Как я стал русалом

Погоня и горы. Спасение ее

    Я плохо помню, что было в проруби, только, что просыпался от шипения, знакомого и далекого, одновременно! Звон железа, похожего на монеты, что падают, сыпятся или, будто звон звеньев цепи, не часто, периодически, хотя и на звон колокольчиков, порой походило?! Быть может, слишком плохо мне было, что звуки, они смешивались и путались для меня, в этом бредовом состоянии. 

   Перешептывания помню, тихие, слов не разобрать, а будто шепоток легкий, но разных голосов и только один или два повторялись, не часто. Может и шуршание листвы, что ветер швыряет?! Но ведь, зима за окном, холод, что периодически, от открываемой двери веял, которая поскрипывала, не только в петлях, не смазанных, но в дереве, уставшем выстаивать между резонансом температур, того, что было за дверью, и того, что в этих стенах, отличался. Шепоток, что доносит дуновение ветра, движения в пространстве, будто кого-то опасались потревожить, разбудить, и топот ног, неспешных и торопливых, не много, ограниченное передвижение будто пространством. Шарканье чьих-то, чаще, чем остальные, все время, по шершавому досчатому полу. 

   Свет в глаза яркий, как будто шторы не изобрели, и этот ослепляющий, белый, он повсюду, и будто даже при закрытых глазах, все равно, проникает, и освещает, все и ничего, одновременно. Что-то не слишком горячее, что мне давали, с чужих рук, пахших старостью, возрастом, деревом, пряжей, как шерстью, каких- то животных, рыбой, огнем, как очагом, но не уютом, едой. Так много запахов в двух руках, что чаще остальных, кротких, легкий, грубых, морщинистых, разных, но отличных от этих двух. Эти две, чаще других давали именно питье, что согревало, что питало и не обжигало, но и не охлаждало меня. Это странно, казалось, и невозможно объяснить, будто вовремя снятая с огня еда, похлебка, но остуженная каждый раз, одинаково, как по таймеру, что ли?! Мне давали, пить, то с ложки, то с пиала, чего-то небольшого круглого, а глаза, они не видели перед собой никого, только свет, что слепил. Тень, что была где-то. 

   Смешок, гортанный, грубоватый, такой разный, будто несколько людей смеются, и не понятно, где мужской, а где уже женский? Или быть может старческий? Смешок, что, будто шепоток, как глюк, что слышался везде и нигде конкретно. Запах дерева повсюду, пряжи, шкур животных, как залежавшихся, так и недавно, освежеванных?! Только откуда мне-то знать, второй? Я ведь не охотник, и вообще, не силен, ранее не был в таком многообразии запахов, звуков, коих через, чур, много! Шлепки рыбы по дереву, по полу, будто рыба билась не о лед, а по поверхности, что близко, что слышно и нее совсем понятно, по полу ли? По столу? Или просто, где-то неподалеку, обо что именно?

   Мне было неудобно, я устал лежать в одной позиции, на спине почему-то, и не мог перевернуться. Все казалось, шее и новому плавнику, больно, устала, и затекло тело и спина, усталость, от одной позиции и не возможность, перевернуться, непонимание этого факта?! И будто было неудобно или сил не хватало? Но перевернутся, перелечь, никак. Словно, подпорки из чего-то они, вокруг тела, из одеял? Шкур? Что мешало и не позволяло перевернуться? Сил шевелить рукой, даже пальцами, что бы проверить, их даже на это не было, веки то открыть было никак. Обессиленность, накопление, трансформирование все это еще не пришло. В голове туман, пустота, обрывки чего-то и не понимание, что есть реальность?!

   Все виделся тот, пар, что поднимался, от проруби, взгляд из-под ресниц белых, из проруби, полукружье темных скал. И этот вид, этот запах, эта ухмылка, будто неожиданная приятность, случилась, именно в нужный для нее ли, момент? Какой-то импульс, посыл и я зверею, до неузнаваемости, абсолютно, теряя вообще, что-либо человеческое в этом облике. И забываюсь в этом моменте, только, как меня несет на двух мощных руках, сквозь все это расстояние, на это запах, с этим озверином, что не контролирую посыл. Только ярость в передвижении, свист в ушах и вода, теплая, отчего-то, и рывок, туда. 

