Перекрёстки судеб - 2

Верность? Верность! (продолжение)

В этот же самый день, чуть раньше по времени, Изабель Селинье придумала очередной коварный план как заманить Ноэля к себе домой. Во время ланча в студийной столовой девушка вручила Фолкнеру приглашение на именины. Сказала, что устраивает дома вечеринку для некоторых членов съёмочной группы. И очень хотела бы видеть Ноэля среди гостей.

Почему промолчала его интуиция?

Почему он не спросил никого из съёмочной группы — приглашены ли они к Изабель?

В последние дни Ноэль ходил сам не свой. Поездки домой на выходные расстраивали его неимоверно. Мари слабела на глазах. Несколько раз он готов был предложить жене прерывание беременности, но язык так и не повернулся озвучить кощунственную мысль. Конечно, ни о каком сексе при подобном раскладе и речи не шло. Они даже не спали вместе: Мари не хотела будить Ноэля, когда среди ночи ей становилось плохо.

- Ты устаёшь на съемках, тратишь выходные на перелёты — имеешь право на спокойный сон.

Как часто женщины, заботясь о чужом благе, совершают ошибки! Ноэль всё чаще думал, что Мари отдаляется от него, не верит ему, может быть, и не любит больше…

Приглашение Изабель прозвучало в не самый лучший период. Несколько дней бушевали штормовые ветра и рейсы на Стокгольм отменяли один за другим. Часть съёмочных эпизодов по тем же причинам решили снимать чуть погодя. Работали исключительно над сценами в павильоне, да обрабатывали уже отснятый материал. Свободного времени оказалось выше крыши и Ноэля удручало то, что он не может провести его вместе с семьей. Когда Селинье подошла со своим предложением, он кивнул чисто автоматически. Ну а позже переигрывать и отказываться было уже не удобно. Да и вела себя девушка в последнее время довольно скромно, усыпив бдительность товарищей по съёмочной площадке.

Ноэль заподозрил неладное, только когда попал в квартиру Селинье. Комнаты и правда оказались украшены, словно к многолюдной вечеринке. Но кроме него и Изабель в апартаментах никого не наблюдалось. И это Ноэлю не понравилось.

- А где все?

- О, только что звонили! Оказалось, перепутали адрес. Через полчаса прибудут.

- Так может, и мне лучше прийти через полчаса?

- Ну что ты, будешь на улице мерзнуть? Давай послушаем музыку...или кино какое-нибудь можно посмотреть…

- По-моему, кино в нашей жизни предостаточно: каждый день с утра до вечера.

- Ну тогда концерт? Mylene Farmer, например...Тебе нравится Mylene Farmer?

Ноэль неопределённо пожал плечами.

- Ну, значит, послушаем её...Изумительная женщина!

- Хорошо, пусть будет Farmer...Но сначала подскажи, где у тебя туалет?

- В коридоре — первая дверь направо, выключатель внутри.

Ноэль вышел, а Изабель тут же с радостью заметила, что его телефон, выскользнув из кармана, остался лежать на диване. Сейчас она отключит эту пиликалку и никакая жена им не помешает!

Так вот и получилось, что дозвониться до Ноэля Фолкнера долгое время никто не мог.

Вернувшись из туалета, Ноэль устроился в противоположном от Изабель углу дивана и невидящим взглядом уставился на экран. Мысли его витали далеко от этого помещения и все реакции замедлились из-за того, что он словно разрывался между двумя мирами. Селинье незаметно подвинулась поближе и положила руку на внутреннюю поверхность бедра Фолкнера. Тело отреагировало быстрее, чем включился разум. А девушка обрадовалась, выдавая желаемое за действительное: он хочет её!!!

- Изабель, что ты делаешь? Перестань!

Но Изабель было уже не остановить. Она расстегнула брюки Ноэля и, не успел тот и глазом моргнуть, как влажные губы сомкнулись вокруг предательски восставшего мужского естества. И он, вместо того, чтобы оторвать эту светловолосую голову от своей ширинки, малодушно провалился в быстро нарастающее, граничащее с болью возбуждение. Он не понимал, где он и с кем — в мыслях рядом с ним находилась его жена...Они так давно не были близки — и вот, какой сюрприз!

