Когда солнце было зеленым

Изысканные летающие книги-убийцы

«Отличаются от наших так же их книги. Беллетристика разрабатывает один-единственный сюжет со всеми мыслимыми перестановками. Книги философского характера неизменно содержат тезис и антитезис, строго соблюдаемые «про» и «контра» любого учения. Книга, в которой нет антикниги, считается незавершенной».

Х. Л. Борхес

Когда родители по бесконечной доброте своей дают тебе при рождении имя Феникс, нужно быть готовой к тому, что твоя жизнь словно в противовес столь волшебному имени будет отменно скучна. Такова печальная участь людей c волшебными именами. Такого мнения придерживалась мисс Ривер до тех пор, пока первая книга не спорхнула с ее рук.

Девушка осторожно погладила холодный стакан, все еще испытывая сомнения. Последние несколько месяцев она почти не говорила с людьми вне работы и не о работе, а тут такое. Бери и объясняй, как можешь, что не так с тобой или с этим миром. И она еще не решила, какую из этих крайностей стоило озвучить в присутствии этого чересчур юного детектива.

В конце концов, приняв решение, она надела обычные очки вместо солнцезащитных и еще раз внимательно посмотрела на Финеаса. Если и был в этом мире человек с внешностью еще более заслуживающей доверия, то она таких не встречала. А встретив бы, сказала, что до этого детектива им все равно далеко, даже несмотря на иссиня-желтый синяк, расположившийся под его глазом. Во всяком случае, она хотела в это верить, и вера ее была сильна.

— Расскажите, что вы имели в виду, когда сказали, что видите летающие книги? Можете и не с самого начала, а как вам угодно. — сказал Финеас и протянул ей еще один платок — просто на всякий случай.

Феникс улыбнулась, уловив, как ловко он переврал стандартную фразу из всех детективов, и наконец-то смогла по настоящему расслабиться.

— Это начало происходить не так давно. Вроде бы ничего особенного: идешь по улице, покупаешь продукты или читаешь книгу, и тут все книги в радиусе видимости начинают парить в воздухе. Я понимаю, как это звучит, но так же понимаю, что другие люди этого не видят. Да, я быстро поняла, что одна вижу все эти пируэты, и это было бы даже здорово, правда, но если узнают на работе, то это конец. Очень тяжело понимать, что видишь то, чего не существует, и еще тяжелее скрывать это от других. Неуверенна, что после такого меня куда-нибудь возьмут. Поверьте, я нахожусь не в том положении, чтобы рисковать этим местом. Я приехала из Амистеры, и вы сами знаете, что сейчас продлять вид на жительство очень непросто.

— Позвольте узнать, кем и где вы работаете? — спросил ее Финеас, уже прикидывая в уме возможные варианты.

— Я работаю в суде секретарем.

Получив ответ, детектив откинулся на диване и принялся задумчиво гипнотизировать стенку. Мисс Немаль отвлеклась от созерцания бумаг и молча посмотрела на него, словно искала ответ на какой-то волновавший ее вопрос, а потом перевела взгляд на свою коллегу. Смутившись от столь пристального внимания к своей персоне, Феникс опустила глаза.

— И поэтому вы не обратились в полицию, боитесь, что отстранят от дел? — спросил детектив.

— И это тоже, но по факту, раз нет состава преступления… Хотя, вы и сами знаете правила.

— Да, знаю, а к целителям вы обращались? Не тем, что на государство работают, а частным.

— Да, к двум. Они ничего не нашли и, признаться, пробили изрядную дыру в моем бюджете. Но вы не беспокойтесь, я смогу рассчитаться с вами, я всегда отдаю долги.

Глядя на ее вытянутый свитер и старые ботинки со следами дорожной пыли, в это верилось охотно. Но на столь пылкие уверения в собственной состоятельности Финеас лишь махнул рукой: деньги никогда не были его целью, хотя думать так, конечно же, мог только тот, у кого их было в избытке.

— А к медиумам вы обращались? — спросила мисс Немаль.

— К медиумам? — казалось, ее вопрос возмутил девушку. — Нет, и не стану. Их деятельность вне закона, и ничто не заставит меня переступить эту черту.

Не сказать, что мисс Немаль была уязвлена или огорчена ее словами. Деятельность медиумов, знахарей, гадателей и ведьм и правда была не поощряема государством, но о прежних преследованиях со времен Великой Освободительной Войны речи уже не шло. Исключения вроде особенно сильных ведьм, каковой являлась мисс Бергман, были редки, но инквизиция была далеко, а искушение заработать на своих умениях денег подчас перевешивало все. И здравый смысл в том числе.

Мисс Феникс Ривер была девушкой принципиальной и любому кино предпочитала книгу, а любые книги твердили о том, что магия — это плохо. Другое дело — это волшебники и волшебницы из сказок, но на то они и сказочные герои, чтобы быть такими добрыми. И на то и нужны сказки, чтобы уравновешивать жизнь со всеми ее несправедливостями и невосполнимыми утратами.

— Скажите, пытались ли эти книги причинить вам вред?

— Нет, конечно же, нет. Это ведь книги…

— А ваши слезы?

— Это? Нет, пустяки, не берите в голову. Лекари сказали, что это от переутомления.

— Хорошо, на сегодня все. Приходите завтра с утра. К тому времени я составлю план действий. — сказал Финеас, каким-то шестым чувством угадав, что сегодня больше никакой полезной информации из девушки вытащить не удастся.

— Спасибо, обещаю, я не заставлю вас ждать. — ответила мисс Ривер и с нескрываемым облегчением поставила стакан на стол.

— Кровавые слезы — сердечная скорбь. — сказала секретарша, когда посетительница осторожно закрыла за собой дверь.

— Вы загадываете загадки, как дышите. Лучше бы сказали прямо, ну хоть разочек. Клянусь, вам понравится.

— Она не ведьма, если вы об этом, а вам нужно поспать. Я выразилась достаточно прямо?

— Вы — сама прямота.

Финеас отвесил шутливый поклон и, подхватив газеты, вернулся в кабинет. С одной из стен оскалился зеленый оборотень, убранный под стекло — память о первом деле, раскрытом в стенах агентства. Отодвинув в сторону трактаты о криминалистике, юноша взял мемуары лорда Кэкстона и, забравшись с ногами в кресло, открыл их на любимом месте. Говорили, что тот новый роман о жизни лорда и попытках поймать мистера Ворона вышел невероятно захватывающим, но Финеас был консерватором: он любил перечитывать, а не читать. Гоня приевшуюся сонливость, юноша лениво пролистал несколько страниц. Их шелест напоминал шелест крыльев птиц: белых и черных, зовущих на битву или зовущих на смерть, хотя он никак не мог взять в толк, откуда в его голову закралась эта новая метафора. Зевнув, Финеас перелистал еще одну страницу.

— Этот мир вздумал украсть твое сердце, мальчик?

Голос и прошлого зазвенел в голове непрошеными воспоминаниями. Что-то горячее обожгло щеку. Детектив дернулся и уронил книгу на пол. Надо же — едва не уснул на рабочем месте. Вытерев непрошеные слезы, он нашарил книгу и осторожно положил ее на стол. Накарябав записку Мартину своим любимым красным карандашом, Финеас отдал ее секретарше. Ему же самому пора было навестить брата и за одним расспросить о летающих книгах, и том новом бестселлере. Вдруг, он и правда стоил того, чтобы его купить. В этом вопросе он доверял Оливеру как никому другому.