   Эти теплые воды и все, тьма и пустота. Как тогда, при поцелуе, когда что-то белое, стало красным, при перерождении, при крушении чего-то большого. Бутылка с жидкостью, как маятник. Как она рвалась из рук. Шлепки, как прыжки в воду, как удар плавником или хвостом, о что- то. Поверхность воды? Берег? Мелководье? Лед? Белый и пар? 

   Запах, от которого не устоять, невозможно не откликнутся, он сводит с ума, просыпается будто зверь, инстинкт, что перекрывает, былое? Прошлое? Что? Крики отдаленные, зов кого-то, что я слышал, и не мог ответить, потому что сил ответить, их не было. 

   Никак не мог вынырнуть из этого омута, в который, все глубже падал, погружаясь, медленно, как уже было, когда рвало легкие, когда кончился кислород, вода, заполняя все, а сил на сопротивление их не было. И ты в сознании, и уже, будто бы нет, медленно падаешь и знаешь, что никто не придет, не спасет! Никто не знает, нигде ты, ни как глубоко падаешь! Как тогда, в других землях, когда я падал на дно, на меня смотрела девушка, не русалка, а питомец, как я сейчас. Ее волосы развивались, и все никак не удавалось разглядеть, что-то за ней, что-то, что я, итак, видел и знал, но не имел права вмешаться. Вот, и сейчас, были образы, слишком много и не ясные. И, я все никак не мог в них разобраться, мозг не успевал обработать, и был, будто перегруз сознания и подсознания тоже.

   Дверь откроется, ослепляя еще больше. Морозный ветерок, будто не мог не ворваться, что коснется и меня, в том числе, пройдет по помещению. Шипение кого-то, будто кошки и знакомого, чего-то. Смешок, гортанный, снова. Шлепок чего-то на пол, не слишком тяжелого, что еще несколько раз ударит о пол, ли, другую ли поверхность, будто рыба в последних попытках добраться до воды, еще бьется в последней агонии, без кислорода? Без воды? Постукивание, будто палкой или ногой? Каблуком от обуви, быть может? 

   Сколько, я здесь? И сколько, это длится? Кажется, будто уже не один и не два дня ли!?! Что есть дни? Они не имеют смысла, и не так сейчас, все исчисляется! Но, как именно, я будто еще не имею права, знать! Будто все это, до бесконечности, слишком затянулось. И кто-то все еще ждет, от меня чего-то ждет. А я опаздываю, еще не в силах на что-то решится, собраться с чем-то и на что-то?! Не знаю, понимаете ли вы, меня! Я ведь, слишком в плохой форме, кажется, что меня не просто переехали, а после комы, откачали, отжали, выжали и сил на то, чтобы подняться, и пойти, куда-то, на что-то, их еще нет! Шумит и путается все в сознании, от однообразия и схожести в действиях.

   Торопливая, сбитая, приглушенная речь, шепоток неясный, будто отсчитывание перед кем-то, или все же, ветер швыряет листья? Где-то неподалеку? Теребит ветки, непременно, разбрасывая листву. Смешок, гортанный. Шипение кошки ли? Кто-то трется об дерево, как ткань, что цепляется, за шероховатости дерева, угол или место, в нерешительности. Звон железа, похожего на монеты, что падают, сыпятся или, будто звон звеньев цепи, не часто, периодически, хотя и на звон колокольчиков, порой походило?! Ее шипение и фырканье, сдавленное. Смешок снова, этот гортанный звук. Мой стон, протяжный. Где я в этом доме? Доме ли?  

   Глаза, что режет от света, яркого. Образы, что плывут. Жидкость, что снова вливают в рот, фырканье, от спешности в этих движениях. Кашель мой же, и запах, двух разных, важных и не очень, женщин, они будто рвали меня на части, и одна просила помощи, а другая, просила остаться с ней, где-то здесь?! Манила и не могла, никак остановиться, в каком-то движении по кругу, где было много пузырей, теплая светлая вода, в ярких лучах, чего-то, чего тут, быть не должно?! Какая-то трансформация, что истощила, но она вынудила, на еще одну, и это отняло все, что было, совсем. Ей не нравился какой-то результат, и она хотела большего, требовала, обещала что-то! 

