Мантия вечности

2. Дом, которого нет

Леонид. Город

— Вам куда? – поинтересовался таксист. Пассажир необычный – всё время улыбался, смотрел в пространство, и словно бы слушал чей-то голос. Но на вид вроде неопасен, да и чутьё уже выработалось. А чутьё ничего такого не заподозрило.

Леонид назвал адрес соседнего дома – рядом с тем, что указан в его паспорте, в графе о прописке.

— Полторы тысячи, – предупредил таксист. – Если пробок не будет, успеем минут за сорок.

— Если заплачу три, за полчаса успеем? – Молодой человек перестал улыбаться.

— Вам деньги девать некуда? – неодобрительно посмотрел таксист. Небось, сын богатого отца. Тогда и поведение понятно, и всё остальное – не знает, куда деньги выбросить. Что творится с современной молодёжью!

— Нет, просто не люблю терять время. – Молодой человек посмотрел на водителя, и тому стало не по себе. – Три тысячи, если доедем за полчаса и шесть, если за двадцать минут.

— А сколько сейчас штраф за превышение, вы знаете?

— Штрафы тоже оплачу я.

Он не шутит, подумал потрясённый таксист. Вот же псих! Захотелось одного – быстрее избавиться от пассажира. По возможности так, чтобы тот не рассердился. Похоже, чутьё ошиблось.

* * *

— Вот. – Леонид протянул две банкноты, тысячную и пятитысячную. – Всё честно.

Таксист молча взял, а сам не мог понять, как ему удалось так быстро доехать. Казалось, все уступали дорогу – а светофоры вовремя зажигались, сплошная зелёная волна.

— Что-то не так? – Леонид посмотрел ему в глаза.

— Вы кто? Артист, фокусник? Гипнотизёр? У вас такой взгляд...

— Всего понемногу, – усмехнулся молодой человек. – Кстати, мне сегодня ещё много ездить.

— Возьмите. – Таксист протянул визитку. – Звоните, если нужно.

Он уехал, и остановился в ближайшем “кармане” через квартал. Руки дрожали. Он гнал так, как никогда бы не осмелился раньше. И машины уступали дорогу, и этот загадочный молодой человек молча смотрел перед собой – и улыбался. Господи, зачем он дал ему визитку?!

Мне понравилось, подумал таксист. Это было как во сне, и мне понравилось.

Руки дрожали – и долго не удавалось унять дрожь.

* * *

В квартире жили другие люди, чего Леонид и ожидал. На вопрос, куда делся предыдущий жилец, глава семейства – хмурый, неразговорчивый, видно, что с бодуна – просто захлопнул дверь.

Леонид посмотрел на ключ. Нет, не похоже, что от этой двери. Надписей нет, от чего может быть ключ – не понять. Хотя можно выяснить. Но вначале...

В кармане – записная книжка, в ней много имён и телефонов. Пора выходить на связь. Прошло всего два года, вряд ли все забыли, что был такой Леонид Никонов.

Родителям звонить не буду, подумал он. Пока не буду.

Елена. Город

Открыли не сразу. Сейчас половина первого, или около того. И в самом деле праздник.

За дверью стояла женщина лет сорока, посмотрела на Елену вопросительно.

— Простите, – Елена сняла лыжную шапку. – Это квартира Воробьёвых?

— Уже нет. – Женщина улыбнулась. Видно было, что у них праздник отмечали как следует – но сама она не пила. – Воробьёвы уже четыре года как переехали. А вам кого?

— Кого угодно. – Елена почувствовала, как забилось сердце. – Я подруга... подруга их дочери. Остался адрес – хотела зайти, поздравить, поговорить. Я случайно в ваших краях.

— Заходите, – пригласила женщина. – Заходите, заходите. Мне кажется, я вас где-то видела. Посидите, вы же с дороги, я вижу.

Если бы вы знали, с какой дороги, подумала Елена, и вошла в некогда родную квартиру.

* * *

Женщина назвалась Валерией Павловной, а Елена – Еленой, чуть было не ляпнула “Воробьёва”. Её пригласили на кухню. Чисто, хотя и видны признаки большого веселья накануне.

— Муж с сыном спят, – пояснила Валерия Павловна. – Не беспокойтесь, их из пушки сейчас не разбудишь. Чаю? Роза, не лезь к человеку! Не шевелитесь, – предупредила женщина, – я её сейчас унесу. Она не всех гостей любит.