- Да, Мари, да…- закричал он, дойдя до кульминации.

- Изабель! Не Мари! Изабель! - со слезами на глазах крикнула в ответ Селинье.

Ноэля словно окатили ушатом холодной воды.

Он тут же испытал невероятное омерзение к самому себе.

Оттолкнув девушку, он вскочил с дивана, торопясь застегнуть брюки и заправить в них рубашку. Похлопав себя по карманам, Ноэль не нашёл телефона и тут же похолодел от мысли, что где-то его оставил или потерял. В тот же момент он увидел желанный девайс на диване. Он тут же схватил его и сразу обратил внимание на «мёртвый» экран. Батарея не могла разрядиться: прежде чем Ноэль покинул отель, он проверил, достаточно ли её заряда на несколько часов работы.

- Ты? - он в бешенстве повернулся к Изабель — Это ты сделала?

- Да, я! Чтобы ты отдохнул от своей чёртовой женушки!

-Ты...Да как ты посмела! Никогда ещё не встречал столь гадкого существа, как ты, Изабель! Вздумаешь строить мне козни, запомни: я тебя засужу! Сейчас же пойду в полицию и попрошу криминалистов снять пальчики с экрана и особенно с клавиши выключения телефона! Адьё, мадемуазель!

Ноэль действительно зашёл в ближайший полицейский участок и попросил снять отпечатки пальцев и составить протокол.

На самом деле, он не был уверен, поможет ли ему то, что он делает, но на всякий случай не мешало прикрыть собственную задницу. От этой юной ведьмы можно ожидать чего угодно!

Когда телефон вернули с разрешением спокойно пользоваться дальше, Ноэль включил его и чуть не сошёл с ума, увидев отчёт о пропущенных звонках. Сто (!!!) звонков от Пелле, двадцать от Малин, столько же от матери и два от комиссара Пальмгрена. Пелле на звонок Ноэля не ответил, Берту и Малин он беспокоить не решился. Оставался Пальмгрен. Густав ответил сразу после первого гудка.

- Нурдстрём, где тебя черти носят когда у тебя жена при смерти?

- ЧТО С НЕЙ?!

- Пелле ночью увёз в Королевский госпиталь с сильным кровотечением. Позвонил мне с просьбой привезти его медкарту из тюремной больнички. У них группа крови одинаковая, напросился наш красавец в доноры.

- Пелле не отвечает, что у них там могло случиться?

- Прямое переливание крови у них случилось. Не может он ответить. Давай-ка неси свою задницу сюда. Похоже, женщины твои на грани нервного срыва — я про Берту и Малин. Малин с Эриком дома, твоя мать здесь, в госпитале — выглядит чуть получше Мари.

- Вылечу первым же рейсом! У нас тут настоящий природный катаклизм. Может быть, удастся улететь из другого города или даже из другой страны. Но в путь отправлюсь прямо сейчас.

- Поторапливайся!

- Не ставьте никаких ширм — я хочу её видеть, - попросил Пелле медсестру, пришедшую обустраивать палату для процедуры прямого переливания крови.

- Как хотите...Сознание не потеряете?

- Знала б ты, в каких я переделках побывал...Не потеряю.

- Ну, главное лежите спокойно…

Пока врачи хлопотали вокруг со шприцами и системами переливания крови, Пелле шептал:

- Не отключайся, Мари, не смей! Это будет не честно! Я в подвале тебя с того света вытаскивал не для того, чтобы ты опять туда торопилась!

Медсестра набрала три порции крови у Пелле и начала вводить кровь из первого шприца в вену Мари. Пелле смотрел на тронутую загаром кожу, под которой таилось хитросплетение кровеносной системы и ему казалось, что он видит, как его кровь начинает свой бег по сосудам Мари.

- Давай, моя хорошая, давай! Мы справимся!

- Реакции отторжения нет, все важные процессы жизнедеятельности идут без отклонений, - доложила доктору медсестра, наблюдающая за приборами, подключенными к телу Мари.