   И я никак не мог, найти кого-то, оглядываясь по сторонам, и будто, это было нельзя, запретно и никого, кроме, нас двоих! Она злилась! Кажется, даже подняла на меня руку, и были странные красные вспышки, в этой светлой воде. И я не мог, не имел права, защититься, даже! Только это будто танец под водой, в каких-то странных движениях, что мне и не известных, но я делаю их, приманивая ее или это, она меня?! 

   Истощение и наполненность, одновременно, но не понимание всего. Это слишком рано для меня, я еще не имею на это прав, не могу, но делаю, то, что должен, о чем просила та, кому не могу отказать! Кого-то не было, только шипение, только странное дыхание, падение на дно и пустота, будто чего-то вдруг не стало. Легкое покалывание у груди, плеч, что-то небольшое и этого, так много, но видно плохо, как будто медуза на глазах, мороком, что не сбросить, да и не так уж, и надо, вроде, как?! 

   То, что еще одна из сестер ли, подруг, уходит с пузырем, переполненным, пузырем, у спины, будто кто-то посадил на ее этот заостренный плавник, у шеи и до самой поясницы, огромную медузу, и там, там под ним, копошение, чего-то очень мелкого, что жмется к спине, прячется у основания плавника - ирокеза, что-то, что мне еще рано знать. И есть еще один, такой же, пузырь у кого-то в руках, что бережно держат и уносят в другом направлении, но кто-то сопроводит, ту, сестру - подругу, всего один, альбинос, белый и невзрачный, как охранник, как защитник. Будто, это обязательно, как поклон, дань уважения, что это непременная необходимость?! Как письма, что шлют кому-то и, куда-то, как отчет, о том, где мы, и куда идем дальше, только кому именно? Отцу? Той из пещеры, которую, я, практически, не помню?!  

   "Останься со мной!" - просила и говорила, требовала, но которая из всех? Что-то еще, в этом насмешливом взгляде. А еще будто, что не уйду, не смогу, как обещание, как какая-то гарантия, что говорили глаза?! Или образы? Что еще не обработал мозг? Не просто так уйти, будто все это, так необычно, что не обязано быть, иначе, как кто-то, того хотел! 

   Теплая рука, что ведет по телу, груди, части ноги, и будто не гладкой, как раньше, коже, а в каких-то шероховатостях, выбоинах, рытвинах, рябая кожа стала, потрёпанная. Запах шкуры животного, что наброшена небрежно, на плечи, на тело, но будто и не требуется оно в одеяниях. Запах рыбы, чешуи, воды, водных растений, льдинки, что на коже, на теле, как частички соли, которой, там быть не должно, а кажется, что она есть!?! Чего-то большего, в этой гамме запахов, в количестве, в крови, что есть там же и будто бы даже привкус металла, которого я точно не могу чувствовать и знать. Но я еще, будто бы слаб, и кто-то радуется этому факту.

   Шипение кошки, рывок, резкий, как предостережение, попытка предотвратить что-то. Звон железа, похожего на монеты, что падают, сыпятся или, будто звон звеньев цепи. Фырканье или отфыркивание, будто вода, попала не в то горло, от чего-то?! Сдавленный стон, не мой,  снова шипение. Смешок, гортанный, надменный голос, что звучит тихо и оттого, слышно.

   - Не будь, такой жадиной! Теперь, и другим, нужно дать, ту же возможность, ту честь, что он уже, оказал тебе! - теплая рука и немного прохладные пальцы, кончики самые. - Он ведь, и не знает, не догадывается?! - Шершавые прикосновения, по груди, кажется, по животу тоже в легком, едва уловимом прикосновении. - Иди, сюда, она не тронет! Иди, не бойся, он смирный! - Будто зов, кого-то еще в комнате, в пространстве и нерешительные шаги, отрывание ткани от какого-то угла, места. - Он будет спать, еще долго! Мой, теперь мой ручной, и такой интересный, питомец! - пальцы, что коснутся волос на голове, будто собаку гладят, немного неумело и не знают, что нравится, а что вызывает отторжение?!

