Перекрёстки судеб - 2

Шила в мешке не утаишь

- Мам, ты можешь больной притвориться? - неожиданно спросил Ноэль у Берты, когда они прогуливались по новому торговому центру, присматриваясь к ассортименту детских отделов.

- С чего это вдруг?

- Хочу увезти Мари куда-нибудь на пару недель... Да вот хотя бы в Испанию. Погреется на солнышке, ей сейчас полезно...Но мне хочется поехать туда только с ней вдвоём, понимаешь?

- Опять что-нибудь случилось? - вздохнула Бет. Похоже, рано она радовалась, решив, что после свадьбы в семействе её сына наступят тишь да благодать.

- Да нет, ничего...Ну, кроме того, что уже произошло... У меня такое чувство, что я теряю Мари: её доверие, её поддержку...Попробую сделать это, пока не поздно вернуться на исходные позиции. Получил полный карт-бланш от режиссёра: работы над фильмом не так уж много осталось. К тому же, Крис мается чувством вины перед моей женой. Велел оставаться дома, пока всё не наладится...

- Понятно...Не хочешь брать с собой Малин и Пелле, потому как мечтаешь создать условия, максимально приближенные к периоду вашего с Мари знакомства?

- Я тебе говорил, что ты у меня - самая умная и всепонимающая мама в целом мире?

- Подлиза! Ну, куда ж мне деваться: надо спасать твой брак! Что от меня требуется?

- Пожить у нас. На тебе — Пелле. Я не имею права оставить его без присмотра, хотя парню я доверяю. Да и чип у него установлен на самый критический случай... Если к Малин будет приезжать Маркус и оставаться на ночь — ничего не имею против. Главное, чтобы за Эриком кто-то из вас постоянно присматривал. Быт у нас налажен, народ обычно не балует. А в твоём присутствии дела пойдут своим чередом без неприятных сюрпризов и неожиданностей. Я договорюсь с кем-нибудь из сестёр, чтобы покараулили «дом Нурдстрёмов».

- Папенька твой в очередной раз с чемоданами явился, так что не нужно девчонок дёргать...Вообще ничего им не говори, они и так сильно переживают...Ну что ж, у меня спина в последнее время побаливала. Придётся вспомнить, что такое охать, стонать и пролёживать бока у телевизора, - вздохнула Берта.

Ноэль поцеловал мать в макушку, пахнущую специями для выпечки:

- Спасибо тебе, ма! Я перед тобой в неоплатном долгу: ты столько раз меня выручала!

- «Муж и жена — одна сатана». Ты почти слово в слово повторил фразу, которую мне Мари твоя однажды сказала...Боюсь я, сынок, что отцовские гены в тебе взыграют и потеряешь ты и жену, и детей...Или будешь, как Мартин, бродить с чемоданами между своими зазнобами до гробовой доски…

- Чур меня! Что за мрачное будущее ты нарисовала! Не переживай: гены Нурдстрёмов сильнее Фолкнеровских!

- Дай-то бог, Ноэль! Ой, смотри какая кроватка симпатичная!

Берта ринулась в зазывающе оформленный отдел товаров для новорождённых. Сын с улыбкой последовал за ней.

Шутки шутками, а «плебейская» - по выражению Пелле — кровь, попав в организм Мари, сотворила чудо. Токсикоз вяло помахал лапками: приступы тошноты, высасывающие из женщины жизненные силы, совсем прекратились через неделю после выписки из госпиталя. Вернулся аппетит, а вслед за ним и хорошее настроение. Апатию сменил прилив энергии. При любой возможности Мари отправлялась гулять: в соседний парк, на набережные в центре города. После визита Микаэля Линдквиста, которого Стелла нынче не отпускала одного надолго, Ноэль воспользовался приглашением крёстного и на пару дней свозил жену в «Эдем». На щеках Мари появился здоровый румянец, она что-то постоянно жевала — будто навёрстывала упущенное в «токсикозный» период - и в скором времени живот её стал заметно округляться.

Они снова спали вместе. Первые несколько дней по возвращении Мари из госпиталя — просто лежали, обнявшись. Вспоминали моменты из прошлого: забавные, романтические. Засыпали, прижавшись друг к другу. Просыпались от нежных поцелуев.

В этих немудрёных ласках сквозило столько нежности и заботы, что ощущение вселенской любви и непередаваемого тепла захлёстывало обоих с головой. И даже предупреждение доктора о возможном длительном периоде воздержания не вызывало протеста. Запретный плод сладок, но последствия нарушения врачебного предписания могли оказаться плачевными. Они оба прекрасно это понимали.