В тот момент дело мисс Ривер представлялось ему хоть и интересным, но ничуть не опасным. Видимо, зря бедный лорд Кэкстон истратил столько страниц, пытаясь донести мысль, что самые опасные дела — это те дела, что на первый взгляд кажутся безобидными.

В тот день город буквально тонул в жаре, и каждый его горожанин искал спасения где только мог, начиная от кофеен и заканчивая лодочными прогулками. Часть городского населения развлекалась тем, что читала новый бестселлер «Око ворона», а другая часть изрекала мрачные пророчества касательно того, что им сулил приезд некой леди Годвин, известной своим эксцентричным поведением. Впрочем, пока что вышеозначенная леди вела себя вполне мирно, проводя все свободное время в поместье за городом. Лишь зловещие рекламные объявления сообщали о том, что хотят они того или нет, маршрут автопробега пройдет и через их и без того закопченный по самые крыши город.

— Я книги продаю, а не помои. — сказал как отрезал мистер Флэнн.

— Это я уже понял, а что насчет летающих книг?

— Пара бокалов, и у тебя перед глазами не только книги залетают. Дурное дело нехитрое.

Если и в обычные дни Оливер находился не в лучшем расположении духа, то в тот день он явно шел на личный рекорд. Спровадив очередную партию желающих купить «Око ворона», он перевернул табличку на двери магазина на «закрыто» и налил себе полный бокал, предварительно достав из него ключи что в нем хранил.

— А если подумать? — и не думал сдаваться Финеас.

— Брат мой, в следующий раз задай этот вопрос себе, когда тебя попросят расследовать дело летающих книг, кошек, кружек и прочего зверья… Кстати, тебя искал слуга мистера Оберона, я дал ему твой адрес. Почему ты не сказал, что вы знакомы?

— А мы и незнакомы.

— Так иди и познакомься. Говорят, он надумал детектив написать, ну, так ты одним своим видом убедишь, что это дурацкая затея.

— А, так вот почему ты на меня обиделся. — усмехнулся Финеас, взяв с одной из полок «Таинственного зверя».

— Еще чего, нашелся на мою голову знаток человеческих душ. Иди лови свои летающие книги. Больше пользы будет… — сказал Оливер, отбирая у брата книгу.

— Вот возьму и поймаю.

— Смотри, чтобы они тебя не поймали.

Из простой человеческой вредности Финеас все-таки купил «Око ворона» в одном из тех книжных, где понятие пыли существовало только в словарях, а все продавцы носили белоснежные перчатки. Впрочем, собак они жаловали еще меньше чем пыль, так что надолго у них юноша не задержался, уж слишком боялся, что мистер Фрейд сорвется с поводка. Мистер Фрейд и правда был не из тех собак, что могли покорно ждать на улице, даже не помышляя о том, чтобы удрать навстречу приключениям. Когда Финеас вышел на улицу, неугомонный пес как раз заприметил сидевшего на подоконнике кота и облаивал его что есть мочи. Кот же отвечал презрительным взглядом, но никуда не уходил.

Парк Вдов и Матерей встретил Финеаса порцией тополиного пуха, тут же оказавшегося везде: во рту, в носу, в волосах, да даже в мыслях был только он. От неожиданности юноша почти ослеп, но все же сил, проворства и смекалки истинного детектива ему хватило на то, чтобы добраться до ближайшей скамейки, чтобы уже там перевести дух. Однако, мистер Фрейд, недовольный подобным положением вещей в целом и своего хозяина в частности, тут же принялся тянуть Финеаса в сторону ближайшей будки мороженщика.

Переносной генератор электричества, изобретенный не более четырех лет назад, дал этим ребятам полный карт-бланш на продажу мороженого на улицах даже в самую отчаянную жару. В этом сезоне было особенно популярно мороженое со вкусом лимона и дроблеными орехами, оправленное в хрустящий рожок. Однако, вовсе не оно привлекло внимание бульдога, а ноги мороженщика, его продававшего. Поводок порвался, и собака устремилась прямиком к своей цели. Если бы не преграда в виде коляски и чересчур короткие лапы бегуна, то плакали бы бедные штаны мороженщика и кошелек Финеаса заодно.

— Мистер Фрейд, вы весьма неблагонадежный спутник. — заворчал Финеас, едва успев отдышаться после столь короткого, но выматывающего забега.

Остатки поводка он связал между собой, поклявшись впредь носить с собой запасной. Слушая ворчание хозяина, мистер Фрейд сохранял философское спокойствие, лишь лизнул ему руки как бы признавая свою вину. Мороженое Финеас все-таки купил, но даже живительная прохлада с привкусом тополиного пуха не помогла ему понять, что же следовало предпринять в первую очередь, чтобы обеспечить истории мисс Ривер благополучный исход. Воистину, в лицее не учили и половине того, что ему могло бы пригодиться в жизни — как-то вычислять фальшивых оборотней, ловить несуществующие летающие книги и прочие полезные в быту навыки.

Сделав еще два круга по аллее и полюбовавшись недавно высаженными кустами сирени и алыми тюльпанами, Финеас все-таки пошел домой. С какой-то циничной иронией он подумал о том, что если бы детектив писали про него, то эту сцену как и почти всю его жизнь вырезали бы за ненадобностью. Если он действительно был героем, то имели значение только его страдания, победы или поражения, но никак не тихие минуты мирной жизни и убаюкивающее сопение пса, семенящего у его ноги. Никому неинтересно читать про то, как детективы выгуливают собак, а вот если вышеозначенная собака обнаружит труп, то это уже совсем другое дело. Но и тут нашему детективу не повезло: мистер Фрейд нашел лишь сдувшийся мяч, да и тот умудрился потерять по пути домой.

Когда Финеас вернулся с прогулки, Мартин уже сидел на диване, читая свежую газету. Словно нарисованные углем тонкие усы придавали ему вид столичного модника как и с иголочки новый костюм, с которого он то и дело стряхивал несуществующие пылинки. Но жара брала свое, и потому к новому костюму прилагались красное как маков цвет лицо его обладателя, а шею же надежно скрывал изумрудного цвета шарф. Делая вид, что мисс Немаль ничуть его не пугает, мистер О’Бриан фальшиво напевал мелодию, что исполнял оркестр на одном из последних киносеансов. И свой новый костюм и оставшиеся с его покупки деньги он готов был поставить на то, что отражение секретарши несколько запаздывало с действиями, что производила она сама.

— Боюсь, что после такого я, как всякий уважающий себя работодатель, просто обязан поднять вам жалованье. — сказал Финеас отпуская бульдога.

Поначалу Мартин подумал, что детектив имел в виду зловещую ауру этой женщины, но потом с запозданием понял, что эта реплика была обращена в сторону его пения.

— Да, это было бы весьма кстати. — невозмутимо ответила мисс Немаль.

— А мне? — попробовал отшутиться незадачливый певец.

Даже мистер Фрейд гавкнул, словно подражая просительным интонациям недовольного своей заработной платой работника.

— Да вы меня разорите. — засмеялся Финеас, но, опомнившись, перешел на деловой тон. — Так, рассказывай, как жив остался.

— Да что там рассказывать. Я за всю свою жизнь столько взяток не давал, и как в них только лезет. Они даже к моей фамилии придрались, клянусь, если бы они упомянули Диану, то я бы… Даже не знаю, что бы я сказал.