Роза оказалась тайской кошкой. Она зашипела – ещё в коридоре – так, что у людей понимающих встали бы волосы дыбом. Но... тут же подняла уши, подбежала к девушке и одним прыжком оказалась у неё на коленях. Привстала, принюхалась к губам (Елена улыбнулась), уселась и потёрлась щекой о руку – гладь меня!

— С ума сойти! – хозяйка всплеснула руками. – Вы первая, к кому она так подходит! Злюка страшная. Дочь завела, сама-то уехала, а кошка мне осталась.

— Ничего, – Елена чесала кошку под подбородком, та жмурилась и хрипло, резко мурлыкала, подёргивая тонким хвостиком. – Мы с ней подружились, да, Роза?

Кошка приоткрыла глаза и снова закрыла – давай, гладь, не задавай глупых вопросов.

— Вы похожи на их дочь! – уверенно заявила хозяйка, ставя на стол две чашки. Пахло вкусно... чай здесь любят. – Простите, что говорю так...

— Простить?

— А вы не знаете? У них дочь пропала без вести. Они потому и уехали.

Ледяные мурашки. Роза перестала мурлыкать, встала и потёрлась щекой о подбородок девушки.

— Пропала без вести? – переспросила Елена. Вот оно что...

— Да, четыре с лишним года. Вы её подруга? Простите, что я вам это говорю...

— Мы давно не виделись. – Елена сказала первое, что пришло на ум. – И мы всегда были похожи. Даже одевались так же. А куда они уехали?

— В Москву, – махнула рукой Валерия Павловна. – Там у них родственники. На вас лица нет. Может, вам прилечь?

— Нет, спасибо, – Кошка прижалась мордочкой к ладони, и снова замурлыкала. – Какой ужас... я не знала. Мы последнее время не переписывались, так сложилось.

— Уехали, – покивала Валерия Павловна. – Вы к нам надолго? Может, остановитесь у нас, если вам негде?

— Простите, – Елена закрыла глаза. – Я ещё не пришла в себя. Почему вы мне доверяете? Вы же видите меня впервые в жизни!

— Сама не знаю! – Хозяйка пожала плечами. – Чувствую, и всё. И кошка, знаете, она всех дурных людей за версту чует. А к вам на руки залезла. Ко мне и то не каждый день залезает. Идёмте, провожу вас в гостиную, там можно отдохнуть.

* * *

— Здесь были светло-серые обои, с треугольничками? – поинтересовалась Елена. Хозяйка кивнула, улыбнулась.

— Всё верно. Вы здесь часто бывали? Хорошие были обои, но Роза повадилась точиться, пришлось менять. Лет восемь обои висели, сноса не было.

— Часто, – Елена присела на диван и поняла, что устала. Сугробы, мороз... всё это сказалось. – Простите. Можно умыться?

— Ох, конечно! – Валерия Павловна очень мило засуетилась, захлопотала, как бабушка над внучкой. – Идёмте, идёмте!

Роза неодобрительно смотрела, как люди уходят в сторону ванной.

* * *

От хозяйки Елена взяла только полотенца да шампунь – хороший, сама таким пользовалась. Пользуюсь, поправилась она. В рюкзаке нашлась и новая майка, и бельё. А тело уже не просто хотело – требовало омовения. Ничего, сейчас, ещё пять минут...

Стойте! Это что за новости?

Елена сняла майку, и посмотрела на своё отражение. На правом плече, чуть ниже сустава, красовалась татуировка. Размером с мизинец – цветная, яркая. Обоюдоострый топор – оба лезвия медного цвета, серебристые по краям. Тщательно прорисованная рукоятка. Чуть ниже рукоятки – пара точек и крохотный треугольник.

— Что за номер? – спросила Елена ошарашенно у самой себя. – Это ещё откуда?

На левом плече, на том же месте – другая татуировка. Голова оскалившейся кошки. Очень похожей на Розу.

— Я сошла с ума? – поинтересовалась Елена, потрогав обе татуировки. Не болят – значит, давно уже.

Может, это “переводки”, наклейки? Тело жаждало воды, и Елена включила душ.

Татуировки оказались настоящими, не смылись. Елена легонько поскребла их ногтем – не стираются.

Стоило оттереться и отмыться, как накатила усталость. И... тоска. Елена уселась прямо на коврик на дне ванны, прижала ладони к лицу, и заплакала. Само собой вышло, слёзы лились свободно, а тоска не отпускала.

