Катана

9

  Глава 13         Ее мать была еврейкой, вышедшей замуж в семнадцать лет за лихого молодого болгарского парня, потомка барона Атанасова. В бульварных газетах того времени об этом писали, как о захватывающем романе. Менее чем через год родилась Илона. Они тогда жили в Киргизии, недалеко от Бишкека. Потом произошли странные события, и сказка кончилась. Жизнь по-своему соприкасается с романтикой.   В детстве у нее было мало возможностей узнать родителей как следует. Она смутно помнила, что ее мать считалась очень красивой женщиной, а отец - очень привлекательным мужчиной, но большую часть своей жизни она провела вдали от них, в различных учебных заведениях.   Сначала в обычной школе. Она поступила туда в шестилетнем возрасте. Отец пошел в армию, а мать окунулась в различные общественные обязанности того времени, и у нее просто не хватало времени для дочери.   Затем, когда стало вроде бы хорошо и спокойно, они всей семьей переехали в Москву, а ее отослали в школу в Швейцарию. Предлогом послужило то, что ее неоднократно раненный, почти калека, отец был якобы слишком занят борьбой за возвращение своих земель и своего бывшего богатства в Болгарии. Это обстоятельство мешало им обосноваться в каком-либо одном месте.   Ей никогда не приходило в голову расспрашивать свою мать о ее отношении к этому. Мать всегда была слишком занята своими друзьями и благотворительной деятельностью. Кроме того, было что-то еще в их отношениях с матерью, что сковывало Илону, мешая ей откровенно поговорить с ней.   Тогда Илоне шел четырнадцатый год. Школа в Швейцарии отличалась от русской. В России упор делался на чисто школьный курс, а в Швейцарии на практические знания. Школу заполняли богатые молодые девушки из Англии и Америки. Илона научилась кататься на лыжах, плавать и ездить верхом. Она также научилась одеваться и танцевать, вести непринужденную беседу.   Когда Илоне исполнилось шестнадцать, начала отчетливо проявляться ее красота. Цвет лица и глаза достались ей от матери, которая считалась красавицей, а гибкость и грация - от отца. Говорили, что она чем то похожа на Ларису Удовиченко.   Напротив школы, располагалось аналогичное учебное заведение для юношей. Между этими двумя школами поддерживалась тесная связь, что открывало дополнительные возможности в воспитательной работе.   В то лето, когда ей исполнилось шестнадцать, была организована загородная поездка. Ее партнером оказался высокий темноволосый молодой человек, наследник какого-то трона на Ближнем Востоке. У него было такое длинное имя, что никто не мог его запомнить, поэтому все звали его Амалем. Он был на год старше нее, со смуглым орлиным профилем, голубоглазый и красивый. Каноэ доставило их к небольшому островку, находящемуся в стороне от других, и теперь они лежали в купальных костюмах на песке, впитывая в себя яркое полуденное солнце.   Амаль перевернулся на бок и какое-то мгновение смотрел на нее. Она взглянула ему в глаза и улыбнулась. Его лицо стало серьезным, он наклонился и поцеловал ее.   Илона закрыла глаза, обняла его рукой и притянула ближе к себе. Ей было приятно. Песок и солнце, теплота его рта. Она почувствовала, как он развязывает бретельки ее тонкого раздельного купального костюма, и вот уже его пальцы оказались на ее обнаженной груди. Внутри возникло приятное возбуждение, а из горла вырвался счастливый смех.   Он поднял голову и посмотрел на нее, все еще серьезно. Молодые сильные груди и разбуженные соски. Он медленно провел по ним пальцами и поцеловал.   Она улыбнулась.    - Мне это нравится, - сказала она. Его глаза не мигая смотрели на нее.    - Ты все еще девственница? Она не могла понять, говорит он это утвердительно или спрашивает ее. Она молча кивнула.    - Почему? - спросил он. - Может, это имеет какое-нибудь отношение к твоей религии?    - Нет, - ответила она. - Я не знаю почему.    - В школе ребята называют тебя холодной, - сказал он. - В вашем классе уже нет девственниц.    - Это глупо, - сказала она и почувствовала, как сердце у нее начало сильно биться.   Он еще раз внимательно посмотрел на нее.    - Тогда я думаю, что настало время, верно?   Она молча кивнула. Он приблизился к ней, стал аккуратно но быстро стягивать с нее купальник. Она ухватилась за купальные трусики, стянула их к ногам и отшвырнула. Солнце приятно ласкало ее тело. Она отвернулась, когда он начал снимать плавки.   Амаль опустился на колени в песок перед ней, а она снова повернулась к нему и стала внимательно рассматривать его. В ее голосе прозвучало удивление.    - Ты красивый, - сказала она, протягивая к нему руку. - Красивый и сильный. Я никогда не думала, что мужчина может быть таким красивым.    - Мужчины по природе своей красивее женщин, - произнес он как нечто само собой разумеющееся, наклонился и поцеловал ее. - Но ты тоже очень красивая.   Илона притянула его ближе к себе. Неожиданно требовательная лихорадка охватила ее тело, и она начала дрожать.   Он поднял голову, думая, что она, вероятно, испугалась.    - Я постараюсь не причинить тебе боли, - сказал он.   - Ты не изувечишь меня? А то он у тебя слишком большой, - ответила она, проводя пальцами рук по его толстому набухшему члену вверх и вниз.    Она зажигалась все сильней. И они провели прекрасные минуты вместе.   Ветер басил, небо просило, солнце грозило ласково, слова об лоб и в солому горохом, но дело то пустяшное.    Для Илоны он стал Амаль Первый.      .......      Ей было восемнадцать, когда она появилась в дверях родительской квартиры в Париже.   Дверь открыла ее мать и посмотрела на нее, не узнавая.    - Да? - спросила она с интонацией, с которой обращаются к слугам и людям ниже по положению.   Илона улыбнулась про себя. Ничего другого она и не ожидала от своей матери.    - Привет, мама, - сказала она по-русски.   На лице матери появилось удивление.    - Это ты! - произнесла она. - Да, это я, мама, - ответила Илона. - Могу я войти?   Мать отступила от двери.    - Мы ждали тебя только на следующей неделе.   Илона взяла чемодан и вошла в квартиру.    - Я вам послала письмо по имейлу на прошлой неделе, - заметила она. - Вы что, не получили ее?    Мать закрыла дверь.    - Письмо. Да, да - произнесла она рассеянно. - Твой отец упоминал что-то про письмо, перед тем как уехал по делам.   Илона почувствовала разочарование.    - Папа уехал?    - Он вернется через несколько дней, - быстро ответила мать. - Что-то там возникло с его требованиями в отношении имущества. - Тут она по-настоящему рассмотрела Илону. - Да ты выше, чем я, - удивилась она.    - Я выросла, мама, - ответила Илона. - Я уже не маленькая девочка.   Пока мать медленно обходила вокруг нее, Илона стояла не двигаясь и чувствовала себя, как клиент в ателье мод.    - Не взрослит ли тебя твоя одежда, дорогая? - спросила ее мать.    - Мне восемнадцать, мама. Что ты ожидала, чтобы я носила? Форменную блузку и юбку?    - Не дерзи, Илона. Я пытаюсь привыкнуть к мысли, что у меня взрослая дочь. Да я и выгляжу не намного старше тебя, нас еще могут по ошибке принять за сестер.   Илона посмотрела на мать. Пожалуй, та была права. Ей каким-то образом удалось сохранить дух молодости. Она не выглядела на свои тридцать шесть лет.    - Это верно, мама, - сказала она спокойно.    - И перестань называть меня мамой, - резко заявила старшая женщина. - Это как-то старомодно. Называй меня по имени, а еще лучше - "дорогая", как твой отец. Меня все сейчас так называют.    - Хорошо, ма..., дорогая, - ответила Илона.   Мать улыбнулась.    - Вот так совсем неплохо, не правда ли? Пошли, я покажу тебе твою комнату.   Илона последовала за матерью по длинному коридору в небольшую комнату за кухней. Ей не нужно было объяснять, что это комната для слуг. Обстановка сама говорила за себя.    - Она будет весьма миленькой, когда мы приведем ее в порядок, - сказала "дорогая" и взглянула на Илону, лицо которой оставалось бесстрастным. - В чем дело? - спросила она резко. - Тебе она не нравится?    - Она маленькая, - ответила Илона. Ее чулан в школе казался больше этой комнаты.    - Ну, ты должна с этим примириться, - отрубила "дорогая". - Ты знаешь, что твой отец не входит в число самых богатых людей мира. Достаточно трудно существовать на средства, которые у нас есть.   Она собиралась выйти из комнаты, когда раздался звонок в дверь. Она остановилась, затем повернулась к Илоне, и на ее лице появилось испуганное выражение.    - О, я совсем забыла, у меня сегодня встреча с одним из наших русских друзей, мы приглашены на коктейль. Будь добра, открой, пожалуйста, дверь вместо меня. Скажи ему, что я буду готова через минуту.   Она поспешила по коридору. Илона шла за ней. У двери в свою комнату "дорогая" остановилась и посмотрела на Илону.    - Сделай мне еще одно одолжение. Не представляйся в этот раз моей дочерью. Скажи ему, что ты моя сестра и пришла навестить меня. Я не чувствую себя достаточно подготовленной, чтобы пускаться в объяснения.   И мать быстро, прежде чем Илона смогла ответить, закрыла за собой дверь. Илона не спеша прошла через холл и гостиную. Ей не нужно было подсказывать, как она должна поступать. Обучение в Швейцарии было достаточно полным и предусматривало самые различные ситуации.   Когда на следующей неделе домой приехал ее отец, Илона была поражена тем, как он изменился. Когда-то высокая, стройная фигура сгорбилась. Отец страдал от болей в почти не гнущихся ногах. Он медленно прошел, опираясь на костыли, и, как только оказался в комнате, упал в свое кресло. Посмотрел на нее и улыбнулся, когда она встала на колени перед ним. Протянул руку и нежно привлек ее к себе.    - Илона, - сказал он, - я рад, что ты наконец дома.   Несмотря на свою немощность, барон Атанасов вынужден был проводить значительное время в поездках. Решался вопрос о его имуществе, предстояли переговоры с правящим режимом о компенсации за потери, понесенные бывшими владельцами собственности. Возвращение собственности было невозможно, поскольку эта страна входила в советский блок.   Когда отец уезжал, Илона старалась отвлечься с друзьями. Она уходила из дому при любой возможности и очень часто использовала черный ход, когда в гостиной слышала голоса.   Спустя год она получила письмо от школьной подруги с приглашением провести лето в Питере. Барон отсутствовал, и она поспешила в комнату матери. Возбужденная, она протянула ей письмо.   Пока мать читала письмо, она говорила:    - Как чудесно уехать из Швейцарии в эту невыносимую жару! Пляж и вода. Я просто не могу этого дождаться!   Мать бросила письмо на стол.    - Ты не можешь поехать, - сказала она. - Мы не можем себе этого позволить.    - Не могу? - недоверчиво прозвучал голос Илоны. - Но мне не потребуются никакие деньги. Я буду их гостьей.    "Дорогая" посмотрела на нее.    - Тебе потребуются туалеты, - сказала она. - Ты не должна выглядеть нищенкой.    - У меня есть платья, - вспылила Илона. - Все, что я привезла из школы, выглядит на мне вполне прилично.    - Но мода изменилась, каждая хороша для своего времени, - ответила "дорогая". - И все поймут, что ты не можешь позволить себе приобрести пристойный гардероб. Напиши ей письмо и объясни, что, к сожалению, ты уже договорилась с другими. Ты можешь воспользоваться моими канцелярскими принадлежностями, если хочешь.    - Оставь себе свою гербовую бумагу! - сказала Илона со слезами на глазах. - У меня есть своя.   И выскочила из комнаты. Когда она была еще в коридоре, раздался звонок в парадную дверь. Голос "дорогой" донесся до нее.    - Открой, прошу тебя. Я сейчас выйду.   Сжав зубы, Илона пошла открывать дверь. Перед ней стоял еще один из русских друзей "дорогой", уже слегка навеселе. Илона представилась ему как сестра "дорогой".   Он вошел в гостиную, сел на кушетку и оглядел ее.    - Она никогда не говорила мне, что у нее такая красивая сестра.   