   Шипение, рывок новый, в пространстве, звон металла, железа. Кашель, сдавленный стон. Чьи-то метания, обратно, в угол. Шарканье ног, по полу?! Дереву?! По помещению?! Еще шипение. Похлопывания, по чему-то, фырканье в комнате.

   - Дикая, необузданная, -  смешок, гортанный, легкий и такой, кажется, надменный, - и такая бракованная уже, отвергнутая своим же отцом! Принцесса без земель, без своих людей, теряющая остатки тех, кто близок и дорог был! Кому, ты нужна?! Сейчас? Без него, ты теперь, и шагу не ступишь, ни на чьи земли! - снова ладонь, пальцы, что касаются волос на голове, немного как, будто неумелые движения. - Я могу изменить твой договор, могу переписать, тебе не придется и дальше, следовать, туда, где не безопасно! Где придется выбирать! А ты даже не представляешь, что ждет тебя там, впереди! И даже выделить тебе земли! - чье-то недовольство, от последней фразы, ворчание или бормотание, шепоток, что будто отражается от стен, проходит по комнате, что не такая уж и большая, и возвращается куда-то. - Мы договоримся, сейчас или позже! Решать только тебе! 

   "Останься со мной, я позабочусь о тебе, о вас, о всех! Я могу!" - требование, просьба, мольба. 

   А видится тот, надменный взгляд, салют рукой, перед тем, как он скроется в проруби. Король - этих земель!?! А женщина? Кто же, она? Его королева?! Тот, запах, тот момент, когда она подняла хвост над прорубью, и медленно, неспешно, его отпустила, посыл того, запаха, пробуждение того инстинкта, танец в воде. Удар, когтями с перепонками. Кровь в светлой воде. Истощение и требование, еще одно. Потому, что недовольна была результатом, потому, что чего-то, слишком мало ей было, там и тогда!

   Рывок, новый, стон, кашель. Сдавленный стон. Звон металла, монет ли? Колокольчиков?

   - Не делай себе, хуже! Я получу, то, что хочу! С твоим согласием или без него! Сейчас, он ничей! И может только продолжать свой путь и трансформации, пока не станет тем, кого ты не удержишь, и рано или поздно, вынуждена будешь, и дальше, отправлять туда, где ему не место! - смешок, шипение. 

   Как дуэль, пока не совсем понятная мне, но будто между женщинами, хотя смешок, кажется мужской, но я не уверен.    Удар, как пощечина. Шипение кошки, дикой, знакомой. Стон, новый, что рвет, что-то внутри меня, и я начинаю ворочаться, пробуждаться. Шепоток, тихий, будто журчание воды, ручейка, где-то неподалеку. Захлебывание, сдавленное дыхание.

  - Перестань, достаточно! Не разбуди его! Еще не время! Еще рано! Спи! - и что-то мокрое коснется губ, мокрое, узкое, что протиснется между губ, вливание жидкости, что вынуждает ее прогладывать, неудобство от позы. Кашель, что еще немного, и разбудит окончательно, но сил, их еще мало. - Еще не время, спи! Набирайся сил, - похлопывание рукой по груди, - они понадобятся, очень скоро! Ты весь, и все в тебе, мне еще понадобятся, мой, теперь только мой, питомец! Смотри, за ними! И не буди. Иди милая! Не сейчас, придешь, позже! 

  И я снова проваливаюсь куда-то, где тепло, неудобно, и очень хочется перевернуться, да не можется, нет возможности, отчего-то. Шарканье ног по полу, дерево. Свет яркий в глаза. Морозный ветер, скрип петель и дерева. Похлопывания почему-то. Еще перешептывания, что мешают уснуть, быть на дне, в теплом коконе. Не знаю, сколько я в таком состоянии? Сколько, мы здесь, уже? Где остальные ее подруги - сестры? Где мы?! Сознание, оно все еще в коконе, тепла, ватное еще пока, как и тело, что не совсем меня слушается, еще плохо подчиняется.

