99 дней после моей смерти.

Глава 6.

— От Вас?

— А есть разница, кто ее предлагает?

— Допустим.

Холмс замер у окна, глядя на улицу.

— Вы без боязни взяли чашку из рук Джона, так же без опасений пьете кофе, который приносит Донован, Вы едите в присутствии Майкрофта и даже сегодня в кафе Вас не смутило то, что Вы не видели, кто и из чего готовил Ваш суп. Почему тогда такая настороженность в том, что предлагаю я? Только из-за того, что я брат человека, который, опять же выражаясь языком Джона, вешает Вам лапшу на уши и при этом занимается с Вами сексом?

Он оглянулся, но разочаровался в реакции женщины.

Она не смутилась, не начала оскорблять его или указывать ему на место. Она только пожала плечами.

— Как Вы сказали, нездоровая паранойя. Хорошо быть под крылом любящего старшего брата, который в случае чего отведет от Вашего виска заряженный пистолет, подстрахует, протянет руку помощи и найдет любого врача, чтобы вернуть Вам мозги на место, мне такого счастья не дано. Вы гений, мистер Холмс, Ваш разум, мышление, способность аналитика блестящи, но на случай дури Ваш тыл всегда надежно прикрыт братом, я справляюсь самостоятельно, хотя у меня способности человека, превосходящие даже Ваши. Без обид.

— Без обид, — дернул нижней губой Холмс, в самом деле немного обидевшись.

— И лишь поэтому я стараюсь не просто не есть с рук и не кусать эту руку, но и вообще не приближаться к руке с едой, которая может быть для меня опасной, — закончила Фицрой.

— В чем отличие незнакомца от уже знакомого человека? — неожиданно спросил Холмс.

— В том, что, представившись, незнакомец перестает быть незнакомцем. К чему Вы ведете?

— К тому, что Вы доверяете узкому кругу людей, но это я понять могу. Мне не понятно, как Вы, с Вашими способностями читать мысли…

— Я не телепат. Я не читаю мысли, я считываю намерения.

— Простите. Конечно. Итак, как Вы, способная считывать намерения о том, что Ваша еда может быть отравленной, не доверяете даже мне?

Холмс глазами указала на заставленный пробирками и ретортами кухонный стол.

— Цианид, кислота, щелочь, крысиный яд, даже глазные капли — перечислять можно бесконечно. Вы химик, а мой дар не рубильник, чтобы его включать и выключать. Я как Халк.

— Как кто?

— Большой, зеленый… из комиксов… ученый… Нет? Ладно, забудьте.

— Уже забыл.

— Вы анализируете каждый жест гостя, можете назвать профессию по волоску или мозоли, что ел, где спал или с кем спал Ваш гость, Вы это можете выключить по желанию, а я — нет. Вы аналитик, а я живу в мире нескончаемого шума, который издает каждый человек каждым действием или намерением. Возможно, это ближе к телепатии, но тогда я бы слышала, что думают люди, о чем, узнала бы все грязные мыслишки и ловила бы убийц еще быстрее, но нет, я считываю информацию как с листа, как из базы данных… скажем, планеты.

— Информационное поле Земли?

— Вам это не нравится?

Холмс дернул плечом.

— И что с Вами будет, если однажды Вы лишитесь этих способностей?

— Я стану свободной от бесконечной головной боли.

— Обычной? Обычной, серой, невзрачной женщиной-полицейским, которая будет смотреть на картину убийства и ничего не замечать?

— Возможно. А возможно, мне поможет многолетний опыт по раскрытию преступлений. Может, гением, знающим двадцать языков…

— Двадцать?

— Исключительно для баловства. В общем, даже если я не смогу и монетку сдвинуть или прочитать место преступления, я все-таки буду опытным копом. Почему Вас так это интересует? Думаете, если я эхолокатор, я не коп, а фальшивка?

Предположение ударило точно в цель.

Холмс приподнял подбородок.

— Лондон — мой город, детектив, — заявил он. — И Вы не желаете сотрудничать. Боюсь, нам уже тесно.