Телесные «страдания» для Ноэля сглаживало то, что от него не пытались отгородиться. Живо вспомнилось, каково это: находиться рядом с Мари, захлопнувшейся в раковине мыслей, пожирающих мозг. Поначалу Ноэль боялся, что жена начнёт припоминать ему случившееся на каждом шагу. Как ни странно — ему снова невольно помог Пелле. Парень, не имевший собственной семьи, со стороны видел все ошибки, допускаемые в чужих отношениях. Однажды вечером, в зимнем саду госпиталя, он получил позволение высказаться о своих наблюдениях и надоумил Мари выбрать линию мудрого спокойствия. Поэтому упрёков от неё муж до поры до времени не услышал... Их жизнь ничем не отличалась от будней среднестатистической семейной пары: прогулки с ребёнком, поездки по магазинам, планирование домашних дел. Не забывали и про работу. Ноэль регулярно звонил Маккейну: узнавал, как идут дела на съёмочной площадке, нет ли нужды возвращаться в Париж. Мари же с головой окунулась в деятельность учреждённого ими фонда и регулярно работала над книгой, о содержании которой никому не раскрывала. Подготовленный ею для прессы релиз о том, кому и как помогает учреждённый Джо Уотерманом и Ноэлем Фолкнером фонд, после публикации вызвал широкий резонанс по всему миру. На счёт фонда снова потекли денежные средства: сначала несмелым ручейком, потом полноводной рекой. Обратной стороной медали стало то, что, прослышав о деятельности фонда, активизировались не только жаждущие «обобрать лохов как липку» преступники. Особо ушлые журналисты, жадные до дурно пахнущих сенсаций, с удвоенной силой принялись копать компромат на Мари и Ноэля..

- Это именно то, о чём я тебе говорила. Лучше узнать правду вовремя и подумать, как ты будешь жить дальше с тем, что узнал, чем получить ту же правду в искажённом виде и не хотеть жить вообще, - Мари положила перед Ноэлем вечернюю газету, на первой странице которой красовались фотографии семейства Нурдстрём и Пелле Армфельта. Заголовок бил, как пощёчина: «Ноэль Фолкнер: как спихнуть беременную жену на похитителя — телохранителя и развлекаться с французской старлеткой. Поступок популярного актёра лишает его права называться национальной звездой.»

Ноэль заскрипел зубами. Ему казалось, что он ко всему готов. Но, увидев фото и прочитав статью, Фолкнер почувствовал себя оплёванным с головы до пят.

- Скажи мне, откуда в среде журналюг берутся такие подонки?

Мари подыскивала достойный ответ на реплику мужа, но тут зазвонил её телефон. Чуть помедлив, она приняла вызов.

- Мари Нурдстрём, слушаю вас... Да, видела... Да, знаю...Да, готовы прокомментировать...Какое время вас устроило бы? Хорошо, давайте завтра утром.

Ноэля до глубины души удивил спокойный тон Мари и её умиротворённое лицо.

- Ты собираешься прыгнуть в бассейн, полный голодных акул?

- «Любишь кататься — люби и саночки возить». Не знаю, откуда просочились слухи про твою связь с Изабель. Возможно, мадемуазель сама поспособствовала их распространению… Но от правды, мой дорогой Ноэль, не убежишь. Ручонки свои поганые она в твои штаны запустила. А ты не вскочил тут же, да не сбежал. Вместо этого — получил своё удовольствие, использовал «бедную девочку»... Так что Изабель раскинула сети и выжидает, как паучиха: когда ж я истерить начну и пинка тебе под зад выдам? Одного не учла: я всё это уже проходила... Клаудиа Данхилл застала меня врасплох. Констанс Линдт закалила подвальным заключением. Изабель Селинье не увидит ни единого дрогнувшего мускула на моём лице. Не советую тебе врать и выкручиваться, отвечая на вопросы тех самых голодных «акул пера». Чем ближе к правде окажется твоя история — тем лучше. Что ты там говорил про протокол из полицейского участка? Вот он-то как раз выставляет мадемуазель Селинье не в лучшем свете. Подтверждает злой умысел актрисульки, бессердечно оставившей тебя без связи с беременной женой, истекающей кровью в госпитале... Это нам на руку… Да уж, на рекламную компанию фильма Маккейну однозначно не придётся сильно тратиться. Но вот гонорар тебе он должен увеличить: за создание «скандальной рекламы»… И учти: Армфельта обижать я не позволю! Если хоть один журналюга начнёт выдвигать грязные теории на его счет — глаза выцарапаю. Хотя, нет... Подобное поведение расценят, как подтверждение пошлых подозрений... Останусь непробиваемой, как танковая броня и корректной, как сигналы точного времени… А Пелле-то очень хорошо на фото получился… Это не с нашей ли свадьбы? Надо разобраться, как к ним снимок попал... И Калле Густафссону позвоню: на каком основании без моего разрешения в печать попала фотография, снятая в замке Tjöloholm? Мы с ним чётко обговорили, что работы из той фотосессии можно публиковать только по специальному запросу... Ну, что коленом трясёшь? Нервно? Не нравится? Что ж, в следующий раз, прежде, чем выпасть в отключку от полученного удовольствия, сто раз убедишься в том, чья голова находится у тебя между ног и не грозят ли тебе неприятности именно из-за этой головы…