   Звон железа, похожего на монеты, что падают, сыпятся или, будто звон звеньев цепи. Дверь откроется, ослепляя еще больше. Морозный ветерок, будто не мог не ворваться, что коснется и меня, и пройдет по помещению. Шипение кого-то, будто кошки и знакомого, чего-то. Шлепок чего-то на пол, не слишком тяжелого, что еще несколько раз ударит о пол, ли, другую ли поверхность, будто рыба в последних попытках добраться до воды, еще бьется в последней агонии, без кислорода? Без воды? Шуршание листвы, что ветер швыряет, где-то неподалеку.

   Прикосновения к ранам, что не зажили и стон, снова сдавленный, теперь уже мой. Что-то мокрое на теле, мешает, будит, вынуждает проснуться. Неудобство позы, потому, что лежу, все еще, на спине. Взгляд еще мутный, и кто-то торопится, в этих движениях, шарканье ног по дереву, торопится, к чему-то прикоснутся, дотянуться, что слишком далеко. Метание кого-то в углу. Треск ткани по дереву, шершавому. Шелест, снова ворчливый такой, укоряющий шелест травы, листьев под ногами, что пинают ноги. Журчание воды, ручья, тихого, такого, сбитого и непостоянного, как оправдание, как попытки, что-то изменить, ускорить. 

   Шипение и страх, испуг и ответный, неумелый, когда открывается рот, но ты еще не до конца, знаешь принцип, и того, что должно вырваться из горла, какой в итоге, звук, станет основный, твоим, характерным, оборонительным. Как тогда, когда я обнажил клыки, и я чувствую, что они снова обнажаются. Всплеск рукам в пространстве, падение миски, чего-то глухого и деревянного, не разбилось, чего-то мимо какой-то цели. Чей-то испуг. Он имеет запах, страх, удивление, они все имеют - запах тела, характерные.

   Рывок, с этой постели, с этой позы. Мой плавник, он не ушел и оттого, было жутко неудобно. А я уже вижу, ее, на цепи, не только руки, но и шея, видно, что давно, красные следы, от натертостей. Рыба, как кусок чего-то на полу, как собаке, без миски, до которой не дотянутся, ни руками, ни головой. Она истощена и все еще избита, ранена, только о ней никто не заботится. Кое-что заживает, что-то не скоро. 

   Ее зов и шипение, кивок, такой резкий и радость в глазах, блеск странный, хотя они у нее черные, и в них, как в бусинах, во тьме, ничего не может отражаться, но я вижу, радость, страх, что могу снова отступить. Кивок, шипение, на что-то, что несут через пространство, руки женщины, в трещинах, мозолях, что я знаю, уже хорошо знаю, разливая, в спешке. Но оно, так и не долетит до меня. Плевать, что я все еще человек, в шкурах, в каких-то, на кровати, полуголый. 

   Ловлю, занесенную руку, с чем-то вроде, пиала, жидкость разливается на ткань, на шкуры. Женщина в возрасте, пугается и отшатывается, мой рык, шипение, мои клыки, они пугают ее, настолько, что она отшатывается, а вместе с ней и девчушка лет, даже не знаю, сколь, молодая, совсем, белесая, босая, жмется к углу, испуганная.

   И следующий жест, женщины, что-то острое на столе, но я еще плохо понимаю, что она заносит это что-то надо мной. Я не могу позволить ей, и что-то из руки, он вытягивается в обороне, неприятно, это действо, если честно, в защите и мне плевать, что с ней станет потом. Но это неприятно, отражать атаки, будто руку подставляешь под удар, зубы, нож, не важно. Неприятно и болезненно. Только, я будто в двух реальностях, одновременно.  

   А следующее, как она заваливается, на шкуры, на кровать, отфыркивается. Видимо, просить девчушку о чем-то, но та, лишь мотает головой, лишь жмется в угол, сильнее. Что беззвучно опустится в углу на пол, плача, закрываясь руками, и опасаясь за свою жизнь. И, они не важны. Поэтому встаю и шатаясь, вырву штырь, на цепи ее руки и шея. Он не слишком сильно и прибит, кажется? Или у меня, с силами, сейчас? Что-то не то? 