— Кому? — удивилась Фицрой. — Вам, Вашему брату, Мориарти и мне? Вы занимаетесь пропавшими неверными мужьями, картинами, щенками — мне все равно, а я делаю свою работу, как представитель закона. Что касается Мориарти и Вашего брата — у них свои интересы. Вы консультируете людей в том, как бы узнать всю подноготную по отпечатку пальцев или волосам на расческе, а Мориарти криминальный консультант, который однажды плохо кончит. И Вам нравится игра с ним. Это… я бы назвала это страстью. Вы влюблены в эти отношения.

Холмс вдруг пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал, уйдя на кухню и через несколько минут протянув детективу кружку с черным кофе.

— Там серная кислота, — сообщил он.

Фицрой невозмутимо отпила из кружки и причмокнула.

— М-м-м, действительно. Вкусно.

Холмс вдруг улыбнулся.

— Почему? — спросил он.

— Вы перестали быть незнакомцем.

— И что теперь?

— А что теперь?

— Поговорим, потом займемся сексом, а после Вы решите меня задушить?

Кружка замерла у губ женщины. Тем не менее, она собралась и сделала глоток.

— А Вы так хотите испытать судьбу?

— Я исследователь. Но нет, такой план меня не устраивает, — Холмс снова вернулся на кухню и вышел оттуда с чайной парой — чашкой и блюдцем с чаем с молоком.

— Итак? — Фицрой опустилась в кресло Джона, Холмс сел в свое кресло.

— Итак, — повторил он.

— Вы хотите устроить торги, как я понимаю. Что именно Вы хотите за информацию?

— За то же, что Вы легко могли бы вытрясти из Майкрофта, заметьте.

— Торг мне ближе расчетливого сотрудничества на будущее плюс мнимой помощи в том, что помощник даже понять не в силах.

— Ошибаетесь. Майкрофт один из тех немногих, кто бы понял Вас и даже помог, реши Вы довериться ему, но… Не подумайте, что я защищаю его, вовсе нет. Его метод… м-м-м… помощи… довольно предсказуем.

— Я уже поняла.

— Почти, но не совсем. Это была не проверка начального уровня, а всего лишь сбор информации на данный момент. Вы выросли, детектив, Ваши способности изменились, а вот терпение осталось прежним.

— Мне извиниться?

— Перед ним? Когда он обратился ко мне, я бы не сказал, что он был сильно расстроен тем, что Вы хотели его у***ь. Я не предлагаю сделку, детектив, я предлагаю сотрудничество в обмен на возможность изучить Вас, о чем говорю открыто. Разумеется, мне интересен Ваш дар, но я не буду проводить опыт с очками виртуальной реальности или колоть иголками Ваш мозг.

— И что Вы хотите? Кровь? Мочу? Спинномозговую жидкость?

— Было бы неплохо, но мне достаточно просто разговора.

— И что Вы хотите узнать?

— Не Ваши секреты, не переживайте. Все, что мне нужно, я узнал из Вашего досье. Всего лишь обычный разговор тогда, когда нам обоим будет удобно. В атмосфере доверия или недоверия — как Вам будет угодно. От себя могу лишь дать гарантию того, что я даже не прикоснусь к Вам.

Фицрой встала и походила по комнате, пока Холмс преспокойно пил свой чай, даже не глядя на нее.

— Странное дело, — заметила Фицрой, — я точно знаю, что Вам эти беседы нужны не для любопытства, что есть какой-то подвох, но я не знаю, в чем.

— Есть, — не стал отпираться Холмс. — Но если Вы его не знаете, так будет интереснее, не так ли?

— А если я откажусь, Вы отрежете мне доступ к информации по Управлению и аркам? — уточнила Фицрой. — В чем тогда смысл?

— Наоборот, — Холмс встал и подошел к столу, открыв ноутбук. — Вы получите столько информации, сколько сможете выдержать.

— Так просто?

— Не разочаровывайте меня. В жизни не все бывает так сложно, как думают люди.

Фицрой сделала шаг к столу, но передумала.

— Не в этот раз.

— Нет? — Холмс обернулся на нее. — И Вам не интересно? Тогда позвольте задать пару вопросов.

— Конечно, — насторожилась она.

— Вы верите в бога?

— Простите?

— Верите в бога? А в Санта-Клауса? В пришельцев? В фей?

— А это Вам зачем?

— Вопрос веры — самый глубокий вопрос человечества после вопроса «зачем мы здесь?» и «в чем смысл жизни?».