С этими словами Мари вышла из рабочего кабинета, попутно проглядывая список контактов в поисках нужного ей телефонного номера, а Ноэль остался переваривать услышанное.

Он был согласен со всеми фактами, озвученными женой, но то КАК она говорила...Нечто новое, не изведанное ранее. Не злость — жёсткость. Даже цинизм.

«Эта женщина никогда не перестанет меня удивлять...Впрочем, я заслужил услышанную отповедь. Мари и так слишком долго со мной миндальничала...» - Ноэль тоже взялся за телефон и набрал номер Маккейна.

- Кристофер, привет! Это Ноэль Фолкнер...Нелепая история с Изабель получила неожиданное продолжение. Просил её не пакостить, но, похоже, девушке не живётся спокойно без приключений на пятую точку. Каким-то образом журналюги пронюхали о том, что случилось у неё дома...Нет, тебе не нужно принимать никаких кардинальных мер на её счет… И прикрывать мне задницу тоже не нужно: оказалось, интуитивно я сам себе её неплохо прикрыл. Не сомневаюсь, что вскоре на съёмочную площадку проберутся журналисты и примутся задавать вопросы о моих отношениях с Селинье. Рты никому затыкать не стоит. Пусть люди говорят правду: то, что они видели и как это выглядело со стороны...Да, ту фотографию из вагончика можно пустить в ход. Раз Изабель ведёт грязную игру — будем пользоваться её же методами...Мари? О, Мари просто великолепна! Это даже не Мари — царица Савская, не меньше! Едва не испепелила меня горящим взором пару минут тому назад... Сказала, что ты должен мне увеличить гонорар за создание скандальной рекламы будущему фильму. Да, именно так и сказала...А ещё она на днях обмолвилась, что хотела бы переснять несколько сцен с её участием... Возможно? Ну, вот и славно. Думаю, через пару-тройку недель мы приедем в Париж... Если, конечно, я тебе раньше этого времени не потребуюсь... Не нужен? Ну, даже обидно немного: никому не нужен! Ни жене, ни режиссеру! Шучу, шучу! До встречи, Крис! В случае форс-мажора - сразу звони!

На столе перед Ноэлем лежала принесённая Мари газета. Он ещё раз внимательно перечитал статью — пронизанный сарказмом и ехидством пасквиль. Рассмотрел фотографии, сосредоточиваясь на мелочах. Невольно погладил пальцами профиль Мари на фото из замка… Признал, что Мари права: на газетном снимке Пелле совершенно не похож на бандюгана, снятого тюремным фотографом. Модная стрижка, ладно сидящий костюм, никакой напряжённости во взгляде — улыбка открытая, счастливая. Сам Ноэль на выбранном для публикации фото выглядел этаким змеем — искусителем, а не примерным семьянином.

Из коридора донеслись возбуждённые голоса: Мари у лифта встретила Пелле, поддерживающего под руку Берту, старательно притворявшуюся скрюченной приступом радикулита. Ноэль вспомнил, что сегодня ночью хотел сделать Мари сюрприз и увезти её погреться в Испанию, но жизнь в очередной раз внесла коррективы в намеченные планы. Хорошо, что билеты ещё не выкуплены. Он зашёл на сайт авиакомпании SAS, отменил бронь на сегодняшнее число и выкупил билеты на рейс до Малаги на завтрашнюю ночь.

- Ноэль, ты где?

Проследив взглядом за вошедшей в рабочий кабинет женой, Фолкнер заметил, как изменилась её походка. Мари осторожно несла своё тело, охраняя растущую внутри неё жизнь. Снова окатило волной вины и стыда: хорош будущий папаша! Вместо того, чтобы "передёрнуть" под одеялом, вспоминая любимую женщину, попался на крючок несуразной малолетки!