Лёгкий стук в дверь.

— Лена... с вами всё в порядке?

— Да, – Ответить удалось не сразу. И вылезать из ванны не хотелось вовсе. Казалось, стоит только прикрыть глаза – и уснёшь, тут же.

Но вылезать нужно. Я правда устала, подумала Елена. Ужас какой-то. Что это было? Приснилось мне, что я была мёртвой, или нет? И что за странная фраза, откуда деньги и рюкзак? Почему, куда уехали родители?!

— Вам полежать нужно, – Обеспокоенно покачала головой хозяйка. – Давайте-ка в мою комнату, там никто не помешает. Ложитесь, ложитесь, я же вижу – уже спите. Отдыхайте. Вы никуда не собирались ехать?

— Пока нет, – сумела ответить Елена. Уселась на тахту, и почувствовала, что тело сейчас потребует спать. И не поспоришь. – Нет.

— Ваши вещи, – Хозяйка внесла рюкзак, задёрнула шторы. – Роза, брысь отсюда!

— Пусть, – Роза запрыгнула на колени гостье, и та почесала её за ушком. Кошка зашлась в мурлыканье. – Не прогоняйте её, пожалуйста.

— Как скажете, – Валерия Павловна улыбнулась, прикрыла дверь.

Под покрывалом оказалось постельное бельё. Всё поняла, подумала Елена, стаскивая с себя свитер – и зачем его надела? – и штаны. Майку лучше не снимать. Пока не выясню, что за татуировки, лучше не снимать.

Прикосновения простыней отняли остатки сил. Кошка тут же улеглась на грудь гостье, продолжая мурлыкать, и в её гортанной песне Елена явственно расслышала непонятные, но отчётливые слоги. Аш таэр бхи да... аш таэр бхи да...

— Аш таэр бхи да, – прошептала Елена, глаза наливались свинцом. Кошка широко зевнула и улеглась на грудь девушки. – Спокойной ночи, Роза.

И провалилась, унеслась в освежающем, прохладном потоке.

Снов не было.

Леонид. Собаки

Он нашёл кафе, в двух кварталах от бывшего дома, и сидел там. Думал. Долго думал. Пил кофе, очень много кофе – официантки странно посматривали на клиента – эффектно выглядит, писаный красавец, но в облике ощущается что-то демоническое. А может быть, попросту порочное. Что-то модно-порочное.

— Я жив, – пробормотал Леонид, сам себе. – Я жив, мать вашу! – И рассмеялся. Охранник вздрогнул, но не стал ничего делать.

Ладно. Начнём по порядку. Это значит – начнём с Ирины. С Иры... Она здесь, думал он. Она точно здесь. Мне говорили, нельзя возвращаться к тем, кто любил тебя. У тебя нет семьи. Расплатишься – живи как хочешь. А до той поры – держаться ото всех подальше. Не общаться, не пытаться вернуть то, что было.

Я посмотрю, и только, подумал он. Просто посмотрю. Плевать, с кем она сейчас. Если я не увижу её, не смогу ни за что взяться.

Когда официантки начали уже волноваться, а охранник, уже не отрываясь, смотрел на замершего, уставившегося в пустоту посетителя, тот перестал казаться статуей, положил на столик две банкноты и быстрым шагом вышел вон. Достал из кармана визитку, позвонил.

* * *

— Выглядите неважно, – осмелился заметить таксист. – Что-то случилось?

На этот раз интуиция не подвела. Молодой человек не окрысился, не отвернулся презрительно. Посмотрел в глаза – и молча кивнул.

— Подождите здесь, – распорядился он. Именно распорядился, и таксисту это отчего-то показалось вполне естественным.

* * *

Леонид шёл, и чихать ему было в тот момент на строгие инструкции своего “спасителя”. Осознавал: тот не возражает. если правила нарушаются по мелочи. Главное – делать то, что ожидается. А я сделаю, подумал Леонид. Теперь я знаю, что это такое – тот свет. Теперь знаю. И бояться за себя уже не буду. И трусить тоже, как в тот раз.

Рычание.

Леонид замер, ледяная игла пронзила его от макушки до пят. Собака. И тут же слова “спасителя”. Или “патрона”, как отчего-то подумалось Леониду. Да, покровителя, так точнее. Собаки тебе не враги. Собаки теперь – твои верные друзья и слуги. Помни об этом. Испугаешься их хоть раз – вернёшьcя сюда.