Фицрой проморгалась и даже потерла глаза.

— Я допускаю существование фей, говорящих рождественских оленей и даже гномов, но в параллельной Вселенной, — осторожно произнесла она.

— А бог и инопланетяне? — повторил Холмс. — Их существование спорно или бесспорно?

— Логика говорит, что Вселенная слишком большая, чтобы в ней могли существовать только земляне. Да и потом, круги на полях явно указывают на то, что их кто-то делал, а многочисленные свидетельства контактов с пришельцами…

— То есть, бога нет? — перебил Холмс.

— Я не знаю, — вздохнула Фицрой, сдавшись. — Мне даже нет до этого дела. Какая разница, верю я во что или нет? Вам, например, все равно, крутится Земля вокруг солнца или наоборот, но гравитация планеты же от этого не изменится. И какая разница, сколько планет в Солнечной системе?

— А феи? Они существуют?

— Я же уже сказала…

— В другом мире? Удивительно, не находите? Вас звали Брауни, а это своего рода феи, домашние духи, предельно честные, проявляющие заботу о домочадцах и готовые всегда прийти на помощь. Эти создания чрезвычайно преданы тем, кому служат, но не терпят лентяев и нерях. Служат верой и правдой тем, кому доверяют, остальных предпочитают прогонять от места служения.

— А еще это производная от моей девичьей фамилии и сорт выпечки.

— Ваша бабушка, мать матери, была шотландкой?

— Нет, она родом из Северной Англии. К чему Вы ведете, мистер Холмс?

— Просто выстраиваю свою логическую цепочку. Вы против?

— Мне все равно. Мне нужна информация, так что я пока терплю.

— Фейри. Не совсем резкая, но все же вполне подходящая смена милого прозвища на работе в Манчестере сразу после замужества. Не подскажете, почему?

— Не знаю. Даже не интересовалась. Наверное, потому что я сменила фамилию на Фицрой, а тут выбор небогатый.

— Фицрой — бастард английского монарха.

— Я Вам врежу.

— За что? За констатацию фактов? Вас это раздражает?

— Немного.

— Вы помните, как познакомились с профессором Дойлом?

От неожиданной смены темы Фицрой растерялась.

Конечно, Холмс устроил ей блиц-опрос вместе с психологическим давлением, но с такой системой она не сталкивалась.

— Он тоже фейри? — уточнила она.

— Нет, — Холмс пристально оглядел ее. — Так Вы помните?

— Помню.

— И?

— Что и? В медотсеке передвижной лаборатории.

— И?

Фицрой почувствовала, как закипает.

— Вы можете внятно сказать, что Вы от меня хотите? — повысила она голос.

— Я и говорю, — совершенно спокойно произнес Холмс. — Вы помните момент знакомства?

Фицрой неосознанно потерла виски, ненадолго закрыв глаза.

Вопрос был простым, ответ должен был быть тоже несложным, но Холмса интересовал не сам ответ, а то, что он мог бы дать, и доверие ему теперь зависело только от нее самой.

— Вы девственник? — спросила она, открыв глаза.

— Смотря что Вы понимаете под этой формулировкой, — ничуть не смутился Холмс.

— Секс я подразумеваю, — огрызнулась Фицрой.

— Если Вас интересует, был ли у меня половой контакт орального или анального секса, то нет. Полагаю, мастурбация тоже считается? Если да, тогда нет, если нет, тогда да.

Что и требовалось доказать, подумала Фицрой, чувствуя нарастающую пульсирующую головную боль. Холмс был открыт настолько, насколько вообще мог открыться такой человек.

— Это было в парке, — начала она тихо, снова закрыв глаза и начав массировать виски. — Я, мама и мои братья. Мама сказала, что нас встретит группа ученых, чтобы посмотреть меня. Питер… мой старший брат Питер держал меня за руку, мы кружились, а потом играли в мяч… красный большой мяч. Джош, младший брат, бегал за бабочками, а потом… потом… — голова начала болеть так, что начало тошнить. — Наверное, я перегрелась на солнце, потому что очнулась уже в лаборатории, было очень жарко, хотелось пить, доктор Хэндрикс светил мне в глаза фонариком, а профессор Дойл… он был чуть сбоку… он закрывал солнце, я помню его лицо.

