Катана

5

 Глава 6      Питер - уникальный город. Северная столица России. Серые дома, разводные мосты. Влажные ветра, размывающие черные контуры глаз. Спешащие вагоны ночного метро, где теряются звуки накатанных фраз. Это город темной воды, это блики вечерних огней. Это город необъяснимой силы немой красоты, замирающий в бронзовой гриве львов. Сплетенные улицы, пыльные мосты, соборы, церкви, музеи...   Они покинули театр-ресторан, все еще смеясь над комедией в исполнении одного из величайших актеров мира, и остановились в нерешительности, глядя вниз на фойе казино.   Было десять часов вечера, и вокруг столов в "Праге" толпились те, кто только что вышел с обеда-представления, с танцев - францев. Георгий осмотрел комнату.    - Ты не слышал, что я спросила, - сказала Ольга.   Георгий повернулся к ней. Его глаза горели странным возбуждением.    - В самом деле не слышал, дорогая. О чем ты?   Ольга взглянула на него. Другой извинился бы или заявил, что слышал. А он просто сказал, что не слышал.    - Я спросила, будем играть в карты или займемся рулеткой.   Он неожиданно улыбнулся.    - Рулеткой. Я достаточно много отдал сумасшедшим кубикам из слоновой кости. Я никогда их не пойму.   Они начали спускаться к столам с рулеткой.    - Жаль, что они не играют здесь в баккара. Это игра для цивилизованных людей, обладающих определенным мастерством, одной удачи недостаточно.   Ольга повернулась к одному из столов. Георгий взял ее за руку.    - Не к этому. Здесь слишком много играющих. Пойдем дальше.   Они выбрали стол напротив того, к которому она хотела подойти. Он был прав: здесь было меньше игроков.   Отодвинул стул для нее, и она села, улыбнувшись ему.    - Ждешь сегодня удачи? Георгий кивнул и также улыбнулся ей в ответ.    - Большой удачи, - сказал он, пододвигая к ней кучку фишек.   В Москве в кабинете Шейхова зазвонил сотовый. Он отодвинул стакан кофе и ответил.    - Звонит Тима из Питера, - сказал голос. - Привет, Теймур, как дела?    - Ничего хорошего, - ответил Шейхов уставшим голосом. - Мы на мели. Мы все еще не можем выяснить, каким образом был убит Игорь Белкин. Как себя ведет твой мальчик?   Дуров рассмеялся.    - Просто великолепно. Как раз сейчас он захвачен колесом рулетки, делает ставки, будто завтра наступит конец света.    - Он прикрыт? - с тревогой спросил Шейхов.    - Я посадил своих людей с обеих сторон от него, а один стоит за его спиной. Никто не сможет подойти близко к нему.    - Я все же волнуюсь. Мы считали, что Белкин у нас так же прикрыт, а посмотри, что получилось.    - Если ты так беспокоишься, Теймур, - сказал Дуров, - то почему бы нам не арестовать его. За решеткой мы удержим его от любых контактов.    - Ты знаешь обстоятельства, - ответил Шейхов. - Если мы так поступим, то защита сразу узнает, кто является свидетелем. Ну а уж там дело техники. Могу голову дать на отсечение, что свидетелей заставят тем или иным способом замолчать и мы провалим дело.    - Гурам, должно быть, сейчас ржет вовсю, - сказал Дуров.    - Он не будет смеяться, когда мы доставим свидетеля в суд, - пообещал Шейхов.    - Мой парень ставит двадцать к одному, что он никогда не попадет в судебный зал, - сказал Тима Дуров.   В голосе Шейхов послышались недоверчивые нотки.    - Ты считаешь, что он действительно верит, что его убьют? И все же продолжает посещать казино?    - Да, - лаконично ответил Дуров. - Он говорит, что с этим ничего не поделаешь, и поэтому намерен вести нормальную жизнь, пока может.   Шейхов дал отбой и снова взялся за чашку кофе. Одну вещь он никогда не мог понять в отношении этих людей. Да, они трусы, сводники и убийцы, но в них все же есть что-то такое, что дает им фаталистическое отношение к жизни. Или к смерти? Он этого не знал.       Кидала сидел за столом с рулеткой, устремив взгляд на колесо. Оно остановилось, и шарик попал на красную двадцатку. Он сделал еще одну пометку на листе бумаги и быстро подсчитал колонку цифр. Он прав. Колесо сегодня благоволит к черному. Настало его время сделать ход. Он поставил небольшую кучку фишек на черное.   