Снежный человек

Глава 4

Суп из крольчатины оказался на редкость безвкусным. Но Йети списал это на то, что у него нет соли и специй, а чтобы забить желудок и так пойдёт. И действительно, пошло, Сникерс никогда ничего не ел с таким аппетитом, как эту похлёбку с мясом.

− Ты как будто из голодного края,− усмехнулся Йети.

Конечно, набитый мясом рот делал Сникерса похожим на хомяка, но поделать он с собой ничего не мог. Он даже не заметил, как проглотил всё, что было в тарелке.

− По лицу вижу, что понравилось,− заметил Йети. – Надеюсь, путь к твоему сердцу я уже открыл.

Сникерс отодвинул тарелку и вытер рукавом униформы губы. В странных глазах Йети горел игривый огонек, а на лице светилась белоснежная улыбка. Она действительно была белоснежная. Сникерс даже присмотрелся – ровные белые зубы. Этот человек явно нездешний, а такие зубы не заслуга свежего воздуха и безконсервантного питания, а, скорее, хорошего и дорогого дантиста.

− А что ещё ты видишь по моему лицу?

− Ты красивый. И ты мне нравишься.

Наверное, трудно было бы выразиться точнее. Хотя свои подкаты к нему Йети, наверное, начал ещё в тот момент, когда притащил его к себе в лачугу. Сникерс не был идиотом, чтобы не понимать этого. Он часто слышал о гей-радаре, которым свои вычисляли своих почти со стопроцентной точностью. У самого Сникерса этот радар чаще всего не работал, возможно, потому, что отношения он считал чем-то особенным и верил, что нужно найти не просто «своего» человека, а настоящую вторую половинку.

Где-то в глубине души кольнуло, и в голове со звоном пронеслась мысль «Идиот!». Наверное, сказывалось долгое убеждение самого себя в том, что он, Сникерс Форрест, совершенно гетеросексуальный парень и то, что мужские задницы в душе привлекают его гораздо больше женских – это всего лишь зависть. Натс был тем, кто «открыл» его, но и тогда Сникерс вбил себе в голову, что это только расширение сексуальных горизонтов, не более. Даже осознание того, что у него очень долгое время не было девушки, нисколько его не тревожило.

− Эй, я сказал что-то не то? – Йети коснулся его волос.− Этот твой Натс чем-то тебя обидел?

Сникерс вздрогнул и скинул руку со своей головы.

− Откуда ты…

− Пока ты бредил, я получил от тебя оплеухи за него.

Сникерс удивлённо округлил глаза.

− Я… прости. Я не сделал тебе больно или… не сболтнул лишнего?

− Ну, ты умолял меня трахнуть тебя пожёстче, раздевался, хватал и трогал меня за член. Я еле сдерживался, чтобы не исполнить все твои желания.

Сникерс понял, что у него горят уши, а если горят они, значит и всё лицо.

− Я пошутил, − усмехнулся Йети. − А тебя легко заставить краснеть.

− Чёрт,− фыркнул Сникерс. − Так это были твои фантазии.

Йети на секунду застыл, а потом засмеялся. Он наверняка подумал, что Сникерс накинется на него с кулаками и даже ожидал этого, отойдя чуть дальше. Но Сникерс не стал, в конце концов, Йети конечно говнюк, но беззлобный, а у Сникерса не роль Беллы Свон.

− У тебя тут даже радио нет?

− Радио есть, только в такую непогоду оно не ловит сигнал.

− Тогда чем займёмся?

На лице Йети появилась та самая улыбка, которая отражает все пошлые мысли.

− Я вижу ответ в твоих глазах,− с досадой проговорил он, − значит, «нет»?

Сникерс даже рассмеялся, потому что это его «значит» сопровождалось видом побитой собаки.

− Что же, тогда у меня есть только карты.

− Неплохо,− кивнул Сникерс,− Только не покер, давай попроще, в «дурака».

− На раздевание?

− Ты меня раздевал уже два раза, если не ошибаюсь.

− Трусы не снимал ни разу,− оправдался Йети.

− Кто тебе мешал, пока была возможность?

− Действительно,− усмехнулся Йети, достав с полки, где стояли книги для сжигания, карты. − В следующий раз буду умнее, и у меня будет твоё личное разрешение.