— Вы сказали, солнце? — повторил Холмс тихо. — Откуда в лаборатории оказалось солнце?

— Я не знаю.

— Вы помните, что произошло перед тем, как Вы очнулись?

Фицрой застонала от боли.

— Я не знаю! Он просто представился и больше ничего. Он держал меня за руку, я тогда еще подумала…

— Что? — чуть нажал Холмс.

— Я помню тепло его руки, голос, он повторял мое имя.

— Детектив, — Холмс оказался где-то сзади и чуть коснулся напряженных плеч женщины, — вспомните тот момент, когда Вы впервые его увидели.

— Я не помню! — застонала она в голос. — Зачем мне это вспоминать?

— Потому что Дойл, как и Майкрофт, пытался первым делом вскрыть Вашу глубинную память, — громко и четко произнес Холмс.

— Неправда! — рявкнула Фицрой, открыв глаза и резко развернувшись, глядя на мужчину перед собой, которого больше волновало происходящее за спиной женщины. — Да как Вы смеете!

— Обернитесь, — шепотом потребовал Холмс, отходя к лестнице.

Фицрой медленно повернула голову, уловив краем глаза только темноту на границе зрения, но оборачиваться полностью не стала.

Сердце бешено зашлось в груди, стало не хватать воздуха, как тогда, в тот момент, когда она узнала о смерти профессора и когда помог Питер, но тогда все было по-другому, тогда она была подростком, слишком впечатлительным, а теперь она стала взрослой… вот только ее способности так же возросли.

— Что там? — тихо спросила она Холмса, во все глаза разглядывавшего что-то за ее спиной.

— А Вы не знаете? — он взглянул на нее, потом снова за ее спину и вздохнул, как будто больше ничего не увидел.

— Что я знаю? — нетерпеливо переспросила Фицрой. — Что там было?

— Визуальное подтверждение Ваших психокинетических способностей. Очень красиво разбитые стекла.

Она все-таки обернулась.

Окна были совершенно целыми, даже занавески ничуть не потрепались, но инстинкт говорил, что Холмс не стал бы придумывать, наоборот, скорее высказал бы каждую мысль, пришедшую в голову.

— Так Вы расскажете мне про арки или нет? — она взглянула на него, подошедшего к окну и потрогавшему стекло пальцем.

— В другой раз, если не возражаете, — попросил он. — И спасибо, что не разбили мою скрипку.

— На здоровье, — Фицрой развернулась, чтобы уйти, но Холмс остановил ее.

— Детектив! В качестве поощрения.

В ее руки прилетела флешка.

— Вряд ли будет следующий раз.

— Это решать Вам.

Она медленно подошла к лестнице и спустилась вниз.

Когда же хлопнула входная дверь, Холмс усмехнулся, открыл ноутбук и запустил видеоролик одновременно с набором номера на телефоне.

— Что не удалось тебе, то стало возможным для меня, — произнес он.

— Что ты сделал на этот раз? — спросила трубка голосом старшего Холмса.

— Совсем немного подтолкнул детектива Фицрой к пониманию того, что творится у нее в голове.

— Ты пытался вскрыть ее глубинную память? — испугался Майкрофт. — Шерлок, ты хоть понимаешь…

— Что она даже не подозревает об истинном положении вещей и о том, как велики ее способности? — перебил Шерлок. — А ты думал, что она доверится тебе?

— Что ты ей сказал? Что показал?

— Ничего и… и ничего. Пока ничего.

— Шерлок, не делай глупостей! И не смей играть с тем, что не понимаешь!

— Это ты не понимаешь, братец, — жестко оборвал его Шерлок. — Ты мог сразу показать ей запись, но начал играть с ее разумом веселыми картинками.

Трубка ненадолго замолчала.

— Эта женщина крайне опасна, Шерлок, — произнесла она спустя какое-то время. — И чудо, что она не террорист, потому что…

— … с ее способностями она могла бы поставить на колени не только Англию? — закончил Шерлок, усмехнувшись. — Тебе удобно держать ее на коротком поводке.

— Дело не в удобствах. Если она решится действовать в своих интересах, это может грозить большими проблемами не только Англии.

— Дай ей пять минут, когда она будет готова, — Шерлок поудобнее перехватил телефон, прокрутив запись с начала и нажав на стоп. — Она слишком ответственно подходит к делам полиции. Ее вмешательство будет минимальным.