Недоговорив Мартин смутился и приложился к фляге, заботливо припасенной в кармане жилета. Финеас вздохнул. Чего-то в этом духе он и ожидал от блюстителей правопорядка. Оформление документов на разрешение ведения детективной деятельности было получить также просто, как кресло начальника полиции, а если учитывать и все налоги, которыми облагали частных детективов… Финеас поежился. Картина и правда вырисовывалась безрадостная.

— Меня никто не искал? — спросил он у секретарши.

— Нет. — ответила та.

Пока Мартин играл на полу с мистером Фрейдом, Финеас попросил мисс Немаль заказать что-нибудь на вынос в соседнем кафе и вкратце обрисовал Мартину детали их нового дела.

— Видит летающие книги, говоришь? — задумчиво протянул Мартин. — Знаешь, я где-то слышал о подобном. Вот только где бы еще вспомнить…

— Вот это было бы очень кстати, так как у меня пока никаких идей.

— Как это никаких? Почему бы не проверить, не проклял ли кто бедную девушку?

— Об этом я подумал в первую очередь, но целители такое вычисляют на раз-два, а она была у них не единожды.

— Странно все это…

— Да, — зевнул Финеас. — хоть кино снимай.

— А ты знал, что мисс Бергман выпустили под залог? Ее адвокат смог доказать, что у******о было непредумышленным.

— Я думаю, что это нас уже не касается.

— Да я это так, к слову пришлось… — сказал Мартин, взлохмачивая прическу, в которой теперь уже не было никакой нужды.

На улице уже давно сгустилась тьма, а они все еще ели и говорили обо всем, что взбредет в голову. Мистер Фрейд устроился на коленях Финеаса, расположившегося на ковре, и видел уже десятый собачий сон. Тихий стук печатной машинки навевал дремоту. Мартин открыл глаза. Тень секретарши, мелькнувшая за дверью, словно вышла из кошмаров. Всю сонливость словно сняли рукой.

— И где, позволь узнать, ты ее нашел? — спросил шепотом Мартин.

Юноша мечтательно улыбнулся и растянулся на ковре.

— Она сама меня нашла. — начал он. — Сказала, что мне нет нужды давать объявление в газету, раз она уже пришла.

Мартин попытался вообразить эту сцену, но почувствовав, как волосы зашевелились на голове, быстро бросил это дело.

— Расскажи про Диану. — попросил Финеас, чтобы отвлечь его от неприятных мыслей.

— И не надоело тебе про нее слушать?

— Неа. — улыбнулся детектив.

Ворсинки ковра щекотали щеку. Финеас любил слушать истории о Диане не потому, что восхищался ей или знал ее лично, а потому, что рассказывая о ней, Мартина покидал страх, чем бы он ни был порожден на этот раз. Рассказывая о сестре, юноша переставал сутулиться, а голос его обретал небывалый пыл и уверенность, которой ему так не хватало все остальное время. Диана О’Бриан была старшей сестрой Мартина, но она умерла задолго до того, как Мартин с Финеасом стали друзьями.

— Она все время что-то рисовала, даже когда делала уроки. Я помню, как ее часто ругали за это, но она смеялась и говорила, что однажды эти каракули будут стоить целое состояние. Да и Грег ей всегда потворствовал в этом. Но ты бы знал, как сильно я тогда в это верил. Одну из ее картин все пытались выкупить, уже потом, когда она... когда ее не стало. Когда с деньгами все было туго, родители чуть было не согласились, но я не дал им. Спрятал ее так хорошо, что ее никто не найдет и не отнимет. А знаешь почему?

— Почему?

— Она мне не разрешила. Да, так и сказала. «Эта картина только для нашей семьи, передай ее своим детям, просто сделай это для меня, хорошо?» Я не вор, это была необходимость.

— Я и не спорил. Поверь, я сделал бы так же. Хотя мой брат просил меня спрятать только сигареты, чтобы родители его не поймали.

— Диана как-то попросила меня спрятать курительную трубку. Родители ее, конечно же, нашли, но я ее не выдал.

— Да уж, со старшими братьями и сестрами жизнь точно никогда не будет скучной.

— И не говори…

Мартин улыбнулся и извлек из сумки потрескавшуюся глиняную флейту. Мистер Фрейд насторожился, но снова сложил голову Финеасу на колени. И детектив и его пес прекрасно знали, что Мартин на ней никогда не играл. По всей видимости, он и сам не понял, зачем ее достал. Флейта тоже была подарком сестры, но за все те годы он так и не смог извлечь из нее ни одного звука. Мартин понимал, что ему надо возвращаться домой, но ни новый костюм, ни работа не смогли смягчить того факта, что из лицея его отчислили без возможности восстановления, а из армии уволили по состоянию здоровья. «Диана бы так с нами не поступила» — еще звучал в голове разочарованный голос отца.

— Знаешь, что? Оставайся-ка ты лучше здесь. Весь диван в твоем распоряжении, а завтра с утра наверняка пара свежих идей о книгах придет. — сказал детектив.

— Я бы с радостью, да я и так у тебя уже почти поселился, не хочу быть обузой.

— Считай, что это приказ начальства. Так, одеяло в шкафу, графин на столе. Спи.

— Ага, и тебе того же. — невпопад ответил Мартин, пытаясь не зевать.

Когда рабочий день подошел к концу, мисс Немаль снисходительно пожелала им спокойной ночи и отправилась на встречу с очередным клиентом, и ее отражение покинуло детективное агентство вместе с ней. Мелкий дождь, забарабанивший по ставням, даже Мартина заставил признать, сколь тяжела работа людей, вынужденных раз за разом слушать одни и те же вопросы, зная, что сердца вопрошающих жаждут узнать совсем другие тайны своего будущего. Уже засыпая, подумал он и о том, что на месте секретарши тоже бы не спешил радовать мир своей улыбкой.

Поднимаясь наверх, Финеас и сам чувствовал, что ему бы не помешал крепкий сон. Но сон, по всей видимости, ушел искать менее непоседливых клиентов. Юноша долго ворочался на кровати, сражаясь то с одеялом, то с собственными мыслями, но в конце концов плюнул на это дело и пошел в который раз перечитывать мемуары лорда Кэкстона. Приготовив холодный кофе по одному старому рецепту, о котором ему когда-то рассказал Оливер, Финеас угнездился на подоконнике, словно специально предназначенном для ночных бдений. Однако же, с чтением в ту ночь у него тоже не задалось: взгляд его то и дело соскальзывал на «Око ворона», а мысли бились над загадкой летающих книг. Финеас понимал, что купил книгу лишь из вредности, и гораздо полезнее было бы прочесть хотя бы одну главу из обширного труда по криминалистике. Ждали своего часа и газеты, радостно кричавшие в колонке светской хроники о том, что затянувшаяся болезнь мистера Оберона не более чем трусливое нежелание признать, что на литературной стезе у него появился достойный конкурент.

Когда поутру мисс Ривер робко постучалась в дверь детективного агентства, то никак не могла ожидать, что план действий ее поведут обсуждать за завтраком в ближайшую кофейню под названием «Грешный магистр», не принимая никаких возражений. Финеас быстро занял место у окна и похлопал по соседнему стулу.

— Садитесь, будем думать вместе, как эти книги поймать. Пока что я знаю, что ничего не знаю. — сказал он.

— Обычно в книгах детективы всеми силами делают вид, что знают все. Это часть их образа и репутации.

— Вот уж чего нет того нет, так что и жалеть не о чем.