- Там Пелле Берту привёз... Бедная мама! Похоже, переусердствовала, передвигая мебель в гостиной. А может, сквозняк где-нибудь поймала. Говорит, что с сегодняшнего утра ни охнуть, ни вздохнуть, ни согнуться, ни разогнуться не может. Просила ведь её: звони, если что-то нужно, Пелле приедет и поможет. Я думаю лучше ей пожить у нас несколько дней, а то ведь не будет у неё в собственном доме никакого щадящего режима!

- Конечно, Мари, что ж гостевой комнате пустовать? Маменька в прошлый раз хвалила кровать, которую мы для той спальни купили — вот пусть и понаслаждается комфортом.

- Пойду, прослежу, чтобы она удобно устроилась. А потом приглашу Пелле и обсудим линию поведения на завтра. Чтобы у***ь всех зайцев одним выстрелом - выступим в прямом эфире. В студию пригласят тех журналистов, которым не терпится узнать правду из первых уст. Удовлетворим их любопытство.

- Я предупредил Маккейна, что на съёмочной площадке могут нарисоваться представители пишущей братии. Попросил, чтобы меня не выгораживали, а говорили всё, как есть…

- Неплохо...Мы им покажем! Семейный корабль Нурдстрёмов никому не удастся взять на абордаж!

Пелле удивлённо рассматривал фотографию в газете:

- Это я, что ли?

- А что, не похож? - улыбнулась Мари.

- Да ну...Этакий мажорный дядя. Но татушки вроде как мои…

- Насчёт фотографий ситуацию я прояснила. Снимок Пелле утащили из твоего свадебного альбома в соцсетях, Ноэль. Сразу не заметили — вон, в уголке авторство указано. Твоё личное фото выдернуто из Гугловского архива, права пользования не ограничены. А вот с моей фотографией вышла накладка. Одна из менеджеров Густафссона решила денег по-быстрому «срубить» и продала фотографию скандально-известному изданию за довольно приличную сумму. Но как бы ей ни пришлось теперь эту сумму до пенсии растягивать: маэстро-фотограф зол, как чёрт. Даму уже уволили, плюс в творческих кругах пустили слух о её непорядочности по отношению к работодателю. Так что оказаться на позиции, подобной занимаемой у Калле, ей больше не светит. А вот мне, похоже, не отвертеться от очередной фотосессии у Густафссона...Но об этом я подумаю позже...Поговорим по поводу завтрашнего дня, мальчики… - скользнув взглядом по сидящим напротив неё Ноэлю и Пелле, Мари впервые заметила, что они пусть отдалённо, но похожи друг на друга. Почему-то сделанное открытие очень её взволновало и женщина поторопилась опустить глаза на свои руки, лежащие на ежедневнике, открытом на сегодняшнем числе. - Не представляю себе, что за вопросы напридумывают коварные словоблуды, какую тактику нападения выберут. Наша с вами задача: держаться достойно, отвечать спокойно, ничего не выдумывать и чем бы ни завершилась завтрашняя передача — поддерживать друг друга… Тебе, друг Пелле, дам совет: если придётся отвечать на вопросы о буйном поведении в больнице, просто отвечай, что сильно разволновался из-за того, что не мог дозвониться до Ноэля. И будем молить бога, чтобы журналюги сосредоточили внимание на той, что отключила телефон, а от тебя отстали.

- А если продолжат?

- Постарайся не кипятиться и отвечай честно. Не думай, что чем-то можешь навредить мне или Ноэлю.

- Хорошо, Королева, я постараюсь.

- Ну что ж, удачи нам всем. А теперь давайте-ка ужином займёмся, мне кажется, я слона съем. Да и гостью нужно покормить.

- Она там целую сумку каких-то вкусностей напихала перед отъездом, - смущённо вставил Армфельт, осознавший, что мать Ноэля связалась напрямую с ним, не предупредив сына и невестку о приезде. А он, на свой страх и риск, рванул на помощь заболевшей пожилой женщине, ни у кого не спросив разрешения.

- Что бы мы без Берты делали? Обо всём позаботилась! Пойду тогда разберу эту сумку и посмотрю, что у нас сегодня на ужин…

После того, как Мари вышла из комнаты, Ноэль покачал головой:

- Удивительнейшая женщина! Когда боишься, что очередное неприятное событие размажет её асфальтоукладчиком по дороге жизни, она вдруг становится преградой на пути у этого самого асфальтоукладчика.

- Что есть, то есть… - согласился Пелле и, поднявшись вслед за Ноэлем, отправился в гостевую комнату: спросить у Берты, не нужна ли ей какая-нибудь помощь.