   Вообще, их не много, сил, так что закидываю все это, и ее себе на спину, она так странно трется о плечи, шею, где-то там. А я открываю дверь, надо уходить, только вокруг, там, все белым - бело. Ничего не видно, но запах, он говорит, что горы, они там есть, и это единственное спасение, там, в них. Это было в образах, и нет уверенности, что мы доберемся, но по-другому никак. Так, что, под рукой какой-то снегоход, один, и она позади, без шкур, в ошейнике и этих кандалах, с куском рыбы, голодная, будет впивать, в нее сырую, свои зубы и рвать на куски, чтобы сил хватило на все остальное, так, что да, это инстинкты или ты умрешь, или выживешь!?! Выбор только за тобой!

   И рывок, все, что есть, как там, до проруби. Все это, в попытке ее спасти больше, то, некому! Свист ветра, скорость, рев мотора, мы скользим легко и быстро, концентрация внимания, максимальная и попытка, на тех образах, вырваться из этого места! Мы летим по этой равнине, скользим на снегоходе по льду озера, и скоро будет погоня. А я даже не представляю, что будет, если мы ошиблись, вернее, я!?

   И ведь, я не умею водить снегоход, у меня и прав-то, ну они есть, но я не умею, практики было мало. Да и денег, не было на машину. Но кого этот факт, может волновать? Когда нужно спасти себя и не только, какая разница, что ты не охотник, не хищник, и вообще, ты - не мастер на все руки? Не альпинист, а предстоит подъем без снаряжения, в горы, что могут спасти тебя и не только! Не пловец, ну, умеешь на воде держаться. Но не мастер спорта или что-то такого?! 

   Когда есть только рывок, резкий, быстрый, на выживание, и ты научишься, всему, и очень быстро, иначе, копье, оно просвистит, и если не вывернуть руль, пробьет что-то важное, в механизме, который ты не знаешь! Может поранить тебя самого, и ее тоже. А может, и вовсе, канапе, на палке, этим королю? Королеве? С бантиком доставить, и нет понимания, чего такого, им нужно от нее ли? Меня ли? Что им надо? 

   Клыки, они обнажаются, звук, рвется, как свист в ушах, и я не знаю, как они его слышат, но на время метания, они прекращаются, будто в испуге! Я, такой страшный, зверь? А она трется об спину, о плавник, будто кошка мурчит от удовольствия. И хотелось бы рыкнуть и на нее, нашла время!? Да, не могу! Не ей, не я, не могу! 

   Нас несет, на скорости, быстро, в отрыв. Погоня, она все равно, неизбежна. Может, и не стоило оставлять свидетеля, но у меня, нет на это сил, не было времени, да и не монстр - я, терзать девчушек, женщину, то в обороне, не намеренно, и не уверен, что насмерть, скорее, неожиданность и ранение, но не слишком серьезное, опять, же холод, что должен был притупить ощущение ранения. Я вообще, не сказал бы, что оборонялся, просто руку выставил в защите, а то, что острый клинок вышел, болезненно для меня же, да во что-то вошел, так, как-то так! Что еще сказать-то?! 

   Только дотащить ее, до гор, вот и все, что билось, пульсировало в голове, а то, что стоял, держался в вертикальном положении, пока плыло все вокруг, пока шатало и штормило, видно сил еще не было, так уж много, на четном слове, так и было. Вы, поймите, я плохо соображаю, после многодневных? Многочасовых? Не могли кандалы, часовые, оставить настолько глубокие, у нее, на шее и руках, синяки и раны. Значит, дело в днях! Видно, сильно меня эта, вторая истощила! 

   Вот, и правда, ощущая себя сейчас, оборотнем, что несется, на инстинктах куда-то, за какой-то непонятной, мечтой, образом размытым, что там, есть спасение, в еще большей опасности, куда они опасаются, из-за количества хищников идти, там Ледовитый океан и есть риск, что мы замерзнем еще больше, не приспособленные к этим водам, к этим местностям! 