— И снова выбивается из канона, — пробормотала мисс Ривер и тут же осеклась. — Простите, я не хотела показаться занудой.

— Не переживайте, зануда здесь только один и это я. — приободрил ее Мартин, присаживаясь рядом. — Поверьте, в моих интересах отступить от литературного канона детективного жанра как можно дальше, ибо согласно ему я — глупец, годный только на то, чтобы восхищаться талантами великого детективного гения.

— Ничего, восхищался бы как миленький, если бы я родился прекрасной дамой со склонностями к актерскому мастерству. — парировал Финеас, все утро только и слушавший рассказы о том, что происходит в жизни мисс Бергман.

Феникс нервно усмехнулась, вообразив детектива с тонкими бровями и напудренным лицом. Неизвестно почему ей вдруг подумалось, что если бы каждое утро начиналось именно так, то это было бы даже лучше, чем стать героем сказок с самым счастливым концом.

— Мисс Ривер, надеюсь, вы простите нашу вопиющую бестактность, но, возможно, придется начать расследование с вашего дома и ваших книг. Простите еще раз, если это может доставить вам какие-либо трудности. — сказал Финеас.

Феникс задумалась, смотря словно сквозь меню. Свои огромные очки она сняла и надела на волосы на манер ободка, сделав прическу еще более растрепанной, если это вообще было возможно.

— Хорошо, это не будет проблемой. — наконец ответила она.

— И поговорить с вашими родными.

— А вот это, боюсь, уже будет затруднительно. Все мои родственники живут в Амистере, а если совсем точно, то в Валенсии.

— Позвольте узнать, почему же вы находитесь здесь? Для многих Враноград последнее место, в котором им бы хотелось жить.

Мисс Ривер смущенно почесала нос, усыпанный веснушками, и убрала меню. Врать девушке совсем не хотелось, но за правду, как ей казалось, ее бы подняли насмех. 

— Я приехала сюда, чтобы выучиться на юриста и получить разрешение работать по специальности. — сказала она часть правды и первой сделала заказ.

— Это замечательно, юристы всегда нужны. — сказал Мартин, не отводя взгляда от друга.

— Да. — кивнул Финеас, бросивший учебу на последнем курсе.

— Уж простите, господа-детективы, я тоже не хочу быть типичным героем в беде и потому с твердостью заявляю, что мои дальние родственники меня не проклинали, дабы присвоить мое наследство, а мои родители, вопреки всем клише мировой литературы, живы и здоровы. Простите, зря я это говорю, но там у Червонных ворот вы сказали, что будете рады мне помочь с чем бы я ни пришла. И вот я здесь.

— Подождите, вы про взрыв у Червонных ворот? — уточнил Мартин.

— Да, все правильно. Мистер Флэнн…

— Будет очень признателен, если мы оставим тот случай в покое, — подхватил Финеас. — к задачам, стоящим перед нами сейчас, он не имеет никакого отношения. А вот, собственно говоря, и наша первая задача.

Не успел он договорить, как официант принес вазы с творожным желе, щедро залитым малиновым джемом и свежими ягодами, уложенными вокруг него. Говорить в присутствии такой красоты было как-то бестактно, и все просто приступили к трапезе.

Отпуск, положенный мисс Ривер на работе, еще только начинался, и потому об уборке она и не помышляла. Задумавшись, девушка бы даже не смогла вспомнить, когда в последний раз кто-то был в ее гостях, да и новые книги сами себя не прочитают, куда уж там до уборки… На служанку рассчитывать тоже не приходилось — она была одна на весь дом, а там располагалось еще пять квартир с хозяевами, которые умели блюсти свои интересы гораздо лучше нее самой.

Сам дом был не слишком старым, чтобы считаться достоянием города, но и недостаточно новым, чтобы привлекать к себе внимание более зажиточных квартирантов. То было обычное здание с четырьмя этажами и невыразительными черными стенами. Мартин повидал таких изрядно, а в одном из них и вовсе жил со своими родителями.

Феникс поднялась на крыльцо с покосившимися чугунными перилами и, немного покопавшись в сумке, извлекла из нее связку ключей. Мартин, которого она попросила подержать сумку, охнул под тяжестью книг, что в ней хранились, но все же справился с возложенной на него миссией.

Квартира мисс Ривер состояла из двух комнат и кухни, но о наличии второй комнаты мог догадаться лишь истинный детектив — любитель своего дела. Казалось, что все здесь состояло из книг всех мастей и размеров, а что не состояло, то их в себе хранило.

Книги были разными: в тяжелых кожаных переплетах, похожих на маленькие сундуки, с тонкими цветочными узорами на корешках, зелеными от времени страницами, страницами тонкими, как табачная бумага, размером с подарочную открытку, размером с тумбочку, на которой они лежали, в дешевых тонких обложках, с позолоченными переплетами, с тонкими как игла восточными иллюстрациями, с расплывшимися плохо напечатанными буквами. Отдельно на уровне глаз убранными под стекло стояли до невозможности зачитанные сочинения Неизвестного Автора. Да, книги были истинными хозяевами этой квартиры, и даже сам воздух был напитан пьянящим ароматом историй, которыми они спасали свою хозяйку от одиночества и тоски.

Финеас сделал вид, что так и должны выглядеть апартаменты среднестатистического обывателя и невозмутимо попросил разрешения осмотреть стены. Мартин, уставший удивляться как неимоверному количеству книг, так и странной просьбе друга, топтался на пороге до тех пор, пока такая же смущенная хозяйка не пригласила его сесть на диван. Выполнить такую просьбу оказалось не так-то просто, потому что диван тоже был отдан в полную власть книг.

Поняв, в чем состоит замешательство Мартина, Феникс спохватилась и переложила несколько книг на подоконник, и без того заставленный ими на высоту, равную половине самого окна. Держала она их при этом так, словно они были нашкодившими котятами, чуть ли не гладила, но вовремя спохватилась, вспомнив, что она сейчас не одна.

Пока Финеас простукивал стены и что-то ворчал себе под нос, Мартин собрался с мыслями и задал девушке самый несуразный вопрос из всех возможных:

— Любите читать? — спросил он и тут же понял, какую глупость сморозил.

— Да, немного. — скромно ответила девушка, рассеянно поглаживая книгу, что лежала у нее на коленях.

Мартин немного подумал и задал уже более осмысленный вопрос.

— А какая ваша любимая книга?

Феникс поджала губы. Для нее, как для истинного книжного червя, этот простой вопрос заключал в себе все видимые и невидимые парадоксы этого мира. Если сказать, что любишь детективы, то сочтут легкомысленной, сказать, что без ума от Франциана Мариллона в целом и его «Золотого осла» в частности, сочтут занудной, сказать, что любишь «Последнюю королеву» и «Таинственного зверя», то сочтут недалекой любительницей модных веяний, а если же сказать, что любишь все одинаково, то коллеги книжные черви сожгут как ведьму, используя вместо бревен любовные романы. И все-таки любимая книга у нее была.

— «Око ворона» Михаэля Декарта. — сказала девушка.

Финеас уронил стакан и принялся извиняться.

— В ваш дом случайно не заселялись новые соседи? — спросил он, помогая убрать осколки в мусорное ведро.

— Нет, хотя… Не берусь утверждать наверняка, а это важно?

— Проверить будет не лишним. Я наведу справки и если найду зацепку, то тут же вам сообщу. И еще кое-что: если вы не против, то нам придется дойти до полицейского управления. Лучше сегодня: чем скорее со всем разберемся, тем быстрее сможем вам помочь.