- Продолжай вводить кровь и отслеживать результаты. Подготовь аппарат для введения чистого материала. Если отторжения после трёх порций не будет, подключай их друг к другу напрямую... Пер Стефан, перестаньте нервничать, лежите спокойно! От ваших причитаний система быстрее работать не станет. Да и пациентка при благополучном исходе дай бог, чтобы к вечеру очнулась…

- Очнётся, док! Это я вам гарантирую! Она такая...Непотопляемая Молли!- Пелле вспомнил рассказ Мари о том, что Ноэль сравнил её не с «Титаником», а с путешествующей на нём и спасшейся Маргарет Браун. Удивительная женщина в течение своей жизни пережила несколько кораблекрушений. Поэтому Мари согласилась со сравнением: разве в её жизни меньше катастроф, из которых ей удалось выбраться живой и невредимой?

- Гарантируете? Не иначе как сам господь бог к нам пожаловал...Лежите спокойно — это ваша главная задача.

На ресепшене в отеле Ноэлю вручили список с именами тех, кто его искал. Всё те же: Пелле, Малин, Битте, Пальмгрен и...Маккейн.

Он перезвонил режиссёру тут же.

- Поднимись ко мне в номер, Ноэль, - попросил Кристофер.

Было похоже, что Маккейн не ложился, в кабинете пахло сигарами и коньяком.

- Выпьешь?

- Не откажусь…

- Что у вас с Изабель происходит?

- Может быть, ты не поверишь, но она преследует меня.

- Почему же, верю...Мне тут принесли вот это, - Маккейн показал Фолкнеру их с Мари свадебную фотографию. Только вместо лица Мари Изабель Селинье вклеила своё. - Нашли у неё в вагончике.

- Больная маленькая дрянь…

- Похоже, что да. Извини, что я тебя во всё это втянул. Но — кто же знал...Мы все сцены отсняли, где вы с Изабель оба присутствуете в кадре?

- Думаю, что да.

- Ну, вот и замечательно. Постараюсь сделать так, чтобы ваши дорожки до самой премьеры не пересекались...И ещё — мне твоя мать звонила ночью…

- Я знаю, Мари в больнице...Мне нужно срочно вылетать.

- Поезжай. И пока не уладишь всё дома, можешь не возвращаться. У нас ещё есть батальные сцены и красивые пейзажи.

- Спасибо, Крис. И за коньяк спасибо…

- Есть что-то ещё, что я должен знать, чтобы защитить наши с тобой интересы?

- Пожалуй, есть… - и Ноэль, как на духу, рассказал, что произошло в квартире Изабель.

- Она действительно больная, эта девица...Хорошо, что ты меня просветил. Свяжусь со своим адвокатом, проконсультируюсь, как нам не упасть на этой скользкой дорожке...Всё, не хочу тебя больше задерживать — поезжай к жене и ни о чём не думай!

Очнувшись, Мари встретилась взглядом с Армфельтом. После процедуры переливания крови он некоторое время дремал. Потом Пелле разбудили и накормили, после чего разрешили уже нормально поспать. Памятуя настойчивость парня, доктор разрешил оставить его кровать в палате Мари. Проснувшись, тот прислушивался к её ровному дыханию. Губы и щёки женщины немного порозовели и Пелле, даже не имея врачебного образования, счёл это хорошим знаком. Волнуясь, он ждал, когда же Мари проснётся. И вот ресницы дрогнули. Раз, другой, третий...Затем медленно распахнулись и Армфельт, как в морскую волну, окунулся в серо-зелёные глаза Мари.

- С возвращением, Королева!

- Где мы?

- Ну, где же ещё, как ни в Королевском госпитале? Такая вот тавтология... Ты уж извини, пришлось твою голубую кровь моей плебейской разбавить.

- О чём ты, Пелле?

- Ах, да...Ты же ничего не помнишь...

- Помню, что проснулась от неприятного ощущения — постель была влажной…

- Кровотечение. Сильное. Ты много крови потеряла, а поскольку у нас с тобой одна группа — я в доноры напросился.

Мари несколько минут молчала, потом улыбнулась.

- Эта девочка будет не просто чудом, а чудом вдвойне.

- Ты о ком?

- О ребёнке.

- Откуда ты знаешь, что это девочка?

- Чувствую. И придётся тебе стать её крестным отцом, потому как теперь в ней есть и частичка тебя.

