Убийцы

14

   - Не беспокойся насчет этого, Балаш, - ответила она. - Добывай бумаги. В котором часу ты закончишь дело?

  Я ответил, что это не займет много времени, и думаю, что буду в ее распоряжении в одиннадцать часов пятнадцать минут. Она ответила, что в это время будет находиться на Типанова, ехать будет медленно и рассчитает так, что на угол Гороховой прибудет в одиннадцать часов пятнадцать минут. Если меня там не окажется, она сделает круг и появится там снова через несколько минут. Она отлично все изучила. На углу Октябрьской набережной и Гороховой есть светофор, и она устроит так, что машина остановится перед красным светом, что позволит мне сесть в машину в этом месте. Ее машина, темно - зеленый Пассат.

  Я ответил, что все понял, и что в одиннадцать пятнадцать буду на углу Октябрьской набережной. Как только она дала отбой, я пошел в ванную комнату, позвонил Алексу и дал описание машины Зои. Потом вернулся в постель, так как, кажется, имел уже честь доложить вам, что кровать - замечательное изобретение.

  Я встал немного позже десяти и распорядился, чтобы мне принесли бифштекс огромной величины. Уничтожив его, я стал одеваться, подмышкой повесил кобуру со "Стечкиным", хотя думал, что" пушка " вряд ли мне понадобится.

  В одиннадцать часов пять минут появился Вован. У него с собой был портфель, внутри которого лежали бумаги. Естественно, фотокопия была у нас.

  Я угостил его виски и сказал, чтобы он отсюда не двигался до тех пор, пока за ним не придут менты. Я сказал ему еще, что говорил о нем с Алексом на тот случай, если со мной произойдет маленькая неприятность. Алекс устроит так, что им займутся, когда он вернется в США, и он отделается двумя или тремя годами заключения. А так эти годы в тюрьме США пройдут более,чем незаметно, Вован поблагодарил меня. Я проговорил до одиннадцати часов шестнадцати минут. Я достал лезвие бритвы, поранил палец Вована и его кровью вымазал себе левую манжету. В заключение я попрощался с ним и посоветовал не заснуть над водкой, взял бумажник и ушел.

  Я направился на Октябрьскую набережную не спеша, раздумывая на ходу. Все предстоящее кажется мне очень рискованным, но я не вижу другого способа провести это дело. Если бы кто-нибудь предложил мне другой способ, я воспользовался бы им с удовольствием.

  На углу Октябрьской я остановился и стал ждать у края тротуара. Через две или три минуты ко мне подъехал темно - зеленый "Пассат". Я узнал Зою, сидящую за рулем. Кроме нее в машине никого не было. Она ехала впереди какого-то автобуса, замедлила ход, и машина пошла со скоростью двигающегося шагом мужчины. Открылась дверца, и я сел в машину рядом с Зоей. Зажегся зеленый свет, она нажала на педаль и повернула в сторону улицы Типанова.

   - Итак, Балаш, - сказала она, и я заметил, как она посмотрела на край моей манжеты, а у Зои глаза острые, - я вижу, что бумаги у тебя. Тебе трудно пришлось?

   - Подумаешь! - ответил я. - Все прошло неплохо. Когда я его ликвидировал, то сложил пополам и засунул в один шкаф - чемодан; я уверен, что его не скоро найдут. Вот так! А теперь скажи, куда мы направляемся? - спросил я, так как мне показалось, что мы едем в направлении апартаментов на Выборгскую.

  Она повернулась ко мне и улыбнулась.

   - Мы навестим Лейлу Бабаеву. Девочка сейчас находится недалеко от острова Декабристов. Там же и Лялька с десятком своих парней. Сегодня вечером мыу нас отлет.

  14.

  Мы помчались по Выборгской и на страшной скорости пересекли улицу Типанова. Видя, как ловко ехала Зоя, я понял, что она не раз уже проделала этот путь.

  Я помалкивал, только изредка бросал то или иное незначительное замечание, но все время держался начеку и не мог не восхищаться, видя, как местные менты делали свою работу.

  Пока мы ехали по Выборгской у нас на хвосте был черный БМВ с двумя молодыми людьми в спортивных костюмах. Затем сзади оказался фургон цветочника. Он отстал при въезде на Типанова, а через три или четыре километра из боковой улицы выехала машина, в которой сидели девушка и молодой человек спортивного вида. Они следовали за нами километра два, а потом мы ехали уже без сопровождения. Полиция, я полагаю, поддерживает связь по рации и может нас перехватить в любом нужном месте.