— Неужели все настолько серьезно? Вы же знаете…

— Не переживайте, нам нужно не само управление, а тот, кто в нем иногда работает. Он живет совсем рядом с ними, уж слишком боится, что его краски да кисточки кто-нибудь украдет, а вблизи стражей порядка ему все-таки спокойнее.

— Что ж, раз так, то не имею ничего против.

Осмотр книг произошел быстрее, чем Мартин предполагал, учитывая их количество. Финеас лишь попросил показать те издания, что были уличены в несанкционированных полетах и осторожно осмотрел их корешки, предварительно надев перчатки. На взгляд Мартина это были обычные ничем не примечательные книги, под тяжестью которых ломились книжные лавки, так как они были слишком заумными, чтобы кто-то кроме Феникс воспылал желанием их купить. Однако же, долго предаваться размышлениям ему не дали. Финеас наконец-то закончил осматривать книги и повернулся к нему.

— Мне понадобится несколько справок из городского управления: сведения о жильцах, когда проводили ремонт здания и не заселялся ли сюда кто-нибудь в последнее время. Можешь устроить? И еще кое-что. — добавил он шепотом. — Узнай все, что можешь о двух писателях, одного зовут Михаэль Декарт, а второго Питер Оберон, но пишет он под псевдонимом Автор Неизвестен. Справишься?

— А куда я денусь. — вздохнул Мартин, поднимаясь с места.

Дом, в котором жила Феникс, располагался на правом берегу Ханхерона, и добраться до него даже при помощи трамвая можно было хорошо если за полчаса, а уж обратно как повезет. Получив свои билеты, все трое заняли свои места и задумчиво уставились кто куда. Первой не выдержала мисс Ривер и, немного пошарив в сумке, извлекла из нее тонкую книгу в зеленой глянцевой обложке. Блеснул на солнце золотой обрез, но тут же потух, будучи заслоненным тонкими пальцами девушки.

Всю жизнь чтение было для нее было единственным способом сбежать от своей судьбы; возможностью хотя бы на время стать кем-то другим, свободным и бесстрашным. Раскрыть преступление века, спасти королевство, стать драконом или пиратом. Забыть себя, отправиться в далекое путешествие скользкой тропой из букв, найти свое сокровище, погребенное меж ломких страниц, и вернуться не такой какой уходила в начале. Феникс посвятила книгам всю себя и отдала бы больше, если бы те того потребовали.

На любые попытки Мартина задать вопрос, Финеас только качал головой. Но и буравить его взглядом было несподручно: белоснежная шляпа, красовавшаяся на голове мистера детектива, слепила чуть ли не ярче солнца. В конце концов Мартин вышел на одной из остановок и выглядел при этом так, словно отправлялся на войну. Понять его было можно — два дня подряд терпеть бюрократические извращения был способен только истинный герой, но герой, о котором никогда не напишут в книгах, хотя бюрократия будет пострашнее всяких драконов. Финеас сказал бы что сожалеет, но ему было не жаль. Лучше безопасная кутерьма канцелярий, чем риск быть отравленным неизвестным зельем, ведь, судя по всем признакам, это было именно оно. Феникс все еще читала книгу, один из экземпляров которой лежал в его мусорном ведре. Как она утверждала, ее любимую книгу. В тот момент больше всего детектива беспокоила именно эта мысль.

Девушка перелистнула еще одну страницу, и дыхание ее внезапно перехватило. Она посмотрела на Финеаса, разглядывавшего прохожих сквозь немытое стекло, потом снова на книгу и, сгорая от стыда за собственную невнимательность, сказала следующее:

— Простите, я ввела вас в заблуждение, но мне бы и в голову не пришло, совсем забыла об…

Лоб покрылся предательской испариной, а раскаленный воздух стало положительно невозможно вдыхать. Феникс вцепилась в книгу и затихла, не зная, с его начать свою импровизированную исповедь. Финеас встрепенулся и всеми силами попытался уверить ее в том, что ничего страшного не случилось.

— Дышите, вот, ничего непоправимого не случилось. Знали бы вы, как часто клиенты забывают сказать самое важное. Один представительный дядя недавно обратился к нам за помощью: пропал его любимый пес. Мы с Мартином уже отчаялись его найти, когда выяснилось, что Псом звали попугая.

Сама того от себя не ожидая, Феникс тихо засмеялась, шокировав почтенную публику, трясшуюся в трамвае вместе с ними, и спросила:

— А почему его звали Псом?

— Видите ли, за попугаем водилась дурная привычка ругать всех псами смердящими и чем похлеще. Дядя тот был в восторге от своего любимца, но знали бы вы, каково было нести этого пернатого по улице. Еще немного, и я думал, что нас с ним арестуют за непристойное поведение. Так что вы забыли мне сказать?

— Хоть я и работаю секретарем, но иногда одно издательство присылает мне книги для рецензий. Я у них подрабатывала, когда училась в лицее, и именно благодаря им одной из первых прочла «Око ворона», а совсем скоро могу увидеться с его автором, чтобы взять у него интервью. Да, все еще может сотню раз сорваться, но вы представляете, я смогу поговорить со своим любимым автором!

Глаза Феникс светились от едва сдерживаемой радости, но она быстро опомнилась, вновь приняв суровый вид. Финеас, впрочем, удивленным не выглядел. Терзаний девушки по поводу того, что о ней подумают другие он, не понимал точно так же как не понимал страданий Мартина по поводу очередной отвергшей его любви. Воспринимал он эту свою особенность философски, разве что не всегда был уверен в том, какие слова принято в такой ситуации говорить. Мисс Ривер затихла, предавшись размышлениям касательно собственного ничтожества и предстоящей работы с архивом, которую на нее повесят, как только отпуск подойдет к концу. Впрочем, хандра ее не продлилась долго: она верила своему детективу и тому, что тот сможет ей помочь.

Как и обещал Финеас, в полицейское управление они не пошли. Его интересовал синий дом напротив него, нижний этаж которого был полностью отдан кондитерам и чайным лавкам. Пахло знаменитыми приморскими пряностями Амистеры, но еще сильнее — их родным медом из вереска, который добавляли во все, что только можно и нельзя. Хитом этого сезона определенно были медовые палочки, таявшие во рту, и орехи в меду, покрытые темным шоколадом. И потому определенно не стоило удивляться тому, что полицейские большую часть рабочего дня коротали в этих кондитерских, предпочитая им респектабельное здание управления, лишь недавно отреставрированного по специальному указу мэра.

— А что насчет Неизвестного Автора? — спросил Финеас, пока они шли по улице.

Девушка запнулась и, не зная что сказать, пожала плечами.

— Его книги для многих стали чем-то большим, чем развлечением на пару дней или желанием показать свое превосходство над теми, кто книг не читает. Понимаете, его книги не покидают тебя, когда ты заканчиваешь их читать, а остаются рядом: в мыслях, образах, мечтах. Закрывая очередную его книгу, ты видишь мир не таким, каким он был, когда ты начал чтение, и это ли не есть настоящая литература? Когда-то он был моим самым любимым автором. — сказала она.

— И мне сложно поверить, что это первенство он отдал по доброй воле. — усмехнулся Финеас.

— А он и не отдавал. — мечтательно улыбнулась девушка.

— Почему же вы сказал, что ваша любимая книга «Око ворона»?