Услышал, как сзади к нему подошел Дуров, но не обернулся. Заговорил телохранитель, стоявший за ним;    - Не могли бы вы подменить меня на несколько минут, Тима? Хочу еще разок сыграть, прежде чем обанкрочусь.   Он не слышал ответа Дурова. Шарик попал на красное. Он проиграл. И все же пододвинул еще одну кучку фишек на черное.   В то время как Ольга сосредоточила все свое внимание на крутящемся колесе, Георгия повернулся и посмотрел на Кидалу. Записка Гурама была очень конкретной. Вот уже третий день Георгий наблюдал за Кидалой.   Телохранители были на месте. Они всегда при нем. По одному с каждой стороны и один, стоящий к нему спиной, постоянно настороже. Последний ушел, но другой занял его место. Георгий отвернулся в тот момент, когда взгляд этого человека стал приближаться к нему. Он увидел то, что ему было нужно. Он улыбнулся про себя, когда эта мысль неожиданно возникла в его мозгу. С небольшой долей удачи он бы сумел завершить свое дело уже сегодня.   Он слегка похлопал Ольгу по плечу.    - Я принесу тебе что-нибудь выпить, - сказал он.   Она взглянула на него, улыбнулась, а затем опять отвернулась, поглощенная игрой. Он начал пробираться в сторону бара, обошел вокруг стола, где сидел Кидала, и оглянулся.   Теперь он хорошо видел Кидалу, глубокую сосредоточенность на его лице. Напротив Кидалы сидела крупная блондинка. Георгий на мгновение остановил на ней взгляд. Она несколько подалась вперед, и он смог увидеть ее полные груди и две тонкие бретельки, на которых держалось ее платье. Неожиданно он начал улыбаться. Он знал, что сейчас сделает. Это все из-за шутки. Очень старой шутки, которую рассказывают каждому приезжающему в Питер.   Дуров с утомленным видом огляделся. Ему хотелось бы, чтобы работа была уже закончена. Когда он поступил в ФСБ сразу после окончания юридической школы, напичканный пропагандой, он ожидал окунуться в захватывающую жизнь, наполненную преследованием уголовников и шпионов. Он никогда не думал, что ему придется потратить три месяца на то, чтобы выступить в роли няньки мелкого хулигана.   Он посмотрел на стол, расположенный напротив. Эта парочка вновь была здесь. Вполне прилично выглядевшая пара. Он вспомнил, что обратил на них внимание в первый же вечер. В них было что-то знакомое, будто он видел их раньше. С обычной для него тщательностью он проверил их.   Девушка оказалась одной из наиболее известных манекенщиц в России. Ольга Штерн, "Южные цветы", как ее чаще всего называли. Ее лицо он видел на тысячах рекламных объявлений о косметике. Мужчина с ней был великосветским автогонщиком Георгием Закариани, князем Закариани.   Дуров видел, как Георгий что-то сказал девушке и собрался уходить. Он вспомнил некоторые факты, которые ему довелось читать об этом человеке. Этот парень действительно живет настоящей жизнью. Как все богатые европейцы. Им совершенно наплевать на всех. У них везде праздник, куда бы они ни попали. Вот и здесь он с одной из самых красивых женщин России и абсолютно невозмутим. Он снова посмотрел на девушку. Все, что обещали рекламные объявления, при ней. Везет же некоторым парням!   Георгий подождал, пока блондинка не выпрямилась на своем стуле. С нетерпением она обернулась к своему сопровождающему, маленькому пухленькому человечку. Он дал ей несколько банкнот из большой пачки, и она снова повернулась к столу. Георгий начал отходить от бара, держа напиток в левой руке.   Он прошел за спину блондинки и на мгновение задержался. Крупье крутанул колесо и бросил шарик. Георгий сделал быстрое движение рукой и стал обходить стол, направляясь к своему месту.   Он почувствовал, как появилась пульсация в висках и боль. Так было всегда. Боль начинается в висках, а затем, постепенно, шаг за шагом, распространяется по всему телу. Он уже давно перестал бояться ее. Она появлялась от возбуждения, опасности, оттого, что он заглядывал в бездну времен, бездну забвения.   Георгий оказался сзади Кидалы, который, положив подбородок на руки, опирался локтями на край стола. Охранник только что намеревался повернуться к нему, когда раздался крик. Телохранитель засуетился, его рука потянулась к кобуре. Георгий действовал быстро. А через стол блондинка изо всех сил старалась удержать платье на груди. Но напрасно. Она предстала в очень откровенном виде.   