— Ты не можешь этого знать наверняка.

— А ты пытался действовать грубо.

— Так же делал и Дойл.

— С той лишь разницей, что она к нему хоть что-то чувствовала в отличие от тебя. Ты знаешь, о чем я.

Трубка вздохнула.

— Тогда будь осторожнее, Шерлок, — попросил Майкрофт.

Шерлок нажал кнопку отбоя и бросил телефон на стол рядом с ноутбуком, включив видео снова.

Тощая девчонка в голубых джинсах, белой футболке и белых кроссовках, до этого бегавшая за одним из двух мальчишек, резко остановилась и замерла, увидев приближавшуюся группу людей — трех мужчин и женщину.

— Коннор, — прошептала девочка на видео, когда следовавший чуть впереди остальных мужчина подошел ближе.

— Привет, — произнес он, чуть заметно улыбнувшись. — Ты должно быть Венди?

— Коннор, — повторила девочка.

— Вы знакомы? — удивилась светловолосая молодая женщина в деловом костюме.

— Нет, — с чуть ощутимой заминкой ответил профессор, протянув руку девочке. — Коннор Дойл. Я руководитель группы.

— А я Линдси Доннер, — его коллега-женщина улыбнулась девочке, которая смотрела только на Дойла, а тот почему-то тоже не сводил с нее внимательных глаз. — Эм… Коннор? Все в порядке?

Рукопожатие чуть затянулось, а со стороны это выглядело совсем уж странно, как будто мужчина и девочка не просто смотрели друг на друга, а общались телепатически.

— Я помогу, все будет хорошо, — пробормотала Венди с экрана, чуть сжав руку мужчины, после чего робко улыбнулась ему и упала в обморок прямо в его руки.

Женщина постарше, мать девочки, засуетилась, вся группа пришла в движение, запись прервалась на секунду и возобновилась снова, но уже внутри небольшого светлого помещения с истошно орущей девчонкой внутри.

Мать и мальчишек вывела Доннер, второй мужчина из группы Дойла дернулся к двери, но резко отпрянул и попятился. Сам Дойл же отступил в медотсек, присоединившись к пожилому доктору рядом с девочкой, которая стискивала голову ладонями и кричала на высокой пронзительной ноте.

— Коннор! — надрывался за дверью медотсека второй мужчина, барабаня в стекло кулаками. — Антон!

Камера показала постепенно затемняющееся пространство за пределами крохотного помещения медотсека, как будто наступала непроглядная тьма.

Дойл и тот, кого назвали Антоном, закрыли девочку собой, глядя на подступающую темноту.

И вот пальцы девочки коснулись руки Дойла, крик резко оборвался, но вместе с ним пропал и потолок отсека, стены как будто задрожали и подернулись рябью, став прозрачными и тоже исчезнув. Камера упала, изображение сместилось, но все равно было ясно видно, что кушетка стояла на полу, на единственном участке, за пределами которого начинался парк. Солнце все так же светило с неба, но от лаборатории осталась только небольшая часть.

— Она испарила лабораторию! — восхитился один из ученых группы, тот самый человек, пытавшийся сломать стекло. — Вот это да! Коннор, Антон, вы как?

— Венди? — седовласый Антон коротко взглянул на профессора, все еще державшего девочку за руку, и слегка потряс ее за плечо. — Венди, ты меня слышишь?

— Слышу, — совершенно спокойным тоном ответила девочка. — Вы кто?

Дойл и Антон переглянулись.

— Ты не помнишь? — спросил Дойл. — Нас вызвал твой брат. Управление по научным исследованиям и разработкам. Я профессор Коннор Дойл, это доктор Антон Хэндрикс, старший аналитик Линдси Доннер и физик Питер Эксон.

— Коннор, — повторила девочка. — А я Венди. Венди Браун.

Камера захватила счастливую улыбку девчонки и кивок Дойла в ответ.

Запись кончилась и тут же продолжилась видеоотчетом Дойла.