− Правда или вызов, как тебе такие ставки?

− Приемлемые, − согласился Йети, убирая со стола и раскладывая карты.

Карты оказались старыми и пожелтевшими, с кое-где надгрызенными уголками. Может, этот Йети часто играет сам с собой, а может, он тут совершенно не один? Мысль о том, что Йети здесь не один, полоснула холодной догадкой. Но ведь за всё это время тут никто не появлялся, а находиться где-то за пределами дома дольше тридцати минут было нельзя. Сникерс отбросил эту идею.

− Эй, твой ход.

Сникерс опомнился, не сразу сообразив, что перед ним лежит двойка бубен, а козырем являются червы. Карты на руках у него были неплохие, но один неумный ход – и он проиграет. Сникерсу не хотелось в очередной раз что-то рассказывать о себе, лучше, если будет говорить Йети. А спросить Сникерс хотел многое.

Однако первый раунд завершился ничьей. Сникерс разочарованно цокнул, забрал карты и, перемешав, раздал заново. Второй раунд закончился полной и безоговорочной победой Сникерса, которому показалось, что это было слишком легко. Йети вначале собрал у себя целую охапку карт, а потом не успел от них избавиться.

− Какая несчастливая раздача,− без тени грусти проговорил он.

И это ещё больше уверило Сникерса, что ему поддались.

− Правда или вызов? – он решил не упускать шанс.

Йети на секунду задумался, пригладив бороду, будто по привычке.

− Правда, – он задержал свой взгляд на Сникерсе,− Ты же хочешь этого.

− Откуда ты родом?

− Ну, я родился в Лондоне, а потом с родителями перебрался в Америку.

− А конкретней?

Йети облизнул верхнюю губу и усмехнулся.

− Для этого вопроса тебе нужно выиграть ещё раз.

Сникерс чертыхнулся, остервенело перемешивая карты. Но азарт начал набирать обороты. И когда Сникерс проиграл, он, почему-то, ничуть не расстроился, ведь впереди был новый раунд.

− Вызов,− быстро проговорил Сникерс.

Йети задумчиво осмотрел свою комнату, а потом посмотрел на него и взгляд скользнул по лицу.

− Поцелуй меня.

Сникерс не ожидал этого, хотя в его случае об этом нужно было думать в первую очередь. Но больше всего Сникерсу не понравилась та серьезность, с которой Йети попросил его об этом. Вначале Сникерс попытался отшутиться, но Йети с такой же серьёзностью сказал, что он сам предложил эти ставки.

− Хорошо,− согласился Сникерс, поднимаясь со своего места и подходя к нему.

Йети следил за ним, не отрываясь, его губы чуть приоткрылись, словно приглашая. Сникерс склонился к нему, кладя руки на его щёки. Признаться, он думал, что борода будет грубее, но светлые волосы оказались мягкими. Сникерс прижался на секунду к его щеке, и, улыбаясь, отстранился.

− Надо уточнять.

Он уже хотел вернуться на своё место с видом победителя, мол, не один Йети умеет уходить от ответа, но был грубо схвачен и прижат к телу Йети. Сникерс не сразу понял, что случилось, а руки Йети в его волосах, и губы на его губах в какой-то момент лишили его самообладания. Он растерялся, а вот Йети нет. Его захват был крепким, а поцелуй напористым и сносящим крышу. Видимо, Йети не нравились отказы, и он просто потерял терпение.

В рот скользнул чужой язык, бесстыдный и завоёвывающий. Сникерс чувствовал, что его поглощают без остатка, берут, не спрашивая, и … он хотел этого.

Безумие, говорят, заразно. Борода Йети щекотала кожу, и это немного раздражало. И вообще Сникерсу казалось, что он слишком долго не целовался, он ощущал напор Йети, который не позволял даже подумать о том, чтобы отстраниться, пока вдруг не оттолкнул сам.

− Нужно принести ещё дров,− невпопад пробормотал Йети, проходя мимо остолбеневшего Сникерса.

− Эй, подожди…

Но дверь домика, закрываясь, скрипнула, впуская внутрь промозглый ветер и снег.