Георгий отпустил катану и почувствовал, как нож убрался в рукав. Кидала все еще сидел спокойно на своем стуле, не двигаясь. Телохранитель обернулся, и Георгий мог видеть, как он улыбается, глядя на Ольгу, утоляющую жажду.   Блондинка теперь проходила мимо их стола, а пухленький человечек поспешал за ней. До них донесся ее пронзительный голос:    - Они не лопнули, я тебе говорю! Они обрезаны! Кто-то...    - Тшш!... Пожалуйста, моя девочка. Все смотрят! - умолял человечек.    - А мне по фигу! - возразила блондинка, торопясь выйти из зала.   Георгий и Ольга рассмеялись, и она повернулась к столу, чтобы сделать очередную ставку.   Дуров повернулся и посмотрел на Кидалу. Тот сидел, не шевелясь, подпирая руками подбородок. Колесо остановилось. Шарик лежал на черном. Крупье сдвинул кучку фишек, присоединив их к другим, лежащим на столе. Кидала не пошевелился.   Колесо снова стало крутиться. Дуров посмотрел на другого телохранителя. Тот пожал плечами.    - Делайте ваши ставки, господа, - монотонным голосом предложил крупье. Ставки были сделаны, и крупье бросил шарик на колесо. Снова выпало черное. Кучка фишек перед Кидалой вновь увеличилась, но он не двигался.   Боль, опоясывающая грудь Георгия, затрудняла дыхание. Он взглянул на Ольгу.    - Мы выбрали не лучший способ провести нашу последнюю ночь в Питере, - сказал он. - В этом переполненном месте со всеми этими тупицами.   Слабая улыбка промелькнула в уголках ее рта.    - Что ты можешь предложить? - спросила она.    - Остаться вдвоем, с ночовкой.   В ее глазах появилось возбуждение. Она почувствовала исходящие от него токи, но не смогла удержаться, чтобы не поддразнить его:    - Это все из-за блондинки. В ней слишком много всего для одного мужчины.    - Не правда, - ответил он быстро и взял ее за руку.   Его ладонь была теплой и влажной, как при лихорадке. Она внимательно посмотрела на него.    - С тобой все в порядке?    - Я в порядке, - ответил он. - Просто устал от всего этого, устал от всех этих людей, которые не думают ни о чем, кроме денег. Я хочу быть с тобой, хочу почувствовать жизнь внутри тебя. Хочу принять водные и водочные процедуры.   Ее губы вдруг пересохли, внутри нее стала разливаться теплота, а в голове промелькнул воспламеняющий образ его мускулистого, сильного тела. Она крепко ухватилась за его руку.   Между ними возникла какая-то напряженность, которой мгновение назад еще не было.    - Сначала мы выпьем холодного шампанского, - сказал он, - а затем теплого бренди.   Она поднялась со стула как в тумане. Ноги еле держали ее, но она попыталась улыбнуться.    - А потом снова холодного шампанского, - прошептала она.   Дуров посмотрел на Кидалу. Уже в четвертый раз выпало на черное. Фишек перед Кидалой набралось почти на девять тысяч долларов.    - Не искушайте судьбу, Ринат. Лучше возьмите то, что есть. - Он улыбнулся и похлопал свидетеля по плечу.   Тот как-то нелепо подался вперед, уткнулся лицом в стол, а его руки оттолкнули фишки, разметав их по столу.   Закричала какая-то женщина. Дуров поднял голову Кидалы. Его глаза были открыты, но в них отсутствовало выражение. Дуров опустил руку.    - Помогите мне вынести его отсюда! - рявкнул он.   Телохранители действовали без промедления. Они со знанием дела подняли Кидалу и двинулись к кабинету помощника управляющего. В короткое время возникла всеобщая истерия, но она продолжалась недолго.   Спокойными монотонными голосами обслуживающий персонал успокаивал публику:    - Все в порядке, дамы и господа. Он просто потерял сознание. Нет причин волноваться.   Таков Питер с его обещаниями шальных денег, с надеждой на осуществление прекрасной, но призрачной мечты о будущем.   Через мгновение колесо рулетки вновь закрутилось, и покойника тут же забыли те, кто только что сидел рядом с ним за столом.   На этом все и закончилось, если не считать, что крупье на следующее утро был уволен за то, что украл пять тысяч долларов из той кучки фишек, которая лежала перед Кидалой.   Они обернулись посмотреть, как мужчины торопливо несут мимо них Кидалу. Ольга взглянула в лицо Георгия.   