  Я беспокоился, не получится ли какой неувязки со связью, долго ехать без сопровождения не следовало. Вдруг Зоя резко свернет в сторону на боковую дорогу? Машины, идущие впереди, ничего не могли бы сделать. Должен вам признаться, что предстоящий тет-а-тет с Лялькой меня не радует совершенно, потому что я не сомневаюсь, объяснение начнется немедленно. А когда наступит этот момент, я хочу, чтобы все мои друзья были у меня под рукой. А иначе я не имею ни малейшего желания соваться туда.

  Приблизительно за 15 километров до острова Декабристов мы подъехали к дороге, которая пересекала основное шоссе и проходила по холму. Зоя внимательно осмотрелась и, никого не заметив, свернула на эту дорогу, а затем, дальше, на извилистую аллею, в конце которой находился скрытый деревьями дом.

  Похоже, что мои опасения оправдались. В окрестности никого не было видно. Полицейская машина была слишком далеко впереди. Делать нечего и сожалеть о том, чего не исправишь, не имело смысла.

  Слева от дома я заметил огромное плоское пространство, которое отлично подходило под площадку для взлета. Видимо, я не ошибся, так как со всех сторон были устроены навесы, где могли быть расположены устройства для освещения взлетной полосы во время ночных полетов...

  Без сомнения, Лялька отлично организовал дело, и если бы я был киллером, то действовал бы с ним вместе, ума у него предостаточно.

  Зоя въехала на машине в гараж, который находился позади дома. Там стояли еще три машины. Мы пешком обошли дом и подошли к главному входу, дверь которого кто-то предусмотрительно открыл.

  Мы вошли. В вестибюле перед нами с веселым, довольным видом стоял Лялька. В одной руке он держал стакан, в другой бутылку, и как только мы показались в дверях, налил хорошую порцию для меня.

   - Скажи, пожалуйста, Балаш, - сказал он, - ты не злопамятен, а? Скажем, мы оба хотели надуть друг друга и теперь мы квиты.

   - Это меня устраивает - ответил я, проглотив коньяк, - что было, то прошло, и мы начинаем с нуля. Но меня страшно удручает то, что я оставил у ментов сорок тысяч долларов, которые они, конечно, прикарманят, если их не затребует казначейство.

  Он рассмеялся.

   - Ты напрасно думаешь о таких вещах. Через восемь дней мы отхватим по миллиону каждый, тогда уже, безусловно, можно начать большое дело.

  Он прошел вперед, а мы с Зоей следуем за ним до помещения, похожего на салон. Я держу свой портфельчик с бумагами подмышкой, но пока он у меня ничего не спрашивает. Тогда я просто кинул его на одно из кресел.

  Зоя села, приготовила себе питье. Лялька подошел к окну и стал смотреть на луну. Я заметил, что большинство окон защищено специальными ставнями, запирающимися изнутри.

  Я закурил сигарету.

   - Как поживает Лейла?

   - Очень хорошо, - ответил он. - Заметь себе, я не стану уверять, будто она в восторге от данного положения вещей. Крошка доставила нам немало хлопот, но теперь все в порядке. Два или три дня еще немного умерят ее пыл, и это пойдет ей на пользу.

  Я рассмеялся.

   - Я думаю, она не плакала и не согласилась разжалобить старого отца? Заставить написать ее письмо - тщетная мечта?

   - Ты прав, Балаш, - ответил он, беря сигарету из большого ящика. - Она нас совершенно измучила. Но это не имеет значения, наоборот, я люблю таких. Во всяком случае, когда мы перевезем ее в другую страну, я чувствую, что мы будем говорить с ней на одном языке.

  Он направился ко мне, обдавая меня дымом своей сигареты.

   - А что бы ты сказал, Балаш, насчет того, чтобы обменяться с ней парой слов? - проговорил он. - Проводи его наверх, Зоя, пусть Лейла приведет себя в порядок.

   - О кей, - ответила Зоя, - но меня тошнит при виде этой милашки, и от того что ты выносишь ее капризы, вместо того, чтобы угостить ее хорошей оплеухой, когда она слишком широко разевает свой рот. Я отлично знаю, что хотела бы с ней сделать. Я сделала бы с ней то же самое, что я сделала с Эммой Крупской там, на Фонтанке.

   - У тебя еще будет для этого время, - ответил он.

  Зоя встала, я последовал за ней.

  Мы поднялись на два этажа выше и оказались в коридоре. У окна, прислонившись к стене, стоял какой - то тип. Он курил сигарету. Зоя взяла у него ключ, открыла дверь, и мы вошли.

  Комната была красива и хорошо меблирована. Лейла смотрела в окно, которое было забрано решеткой. Руки ее были связаны за спиной веревкой из конопли.

  Она выглядела неплохо, только немного побледнела, и так посмотрела на меня, как будто я был лужей пролитого пива.