- Да ты бредишь, Мари, - от волнения Пелле не заметил, что в первый раз назвал её по имени.

- Успокойся, с моим рассудком всё в порядке. Лекцию о развитии человеческого эмбриона я тебе как-нибудь попозже прочту. Боюсь, сейчас сил не хватит.

- Ладно...Только Перниллой не вздумай дочку называть. А то взбредёт тебе - в мою честь. Терпеть не могу это имя!

- А Стефани можно назвать?

- Хм...Стефани Нурдстрём…

- Стефани Кэндис Нурдстрём...Я пообещала женщине, предложившей собрать деньги для моего спасения, назвать дочь в её честь. Пусть будут имена обоих спасителей рядышком.

- И похитителя заодно…

- Ну...дела давно минувших дней...

- ОК, уговорила...Ты главное, сил набирайся, чтобы спиногрызка эта росла и крепла!

Через несколько часов после вышеописанного разговора в палату влетел Ноэль. На перекладных — поездом из Франции в Германию, оттуда - самолётом из ближайшего аэропорта — он наконец-то добрался до Стокгольма. Мари и Пелле спали на высоких больничных кроватях, повернувшись лицом друг к другу. У обоих в локтевой ложбинке — там, куда были вставлены иглы для процедуры переливания крови — одинаковые заплатки медицинского пластыря. Фолкнера вновь окатило волной ужаса: что, если бы он не нанял Пелле в телохранители? Что, если бы Пелле растерялся и не действовал так быстро и настойчиво? Не надавил на врача, не вызвал Берту, не договорился с Пальмгреном? Что сталось бы с Мари? И чем сам он занимался в то время, как его жена находилась в двух шагах от смерти?

Он сидел у кровати Мари и ощущал чувство вины такого колоссального размера и неподъёмной тяжести, что боялся задохнуться. Но и с этим предстояло справиться и жить дальше!

В палату заглянул врач.

- Мне нужно с вами поговорить. Идёмте в мой кабинет.

- Да, конечно.

Ноэль поправил Мари одеяло, нежно погладил её по щеке и поспешил за доктором.

- Я ничего не стану говорить о том цирке, который устроил ночью этот ваш парень... Кем он, кстати, вашей жене приходится? Всю душу из меня вытряс, как за родную хлопотал... Ну да не важно... В конце концов, он оказался прав... Хотя мне всё равно придётся держать ответ за нарушение правил госпиталя... Я хотел бы задать вам лишь один вопрос: понимаете ли вы, какое это безрассудство с вашей стороны и со стороны вашей жены? В её возрасте и с её состоянием здоровья рожать детей почти друг за другом равносильно самоубийству.

- А что не так со здоровьем Мари?

- Вы знаете, что у неё проблемы с сердцем?

- Нет, она никогда не жаловалась.

- Кто бы сомневался! В общем, я очень обеспокоен увиденной картиной. Её дополнили не самые радужные рассказы ваших домочадцев. Не удивлюсь, если придётся продержать вашу жену в госпитале вплоть до рождения ребёнка.

- Если это необходимо, я подпишу любые бумаги.

- Вы в курсе наших расценок?

- Деньги — не проблема. Делайте то, что сочтёте нужным.

- Я не буду торопиться с госпитализацией. Вашу жену выпишут домой через несколько дней. Но если ситуация останется прежней: тяжёлая форма токсикоза, отсутствие набора веса, падение гемоглобина и повышение давления — придётся ей временно прописаться в Королевском госпитале Стокгольма.

- Я всё понял. Спасибо вам, доктор.

- Скажите спасибо этому парню, Перу Стефану.

Пер Стефан Армфельт ждал Ноэля у дверей в палату Мари. Забыв про всяческие субординации, он схватил работодателя за грудки, хорошенько встряхнул и с размаху приложил спиной о стену.

- Что ты, чёрт возьми, себе позволяешь? Опять с этой сучкой малолетней путался? Эх...так бы и врезал хорошенько!

- Так и врежь!