— О чем это вы? Я… я понятия не имею. — Феникс замотала головой, словно пыталась отогнать навязчивую мысль, а в голосе нотки, едва сдерживаемого гнева.

— Вы злитесь, но почему?

Девушка отодвинулась подальше, а потом и вовсе отвернулась к окну. Синие стекла очков были непроницаемы как и ее мысли. Новых вопросов Финеас задавать не стал.

Со двора дом за все время его существования так никто и не удосужился покрасить хотя бы раз, как и смыть черную копоть, которой были покрыты кирпичи, из которых он некогда был построен. Какой-то страдающий вдали от природы горожанин разбил во дворе небольшой садик, посадив самые непритязательные цветы, похожие на маленьких бабочек, а дети добавили к ним свои старые игрушки.

Финеасу была нужна квартира на самом верхнем этаже, которую запросто можно было принять за чердак. Очень светлый и очень цветной чердак. Феникс застыла, не с силах переварить увиденное. Ее окружало море, самое настоящее, разве что солью не пахло, да не кричали чайки, лениво скользившие над волнами.

Финеас пожал руку приземистому старичку, больше похожему на трактирщика, чем на художника, и представил его Феникс. Старика звали Грег Чебарро, и море было делом его рук как и все остальное в этой квартире. Как и Феникс, его настоящую родину выдавала смуглая кожа и темные пряди, почти полностью погребенные среди седины. Золотое солнце Амистеры навсегда оставило на них свой отпечаток, и дело было не столько в цвете кожи, сколько в неискоренимом оптимизме, что раз за разом возрождал их к жизни, уподобляя фениксам.

— Как же, как же, очень рад, проходите. Простите, что не подаю руки, и сами видите.

Старик убрал тряпку, показывая измазанные всеми цветами радуги мозолистые руки, и еще раз пригласил их войти. Феникс тронулась с места, не в силах поверить, что море, простиравшееся по всем стенам, всего лишь рисунок — умелая иллюзия настоящего мастера своего дела.

— В лицее без вас было совсем не то. — вздохнул Финеас, снимая шляпу.

— А мне без них в самый раз. Не томи, мальчик, зачем пожаловал к старику?

— Без ваших глаз я как без рук, помогите увидеть, что видела мисс Ривер.

Старик подошел чуть ближе к Феникс и снова схватился за свою тряпку, которую извлек из кармана кожаного фартука. Мисс Ривер окончательно перестала что-либо понимать. Художник был слеп.

— Скажи, девочка, складно ли ты говоришь? — спросил Грег, смотря куда-то позади нее.

— Надеюсь, во всяком случае, до сего дня у меня не было повода усомниться в своем словарном запасе и умении им распоряжаться по собственному усмотрению.

— Слышу-слышу, ишь, какая важная. Не бойся, твой ум не то, что можно спрятать за робостью. Садись вон на ту табуретку у окна, что в большой комнате. Дверей я не держу, так что и сама найдешь. А ты, балбес, рассказывай, что именно надо тебе увидеть.

Финеас встрепенулся, оторвавшись от созерцания морских просторов.

— Мисс Ривер видела летающие книги, которых нет. Я, знаете ли, человек любопытный и тоже хотел бы на них взглянуть.

— Все-то тебе любопытно. — заворчал художник, но все же прошел в комнату, в которой уже была Феникс.

Море в этом помещении было едва намечено, а то и вовсе скрывалось за холстами в подрамниках, прислоненных к стенам. С первого взгляда казалось, что каждый холст был наспех покрашен краской одного цвета, и, только приблизившись к нему почти вплотную, становилось ясно, что это самая настоящая картина, сотканная из множества оттенков одного цвета. Феникс как раз разглядывала черное полотно с изображенным на нем дубом, когда художник повторно попросил ее сесть на стул, единственный стул во всей квартире.

Порывшись в ворохе бумаг на подоконнике, Грег извлек из него несколько тонких листов и прикрепил один из них к мольберту. Попробовав пальцем остроту карандаша, он недовольно поджал губы и принялся точить его перочинным ножиком, извлеченным из кармана.

Финеас начал объяснять Феникс, что именно ей надо рассказывать и в какой последовательности. Девушка переспрашивала и кивала, но суть задачи уловила быстро. Когда карандаш был наточен, была готова и она.

— Первый раз был у меня дома, я еще подумала, что уснула, и мне это приснилось. Книга, которую я читала, вырвалась у меня из рук и начала кружить вокруг моей головы. Это был второй том проповедей отца Эмоха: твердый переплет, пятисотый год, страницы в плесени. Я нашла ее на блошином рынке, продавец даже не удосужился как следует укрыть ее от дождя. Во второй раз это произошло в кофейне, там я уже сразу поняла, что это не сон. Этой книгой был сборник стихов Томаса Хана: красная мягкая обложка, тонкие страницы, на обложке черная роза и солнце. Я тогда уже прекрасно понимала, что держу ее в руках, но в то же время видела, как моя книга летает словно птица по помещению. Простите, отвлеклась, потом были еще «Сказки лунных детей»…

Тихо шуршал карандаш. Финеас слушал ее внимательно, временами заглядывая за плечо художника, пока тот не спровадил его к окну, чтобы не мельтешил. Феникс говорила быстро, вытаскивая из памяти все, что только могла припомнить. С каждой новой книгой вспоминать детали ей становилось все легче, и карандаш Грега уверенно следовал за ее словами, покорный воле художника.

— Получайте и распишитесь. — сказал Чебарро, всучивая Финеасу ворох бумаг. — С тебя причитается, парень.

— Воистину, я ваш должник. — сказал Финеас, разглядывая иллюстрации.

Они были ломкими и колючими, но изображали невероятно точно все то, что никаким иным образом появиться в материальном мире просто не могло. Пользуясь тем, что Феникс отошла, чтобы еще раз украдкой полюбоваться картинами, Финеас тихо спросил у художника:

— Скажите, нет ли на мисс Ривер проклятия?

— Никаких проклятий, парень, лишь сердечная скорбь. — сказал он и потом добавил уже более громко. — Эти картинки так баловство, если захотите на настоящее искусство глянуть, приходите на выставку. Я там кой-чего собрал у своих ребят, должно недурственно выйти.

— Обязательно. — заверил его Финеас, надевая шляпу.

Когда они вышли из подъезда, Феникс наконец-то решилась спросить.

— Как он может рисовать, если не видит? Те картины, даже я так оттенки не различаю, это что… Какая-то магия?

— Нет, стал бы он тогда работать на полицию. У него драконий глаз, какое-то особое восприятие пространства и материальных объектов в нем. Обнаружил он его только когда ослеп, но даже когда он еще преподавал в лицее, все знали, что даже если он повернулся спиной к аудитории, от оскорбительных жестов лучше воздержаться.

Феникс оставила себе заметку на будущее, что нужно обязательно об этом глазе почитать. Финеас скатал бумаги в рулон и засунул их подмышку. Проходя мимо кондитерской, он был почти уверен в том, что в самом скором времени это странное дело удастся раскрыть. Количество теорий уже сводилось к двум. Его личный рекорд. Мужчина, выходивший из кондитерской с бумажным пакетом наперевес, уставился на него, а потом громыхнул на всю улицу:

— Опять тебя на мою голову нелегкая принесла.

— Не бойтесь, я просто мимо проходил. — улыбнулся Финеас, пожимая ему руку.