Он узнал ротвейлера. Соседний подъезд с тем, где живёт Ира. Леонид с детства не терпел собак, кусали его, пока был маленьким, раз пять – неприязнь к “друзьям человека” осталась, вытравить её не было никакой возможности.

Леонид посмотрел в глаза собаке, и слова... пришли слова. Агэр ка тва даэ ра... Агэр ка тва даэ ра...

Ротвейлер подбежал вплотную, уселся, виляя задней частью тела, обрубком хвостика. В глазах его читалась невероятная радость. И страх прошёл, сразу.

— Хороший мальчик, – Леонид наклонился, и погладил его по голове.

— Макс! – Женский крик. А, да, хозяйка ротвейлера. Вечно косилась неодобрительно на Леонида, словно лично он виноват, что государство так обращается с пенсионерами.

Женщина подбежала ближе, и узнала Леонида – это стало ясно. Охнула, отошла на шаг. Леонид выругался про себя. Незаметно не получилось. Интересно, а что с ним тут случилось? Что считают мёртвым, понятно. Как умер?

Женщина – Тамара Семёновна, припомнил Леонид – сделала шаг вперёд и Макс, ротвейлер, зарычал на неё. Встал рядом с Леонидом и зарычал – ближе не подходи!

— Макс?! – Женщина не верила тому, что видит и слышит. – Что вы сделали с моей собакой?!

— Иди к ней, – Леонид потрепал пса по загривку. – Иди к ней. Слушайся её.

Собака посмотрела ему в глаза, и Леонид явственно ощущал понимание. Да, хозяин. Ради тебя – даже это.

— Будьте здоровы, Тамара Семёновна! – Леонид вежливо улыбнулся, и вот тут женщина испугалась по-настоящему. Побежала к своему подъезду, Макс бежал следом, изредка оглядывался. Леонид кивнул ему. Да, беги, беги. Ещё увидимся.

Леонид оглянулся. Стоит в окружении чуть не дюжины собак. Породистые и дворняги, молодые и пожилые, с ошейниками и без. Стоят и смотрят ему в глаза.

— Агэр ка тва даэ ра... – прошептал Леонид, и ощутил, почти физически, радость, переполнившую лохматых зрителей. И заметил, что ещё два хозяина собак бегут в его сторону. Чёрт побери! Сходил незаметно посмотреть!

— Возвращайтесь, – сказал он негромко. – Возвращайтесь, слушайтесь своих людей. Я позову вас, когда нужно.

И они помчались во все стороны. Излучая простое, но ярчайшее счастье – быть рядом с любимым хозяином.

— Едем! – Леонид бегом добрался до такси. – Куда-нибудь подальше. Где тут ближе всего продают одежду?

— Выходные кругом. – Водителю отчего-то было неловко. – Всё закрыто. Придётся поездить.

— Значит, поездим, – решил Леонид. – Быстрее!

* * *

Она почувствовала. Стояла в своей комнате, глядя в телевизор, с самого утра она вспоминала. Вспоминала Лёню, и жуткую заметку о том, что с ним стало.

Сама не понимая, почему, бросилась в соседнюю комнату. Не сразу открыла дверь на лоджию, и оттуда, сквозь поросшее морозными узорами стекло, увидела – он бежит к дороге. Молодой человек в чёрной куртке, чёрных джинсах, чёрной шапке. Весь в чёрном.

— Лёня... – прошептала она, ей показалось, что она спит. – Лёня! – Крикнула она, осознавая, что её всё равно не услышат. Но он обернулся. Ненадолго, но обернулся.

— Лёня!! – Крикнула она, глядя, как машина отъезжает прочь. Набросила на себя первое, что попалось под руку, и в кроссовках выскочила наружу. А мороз сейчас крепкий! Но ей было всё равно.

— Лёня... – прошептала она. – Господи, да что же это! Куда же ты?!

Он жив, подумала она. Они все врали мне, он жив. Он сумел сбежать, спрятался, пусть даже я думала, что он просто струсил. Нет, с ним случилось что-то другое. И он жив!

Господи, повторяла она про себя, лишь бы он вернулся! Я на всё пойду, только бы он вернулся!

...Когда она скрылась в подъезде, рослый молодой человек, наблюдавший молча за происходящим во дворе, достал из кармана мобильник.

— Я его видел, – сообщил он. – Не, всё точно, он. Да, конечно, записывай номер.