Без выбора

Десять лет назад. “... Страх медленно сжимает сердце. Я смотрю на свои руки, они мелко подрагивают. Тишина, царящая вокруг, не приносит спокойствия, наоборот, поднимает уровень моей тревоги на запредельный. Быстро осматриваюсь и срываюсь с места. Ветки хлещут по лицу, но я не чувствую боли. Не отмахиваюсь, не убираю их с дороги. На это нет времени. Мне нужно убежать как можно дальше. Потому что в спину мне дышит сама Смерть…” Резко открыла глаза и уставилась в знакомый потолок. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Снова этот сон. Он преследует меня уже вторую неделю почти каждую ночь. Из-за этого я плохо сплю. Да и вообще боюсь ложиться спать. Оставшийся час до будильника я тупо таращилась в потолок. Мелодия прозвучала ровно в шесть, а через пару минут ко мне в комнату постучала мама. - Санек! Пора вставать! - Я не сплю, ма! - ответила ей, тяжело вздохнула и встала с кровати. На сердце было неспокойно, а внутри словно что-то зудело. Предчувствие что ли? Только предчувствие чего? Я не была суеверной, но мне реально было тревожно, словно должно что-то вот-вот случиться. Медленно встала и поплелась в ванную. Быстро привела себя в порядок, потом вернулась в свою комнату, оделась и спустилась вниз в столовую. Там уже сидел отец и просматривал последние биржевые новости. Мама суетилась на кухне... - Саш, мы сегодня поедем вместе с папой. - сказала чуть позже моя родительница. - У меня что-то с машиной. Мне как бы было все равно. Я вообще не понимала, зачем со мной ехать маме. Я вообще-то уже вполне взрослая. Но говорить такое чревато. Хотя… - Мы могли бы поехать на такси, чтобы не утруждать папу. - начала осторожно. - И вообще, мам, я могу одна поехать в универ. - Сань, я же сказала, что пойду с тобой. Пофоткаю тебя в первый день. Я не собираюсь ездить с тобой туда ежедневно. А папе все равно нужно в тот район. Вот завезет нас и поедет по своим делам. Так что кушай, дочь, шустрее. Когда мама вернулась на кухню, я тихонько спросила у отца: - Пап, может поговоришь с ней? Я уже вполне взрослая. - Ты что не знаешь свою мать? - хмыкнул тот. - Она должна все проконтролировать. Я думаю, она скоро привыкнет. Привыкнет… Я сильно в этом сомневалась. Мама не давала мне самостоятельности. У меня даже подруг не было из-за того, что она никуда меня не отпускала и следила за каждым моим шагом. Поэтому у меня не было другого выхода, чем быть пай-девочкой. Кто бы знал, как мне это надоело! Я хотела свободы! Хотела посещать молодежные тусовки с девчонками и парнями. Я думала, что когда поступлю в универ, мама закончит со своей опекой, но сейчас в этом очень сильно сомневалась. Она меня не оставит в покое. Будь, наверно, у меня характер, я бы сбежала, разругавшись со всеми. И даже с отцом. Но у меня его не было, поэтому я терпела. После завтрака мы собрались и поехали все вместе на отцовском внедорожнике. Отец занял место рядом с водителем, а мы с мамой сели сзади. Она как всегда начала читать мне лекции, а я делать вид, что слушаю ее очень внимательно. Периодически мой взгляд скользил за стекло. Туда, где люди спокойно гуляли или спешили по своим делам. Для меня это было роскошью. За меня все решали другие. Моя жизнь мне не принадлежала. Все мои увлечения и желания не были моими, потому что мои родители “лучше знают, что мне нужно”. Это касалось всего: одежды, учебы, окружения. И казалось этому не будет конца. Мне не вырваться из замкнутого круга… Мама все говорила и говорила. Отцу кто-то позвонил, и он отвлекся на звонок. Я вновь посмотрела в окно. Вселенная, если ты меня слышишь, я хочу свободы! Я хочу сама строить свою жизнь! Пожалуйста… И вдруг резкий удар. Скрежет металла. И боль. А потом мое сознание отключилось… Пик. Пик. Пик. Пик. Этот звук сводил меня с ума. Откуда он? Медленно открыла глаза и упёрлась ими в совершенно белый потолок. Хотела повернуться или встать, но не смогла. Я словно не чувствовала своего тела. Хотя нет. Чувствую. Оно всё болит. Медленно попыталась повернуть