Пелле впечатал кулак в плечо Фолкнера. Тот болезненно поморщился — удар у Армфельта сильный и кулак тяжёлый, не взирая на то, что не так давно из его организма откачали энное количество крови. Вместо того, чтобы перехватить руку Пелле, занесённую для второго удара, он обнял парня и тот вдруг уткнулся лицом в то же самое плечо, куда ударил несколько мгновений назад и ...заплакал. Пелле пытался приглушить рыдания, но остановить процесс оказалось невозможно: плотину прорвало. Всё то напряжение, которое ему приходилось испытывать изо дня в день, находясь рядом с Мари; весь тот кошмар, через который ему пришлось пройти прошлой ночью, потоком хлынули из души Пелле, а заодно и пролились горькими слезами.

Последний раз он так отчаянно плакал в тот день, когда осознал, что остался совсем один. Что больше не будет отца, учившего Пелле делать скворечники; матери, не ставшей смеяться над сыном, захотевшим освоить магию танцевальных движений; сестрёнки, просившей заплести косички, когда мама работала в утреннюю смену…

Выплеснув всю тяжесть с души, Пелле взял себя в руки, смахнул рукавом последние слёзы с лица и кивнул на дверь палаты:

- Иди к ней...Она не спит...Ждёт тебя…

- Мне нужно кое-что тебе рассказать, Мари. Хотя...это не самое подходящее время.

- Если кипит внутри и сильно обжигает — лучше сказать.

- Считаешь, гуманнее облить кипятком собеседника?

Мари слабо улыбнулась.

- Ладно, кайся — что там тебе покоя не даёт?

- Ты чуть не умерла сегодня ночью.

- Но не умерла же…

- Я виноват перед тобой.

- Глупости.

- Нет, не глупости. Я завёл разговор о втором ребенке, не поинтересовавшись даже — всё ли в порядке у тебя со здоровьем. А получается, ты рисковала, рожая Эрика, и еще больше рискуешь сейчас.

- Я родилась женщиной — что ж теперь поделать?!

- Ещё страшнее то, что когда я нужен был здесь, до меня не могли дозвониться. Ты могла умереть только из-за того, что чёртов телефон оказался отключен, не будь Пелле таким настырным и находчивым.

- Телефоны порой разряжаются в самое неподходящее время.

- Телефон не разрядился. Его преднамеренно выключили. Та самая Изабель, от которой мне рекомендовали держаться подальше.

По выражению лица Мари Ноэль сразу понял, что это известие для неё — как пощёчина.

- Более того, я оказался малодушен настолько, что позволил ей удовлетворить меня...Боюсь, даже то, что перед внутренним взором всё это время была ты, меня нисколько не извиняет.

- Немного извиняет…- дрогнувшим голосом ответила Мари.

- Я должен был уйти сразу, как только заподозрил неладное. Пришёл на вечеринку, а гостей - кроме меня - нет...Но ушёл я только тогда, когда было уже слишком поздно...И эта маленькая дрянь отключила мой телефон для того, чтобы я не звонил тебе и не писал сообщений…

- Ценю твою откровенность...Знаю, нелегко решиться на подобное признание. Ведь в прошлом я так часто пугала тебя приступами беспричинной ревности. Представляю, какая глыба вины лежит сейчас на твоих плечах... Спасибо, что держишь обещание быть честным со мной...Не скрою, мне больно...Но куда больнее услышать о случившемся от кого-нибудь ещё... Из уст той самой Изабель, например...Впрочем, не ты первый — не ты последний. Говорят, это обычная история в случае «тяжело беременной жены».

- Мари, но я этого не хотел! Не планировал! И даже мысли подобной не допускал!

- Даже если и допускал — вправе ли я обижаться на тебя? Уже несколько недель держу тебя «на голодном пайке»...

- От этого ещё никто не умирал. И подольше люди воздерживаются... Я постоянно говорю тебе, что боюсь тебя потерять, а на деле...На деле вонзил нож тебе в спину.

- Ну... Как говорит Пелле — я знала, за кого замуж выходила... Думаю, мы справимся и с этой ситуацией. Ты надолго в Стокгольм?

- Пока тебе не станет лучше. Маккейн извинялся передо мной за сложившуюся ситуацию. Сниматься вместе с Изабель мне больше не нужно. Да и вообще по сути осталось совсем немного работы. Только съёмки в батальных сценах и несколько эпизодов с Алисией Кинкэйд, самой маленькой Полиной.