  Но выбор, то, небольшой, или это, или она на цепи, а я одурманен настолько, что вообще ничего не соображаю, и не отпустят нас, ни он, ни она! Хотя, все больше, складывая в картинку, единое, ощущение, что это один человек! Просто воды, именно те воды, в проруби, как-то способны влиять на этот механизм, процесс?! Не знаю. По мне, так, дикость, полная! Но этот объясняет,  их схожесть, не желание отпускать, что-то в типаже, похожем, недоразвитость. Быть может у них не частые гости, как мы, бывают? Оттого и такое отношение? Не гостеприимное! А собственническое, навязанное, требовательное?! Или я снова, не в этой теме, и мне все это настолько рано? Что не смысла забивать голову? И вот, на этом и должно, что-то изменится?

   Копья, они будут свистеть, видимо девчушка, все же сообщила, что нас нет и мы бежали. А они меткие ребята, приходится маневрировать, чтобы не наткнутся на что-то такое, и не пришлось пешком уходить, я тут, в этом, на свои силы не очень-то, и рассчитывать могу. 

   Ее окрик, как попытки вернут меня ли? Или ее, все же? Снова она у проруби, хвостом бьет по льду, зовет, оглушительно, звонко, без гортанного своего, надменного, да далеко. Я ведь, будто догадался или подсмотрел, что расстояние, оно важно, а у нас существенное преимущество и этот ее окрик, о, да, они умеют громко кричать, оглушающе, но свист в ушах и после эхо-волн, честно, это уже не кажется, настолько болезненным, важным и таким, как было в прошлый раз. И еще больший стон, оттого, что не срабатывает, ее трюк! Нас все еще несет, снегоход. Свистят копья и пики, что меткие ребята умеют швырять, по прямой и белесой местности, даже по движущимся мишеням!   

   Это потом, будут скалы и с ней, на спине, взбираться будет не очень удобно. Снова свист копьев, пик, что порой только помогают, оставляя для взбирание вверх по скалам, удобные опоры. Я и не знал, что прирожденный скалолаз, но когда на кону не только твоя жизнь, а ее, что важнее, научишься и по скалам взбираться, без снаряжения, так, дикарями, и снегоходы водить, всему научишься, даже если это все в первый раз у тебя! И пробуждаются какие-то ассоциации, но мне не до них, они и без того, дурманят! Так, что отпугивая, идем дальше!

   И это было не легко, она помогала, где могла, как могла. Старалась и мы доберемся, а там, воды, синие и белые, где там, вода, а где лед, рифы подводные, которых не видно, сложно сказать, но свист копий, пик, что слишком близко, и я не помню, забылся в этой попытки ее спасти, что у меня с ногой-то?! Просто, обнял ее в развороте и снова прятал собой, пока падали с хорошей такой высоты, скал, уже вниз. Кажется, что-то обожгло, где-то у плеча, а руки сжимают ее и в грудь прячут, руками защищая, ее от высоты, от падения, приличной скорости. 

   Вошли в ледяную воду, замерзли моментально, но она важна, и поэтому я отдам ей тепло, согреваясь в ярости, в злости, так, как умею, а там касатка, мимо проплывает, на красные пятна, пока только учуяла, пока развернется, не успеет. Красивая, такая, зараза, что хочется ее коснуться, рукой, по болу черному, с этими пятнами белыми или все наоборот?! 

   И, все, что понимаю, это вот-вот вырублюсь, силы, они кончились и не сказать совсем, а будто рубильник, щас, щелкнет. И все, на что меня хватило, это воткнуть тот самый кол, что держал ее, в кандалах, куда-то в спину этой самой касатке, что издаст какой-то оглушающий звук. Ударяя хвостом, обо что-то в нетерпении, в ярости, и такой неожиданности момента. Видимо, у меня, что-то с силами, все-таки, потому что кровь, красная такая жижа, она окрасит воды и эта красотка - касатка, как свирепый бык, она понесется куда-то, и я без понятия, куда именно! Главное, что унесет ее отсюда.

   И не помню, вырубался и не раз, но несло быстро и сильно, несло по сильно холодным водам, через льдины, она явно была не очень рада, нашему вторжению, моему радикальному решению, спасти свою женщину, "королеву!" и не понимая, почему меня бьет о что-то, о скалы, о льдины?! Даже попытка вынырнуть на поверхность была, да, только возмущенный выброс какого-то воздуха. Может то, что и она, теряла кровь, и сил на рывок не хватило?!

