося домой, он взял свои двадцать хусса в страну Очори, чтобы арестовать Босамбо, и ожидал, что Босамбо улетит; но невозмутимый вождь ждал его прихода и оказал ему обычные почести.

«Признаюсь, я дал белому коноплю», - сказал он. «Я сам его курю, не страдая от болезней. Откуда мне было знать, что это заставит его уснуть?»

"Почему ты дал ему это?" потребовал Сандерс.

Босамбо посмотрел комиссару прямо в глаза.

«На прошлой луне ты приходил, господин, спрашивая, почему я дал ему страну Исизи и права на небольшую речку, потому что я не мог их отдавать. Теперь ты пришел ко мне, чтобы сказать, почему я дал белому человеку местный табак - Господи, это было единственное, что я ему дал, и это было мое ".