— Дойл. Дополнение. Способности объекта вышли из-под контроля. Нужна оценка на месте. Прошу выслать новую передвижную лабораторию в связи с потерей нынешней в результате выброса психокинетической энергии неясной этимологии. Предположительно, мы столкнулись с феноменом телекинеза, значительно измененным преобразованием некоего поля, нестабильного, разрушительного и бесконтрольного. Лаборатория исчезла практически полностью. Где она и что с ней — неизвестно. Объект проявляет все признаки частичной амнезии. Вероятно, речь идет о глубинной памяти, доступ к которой я попытаюсь получить на первом сеансе. По всей видимости, объект каким-то образом узнал меня, контакт осуществлялся предположительно на телепатическом уровне, хотя я этого не помню. Возможно, речь идет о мгновенной передаче знаний на субатомном уровне. При контакте объект отметил исчезновение головной боли, причина которой неустановленна. Продолжу расследование на месте. Дойл. Конец записи.

Шерлок свернул окно и щелкнул по аудиозаписи, запустив ее.

— Дойл. Дополнение. Венди Браун вышла на контакт только со мной. Принято решение вести объект единолично по причине категорического отказа от сотрудничества с любым другим членом группы. Объект демонстрирует недоверчивость к любому человеку из группы, кто хотел бы с ним работать. Думаю, у меня просто нет выбора. Первый же сеанс гипноза с Антоном Хэндриксом сорвался по причине устроенного объектом скандала. Видеофайлы прилагаю. Венди Браун переведена под мой личный контроль и ответственность. Запрашиваю разрешение на работу с объектом на территории Управления для тщательного анализа ситуации и психокинетического феномена эхолокации и телекинеза. Переданные документы по возможным причинам ДТП изучены, первый сеанс попытки вскрытия глубинной памяти показал, что Венди не знает и не помнит ничего из того, что произошло с ней в девять лет. Шесть секунд, в течение которых объект находился в окружении ярких сполохов света в разбитой машине, дает основание полагать, что был осуществлен контакт третьей степени с неопознанным феноменом. Слова Джейн Браун, матери Венди Браун, подтверждаются. Опрос сыновей Джейн Браун ничего не дал. Дело отправлено на рассмотрение комиссии. Дойл. Конец записи.

Шерлок закрыл крышку ноутбука и опустился в свое кресло, сложив ладони у губ и прикрыв глаза.

Свет на события прошлого могла пролить только сама Фицрой, если знала и хотела пойти на это. В любом случае, ни Дойл, так горячо уважаемый ей, ни Майкрофт, ни сам Шерлок не могли даже подойти к пониманию того, что произошло с девятилетней девочкой в ДТП, стоившим ей спокойной жизни.

И либо Дойл даже не пытался устроить с подопечной сеанс глубокого гипноза, либо не успел, сама Фицрой никого больше к своему разуму не подпускала.

Впрочем, если Шерлок разобрался в этом интересном деле, одном из самых загадочных дел в его жизни, какую-то информацию знал Питер, старший брат детектива Фицрой, из-за чего, предположительно, его и убрали вместе с Джошуа, вторым братом, и Генри, мужем Венди Фицрой. И нити, ведущие ко всей семье Фицрой-Браун, обрывались на одной фигуре, председателе Управления, который загадочным образом исчез в конце мая 1999 года, после которого Управление перешло под контроль Фрэнка Элсингера, а затем, спустя два с половиной года, закрылось. Личность Фрэнсиса Ксавье Бирна, председателя, осталась загадкой даже для аналитиков Управления. Судьба Катрины Мошер, единственного человека, могущего пролить свет на гибель всех приближенных к Бирну людей, женщины, способной управлять всеми стихиями, осталась невыясненной.

Майкрофт узнал через свои источники лишь то, что Фицрой, тогда еще Браун, была одним из звеньев в общей цепи, ведущей к Бирну. Человек, способный знать все, что планировал другой, зачем-то был нужен председателю Управления. Оставался вопрос — зачем.

Приказ об уничтожении Питера и Джошуа Браунов и Генри Фицроя исходил не от военных, он брал начало в якобы заброшенной больнице, где содержался всего один пациент, мальчик, Майкл Бирн, сын Бирна, больной прогерией и ждавший помощи от Николая Мошера, целителя, который оказался фикцией, прикрытием способностей Катрины Мошер, его жены.

Какую роль могла сыграть Венди Браун, можно было только гадать. Возможно, она сама ничего об этом не знала, но Дойлу неспроста дали возможность самостоятельно вести девочку и одобрили ее перевод в Канаду. За Браунами следили и планировали в будущем использовать способности Венди.