   - Ну вот и она, Балаш, - сказала Зоя, - вот она наша наследница. Ей хотелось познакомиться с киллерами, и она их узнала... Вот так!

  Она протянула мне ключ.

   - Запри дверь, когда уйдешь, Балаш, хорошо? Я пойду и приведу себя в порядок, а если тебе захочется немного пошутить с ней, можешь не стесняться. Она ничего не может сделать, ей остается только быть разумной, вот и все.

  Она бросила на меня один из тех взглядов, которые так много говорят, и ушла.

  Я подождал, пока звуки ее шагов замерли вдали, достал портсигар и предложил Лейле сигарету.

  Она кивком согласилась. Я сунул ей сигарету в рот и дал прикурить.

   - Что ж, Балаш, я этого и искала, и у меня нет оснований для жалоб, но вы меня предали. Я не знаю почему, но никогда не могла себе представить, что вы можете быть замешаны в подобной истории...

  Я посмотрел на нее и понял, что она, вероятно, уже выплакала все свои сомнения.

   - Все ваши дружеские отношения и любезности были просто ширмой, как я теперь понимаю, - продолжала она. - Вы заставляли меня верить вам для того, чтобы в конечном счете привести сюда, и теперь, я предполагаю, вы заставите заплатить за мою голову?

   - Почему бы и нет? - ответил я. - Вы ведь знали, что я киллер, не так ли? А потому, чего же вы ждали другого?

   - Не знаю. Я, без сомнения, поступила, как дура, и, вероятно, закономерно, что когда ведешь себя, как дура, то это по-дурацки и заканчивается.

   - Совершенно точно, Лейла. Но почему вы хотите, чтобы было по - другому? Люди, которые играют с огнем, кончают тем, что обжигаются и, что гораздо хуже, заставляют гореть и других!

   - Это значит?...

   - Это ничего не значит. - Я вытащил нож и перерезал веревки, которыми были связаны ее руки.

   - Теперь попробуйте сохранить ваше хладнокровие и помолчите. Сейчас не время забрасывать меня вопросами. Делайте то, что вам говорят, и быть может, появится настоящий шанс на спасение, потому что, судя по тому обороту, который принимают тут дела, при малейшей оплошности мы оба получим право на носилки в местный морг. Только не воображайте, что отсюда будет легко выбраться. Даже если ваш старик десять раз заплатит назначенный за вас выкуп, он все равно больше не увидит свое сокровище Лейлу по той причине, что Лялька решит покончить с вами, как только получит выкуп. Притом после того, как с вами закончат развлекаться все члены шайки, которым вы, что несомненно, понравились. Это, между прочим, не очень приятно, потому что все эти люди хорошим манерам учились не в Гарвардском Университете.

  Она растерянно смотрела на меня, и должен сказать, что видел ее в таком состоянии в первый раз.

   - Что вы хотите сказать, Балаш?

  Я, между тем, покончил с веревкой, и она начала растирать свои распухшие руки.

   - Я не могу понять, Балаш...

   - В этом нет необходимости. Все, что от вас требуется, это молчать и слушать, прежде чем я потеряю терпение и стану трясти вас за уши. Я вынужден был явиться сюда только для того, чтобы узнать, где вы находитесь. И если бы не это, я ни за какие деньги и близко не подошел бы к этому полному тварями дендрарию. Теперь слушайте внимательно:

   - Мне нравится жизнь, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы продолжить ее. Но один неверный шаг - и мы с вами будем готовы для скромного гроба.

  Потом я рассказал ей, точнее шепгул ей на ухо, шипел как змея, что я из Интерпола, и в настоящий момент полицейские уже окружили дом и ждут от меня сигнала. Они знают, что малейшая оплошность приведет нас к гибели.

  И тут она начала плакать. Именно этот фокус и выкидывают девчонки, когда момент для этого совсем неподходящий.

  Она успокоилась быстро и так смотрела на меня, как будто я был падающей башней в Пизе, а потом кинулась ко мне, чтобы устроить большую сцену вдвоем.

   - Только не это, сестренка, - сказал я. - Ваш репертуар можете немедленно сдать в магазин театральных реквизитов, потому что это меня смешит. Если я нахожусь здесь, то только потому, что в этом состоит моя работа, и мне за это платят. Тем не менее я страшно зол, что мне приходится заниматься такой полоумной, как вы.

  Тогда она замолчала и стала вытирать глаза носовым платком, который почти так же велик, как и почтовая открытка. Я ломал себе голову над тем, что же сейчас делать, потому что совершенно не знал, с чего мне начинать.

  Следовало бы узнать, удалось ли Алексу и его людям обнаружить этот дом? Он расположен так, что даже с близкого расстояния почти не виден, а охрану Лялька наверняка расставил, да и ночь светла, как назло. Трудно будет приблизиться незамеченными...