— Ну, раз мимо, то задерживать не стану. Видел сегодня твоего помощника, смышленый парень, и где ты таких кадров берешь? Кстати, чего это тебя Ливинг искала с утра пораньше?

Феникс непонимающе уставилась на юношу, который явно был недоволен тем, куда свернул разговор.

— Поучиться моему мастерству, наверное, хотела. В нашем деле лучше поздно, чем никогда. — попытался отшутиться детектив, но от былой уверенности не осталось и следа.

Рон Шеваль перехватил пакет в другую руку и похлопал его по плечу.

— Ну-ну, смотрите не подеритесь.

Почувствовав, что разговор закончился, Феникс закрыла книгу и подняла голову. Не успел он открыть рот, чтобы что-то у нее спросить, как книга оказалась на земле. Девушка удивленно посмотрела на свои руки, а затем наверх. Финеас тоже поднял голову, хотя заранее знал, что ничего там не увидит. Легкая улыбка тронула губы девушки. Как зачарованная она разглядывала что-то недоступное зрению остальных, и не думая вытирать докучливых пунцовых слез. Прохожие начали торопливо обходить их стороной, словно боялись, что это заразно. Спохватившись, Финеас протянул девушке упавшую книгу. Только увидев ее, Феникс наконец-то пришла в себя. Горло словно сжало стальными тисками. Говорить она не могла и потому просто кивнула.

До детективного агентства было еще идти и идти, но ничего другого им сейчас и не оставалось — возвращаться к Грегу девушка не захотела, все еще дрожа и безуспешно пытаясь прекратить непрошеные слезы.

— Я с ума сошла, да? — спросила она у Финеаса спустя какое-то время.

— Нет, не переживайте. Мы найдем ответ, я вам обещаю.

Когда Феникс окончательно пришла в себя, то идти в детективное агентство она наотрез отказалась. Желание заползти домой и зарыться в первую попавшуюся книгу победило в ней все прочие устремления. Все, чего смог добиться от нее Финеас — это заверения в том, что завтра она непременно придет к ним снова.

На этот раз Мартин и не думал петь и уже караулил его в кофейне напротив детективного агентства, намереваясь отомстить путем подробного рассказа о злоключениях, пережитых им в очередном казенном учреждении.

— И тут они говорят: «А это у вас старая форма справки, мы такие уже не принимаем». — ворчал он, жуя пирог, но выглядел гораздо довольнее чем силился показать.

— Так что с жильцами?

— Все старые, живут не меньше шести лет, из правонарушений — штрафы за вождение в нетрезвом виде и поножовщина в седьмом году. Питер Оберон один из самых продаваемых авторов написал первую книгу в восемнадцать, посвятив ее леди Годвин, которая была прототипом главной героини. На его счету около двадцати книг, но какое-то время назад он заболел, хотя в чем именно заключается причина этой болезни, никто не знает. Многие говорят, что он испугался того, что Михаэль Декарт займет его место, так как тираж его дебютной книги «Око ворона» уже полностью распродан, а сама книга хорошо принята как критиками, так и зрителями… Ой, то есть читателями. Итак, Червонные ворота?

— Это не так интересно, как ты думаешь.

— Только не говори, что это ты был тем психом, открывшим дверь при помощи перочинного ножа и тряпки.

— Газетчики драматизируют. — отмахнулся юноша.

— А вот я нет, пожалуйста, не лезь на рожон. Я знаю, что мои слова для тебя пустой звук, но есть много других способов доказать миру свою правоту. Кстати, у тебя на шляпе что-то.

— Да как так-то? — возмутился Финеас, вертя в руках безнадежно испорченную в масляных красках шляпу.

— Просто жизнь. — философски изрек Мартин, возвращаясь к прерванной трапезе.

— Думаешь, дело и правда в зависти?

— Сомневаюсь: мистер Оберон славился своими бесплатными лекциями для начинающих писателей. Многие потом стали известны. Декарт же интересный персонаж — ты знал, что у его семьи одна из самых богатых библиотек в Калимере? Спорю на что угодно, на нее уже давно зарится инквизиция.

— Почему ты так думаешь?

— Вокруг старых библиотек всегда ходит слишком много нежелательных слухов. Единственный способ избежать внимания притвориться, будто она настолько жалкая, что ее хозяин едва сводит концы с концами. Твой брат, к примеру, в этом весьма преуспел.

— Снимаю шляпу, ты меня уделал. Но как ты догадался?

Польщенный Мартин лишь махнул рукой.

— Я алкоголик со стажем, только у меня никогда не было денег, и потому я пил всякую дрянь. Мистер Флэнн очень хочет сделать вид, что на мели, но откуда же тогда у него деньги на лучшее в городе вино?

— Мда, а я ведь говорил ему…

Финеас покопался в сумке и извлек из нее рулон с рисунками. Летающие книги явились миру во всей своей красе, но вид их только расстроил детектива.

— А, сходили к Чебарро. — сказал Мартин, чтобы заполнить тишину. — И как, есть польза?

— Сложно сказать.

— Ты что: обиделся?

— Обиделся? Нет, конечно же, просто пытаюсь все сопоставить. Кстати, готовься — завтра у нас встреча с живым классиком.

— А что, они разве бывают живыми?

— Поверь, бывают, и еще как.

— И есть имя у нашего классика?

Финеас наконец-то улыбнулся, словно Мартин произнес отличную шутку.

— Да как тебе сказать…

Сложно сказать, когда люди, услышав слова Автор Неизвестен, стали вкладывать в них совсем иной смысл, чем им было положенно иметь изначально. Если раньше так подписывали издания за древностию лет потерявшие имена своих авторов, то теперь в голове у читателя вспыхивал совсем иной образ. Хотел он того или нет, но Автор одним звуком своего имени заявил права на книги прошлого и, получив их, поступал с этими сокровищами как ему было угодно. Смех в его книгах перетекал в ужас, а жанр был лишь звуком — обманкой, за которой скрывалось нечто совсем иное. Главные герои погибали в середине произведения, а оставшиеся волей-неволей вынуждены были становиться сильнее, чем они даже могли вообразить. Тот же, кто скрывался за псевдонимом, продолжал вести свою игру, превращая трагедии в комедии и наоборот; заставляя читателей рыдать, когда герои шутят и смеяться, когда герои льют слезы. Впрочем, Финеас знал его как человека, который умудрился потерять очки, что все это время были на его голове.

Детектив написал ему и не надеясь на столь скорый ответ, но курьер вернулся довольно быстро и с хорошими вестями. Питер Оберон находился в своем загородном особняке и был рад принять их завтра после полудня и даже дал согласие на просьбу детектива привести с собой еще двоих. Последнее для него было особенно важно, так как от этого, как полагал детектив, зависел успех всего дела. «Таинственный зверь», ждавший своего часа на одной из книжных полок, с готовностью лег в руки детектива, чтобы в очередной раз рассказать историю одной храброй девушки, что любила чинить сломанное и терпеть не могла писателей.

Услышав, куда они держат путь, Мартин лишь пожал плечами, а мисс Ривер не смогла скрыть удивления, грозившего перерасти в ужас.

— Просто поговорите с ним о его книгах, пусть это будет такая репетиция перед встречей с вашим любимым автором. — сказал Финеас.

— Но как это поможет делу? — еще раз спросила Феникс, пока они ждали такси.

— Я думаю, что он болен тем же недугом, что и вы. Ваша встреча может пролить свет на природу этой болезни. — ответил юноша.