Это была полная ерунда. Йети чуть ли не светился от того, что Сникерс просто смотрел на него, а когда Сникерс дал понять, что совсем не против, оказалось, что Йети вовсе не «за».

Стоя посреди маленького домика, Сникерс почувствовал себя дважды брошенным.

Не зная, чем заняться, он подошёл к стеллажу с книгами. Лучше было бы отказаться от игры и почитать что-нибудь, например, Жюль Верна и не попасть в эту глупую ситуацию.

Правда, губы по-прежнему горели. Сникерс и правда давно не целовался, совсем не исключено, что скоро губы будут выглядеть как пельмени, благодаря стараниям Йети.

Сникерс с досадой прижался лбом к книгам. Его по праву можно было назвать Мистер Глупец. Всего несколько часов назад он готов был этого Йети у***ь, а сейчас не находит себе места из-за какого-то прерванного поцелуя.

− Не поддаваться, не поддаваться, − пробубнил Сникерс, беря книгу.

Правда, строчки перед глазами расплывались и вообще казались невидимыми, он бездумно листал страницы, вроде бы и читал, а смысл и значения до него не доходили. Йети всё не возвращался. Хотя Сникерс решил, что это к лучшему, сейчас он ещё почитает, и снова будет вести себя, как ни в чём не бывало. Но губы саднили и начали сохнуть.

Он перевернул страницу и на пол вдруг упал листок. Сникерс поднял его. Это была всего лишь открытка, старая, выцветшая с изображением Эйфелевой башни и молодого парня. Это точно был не Йети, не похож, слишком худой и миниатюрный, и чёрные волосы, зачёсанные на бок, не сравнятся с белой гривой Йети. На обратной стороне открытки Сникерс прочитал: «Из Парижа с любовью! 1979 г.»

На открытке не было адреса, а значит, она была вложена в письмо или… Сникерс вздохнул, на всякий случай перетряхнул книгу и нашёл потемневший листок с растекающимися чернилами. Снова без конверта. В письме некий Файв за что-то просил прощения у Холса, желал всего наилучшего и просил помнить о нём только хорошее, но больше всего Сникерса поразили последние строки: «Я всегда буду помнить тёплые ночи в лесном доме».

Тёплые ночи? Дом в лесу? Сникерс нахмурился.

− Это не моё.

Услышав голос Йети, Сникерс быстро закрыл книгу.

− Я не…

− Всё в порядке,− Йети вдруг забрал книгу, вытащив фото и письмо, и кинул их в тлеющие угли. – Я же сказал, это не моё.

Сникерс ни о чём не спрашивал, только посмотрел на стеллаж старых книг. Возможно, Йети нашёл их, а может и нет, но это письмо говорило о том, что Йети не первый жилец этого дома, когда-то здесь были и другие люди. Что они здесь делали?

Сникерс взглянул на него. Йети скорее был похож на пленника этого дома, чем на добровольного жильца. И так хотелось расспросить его обо всём, но в картах Сникерсу не везло, а просто так Йети вряд ли будет говорить.

Он развёл огонь. За окном уже привычно стемнело, а ветер потряхивал старый дом, который жалобно стонал при сильных порывах.

− Я лягу как тогда, – нарушил молчание Сникерс.

Он помнил как ему было неудобно и холодно на полу.

− Ты тогда замёрз, я слышал, как у тебя стучали зубы.

Сникерс нахмурился, соглашаться с ним не хотелось.

− Спи на кровати, − Йети поднял руки в жесте «сдаюсь». − Все свои грязные фантазии я оставил за дверью.

Во рту стало сухо, Сникерс не знал, как понимать Йети: буквально или всё же фигурально.

− А ты…

Йети почесал лоб.

− Я буду спать рядом.

Сникерс не хотел, но из его горла само вырвалось «хорошо».

На кровати и правда было удобней и теплее, но сон к нему всё равно не шёл, и к Йети тоже. Пускай они легли к друг другу спинами, Сникерс всё равно ощущал как тот то и дело вертит головой, пока совсем не отдал ему подушку. В доме всё ещё было тепло, но огонь в печке уже почти потух, поэтому кроме редкого потрескивания они слышали только колыбельную ветра и дома, поющих почти в унисон.