Илона рассмеялась над его типично русской попыткой проявить галантность.    - А моя сестра никогда не говорила мне, что у нее есть такой симпатичный друг.   Он самодовольно рассмеялся.    - Жаль, что я должен возвращаться сегодня домой. В противном случае мы могли бы поближе познакомиться.   В дверях раздался голос "дорогой".    - Ты должен вернуться, Фима? Мне очень жаль!   Она вошла в комнату, и Фима с трудом поднялся на ноги.    - Меня вызвали, - сказал он с сожалением. - Авария на фабрике.    - Это очень плохо, - ответила " дорогая", пожимая ему руку.    - Да, очень плохо, - повторил он искренне, глядя ей в глаза. - Три раза мы обедали вместе и вместе выпивали, и каждый раз я говорил себе, что вот в следующий раз все будет в порядке. А вот теперь я должен возвращаться, и уже никогда не будет следующего раза.    - Ты вернешься в Париж? - спросила мать.    - Вернусь, - ответил он, - но кто знает когда?   Он снова сел на кушетку и посмотрел на "дорогую".    - Я заходил в бар внизу и пропустил три виски, прежде чем подняться сюда.   "Дорогая" рассмеялась своим притворным, напоминающим колокольчик смехом, который Илона знала так хорошо.    - По какому поводу? - спросила она. Его лицо стало серьезным.    - Я хочу попросить тебя о чем-то очень важном.   "Дорогая" посмотрела на Илону.    - Не принесешь ли ты нам льда из морозильника? Фима любит класть побольше льда в свое виски.   Илона вышла из комнаты. Она вытащила кубики льда и положила их в небольшую сервизную чашу. Когда вернулась в комнату, оба - Фима и мать - молчали. Устанавливая чашу на небольшом кофейном столике перед кушеткой, она увидела пачку лежащих на нем банкнот. Это были американские доллары.   Илона взглянула на Фиму. Он молчал, все еще держа в руке бумажник. Она вопросительно посмотрела на мать.   Заметив этот взгляд, Фима обратился к "дорогой":    - Я дам две с половиной тысячи долларов, если она примет участие в вечеринке.   Илона вдруг поняла, что он имеет в виду. С пылающим лицом она выбежала из гостиной и, оказавшись в своей комнате, закрыла за собой дверь.   Буквально через минуту к ней зашла "дорогая". Она холодно посмотрела на дочь.    - Почему ты убежала из комнаты? - сердито спросила она. - Как маленькая.    Илона уставилась на мать.    - Но ты же понимаешь, о чем он просит, мама. Это отвратительно. Он хочет, чтобы мы обе легли с ним в постель.    - Тебе незачем объяснять мне это, - прервала ее мать.    - Ты что, собираешься с ним лечь? - недоверчиво спросила Илона. - С этим пьяницей?    - Да, - спокойно ответила та. - И ты тоже! И не только с ним, там будет еще мальчик четырнадцати лет. Негритос.   Илона вскочила на ноги.    - Ты с ума сошла! Ты не можешь меня заставить!    - Знаешь ли ты, что такое две с половиной тысячи американских долларов? На какие средства, ты думаешь, мы живем? На двести долларов в месяц пенсии по нетрудоспособности, которые твой отец получает? Как ты думаешь, на какие средства мы покупаем для него лекарства и приглашаем докторов? За счет имущества, которое он никогда больше не увидит? Как ты думаешь, легко ли мне жить с калекой, который не в состоянии ходить и не способен ни на что, что должен делать нормальный мужчина? Он генерал жидкого карьера, слышишь, жидкого! - Мать стала в гневе трясти Илону. - С этими деньгами ты сможешь поехать в Ригу к своим друзьям, мы сможем прожить шесть месяцев, твой отец сможет сделать операцию, которую он много раз уже откладывал.   Илона опустилась обратно в кресло.    - Я не пойду на это. Не могу. Сама идея вызывает у меня отвращение. Мать насмешливо рассмеялась.    - О чем ты говоришь? Не смеши меня. И не строй из себя невинную маленькую девственницу. Я знаю, чем вы занимались в твоей любимой школе. Ты сделаешь так, как я говорю, или же я немедленно уйду отсюда, и тебе придется объяснять своему отцу, почему я больше не хочу с ним жить. Увидишь, как он тогда оценит твои действия!   