   Я так, и не понял, почему, меня штормит, как вообще, я все еще держусь, за что-то?! Так, что пока она не ушла на глубину, меня, мотало, по ее бокам, это явно не приносило ей восторга, и я собрал, льдины, рифы, но никак не мог отцепиться отчего-то важного, что держало меня.

   "Не разжимай, хвост! Слышишь? Не смей?! Я запрещаю!" - вот, не даст она мне спокойно успокоиться в ледяных водах, замерзнуть не, быть съеденным хищниками, растерзанным быть, не даст же. Я всего лишь бесправный, все еще, так, что ничего, что она мной командует. Этот ее приказ, он - все для меня! И каким бы измотанным, усталым я ни был, оказалось, сжимать и ее хвост своим, это утомительно, больно и невыносимо, но длится часами, а может и больше, и это снова навевает на какие-то ассоциации, только мозг, он устал, измотан, сил не осталось. Так, что снова выкинул эту ассоциацию, подальше! Не сейчас! 

   А касатка, уже шла на глубину, там, становилось теплее, в каких-то пещерах, меня все еще мотало, штормило, и кажется, я забывался в этом движении и она, касатка, смирилась с попутчиками, хоть и не сразу, и еще несколько раз пыталась меня скинуть. Да, все безуспешно! 

   Так, что я вырубался, а моя русалка или я ее питомец, она держала мой хвост или я ее, это утомляло, как, будто ноги сводит судорогой, а ты вместо того, чтобы размять их, позволяешь и дальше ей сводить все мышцы, пока не одеревенеют, пока сил на эту боль, не останется, пока не поверишь, что больше не сможешь, вообще двигать ногой или ногами. Никак! Вот, и я не верил, что смогу, хоть что-то, тем, что мне вообще, еще плохо подчиняется! Не говоря уже о чем-то большем. Я терял снова кровь, за нами, кто-то спешил. Я болтался на боку у касатки, сравнить особо, пока не с чем. Хвостом держать за нее, что почти верхом на ней сидела, в общем, романтика, что еще сказать. Меня снова вырубило, так, что, сказать больше не чего...

   P.S. Вот, и еще одна глава, подошла к завершению. Книга пишется на конкурс, поэтому, некоторые моменты в ней будут опущены, не цензурные и не допускающиеся, так, что полет фантазии, вам в помощь. Как то, что было на самом деле в проруби, оно только в общих чертах, будет не только в этой главе, но и позднее, еще упоминаться, возможно. Это на данном этапе, за пределами, не только понимания героя, но и выходит за его возможности, и поэтому, частично, защищается не только он, но и его! Как вам, глава? Герои? События и описания? Действия, обычного молодого парня? 

   Пока не знаю, не уверена, будет ли от первого лица все или добавятся позже, и другие образы?! По сюжету, скорей всего, по мере необходимости! А пока, верхом на касатке, они несутся куда-то, ему не очень удобно, но такая жизнь, питомцы, они вынуждены терпеть неудобства, да и сил изменить позицию, у него пока нет, как и у нее, ошейник, цепи и кандалы на руках, так, что, посмотрим, что будет дальше!

   Находчивость, умение адаптироваться, нестандартные идеи и выходы из ситуаций, в которых герои еще не раз окажутся, как вы понимаете, это редкость в данном случае, не только среди русалов, но и их подопечных. Как среди людей, это редкий вид, что не боится умереть, что готов потискать касатку, и ничего, что она его на завтрак, обед или ужин, очень даже готова, отведать и на разворот, ей просто не хватило маневра! Как думаете, кровавое пятно, на воде, отпугнет тех, что гнались? Они решат, что хищники поживились и отстанут?! 

   Оттого, за него такого находчивого, предприимчивого и предлагали земли ей, отвергнутой принцессе, король или королева?! Как думаете, может ей стоило согласиться? Ведь, впереди, одна неопределенность и нет гарантии, на самом деле, что он станет полноценным русалом. Это очень тернистый путь со множеством подводных камней! Так, почему же она, согласна была бежать? Почему не согласилась? Что вы думаете?  

   Визуализация героев: https://m.vk.com/photo265864692_457243180

https://m.vk.com/photo265864692_457243192