Сникерс чувствовал тепло рядом с собой. Пожалуй, в совместном сне он любил именно эту часть.

− Натс – мой любовник,− проговорил он вдруг тихо,− уже бывший.

На секунду Сникерсу показалось, что Йети спит. Если это так, то это даже к лучшему. Он сам не знал, зачем сказал об этом. Дурацкий порыв.

− Я понял, когда остался без клока волос,− раздалось так же тихо за спиной.

Кровать заскрипела под соседним телом, и Сникерс ощутил, как к нему прижались сзади. Ровное дыхание обдало шею, и по телу пробежала дрожь.

− Меня зовут Пикник.

Сникерс улыбнулся. Это имя нравилось ему больше, чем Йети.

***

Марс сразу понял, что проснулся не у себя. Во-первых, кровать была невероятно мягкой и удобной, его старенький, промятый диванчик такого комфорта не давал, во-вторых − запах. Запах свежего кофе и булочек. Таких ароматов в его квартире никогда не было. В-третьих, в комнате было невероятно светло, а постельное бельё пахло свежестью.

− Чёрт,− пробубнил Марс, кое-как отрывая тяжёлую голову от подушки.

Хотелось немедленно вернуть её на место и, наверное, он бы так и сделал, если бы не увидел Рафаэлло. Не голого, к сожалению, а достаточно предсказуемо одетого. Именно так Марс всегда и представлял утро богатенького пижона – в одних трусах и шёлковом тёмно-красном халате. Но Рафаэлло шло.

− И тебе доброе утро.

Марс сощурился, переход на «ты» со стороны Рафаэлло резал слух, но не более. Ему подали стакан и таблетку. Очень предусмотрительно, у Рафаэлло, как заметил Марс, инстинкт мамочки был развит на приличном уровне.

− Спасибо.

Рафаэлло развернулся, ещё сильнее открыл окна, в его спальне они были панорамными. И зачем он это сделал? В комнате и так было светло.

− Я сварил кофе…

− И испёк булочки? – усмехнулся Марс, одним глотком осушив стакан.

− Нет, разогрел в микроволновке.

Тоже неплохо. И нет, Марс не страдал слабоумием и потерями памяти, чтобы не помнить прошлую ночь. Пусть он и намешал немного алкоголя, но доза была не такой, чтобы его вырубить. Рафаэлло был горячей штучкой. Пожалуй, эта ночь была лучшим, что у него было за последний год. Как только Марс подумал об этом, его член мгновенно отреагировал. К тому же вид Рафаэлло на фоне окна, где свет пронизывал ткань халата, нисколько не оставляя простора для фантазии, невероятно будоражил. Как бы содрать с него эти тряпки? Зачем он вообще их надел?

− Не собираешься вставать?

Рафаэлло повернулся к нему и подошёл к краю кровати. Марс как раз вернулся в горизонтальное положение, скрестив над головой руки.

− Предпочитаю сервис в постель.

Рафаэлло улыбнулся. Поставив одно колено на кровать, он прогнулся и буквально скользнул под бок Марса. Ощущать его рядом было необычно и в то же время приятно. Рафаэлло весь был такой воздушный и податливый, что Марс боялся сломать его. Хотя вспоминая прошлую ночь, он неплохо выдерживал все его щипки и хватку. И ему это даже нравилось.

Небольшие красные пятна красовались на ключице, шее, даже возле соска. Марс неосознанно к ним потянулся, тронул своими шершавыми пальцами, услышав одобрительный вздох. Он сгрёб Рафаэлло в охапку и затащил на себя. Томный взгляд из-под опущенных ресниц заражал своим желанием. Рафаэлло поудобнее уселся на нем, позволяя касаться своих ягодиц, обтянутых тканью. Чёртовы трусы, в очередной раз подумал Марс, но тут же забыл о них, когда Рафаэлло поцеловал его в шею. До чего же приятно. Уже знакомая дрожь вновь охватила всё тело, и Марс облизнулся.

Он понимал Рафаэлло, многие так делают – соблазняют копа в надежде на лояльность, а то и вовсе безнаказанность.