- Я постараюсь как можно скорее вернуться домой! Ты поезжай сейчас к сыну, да отдохни с дороги.

- Хочу остаться с тобой! Помнишь, как в Гётеборге?

Мари улыбнулась, вспоминая, как они лежали вдвоём на одной больничной койке.

- Нет, Ноэль...Не сегодня. Нам обоим нужно отдохнуть. Увидимся завтра!

Ноэль тяжело вздохнул, но спорить с женой не стал.

- Тогда до завтра, моя дорогая Мари! - он поцеловал её, с облегчением отметив, что Мари не увернулась от его губ, не отстранилась от его тела.

Заплакала она через несколько минут после того, как за Ноэлем закрылась дверь.

Пелле, зашедший в палату, сел на тот же стул, где только что сидел её муж, и принялся поглаживать пальцы Мари, легонько массируя их кончики.

- Перестань сырость разводить. Нельзя тебе реветь. А то моя крестница нытиком вырастет.

Мари не смогла сдержать улыбки в ответ на эти слова.

- Хочешь, возьму кресло-каталку и отвезу тебя в зимний сад госпиталя?

- У них тут и такое есть?

- Ага...Парочка медсестёр уже пытались пригласить меня туда на свидание.

- А ты?

- Я при исполнении. Должен хранить твоё драгоценное тело!

- Думаешь, стоит? Кому нужна эта старая руина?

- Слышь! Не посмотрю, что ты Королева — в лоб получишь за такие слова!

Пока Пелле ходил за стулом, Мари, как могла, привела себя в порядок. Вытерла влажной салфеткой лицо, попыталась собрать в хвост волосы, но резинка упала на пол, а наклоняться и поднимать её всё ещё не хватало сил…

Когда Пелле подхватил её на руки, чтобы посадить в кресло, Мари, повинуясь минутному порыву, обняла парня за шею и крепко поцеловала в губы. Они оказались удивительно тёплыми и мягкими. В первую секунду Пелле не поверил в то, что происходящее ему не снится. Потом ответил на неожиданный поцелуй, стараясь запомнить происходящее до мелочей, хотя у него от возбуждения тут же закружилась голова. Запретный поцелуй длился целую вечность и оставил обоих практически бездыханными. Наконец, Армфельт нашёл в себе силы оторваться от Мари.

Молча, он посадил её в кресло, укутал пледом и повёз в зимний сад. Огромная застеклённая терраса в чердачном помещении радовала взгляд множеством больших и маленьких аквариумов и невероятным количеством самых разнообразных растений — этакий небольшой тропический лес посреди северного города.

Армфельт нашёл удобное место, откуда открывался великолепный вид на Стокгольм. В этот час в зимнем саду было пустынно и тихо. Пелле отошёл к окну, постоял немного, заложив руки за спину, потом повернулся к Мари:

- Значит, так, Королева, насчёт этого поцелуя…Я не болван: вижу, что тебе хочется с мужем поквитаться... А обо мне ты подумала? Думаешь, я бесчувственный совсем? Не хочу, чтобы вот так со мной...Я, может, уважения в твоих глазах и не заслуживаю, но...Не делай из меня идиота! И как орудие мести не используй...Ты с Ноэлем помиришься, а на меня тебе смотреть станет тошно — как на память о минуте слабости. И что? Вали, друг Пелле, обратно в тюрягу?

- Пелле, перестань...Прости меня, пожалуйста! Не знаю, что на меня нашло.

Он подошёл поближе, ласково прикоснулся к её волосам.

- Я-то знаю, что на тебя нашло. Но лучше не надо... Это было в первый и последний раз, усекла?!

Пелле понимал, что он никогда не забудет этот поцелуй. К «подвальному» воспоминанию о доверчиво прижавшемся к нему теле, добавится воспоминание о больничном поцелуе. Такова вот романтика жизни Пелле Армфельта…

- Давай, хоть расчешу тебя...А то придёт завтра твой красавец, а ты прям как взаправдашная больная: растрёпанная и бледная.