хотя бы голову, и у меня это получилось. Кажется, я в больнице. Как ещё объяснить эти унылые стены и оборудование рядом? Вдруг раздался звук открывающейся двери и вскоре в поле моего зрения появилась женщина в медицинской форме. - Ты очнулась? - сказала она. - Это хорошо. Я сейчас схожу за доктором. И ушла. Значит, я все же в больнице. Только что случилось? Мозг тут же подкинул последние воспоминания. Мы попали в аварию? Как сильно я пострадала? Где мои родители? Прошло немного времени, и в палате появился мужчина. По всей видимости доктор. Средних лет. Высокий. Темноволосый. - Так, Александра, пришла в себя? - спросил он. - Ну-ка дай-ка я тебя посмотрю. Он достал фонарик и посветил мне в глаза. - Ноги-руки чувствуешь? - Чувствую. - мой голос был похож на скрип. - Больно. - Больно. - согласился доктор. - Но это ведь значит, что ты ещё жива. Правда? - Что случилось? - Ты попала в аварию. - прозвучало с небольшой заминкой. - Где родители? - больше прошептала, чем сказала, но меня услышали. Я была уверена в этом, потому что мужчина нахмурился. - Отдыхай. - сказал он. - Тебе это сейчас нужно. Марина… - повернулся к медсестре, чтобы сделать мне назначение… Я оставалась в неведении два дня. Мне никто ничего не говорил, пока на третий день в моей палате не появился следователь. Он-то и поведал мне, что я попала не просто в аварию. Машина моего отца была подорвана. Родители и водитель погибли, а я похоже родилась в рубашке. Ну как в рубашке… Я пережила клиническую смерть, несколько дней была в коме. У меня были множественные ушибы и один перелом, а ещё тридцать процентов поверхности моего тела было обожжено. Сильнее всего пострадали руки. Почему они? Я не понятия не имела. Как я потом узнала, меня вытащили из горящей машины. Родители остались там… Ночь после ухода следователя я выла. Беззвучно. Я считала во всем виноватой себя. Я просила свободы. Я ее получила. Как говорится, бойся своих желаний. Через пару дней у меня в палате появился Михаил Павлович - близкий друг отца и его партнёр по бизнесу. Он известил меня, что устроил похороны и оплатил мое лечение. Оказалось, я находилась в частной клинике. Через полтора месяца меня выписали. Я была практически здорова, если не считать душевного равновесия. Плюс со мной на всю жизнь останутся ужасные шрамы на руках и теле, как напоминание о произошедшем. Со временем их можно было сделать не такими заметными, но для этого нужно было много денег. И полностью они никогда не уйдут. Из больницы меня забирал Михаил Павлович. Мы сразу же поехали на кладбище, а потом он отвёз меня в наш дом. В огромный двухэтажный дом, который теперь был пустым. Михаил Павлович напросился на кофе, сказав, что у него есть ко мне разговор. - Саш, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. - начал он, когда мы сидели на кухне. - Но пора думать, как жить дальше. Ты - единственная наследница своих родителей. Ты ещё очень молода. Тебе нужно учиться. В нашем бизнесе ты ничего не смыслишь, а им нужно управлять… - Что вы предлагаете? - Ты можешь продать свою часть мне. Или же написать доверенность на управление. Чтобы я мог единолично принимать решения и не беспокоить тебя, когда нужно будет подписать ту или иную бумажку. Честно сказать, мне не нужна была компания, которую создал он и мой отец. Я ничего в этом не понимала. И вообще мне действительно нужно было прийти в себя, понять, как жить дальше. Но что-то мешало принять решение. Что-то внутри кричало: “Не торопись!”. И почему-то я не смогла переступить через это. - Я подумаю. - ответила ему. - Саш, ты не понимаешь… - Я только что вышла из больницы. - перебила его. - Я была на могилах моих родителей. Я только-только начала осознавать, что потеряла их навсегда. Мне нужно время… Некоторое время между нами стояла тишина, а потом он сказал: - Прости. Ты права. Но я прошу тебя не затягивать с этим… Вскоре он ушёл, а ночью мне приснился сон, который изменил меня и стал доказательством того, что моя жизнь уже не будет прежней…