И вполне вероятно, самого Дойла устранили по той же причине — он начал понимать, для чего он налаживает мосты с недоверчивой девчонкой.

Грязь Управления сочилась из самых темных дыр, какие только можно было найти в светлых коридорах офиса. Грязь лилась сверху, но не доходила до тех, кто мог узнать о ее существовании, останавливаясь на кураторах групп, на оперативных директорах вроде Элсингера, давшего задание именно группе Дойла ехать в Россию и достать образец микроорганизма из туши милодона.

После исчезновения Бирна Фицрой стала не нужна… но контроль над ней никто не снял, наемники Бирна не спускали с нее глаз, шпионя уже для других заинтересованных лиц. Возможно, ее счастье, что она жила в Англии, где ее могли защитить коллеги в полиции и один Холмс. Но ситуация изменилась, когда второй Холмс вышел с ней на контакт. И ситуация все еще менялась. Вот только больше никто не мог ее контролировать.

Она практически выбежала из дома Холмса и, прыгнув в машину, дала по газам, чтобы, отъехав от дома, остановиться и продышаться.

Головная боль почти прошла, причем Фицрой могла бы поклясться, что это произошло еще в доме на Бейкер-стрит, но если так, в чем тогда была причина? Где было чудодейственное лекарство или нужное слово, способное исцелить?

Флешка буквально жгла карман брюк.

Фицрой еле доехала до дома и первым же делом включила ноутбук и воткнула в него флешку.

В принципе, чего-то такого она и ждала. Пожалуй, именно такого.

Видео показывало арку. Ту самую, изображенную на старом снимке, которую ей подсунул младший Холмс. Одну арку, что удивительно. Либо эта штука и была одна, а снимок был фальшивкой, либо, что логичнее, арок все же было две и обе рабочие, если судить по тому, что было на записи.

Седовласый доктор Антон Хэндрикс, член группы Дойла, очень милый врач, которого юная Венди запомнила по сеансам встреч с Дойлом, когда присутствовал и сам доктор Хэндрикс, четко и уверенно шел прямо в центр арки, где творилось что-то невообразимое.

Ни к чему не подключенная, здоровенная каменная штуковина неясного происхождения сияла, как чертова рождественская елка. В центре как будто было колышущееся море чистого света, энергии, идущей яркими световыми сполохами золота, серебра, глубокого синего цвета и насыщенно винного. Эта энергия была единственным, что притягивало взгляд зрителя, не давая ему даже моргнуть. И человек на записи шел прямо в этот свет, после чего как будто втянулся в него, рассыпался на молекулы и… свет брызнул ослепительно ярким, помутнел, потом почернел и пропал, сделав арку пустой и безжизненной, стоявшей в очерченном желтом круге.

Фицрой, смотревшая запись, открыв рот, закрыла его, протерла глаза и пустила запись с начала, просмотрев еще раз в замедленном режиме, остановила кадр, когда доктор только начал движение и увеличила изображение, силясь понять, что в глубине этого светового пятна ее так заинтересовало, если там вообще ничего не было, хотя сам доктор с кем-то говорил.

В голове стало пусто и легко, как будто теперь уже и этот ролик обладал целительной силой сразу после откровенного наезда Холмса-младшего.

Фицрой прокрутила запись еще раз, закрыла ее и открыла вторую, где арок стало две и обе сияли все тем же ярким светом.

На третьей, последней записи, Питер Эксон, тоже бывший член группы Дойла, бросал в центр арки апельсин — арка на миг ожила, плеснула световой вспышкой, поглотила апельсин и тут же успокоилась, снова став безобидным каменным сооружением.

Три записи, три возможности, три решения одного вопроса, который даже не был задан.

— Что это за хрень? — шепотом спросила Фицрой сама у себя и у флешки. — Какого черта происходит?

Она нажала на паузу, глядя на рисунки на арке.

Инки? Майя? Ацтеки? Инопланетяне, наконец? Кто создал эту чертовщину и для чего? Почему арок две?

Фицрой отключила флешку и вытащила ее из гнезда ноута, бросив рядом с ним.