Пелле достал из кармана расчёску и осторожно, прядку за прядкой расчесал длинные спутавшиеся волосы Мари. Потом разделил всю копну на две равных половины, каждую из половин — ещё на три одинаковых по объёму прядки и заплёл две аккуратных косы, как когда-то заплетал своей сестре.

- Вот, так-то лучше! Королева — она и в госпитале Королева!

- Почему ты не зовешь меня по имени?

- Потому, что нельзя мне тебя так называть. Ты перестанешь быть персоной, которую я охраняю и превратишься в женщину, которую хочется обнимать и целовать. Что дозволено Ноэлю, не дозволено Перу Стефану — перефразируя дошедшую из древности фразу, закончил неожиданную для него реплику Пелле.

Они ещё некоторое время сидели в тишине и полумраке. Мари просто взяла Пелле за руку и переплела его пальцы со своими, от чего по телу парня снова пробежала дрожь. Потому как это незамысловатое движение напомнило ему о тех нескольких часах в подвале, когда он лежал, обнимая похищенную им женщину и пытаясь уберечь её от простуды.

- Пелле, не вини себя за то, что ты сделал по приказу Стурдина. За это тебя уже осудили. Другие люди — не я... А я тебе простила даже синяки от пистолета у себя под рёбрами. И вспоминаю о том времени не со страхом, а с теплом и благодарностью... Ты уже дважды спас мою жизнь. И этого я не забуду никогда. Если мне удастся выносить второго ребёнка, то это - твоя заслуга.

- Перестань, Королева! Я ж тебе сказал — не бесчувственный я. Хотя, может, со стороны оно и не заметно...Так, пора нам в обратный путь — и на боковую. Чтобы встречать завтра твоего мужа во всеоружии.

В палате Пелле снова взял Мари на руки и перенёс на кровать.

- Сказку на ночь рассказать?

- Не издевайся! А колыбельную знаешь?

- «Vyssan lull, mina kära små...»?

- Угу...Мне её Ноэль всегда поет, если хочет успокоить…

- Ну, не знаю, покатит ли моё исполнение после варианта Мистера Совершенство, но попробую…

Им с сестрёнкой старую колыбельную пела мама. Голос Пелле чуть заметно дрогнул: «Мама...Если б ты только знала, как мне тебя не хватает!». Допев до конца, он подоткнул одеяло Мари со всех сторон — так делали родители, когда они с Лиллой были совсем маленькими.

- Всё, хватит ресницами хлопать! Засыпай!

- Спокойной ночи, Пелле!

- Спокойной ночи, Ма...Королева!

- А...почти получилось меня по имени назвать! Можешь даже поцеловать...в щёчку!

- Спи уже, провокаторша!

- А ты куда?

- На свидание с медсестрой…

- Изменник коварный!...Шучу...Удачи!

Пелле погасил верхний свет, оставив гореть ночные лампы над их кроватями. Конечно же, ни на какое свидание он не пошёл. Приоткрыл окно в коридоре и остужал горящее лицо. Потом достал мобильник и набрал номер Ноэля.

- Не спишь? Если тебе интересно, с Мари всё в порядке. Выглядит куда симпатичнее обескровленной жертвы вампира. На шутки реагирует адекватно. Думаю, она в госпитале не залежится, а дома мы её быстренько на ноги поставим.

- Спасибо, что позвонил. Я боялся вас беспокоить, вам обоим досталось.

- Нормально, проехали...Слышь, Ноэль, ты завтра нарисуйся пораньше...Если Мари тебе гадостей наговорила, то это так, рисовка. Ты ей нужен сейчас. Очень нужен. Цветов принеси! Только не огромный веник, тут вазы большой нету. Ну да что я тебя учу — ты всё лучше меня знаешь!

- Пелле… - голос в трубке дрогнул — я не знаю, как тебя благодарить...Ты — как подушка безопасности в нашем семействе.

- Забыл, с чего наше знакомство началось?...А насчёт благодарности — ты меня уже отблагодарил. Когда из тюрьмы выдернул. Так что мы квиты. И вообще — к чему эти счёты? Главное — Мари жива и со спиногрызиком вашим всё в порядке. Да и у вас с ней всё образуется.

- Всё равно...спасибо тебе огромное!