− Запомни, Белоснежка, − он прикусил губами его мочку. − За секс я не плачу принципиально. И если ты думаешь, что это что-то изменит, и ты на что-то можешь рассчитывать – ты глубоко заблуждаешься.

− Что?

Рафаэлло отстранился как раз тогда, когда Марс собирался поцеловать его.

− Ты думаешь, что я с тобой из-за…

− Сейчас ты скажешь, что сходишь по мне с ума, и нет никаких корыстных мыслей, − Марс закатил глаза. − И всё это чистая химия тел и взаимная симпатия. Я всё понимаю, Белоснежка, я такое проходил.

− Да пошёл ты!

Рафаэлло буквально подпрыгнул с кровати, запахивая свой халат. Его лицо, всего несколько секунд назад излучавшее тепло и желание, исказилось гримасой гнева.

− Что? – Марс пожал плечами. − Я предлагаю быть честными друг с другом, чтобы потом ты не орал на суде, что подставлял свой зад копу, который тебе что-то обещал. Я никому ничего не обещаю.

Рафаэлло отвернулся. На душе Марса заскребли кошки. Ему показалось, что он совершает ошибку.

− Уходите, капитан.

Официальный тон был холоднее зимней стужи за окном.

Марс поднялся, нашел своё бельё и джинсы, неторопливо оделся. Он не считал себя виноватым, он сказал всё, как оно было. Или Рафаэлло думал, что запудрил ему мозги?

Но обо всём сказанном Марс вдруг пожалел. И почему-то злился. На себя.

− Я могу рассчитывать на кофе?

Иногда внезапный лёгкий вопрос – то, что нужно, чтобы разрядить обстановку. Но для Рафаэлло он, похоже, стал последней каплей. Тот развернулся и быстро вышел из комнаты. Это означало «нет». Закончив с носками, Марс спустился вниз.

Куртку и ботинки он нашёл в том, что, наверное, на языке богачей называется прихожая, с точки зрения Марса это была отдельная комната с диваном и всевозможными шкафчиками.

− Капитан, ваш кофе,− раздалось за спиной, когда Марс уже оказался на улице. − Удачного дня.

Горячая, горькая жижа оказалась у него на лице. Марс от неожиданности даже не успел выразить свои мысли, только занести кулак над уже закрытой перед носом дверью.

− Сучка,− процедил он, вытирая уже остывший кофе с лица.

У него безумно охуительное утро.

***

− Шеф, ну нельзя же так отключать телефон,− Твикс атаковал его прямо у порога участка,− Я даже дозвонился до вашего дядюшки Бена.

Твикс был отличным помощником, он мог откопать даже домашний адрес Сатаны, если понадобится. А дядюшка Бен как раз был тем самым Сатаной.

− И что мой дядюшка сказал?

Марс направился в свой кабинет и уже там стянул с себя свитер. Он всё ещё пах утренним кофе, а скула горела от лёгкого ожога.

Чёртов. Рафаэлло. Ферреро.

− Вам дословно или смысл? – Твикс, не отставая, проследовал за ним.

− Дословно.

− «Отсоси, Марс»,− Твикс сказал это, прикрыв папкой половину лица.

− Он меня по-прежнему любит,− шмыгнул носом Марс,− Отправь в химчистку.

Твикс непонимающе взял его свитер, зачем-то понюхал, но даже не скривился. Видимо, не ощутил неприятных запахов.

− Я к ночи обзвонил все морги,− укоризненно заявил Твикс. – А ты, я смотрю, неплохо развлекся.

Он указал на его шею. Марс вначале не понял, а потом чертыхнулся и подошёл к зеркалу. Грёбаный засос, оставленный Рафаэлло. Он поправил ворот рубашки, закрывая отметину. Годы, когда он этим гордился, давно прошли. Твикс вовремя сообразил, что эту тему поднимать не стоит. Вообще сообразительный малый, Марс нисколько не пожалел, взяв его на эту должность.

− У меня две новости, одна хорошая, другая просто замечательная.

Лицо Твикса так и светилось, хоть вместо лампочки используй. Марс наконец-то сел на свой крутящийся стул и нашёл сигареты.

− Раз такой расклад, начни с хорошей,− он щелкнул зажигалкой и затянулся.