Она повернулась и вышла из комнаты. Какое-то время Илона продолжала сидеть, затем медленно встала и вышла в коридор. В темной прихожей натолкнулась на стол. Из гостиной до нее донесся голос матери.    - Это ты, Илона?    - Я, - ответила она.    - Будь добра, принеси нам еще немного льда.    - Хорошо, дорогая, - ответила Илона. Смех матери, напоминающий колокольчик, преследовал ее до кухни.      Во сне как бы ее кто - то дернул. Она открыла глаза, скинула со своего тела негритенка, и резко села в постель.   Мальчик - негр продолжал спать, выставляя напоказ свою утреннюю эрекцию.    Мдя, ночь была бурная. Она впервые видела развратные сценки, и сама же активно участвовала в них, где Фима - русак бешено насиловал ее мать, параллельно делая м***т ей, Илоне, а сзади Фимы пристроился негритенок, который в свою очередь поимел Фиму в зад. Что творилось, боже! Редакция журнала 'Сортир', где дамы и господа сдавали свою сперму. И это все под крышей Содома своего.   Мдя....Она машинально но аккуратно набросила простыню на чернокожего мальчика, и бросила быстрый взгляд на мать. "Дорогая" спала, рукой загораживая глаза от света. Новый русский лежал рядом с ней на спине, слегка похрапывая.   Неожиданно двери в спальню распахнулись, на пороге появился ее отец. Он стоял, опершиь руками на костыли. Холодный страх сжал ее сердце. Она быстро протянула руку и коснулась матери.   "Дорогая" привстала наполовину, протирая глаза.   - Что, что случилось? - спросила она, и замерла, увидев мужа. Было слишком поздно.    Лицо отца было бледным и бесстрастным, взгляд холодным.   Фима вскочил с постели, протянул дрожащие руки за брюками. Негритенок продолжал спать.    - Я..., я щас все объясню, - заикаясь произнес он.   Губы барона едва шевельнулись:    - Убирайтесь! И разбудите этого ублюдка!   Напуганный русак стал трясти негритенка, потом взял его под мышку как папку для бумаг, и выбежал из комнаты. Спустя минуту они услышали, как за ним захлопнулась парадная дверь.   Барон продолжал сидеть в своем кресле, глядя на них. А они смотрели на него. "Дорогая" снова откинулась на подушки. Илона, наклонившись и прижав простыню к груди, смотрела на отца. Наконец он заговорил.   Его взгляд был устремлен на жену.    - Разве тебе мало, что я закрывал глаза на то, что ты такая, потому что любил тебя и в какой-то степени чувствовал себя ответственным за тебя? Но ты меня так ненавидишь, что даже собственную дочь превратила в шлюху.   Заговорила Илона:    - Отец, это я...   Отец посмотрел на нее. Она никогда еще не видела такого печального выражения его глаз.    - Надень что-нибудь на себя, Илона, - сказал он мягко, - и иди в свою комнату.   Она молча накинула халат и направилась к двери. Он слегка подвинул назад свое кресло, чтобы она могла пройти, и погладил ее руку. Его рука была холодной как лед.   Она вышла в коридор, а он вкатил кресло в спальню и закрыл за собой дверь.   Илона уже подходила к своей комнате, когда услышала выстрелы. Бросилась обратно, распахнула, дверь и закричала. Все было кончено. Ее мать лежала мертвой поперек кровати, отец - в своем кресле, а револьвер все еще дымился на полу около выпустивших его пальцев.   Отец не оставил ей денег, но после матери осталось состояние, превышающее шестьдесят тысяч долларов. Илона собрала деньги, растратила их в Париже все за неделю. Она почувствовала себя лучше, когда эти деньги ушли. Чище. Затем она поехала в Питер, в Вирусь великую, навестить подругу.   Именно там она впервые встретила Георгия. Он занял второе место в ежегодных гонках. Именно там она открыла для себя новый образ жизни. Как и у ее матери, у нее всегда имелся богатый человек, готовый помочь ей. И когда Илона поняла, как стала походить на свою мать, все для нее стало безразличным.   Единственное, что было для нее значимым, по-настоящему важным, так это сегодняшний день - насколько хорошо она сможет распорядиться им или прожить его. Или прожечь его.