- Ну, заладил… Пожалуйста! Ладно, пойду я...А то, если Мари не спит, решит, что я — половой гигант. Я ж ей сказал, что на свидание с медсестрой пошёл. До завтра!

Пелле тихонько вошёл в палату и скользнул под одеяло на своей кровати.

- М-да...Повезло, однако, медсестре… - раздалось с постели Мари.

- Я думал, ты спишь давно! ...Да, славно повеселились! Всё, спокойной ночи!

- Спокойной...

Через пару дней доктор, навещая Мари в присутствии Ноэля, сказал:

- Удивительное дело, но ваша жена очень быстро идёт на поправку! Не вижу смысла запирать Мари в больничной палате надолго. Родные стены да прогулки на свежем воздухе в два счёта вернут её к нормальной жизни. Если до сегодняшнего вечера не будет никакой негативной динамики в показателях — завтра можете забирать вашу красавицу. Да повнимательнее будьте, не доводите до рецидива! Вы поняли меня, Мари?

- Поняла, доктор! В следующий раз увидимся, когда я рожать приеду!

- Надеюсь.

Когда дверь за доктором закрылась, Мари облегченно вздохнула:

- Слава богу, не придётся долго бока пролёживать! Я ужасно хочу домой! Да и тебе, наверное, нужно возвращаться на съёмочную площадку?

- Что это ты от меня поскорее избавиться хочешь? Я же сказал, что меня режиссёр отпустил за тобой присматривать. А если у тебя на душе после моего признания накопилась куча мусора — выскажи свои претензии, я готов.

- С чего ты взял, что я хочу от тебя избавиться? Просто... С этим фильмом с самого начала что-то не так… Постоянно какие-то задержки да приключения, переживаю за конечный результат.

- Тебе есть за какой результат переживать, - Ноэль погладил Мари по чуть выпуклому животу, - за фильм пусть Маккейн переживает. Я ему пока не нужен, вчера общались.

- Что ж, тогда я вдвойне счастливая женщина! Смогу подольше побыть с тобой рядом! Что касается моей души...Не знаю, кто сказал: «Одна капля лжи портит океан доверия»….Правда оглушает, гасит все эмоции... А потом приходит боль. Изнурительная, как тяжёлая болезнь... Но я много думала об этом — и знаешь что? Ты не стал врать...С одной стороны: лучше бы вообще ничего не знать. Но только при условии, что правда никогда не всплывёт. А такой гарантии не может дать никто. Поэтому я действительно ценю то, что ты честен со мной. Ну, а что касается обмена жидкостями, то тут мы с тобой непостижимым образом поквитались — ты поделился с мадемуазель Селинье, а Пелле - со мной.

- Да, вот только мадемуазель Селинье получила своё обманом и подлостью, а Пелле в очередной раз спас тебе жизнь...Не иначе, как это его молодая и горячая кровь тебя с больничной койки так быстро сгоняет?!

Оба засмеялись, потом Мари пригрозила Ноэлю:

- Не вздумай только ревновать или подкалывать Пелле…

- И в мыслях не было.

Но на самом деле — было. Ноэля задевало то, что в последнее время Пелле занимал то место, которое должен был занимать он. Армфельт по-прежнему не нарушал субординации — ну, если не обращать внимания на некоторые вольности в разговоре. Но Фолкнер чувствовал: между Мари и её похитителем-телохранителем установилась какая-то странная связь, ему непостижимая. Какая-то частичка души Мари оказалась закрыта для него, как закрыты системным администратором определённые права доступа случайным пользователям компьютера. Вот только можно ли его назвать «случайным пользователем»? Темы размышлений у Ноэля не заканчивались. Они ведь и раньше расставались на долгое время и бывали у Мари периоды нелепых вспышек ревности на ровном месте. Но раньше всё происходило несколько иначе. Возможно, это правда, что чем дольше пара пребывает в отношениях — тем тяжелее им справляться с кризисами?

Однако, Ноэль не стал бы тем Ноэлем Фолкнером, что способен вызвать у женщин одержимость собственной персоной, если бы опускал руки и сдавался на милости судьбы. За внимание Мари он готов бороться и побеждать. Ведь она по-прежнему очень ему нужна!