− Синоптики обещают, что сегодня вечером ураган стихнет, а завтра будет ясный день. Команда по поискам сержанта Сникерса Форреста уже сформирована, в него входит один штатский.

− Это Натс, что ли?

− Он самый.

Марс кивнул. Действительно, может быть, это утро изменится и станет хорошим.

− А замечательная?

− Вы просили меня узнать, что Рафаэлло Ферреро делал в больнице. Судя по документам, он занимается благотворительностью, но есть один пациент, которого он навещает очень часто, он числится как Тик Так…

У Марса даже дух перехватило, когда он услышал о том, что Твикс что-то накопал. Но, судя по всему, ничего особенного. И его это даже радовало. Сажать Рафаэлло в отстойник казалось неправильным.

− Тик Так и всё? Или Тик – это имя, а Так – фамилия? Или наоборот? – нахмурился Марс.

− Ты, сейчас типа тупой коп, да? – вздохнул Твикс. – Но этот человек неизлечимо болен − лейкозом, ему ищут донора, но пока неудачно.

Марс выпустил клуб дыма, лёгкие как будто расправились, и всё тело окутало приятным спокойствием.

− Неизлечимо болен… донор, говоришь?

Марс несколько секунд просидел молча, будто обдумывая свои действия. Конечно, этот Тик может входить в категорию тех людей, которые считают Рафаэлло ангелом, а может и нет. И Марс решил, что хочет проверить это ещё раз.

Ангел так Ангел, в этот раз он не будет против.

− Пойду, наведаюсь к этому Тик Таку.

Не найдя пепельницы, Марс затушил сигарету о край стола, собственно, он так делал довольно часто.

***

Марс ненавидел больницы. Хотя он бывал в них довольно часто, его раздражало тут всё: и запах, и люди, и цвет стен.

К Тик Таку его пропустили только после полного облачения в стерильный костюм. На голову водрузили шапочку и закрыли лицо маской. До чего же в этом было жарко!

Боксы, где лежали такие больные, отгородившись от всего мира, напоминали Марсу прозрачные коробки.

Тик Так оказался в боксе совсем один. Он сидел возле окна, такой маленький и бледный, что Марс ощутил себя слишком большим и неуклюжим в этой стеклянной коробке. Лицо Тик Така при виде него озарилось улыбкой. Бледные губы покрылись корочкой, а под глазами залегли тёмные круги. На его лысой голове была зелёная бандана, единственное яркое пятно во всём боксе.

Похоже, он оторвал его от чтения комиксов.

− Здравствуйте,− голос у Тик Така оказался звонкий и радостный.

Он медленно спустился с подоконника, как любопытная зверушка, присматриваясь к нему через прозрачное ограждение.

− Здравствуй,− Марс откашлялся, ощутив полезность этой маски. − Рафаэлло мне…

− Брат? – Тик разочарованно вздохнул.− Ох, я сказал ему не приходить сюда, так он прислал вас, да?

Брат? Марс не подал виду, что не знал этого. Хотя сейчас заметил, что они похожи, наверное, и волосы у Тика такие же кучерявые…

− Передайте ему, что я хорошо питаюсь, я не пропускаю приём лекарств и больше не сбегу из больницы. Пускай не беспокоится.

Тик Так говорил об этом с каким-то безразличием, он словно заучил это и повторял не один раз, только чтобы от него отстали.

− Меня не присылал Рафаэлло, − перебил его Марс. – Я пришёл сам, чтобы поговорить о нём.

− С братом что-то случилось? – Тик Так вмиг изменился, оказался возле Марса, кладя руки на стекло разделявшее их.

Значит, не было никакого безразличия? Просто усталость и раздражение. Короткие рукава больничной рубахи не скрывали истыканных вен и многочисленных синяков. На фоне бледного лица зелёные глаза казались чересчур огромными, будто бы и не его вовсе.

− Нет, он в порядке, просто я боюсь, что он связался с плохими людьми.

− С плохими людьми? – Тик Так искренне удивился и непонимающе заморгал,− Я не знаю, он мне ничего не говорил.

Марс не усомнился в его словах. Рафаэлло вряд ли стал бы посвящать этого невинного ребёнка в семейные дела Ферреро. Но Тик мог и сам что-то заметить, только не понимать этого.

