Кто, если не я?

Наши глаза сталкиваются и я вижу там страх. Страх, ненависть и оправдание. Она боится меня. Не подходит. Смотрит изредка и тут же отводит взгляд. Я усмехаюсь, прикрывая ухмылку чёрным шарфом. Она умна и всё давно поняла. — Прими мои искренние соболезнования, Лоррейн, — старая Стэйси со своим еще более древним мужем наконец заканчивают наседать мне на уши и уходят. Я выбрасываю сигарету и спешу сесть в машину, пока еще несколько людей не решили выразить мне, «такие нужные сейчас», соболезнования. На улице уже сумерки, голые стволы деревьев своими ветвями тянутся к земле, а на кладбище это смотрится в разы страшнее. В машине я скидываю с себя куртку и аккуратно, стараясь не разбудить, подкладываю Карлу под голову. Брат спит, вымотанный событиями последней недели. Хотя, вернее будет сказать, последних несколько лет. Интересно, когда он в последний раз засыпал без страха? Кулаки сжимаются, но я напоминаю себе, что моя цель выполнена, что брат теперь со мной и он в безопасности. Взгляд случайно натыкается на зеркало и я не узнаю себя. Слишком похожа на мертвеца, вроде тех, что сейчас, наконец, были захоронены. Темные волосы, темные глаза и такие же темные круги под глазами. Да, спать было непозволительной роскошью, ведь последний год я старательно пахала для органов опеки. Все было спланировано, все было выполнено. И я, похоже, буду гореть в аду. Я выезжаю за черные ворота и боковом зеркале вижу знакомую фигуру моей бабушки. Да, старая ты тварь, я скоро приду и к тебе. Я пошла на все, только чтобы Карл не знал того, что знать пришлось мне. Вы сделали меня монстром и теперь я приду за долгом. Телефон резко прерывает мои мысли и я спешу ответить на звонок. — Да, Мэт. — Скоро приедете? — кроме его голоса на том конце слышится хихиканье девчонок и я закатываю глаза. Мой супруг никогда не изменится. — Часа через два, к тому времени в квартире не должно быть ни тебя, ни твоих шлюх, — я смотрю в зеркало и отмечаю, что брат все так же спит. — Не приведи Господь, если вы сожрали мой суп. Клянусь, я выпотрошу вас всех. — Успокойся, никто не трогал твой суп, а вот за шлюх обидно, это все-таки мои любовницы. — Я так и сказала, чем другая формулировка тебе не понравилась? — я ухмыляюсь и включаю поворотники. С неба начинает падать первый снег. — Ладно, если буду нужен, то найдешь меня в моей квартире в объятиях страстных молодых девчонок, старая карга! — он смеётся и тут же сбрасывает, а я лишь улыбаюсь. Подъезжая к заправке, я слышу позади копошение и через несколько секунд звучит моё имя. — Проснулся? — я останавливаю машину и поворачиваюсь к Карлу. — Да, — зевает мальчик. — Но я хочу спать. — Я заправлю машину и забегу в магазин. Что тебе купить? Он смотрит на меня как волчонок, напуганный и ожидающий удара палкой. Злость во мне закипает. Ненавижу их, ненавижу их за это. — Шоколадку можно? — тихо спрашивает он. Съеживается, уже, скорее, по привычке. — Конечно, малыш, можно. Скоро вернусь. Когда я оказываюсь возле сладостей, то сгребаю все подряд. Продавец смотрит на меня, немного приподняв брови, но я с улыбкой продолжаю закидывать в корзину шоколадки. Эти уроды, называемые нашими родителями, изуродовали меня и взялись за него, но я вовремя смогла вырвать ребенка из их рук. Я обязана подарить ему нормальное детство. Карл смотрит на меня, широко распахнув глаза и будто не верит, что все это для него. Я, улыбаясь еще шире, смеюсь и стараюсь как можно нежнее обнять его. — Я люблю тебя, братишка. Все время, что мы добираемся до моей квартиры, он рассматривает шоколадки и отбирает те, которые съест первыми. Я оглядываюсь на него и больше убеждаюсь, что сделала все верно. Маленькая квартира встречает нас, такой непривычной для Карла, тишиной. Он будто ждет, что сейчас начнутся крики. Но теперь этого не будет. Я скидываю обувь и верхнюю одежду, после этого помогаю раздеться брату. Он разглядывает бежевые стены и маленькие картинки самых красивых городов. Когда-нибудь, брат, я отвезу тебя туда и покажу, что мир бывает прекрасным. — Прежде чем съесть сладкое, ты должен покушать суп, — я веду его в ванную, и поднимаю до уровня раковины. Через пять минут он с удовольствием ест горячий