— Понятно.

— Я бы не просил вас об этом, но это действительно ускорит дело.

Хоть детектив и говорил бодро, но что-то подсказывало девушке, что он делился с ней далеко не всей правдой. Уже в машине, чтобы скрасить поездку, Мартин принялся рассказывать мисс Ривер истории о создании его любимых фильмов и том, в каком кинотеатре их еще можно посмотреть. Смотреть на душевные терзания девушки было выше его сил, хотя бы потому, что он сам прекрасно понимал, каково это — встретить того, кто когда-то был твоим кумиром. Феникс какое-то время почти не слушала его, но потом все-таки начала отвечать сначала нехотя, а потом все более оживленно. Со слов Мартина ей показалось, что у кино и книг гораздо больше общего, чем она думала поначалу, и остаток пути они взахлеб обсуждали любимых героев и сюжетные повороты. Камнем преткновения стали лишь экранизации книг, но в конце, к удивлению Финеаса, Мартин все-таки признал, что в большинстве случаев экранизации по книгам действительно оставляют желать лучшего.

Пользуясь тем, что ему досталось переднее сидение, Финеас позволил себе блаженство ничегонеделания и большую часть пути бездумно смотрел в окно, благо посмотреть было на что. Он был рад, что Феникс не читала газет. «Летающие книги убили трех человек». Стоило отдать должное журналистам, они всегда умели сочинять заголовки. Пропетляв по узким закопченным улицам, машина наконец-то вырвалась на простор вересковых полей. Теперь даже раскаленный воздух во время быстрой езды не казался таким уж проклятием, особенно Мартину, что вновь наотрез отказался расставаться с пиджаком.

Когда на горизонте показались спиралевидные колонны особняка, солнце, словно сжалившись над незадачливыми путешественниками, наконец-то сподобилось скрыться за горсткой облаков. Ухоженный сад обдал лица блаженной прохладой. В его зелени легко было не заметить зеленый бок автомобиля марки «Годвин».

— Сучий потрох, чего тебе еще надо, железяка? — долетел до них ворчливый женский голос.

Дав знак остальным оставаться на месте, Финеас приблизился к автомобилю. Спутанные каштановые кудри почти полностью скрыли лицо женщины. Облокотившись на капот, та увлечённо рассматривала внутренности автомобиля, не замечая, что ее уединение было нарушено. Финеас видел лишь кончик острого носа и чёрный мазок моторного масла на бледной щеке, но его не покидало чувство, будто он знал ее всю свою жизнь. Стоило отдать должное перу мистера Оберона, даже спустя столько лет в леди Годвин можно было запросто узнать ту юную сварливую девушку, что он описал на страницах «Таинственного зверя».

Детектив не видел, как приблизилась Феникс, но услышал ее голос.

— Простите, но вы правда… Вы та самая? — спросила мисс Ривер.

Женщина бросила тряпку, которой вытирала руки, и обернулась. Черные перчатки висели на крышке капота, и изогнутые линии шрамов на правой руке были самым красноречивым ответом на вопрос девушки. Финеас ожидал какой угодно реакции, но такого поворота событий предугадать не смог. На Финеаса женщина даже не взглянула, смотря куда-то позади него. Юноша обернулся чтобы увидеть, что так ее испугало. Красные дорожки из слез на щеках Феникс и ее ослепительная улыбка даже при свете дня выглядели весьма зловеще. Мисс Ривер попыталась подойти к женщине, но споткнулась на половине пути. Мартин успел подхватить ее до того, как она упала на землю, но, не рассчитав сил, чуть сам не свалился в кусты брусники, и вытаскивать его из них пришлось уже самой девушке. Хоть мисс Ривер и уверяла, что у нее просто закружилась голова от жары, слезы, выступившие на ее глазах говорили о том, что все куда как серьезнее.

— Не знаю, кто вы такие, но вам определенно нужно в больницу. У вас есть машина? — спросила леди Годвин, надевая перчатки.

— Да. — сказал Мартин.

Взревел мотора двигателя, и такси скрылось за поворотом, окутав сад клубами едкого дыма.

— А вот теперь уже нет. — возразил Финеас.

— Садитесь, чего встали.

Настойка, которую леди Годвин дала понюхать девушке, помогла ненадолго. Кое-как добравшись до машины, мисс Ривер начала что-то бормотать на родном языке.

— Что она говорит? — в отчаянии спросил Мартин у Финеаса.

Тот лишь тряхнул головой.

— Говорит, что холодно. — ответила вместо него леди Годвин, глядя в зеркало заднего вида.

Один только мистер Оберон мог знать, скольких усилий этой леди стоило не выругаться, когда машина чуть не заглохла при выезде.

— Карбюратор поистаскался. — пояснила она, выруливая на дорогу, но в устройстве автомобиля ее невольные слушатели разбирались не больше чем в написании книг.

— Вы здесь из-за болезни мистера Оберона? — спросил Финеас, пристегивая ремень.

— Верно, а вы, должно быть, те гости, что должны были приехать к обеду.

— Верно. — вторил ей Финеас.

Похоже, что леди Годвин вознамерилась выжать из автомобиля всю мощность и доставить их в больницу меньше чем за час. Кому как не ей было знать, на что способен автомобиль, который она же и спроектировала. Мартин осторожно укрыл девушку своим пиджаком.

— Если это был твой дурацкий эксперимент, то помяни мое слово… — начал он.

— Нет, я не знал, что так будет. — соврал Финеас.

Леди Годвин подняла брови, но от вопросов воздержалась.

— Давно мистер Оберон занемог? — спросил у нее Финеас.

— В какую больницу вас доставить?

— Имени Искерия. — ответил детектив, окончательно убедившись в том, что на его вопросы леди отвечать не будет.

Леди Годвин кивнула и прибавила газу. В город они влетели так, словно за ними гналась сама смерть. Позднее Мартин признался, что от этих виражей перед его глазами пронеслась вся жизнь вместе со всеми просмотренными за нее фильмами. Передав троицу в руки целителей леди Годвин уехала, оставив после себя сноп черного дыма и наотрез отказавшись отвечать на вопросы детектива без своего адвоката. Мартина, несмотря на все его возражения, Финеас отправил с поручением к Оливеру, а сам проследил за тем, чтобы девушке оказали всю необходимую помощь. Только целителям мисс Ривер призналась, насколько сильно у нее болит голова.

В палате было тихо, даже звуки с улицы и те не тревожили покой пациентов. Феникс уснула под действием успокоительного, предварительно водрузив на тумбочку стопку книг, что она все это время носила в сумке. Финеас, устроившись на стуле, взял «Око ворона» и задумчиво повертел ее в руках прежде чем открыть. На форзаце чернел росчерк ее автора с пожеланием всего хорошего. Юноша пролистал несколько страниц, осторожно касаясь белой словно крылья чайки бумаги. Строчки с буквами колыхались как волны. Дремотное оцепенение сковало мысли, а весь мир вокруг вдруг стал казаться зыбким и текучим как вода. Где-то вдалеке кричали птицы, зовя его домой. Во сне он понимал их язык, во сне он был одним из них.

Финеас проснулся от того, что в его руках что-то трепыхнулось. Страницы зашелестели, едва коснувшись щеки. Юноша вскочил, опрокинув стул. В палате как какие-то странные бабочки порхали под потолком книги, благодаря какому-то невозможному чуду державшиеся в воздухе так уверенно, словно они были рождены, чтобы летать.