− Ты не замечал ничего странного?

Тик Так задумался.

− Ну, он бывает иногда странным и это наше бегство из Нью-Йорка… хотя мне никогда там не нравилось, там в больнице со мной обращались как с мясом. – Он показал Марсу свои руки,− Видите? Это они мне сделали, но у меня тогда был психоз, может, я сам виноват?

Мысли Тик Така скакали, как кенгуру в Австралии, и Марс едва успевал за ним.

− А тут мне нравится, и доктор тоже нравится, он сам ставит мне уколы,− Тик Так показал своё запястье. – Он прямо сюда ставит, в эту маленькую-маленькую венку и ни разу не было синяка. Правда, доктор Дирол не любит, когда я на него смотрю, говорит, что так обязательно сделает мне больно, если…

− Э… Тик, давай вернёмся к вашему бегству из Нью−Йорка?

Тик Так словно опомнился.

− Да, да, я помню тот день, Раф пришёл домой злой, сказал, чтобы мы собирали вещи, я тогда ещё дома мог находиться. Мне показалось, он поссорился с дядей.

− А как зовут вашего дядю?

− Ронднуар,− искренне признался Тик Так.

Ну, вот и всё. Значит, Рафаэлло врал ему, когда говорил, что не знает этих людей, врал ему, смотря прямо в глаза. Разочарование давило пуще удавки, это знание не принесло ему радости.

− Послушай, Тик,− мягко произнёс Марс. – Помоги мне спасти твоего брата.

Глаза Тик Така загорелись.

− Конечно, я всё сделаю! – он просто дышал энтузиазмом.

− Если заметишь что-то странное, немедленно сообщи мне, я предупрежу медсестру, ты можешь передавать ей сообщения, которые она передаст мне. Но только Рафаэлло не должен об этом знать.

Марс прижал палец к губам, на что Тик Так сделал то же самое. Он видел по его лицу, что для Тик Така это больше напоминало игру. Пускай так и думает.

− Мы будем как Бэтмен и Робин? – шепнул Тик Так и хихикнул, подняв свой комикс, где красовались качки в обтягивающих трико.

Жуткая рисовка. Хорошо, что на лице Марса была маска, и Тик не видел его скривившихся губ.

− Постой, я не знаю, как тебя зовут… хотя нет, не говори мне. Вдруг Рафаэлло будет пытать меня, и я всё выдам.

Марс даже не нашёлся, что ему сказать. Тик Так казался глупым ребёнком, делающим вид, что просто подхватил кишечную палочку и вот-вот поправится. Но за этой маской Марс видел страх и жажду жизни.

− Я рассчитываю на тебя, Робин.

Тик Так улыбнулся и Марс почувствовал себя настоящим козлом.

Покидал бокс Марс почти на ватных ногах. Он никогда не воспринимал людей, особенно подозреваемых и их родственников, близко к сердцу. Для него они были всего лишь кусочками головоломки. Так почему же сейчас всё было по-другому? Марс думал, что уже давно стал черствее камня. Но ситуация со Сникерсом его подкосила, и этот мальчик тоже умирал.

***

− Простите, а я могу сдать кровь?

− Конечно, можете,− медсестра улыбнулась, и тут же достала бланк с анкетой. – Хотите для кого-то конкретно?

− Да, для Тик Така,− Марс взял ручку и принялся черкать своё имя, а когда дошёл до графы «употребление алкоголя», застыл. – Я пил вчера, как быть?

Медсестра тяжело вздохнула.

− Тогда только минимум через два дня и постарайтесь вести здоровый образ жизни, может быть, вы будете его спасителем.

Спасителем? Марс всегда считал себя карателем, но никак не спасителем. Но ведь попробовать можно.

Он уже хотел спросить насколько здоровый образ, но посчитал это неуместным. Понятие «здоровый» для медиков никак не равнялось понятию «здоровый» для Марса. Это он знал точно.

Уже на улице Марс на автомате засунул сигарету в рот, почти закурил, но тут же потушил огонь. Он никогда не задумывался, насколько сильна у него эта привычка. Оказывается, он её уже даже не осознаёт. Только начатая пачка сигарет полетела в урну вместе с зажигалкой.