Его холодные глаза сияли, слегка приоткрытый рот был растянут в торжествующей улыбке. Он повернулся, чтобы проводить их взглядом, а затем посмотрел на нее.   Дрожь пробежала по ее телу.    - Почему ты так смотришь?   Черты его лица неожиданно смягчились, а на губах появилась добродушная улыбка.    - Я просто подумал, что они здесь все предусмотрели. Как бы вы ни старались, вы не можете выиграть.   Он глубоко вздохнул. Теперь боль ушла в кишки. Она была такой сильной, что он едва мог удержаться не высрать.    - Пойдем, - сказал он. - Нам здесь больше нечего делать.   Телефон на столе Шейхова снова зазвонил в тот момент, когда он собирался выйти из кабинета. Он вернулся и поднял трубку.   Это был Дуров. Его возбужденный голос хрипел в телефонной трубке.    - Только что убили Кидалу!    Шейхов медленно опустился в кресло.    - Убили? Как?    - Катаной! Так же, как и Белкина.   Голос Дурова почти совсем сник.    - Мне очень жаль, Теймур. Мы не отлучались от него ни на минуту. Не знаю, как они это сделали. Сегодня в казино было больше тысячи человек.    - Послушай, - сказал Шейхов, - перезвони мне через час. Я хочу связаться с Дельмаром и убедиться, что с Тертым все в порядке.    - О'кей, - сказал Дуров и отключился.   Шейхов нажал на кнопку телефона, вызывая оператора.    - Соедините меня со Шутковым в Дельмаре, - сказал он.   Они знают свидетелей, подумал он про себя, ожидая телефонного звонка. Они знают. Вся эта секретность, все меры предосторожности ничего не стоят. Все это херня! Смерть продолжается.   Они знают все, и у них нет ничего гуманитарного.      Глава 7         В комнате было тихо, только слышалось ее спокойное дыхание во сне. Он лежал, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами. Прошло столько лет, что он почти забыл об этом.   Гражданская война. Ничего подобного с тех пор не бывало. Все остальное суррогат. Суррогат смерти. Огромная опасность, страшное возбуждение, чувство силы, которое пронизывает тело, дают понять, что страх смерти, таящийся внутри тебя, просится наружу, приближая тебя к твоему собственному предназначению.   Смерть не имеет время, она имеет только свое лицо. ЛИЦО!   Он лениво улыбнулся в темноту, блаженная нега охватила его тело. Потянулся за сигаретой на ночном столике. Пачка была пуста.   Он осторожно встал с кровати и пересек комнату. Подойдя к туалетному столику, вытащил сигарету из лежавшей на нем пачки и прикурил. Через двери балкона было видно, как серые полоски рассвета медленно заполняют горизонт.    - Жора, - прошептала она с кровати.   Он обернулся, но не мог рассмотреть ее в темноте.    - Да?    - Открой вторую бутылку шампанского. - Ее голос был несколько охрипшим после сна.    - Мы уже ее открыли, - ответил он.    - Но я все равно умираю от жажды, - сказала она тоном маленькой девочки. Георгий рассмеялся почти неслышно.    - Ты ненасытная женщина. Он услышал шелест простыней - она села на кровати.    - Что же я могу поделать, если меня мучит жажда?   Он снова рассмеялся.    - Могу тебя понять, - ответил он и прошел на балкон.   Было все еще темно, издалека доносился стрекот сверчков и слабый сухой шепот ветра пустыни. Темная синева неба освещалась зарождающимся утром. Он наклонился над перилами, глядя на пустыню.   Она вышла на балкон и встала за его спиной. Он не повернулся. Она подошла к нему ближе и, просунув руки ему под мышки, обхватила его грудь, положив голову на его голую спину.    - Скоро наступит утро, - сказала она.    - Я знаю, - ответил он.   Она прижалась губами к его плечу.    - У тебя гладкая кожа, чистая и нежная. Иногда я удивляюсь, откуда берется вся эта неистовая ярость в гонках. Я не встречала человека, который походил бы на тебя.   Он засмеялся и обернулся к ней.    - Должно быть, таким меня сделали вина, которые я выпил, будучи мальчишкой. Считается, что вина Грузии хорошо действуют на кровь и кожу.   Она посмотрела ему в лицо. В нем было что-то такое, чего она никогда не сможет понять.    - Когда мы занимаемся любовью, почему ты всегда твердишь, что умираешь? - заинтересованно спросила она. - Что за странная вещь, говорить об этом в такой момент.   Он улыбнулся.    - Мы, грузины, так это называем. Маленькая смерть.    - Почему? - спросила она. - Когда все внутри тебя раскрывается и как бы заново рождается, почему ты говоришь, что это похоже на умирание?   Улыбка сбежала с его губ.    - Разве это не так? Разве каждое рождение не является началом смерти? Ты не чувствуешь эту боль?   Она покачала головой.    - Нет. Только возрастающую радость. - Она посмотрела в его глаза. - Возможно, в этом заключается разница между нами. Возможно, именно поэтому, даже когда ты наиболее близок мне, я чувствую, что какая-то часть тебя далека от меня - в том мире, о котором я ничего не знаю.    - Глупости, - сказал он.    - Нет, правда, - быстро ответила она. - Так ты смотрел, когда несли мимо нас этого мужчину. В какой-то миг я почувствовала себя тобой, как раз в той комнате, где находились все эти люди. В следующий момент они прошли мимо, и ты исчез. Он был мертв, верно?   Он взглянул на нее. - Почему ты так считаешь?    - Он был мертв, - прошептала она. - Я это поняла по выражению твоего лица. Ты знал. Больше никто не знал, но ты знал.    - Что за глупости ты говоришь, - сказал он небрежно. - Как я мог знать? Она покачала головой.    - Не знаю. Но у тебя было такое же выражение лица, как тогда, когда ты вышел из здания в первый день нашего путешествия. Потом, в самолете, мы развернули газеты и прочитали об убийстве человека в здании суда, у которого мы остановились.   Она склонила голову на его грудь и не увидела, как на его лице медленно появляется напряженное выражение.    - Мне не нужно читать завтрашние газеты, чтобы узнать, что этот человек внизу убит. Я могу это чувствовать. Интересно, как будет в Дельмаре? - сказала она.   Георгий подумал, может ли она чувствовать, как начинает глухо биться сердце по всей его плоти. Он постарался, чтобы его голос звучал как можно более непринужденно:    - Как всегда. Солнечно и тепло. Она посмотрела ему в глаза.    - Это не то, что я имела в виду, дорогой. Я подумала: неужели там тоже кто-то умрет?   Пелена спала с его глаз, и она глубоко заглянула в них.    - Люди умирают везде и каждый день, - сказал он.   Она почувствовала себя почти загипнотизированной.    - Ты случайно не Ангел смерти, дорогой?   Он неожиданно рассмеялся, а его глаза вновь покрылись пеленой.    - Что ты говоришь, это же несерьезно.    - Нет, конечно, - заговорила она медленно. - Просто однажды мне попался рассказ о девушке, которая полюбила Ангела смерти.   Его рука обхватила ее голову и прижала теснее к своей груди.    - И что же случилось с ней? - спросил он.   Он чувствовал, как ее губы коснулись его груди.    - Она умерла. Когда он понял, что она знает, кто он, Ангел смерти был вынужден взять ее с собой. - Она подняла голову, посмотрела на него и неожиданно спросила:    - Ты возьмешь меня с собой, Жора?   Его рука сжала прядь ее длинных спадающих на плечи волос и повернула ее голову так, чтобы она могла видеть его.    - Не называй меня Жорой. Я Георгий. Да, я возьму тебя с собой, - сказал он и грубо впился в ее губы.   Свободной рукой он сжал ее грудь и почувствовал затрудненное из-за боли дыхание. Она сумела отвернуть от него лицо и громко крикнула:    - Георгий! Ты делаешь мне больно! Он нагнул ее лицо к своей голой груди и стал медленно водить ее голову по расширяющемуся кругу, не ослабляя давления на грудь. Услышал, как она тихо застонала, и внутри него начал нарастать стремительный поток. Круг стал шире, теперь она, медленно опустившись на колени, стонала беспрерывно.   Он стиснул ее сильнее, и, она громко вскрикнула:    - Георгий! Прекрати, пожалуйста, прекрати! Больно, я больше не могу выносить эту боль!   Сейчас он улыбался. Внутри него бушевала сила. И жизнь. И смерть. Казалось, его голос донесся откуда-то издалека:    - Настало время, чтобы ты узнала, моя дорогая, каким исключительно приятным может быть ощущение боли.    - Не надо, Георгий, не надо! - Ее тело начало сотрясаться в диких конвульсиях. - Я не могу переносить эту боль! Я умираю!   Он взглянул на нее сверху вниз и вдруг отпустил. Она почти упала, потом обхватила его бедра и повисла на нем, рыдая.    - Георгий, я люблю тебя! Я люблю тебя!