  Лейла кончила всхлипывать. Я вынул свой пистолет и положил под матрац ее постели. Мы разговаривали с ней так тихо, что карауливший в коридоре не смог бы нас услышать, какие бы огромные уши у него не были. Но все - таки я подошел к двери и поинтересовался, что он делает. Он любовался окрестностями, стоя у окна, и поэтому я решил, что он тут выполняет две задачи: караулит Лейлу и одновременно наблюдает за дорогой.

   - Теперь, - сказал я Лейле, - хорошенько вбейте себе в голову следующее: под матрацем у вас пистолет, и он у меня - единственный. Не пользуйтесь им зря, а только в исключительном случае, стреляйте только наверняка, иначе будет плохо.

  Я сейчас спущусь к Ляльке и скажу, что вы согласились быть благоразумной и делать все, что вам скажут. После этого я постараюсь устроить так, чтобы выйти под каким-нибудь предлогом из дома и привести ментов, которые должны быть где - то поблизости. Если же сразу после моего ухода услышите выстрелы, значит со мной все кончено, хватайте револьвер и воспользуйтесь им, чтобы проложить себе дорогу из дома. Когда выйдите, бегите по тропинке до холма, за которым большая дорога, и там вы, безусловно, встретите кого-нибудь. По договоренности, там должна быть полиция.

   - Хорошо, Балаш. Я знаю, что все, что могла бы я сейчас сказать, ни к чему не приведет, но я нахожу вас замечательным и докажу это, если когда-нибудь у меня будет возможность...

   - Согласен, совершенно согласен. И, если хотите, можете уговорить своего отца поставить мне один или два монумента посмертно в стиле стеллы на углу Лиговки, где встречаются друзья.

  Сказав это, я вышел.

  Закрыв дверь, я сделал вид, что запираю ее. Я снял со своей связки ключ, прошел по коридору и отдал его типу, который сторожит у окна. Этот бритоголовый сибиряк с кривой физиономией более опасен, чем целый выводок скорпионов.

  Я подумал, что где - то видел уже этого типа, и стал вспоминать, где.

  Потом я спустился в салон. Лялька сидел за столом, курил и листал какие - то документы. Зоя расположилась в углу и просматривала журнал мод.

  Лялька поднял голову.

   - Ну, как поживает девочка, Балаш? Она наконец одумалась и стала благоразумной?

   - Все идет отлично, - улыбнулся я. - Она немного нервничает - вот и все. И ты бы тоже нервничал, если бы был на ее месте, я не сомневаюсь в этом. Я поговорил с ней, она меня выслушала, будь спокоен. Малышка уверила меня, что будет выполнять все распоряжения. Я убедил ее, что делать это необходимо, если только она хочет увидеть свой дом.

  Он покачал головой и улыбнулся:

   - Что бы она ни делала, она никогда больше не увидит свой город.

  Я уверяю вас, что дорого дал бы за то, чтобы ударом бейсбольного шара стереть эту улыбку. 

    - Когда получим выкуп и притаимся где-нибудь в уголке, я снесусь с одним типом в Аргентине, которого хорошо знаю, и который за небольшую плату избавит нас от Лейлы. И это будет самым лучшим концом нашего дела. Ее старику можно будет сообщить, что она отправилась в Буэнос-Айрес, и мы не могли запретить ей этого. Можно будет устроить, будто она отправилась туда по собственному желанию. И если он будет настаивать и интересоваться, что могло с ней произойти, это будет уже его проблемой.

  Я взял из коробки сигарету и закурил.

   - Ты считаешь, что это действительно необходимо? А что мешает нам бросить девочку после того, как деньги будут получены? Если ее нигде не увидят, это приведет к неприятностям.

   - Не говори глупости, Балаш! Ты воображаешь, что я позволю ей пойти и рассказать о нас во всех углах планеты? Она знает нас в лицо, она знает про нашу комбинацию. Если ты думаешь, что я буду рисковать из-за мышки, которую я увез, и которая может меня узнать, ты серьезно заблуждаешься на мой счет. Будет лучше отправить ее в Аргентину, чем у***ь, потому что я думаю, что по истечении восьми дней она будет очень довольна, если ей удастся пустить себе пулю в лоб. Тип, к которому мы ее отправим, не имеет себе равных в искусстве уговаривать девочек покончить жизнь самоубийством.

  Я встал.

   - Очень хорошо, что ты все продумал. Тогда я пройдусь немного подышать воздухом, это пойдет мне на пользу. В Крестах стоит затхлость, так как они не проветриваются и вентилируются еще менее, чем тюрьмы других стран, которые я знаю.