Эти сполохи… это свечение… как будто что-то знакомое, но в то же время угрожающее, теплое, но для того, кто чувствует это тепло, ледяное для остальных. Как жизнь и смерть рядом и явно что-то, связанное с потусторонним.

— Можно?

— Заходи.

Фицрой вошла в офис ди-си-ай и пожевала губу, не зная, как начать разговор.

Начальство было суровым и довольно едким на слово, хотя и справедливым. Кроме того, умело ценить полезных людей.

— И? — поторопил ди-си-ай.

— Мне нужна неделя отпуска или отгула за свой счет, — выпалила детектив, заранее зная ответ.

Какой отпуск? Какой отгул? Может, он и дал бы кому, но точно не ей. Семья черте где, мужа-детей нет, никто не болеет.

— Неделя? — переспросил шеф, откинувшись в кресле и изучая ее взглядом. — Для чего?

— Навестить родителей в Бостоне.

— На неделю?

— Да.

Шеф скрестил руки на груди.

— Подыскиваешь себе новое место за океаном?

— Нет, — уверенно ответила Фицрой. — Мне и в Англии неплохо, но мне в самом деле нужно к родителям. Мама… — она еле собралась с силами, чтобы врать как можно более убедительно, но шеф не стал дослушивать, решив, что родители, все-таки, это святое.

— Бери, — разрешил он. — Дела передашь Диммоку.

— Спасибо, сэр, — она уже собралась выходить, как услышала:

— Лестрейд вернется через месяц.

— Сэр? — она обернулась.

— Я говорю, рассмотришь вопрос перевода или ты уже и тут прижилась?

— Обратно в Манчестер?

Шеф молча перебросил ей лист бумаги, сопроводив его кивком.

— Поближе, — коротко произнес он.

Запрос на перевод, все верно, но не в другой отдел Ярда, даже не в Манчестер. Действительно ближе, но не к тем людям.

— Воксхолл-кросс? — приподняла она брови, потрясая бумагой.

— Там все написано, — кисло ответил шеф, медленно моргнув. — Высокий пост, больше денег, лучше условия.

— Я коп, а не спецагент, — огрызнулась Фицрой. — И когда это пришло?

— Сегодня, — ди-си-ай сделал вид, что не впечатлился эмоциями подчиненной. — Думал, ты туда пойдешь на недельку-другую.

— Зайду сегодня, если можно, и только для того, чтобы засунуть эту писульку одному…

— Свободна.

Фицрой проглотила приказ, оборвавший все ее мысли вслух и вышла из кабинета, на прощание бросив запрос о переводе на стол начальника.

— Сукин сын, — прошептала она, едва сдержав желание пнуть дверь кабинета, стенку или первого попавшегося коллегу.

Холмс времени даром не терял — успел подсуетиться за выходные, чтобы прибрать к рукам полезного человека. В принципе-то, от него стоило ожидать и не такого, а тут просто подвернулся удобный случай избавиться от человека в полиции, заменив его на более сговорчивого прежнего, а ей сделать такое предложение, от которого в здравом уме мало кто откажется, а если и сможет — жестоко пожалеет о том, что не принял вежливое приглашение.

Манчестер не принял бы ее обратно, место в Ярде было занято, Донован вернулась бы к Лестрейду, повышение… об этом можно было даже не мечтать, а если и перевод, то куда-нибудь к черту на рога, в деревню, в задницу мира, в городишко, где все друг друга знают, суют нос не в свое дело и занимаются выращиванием цветов, картошки и внуков.

Последний месяц в качестве ди-ай, а дальше только пустота.

— На Вас лица нет, — сообщила Салли, протянув ей кружку с кофе, стоило только войти в свой кабинет и рухнуть в кресло.

— И, похоже, работы у меня тоже нет, — ответила Фицрой, приняв кружку и пригубив кофе.

— Увольняют? — почему-то шепотом спросила Салли.

— Н-нет, — промямлила Фицрой. — Не совсем. Вообще не то.

Салли нервным жестом зачесала назад кудри и решительно села на стул напротив начальницы.

— Говорите, что случилось, — потребовала она. — Ди-си-ай наехал? — Фицрой покачала головой. — Тогда что? Комиссар? Министр? Вы же не переехали любимую собачку королевы?

— Птф, господи, — Фицрой выплюнула кофе обратно в кружку. — Ты что?!

— Псих наябедничал ?