суп. Не уверена, что Гвен готовила ему супы или что-то кроме заказной пиццы. Я вижу, как мальчик расслабляется, как опускаются его плечи. И я, кажется, счастлива! — Я ждал тебя, Лори, — тихо произносит Карл и впервые за это время его детское лицо озаряется улыбкой. — Я знал, что ты не ушла навсегда. Верил, что ты не бросила меня. — Как я могла оставить тебя? — я опускаюсь перед ним на колени и беру в руки его маленькие ладошки. — Я ушла, чтобы у меня была возможность забрать тебя в будущем. Прости, что меня не было эти годы. Он смеётся и я готова поклясться, что этот звук самый приятный, что мне доводилось слышать. Я смеюсь вместе с ним и, сгребая его на руки, кружу по комнате. — Теперь все будет хорошо, Карлик. А сейчас, — хитро улыбаюсь ему. — Сладости! Я не позволяю ему съесть слишком много конфет и обещаю, что мы продолжим поедать сладкое завтра. После я показываю ему комнату, сделанную специально для него. — Лори, поспи со мной, пожалуйста, — я оборачиваюсь на его голос и улыбаюсь. — Конечно. Проходит целый час, прежде чем он засыпает. Сжимается, когда слышит шум машин, иногда поглядывает на дверь и я говорю ему, что порву любого за него, что ему больше нечего бояться. Ночь сегодня темная; нет звезд, нет луны. Горит только небольшой ночник и огонек на кончике сигареты. Едкий дым попадает в мои легкие, но мне все равно. Я давно уже конченый человек. В соседней комнате спит мое личное маленькое счастье, которое я с боем отобрала у этих уродов. Только до этого момента мне пришлось бросить брата. Я отдала его бабушке, считая ее более безопасным вариантом, но иногда его все же возвращали к ним, хоть и ненадолго. Я приезжала даже ночью, крала его и увозила к бабушке. И все продолжалось заново. За два года таких метаний, я смогла найти постоянную работу, приобрела квартиру с помощью Мэта и за него же и вышла замуж, чтобы у органов опеки не возникло никаких претензий, чтобы я могла оформить на себя опекунство. Мэту нужна была жена для получения наследства и мы были рады помочь друг другу. А потом… Потом я отомстила за себя и брата. Затянувшись, я обожгла себе пальцы и, тихо зашипев, выкинула окурок в окно. Они убили меня. Они убивали меня на протяжении семи лет. Сделали меня тварью, без чувства жалости, за что и поплатились. В ту ночь я спланировала все до мельчайших деталей. Это была «наша первая брачная ночь». Я напоила Мэта и затащила того в постель, где вскоре он отключился от алкоголя. А утром он проснулся вместе со мной. Я тогда сказала ему, что мы переспали по пьяни. Но ночь я провела совсем не с ним в кровати. Родители встретили меня как всегда. Мутными глазами, предложениями перепихнуться и грандиозным перегаром. С ними справиться было легко. Они еле стояли на ногах; сегодня был их «день игл». О, я помню этот день. Каждое двадцатое число месяца они принимали легкие наркотики, которые, все же, уносили их относительную часть мозгов куда-то далеко, и эти сутки становились для меня персональным адом. Утром, когда я собирала свои вещи в комнате Мэта, их нашли. Я убила их. Передозировка. У обоих. И ничего больше. Все выглядело естественно. И старый урод Кевин, который покрывал их перед законом, посчитал что его друзья реально откинулись от передозировки. Кевина я помнила с двенадцати лет. Этот мерзкий урод являлся их старым другом и нередко был не против полакомиться детским телом. Я ненавидела их. Всем своим детским сердцем. И ненавижу. *** — Я ждала тебя, Лоррейн, — Дурс сидит на диване и перебирает фотографии. Меня начинает воротить. Бабушка смотрит на фото своего сына, что стал для меня сатаной. Она любила его. Она молчала о нем. — Я ненавижу тебя. — Я знаю, Лоррейн. Знаю. Мы молчим. Она знает, зачем я пришла, но она ошибается. Здесь, в этом убогом доме, где он провел свое детство, все напоминает мне об этой твари. Дрожь берет все тело. Где-то между рёбрами что-то тяжелеет и мне хочется вырвать это прямо сейчас. — Но я хочу сказать тебе и «спасибо», — сжимая кулаки, я шиплю сквозь зубы и резко выдыхаю. — Я не трону тебя только потому, что ты защитила Карла, пока меня не было. Она поворачивается ко мне. Не верит. Думает, что я играю. — Но если ты попробуешь появиться в наших жизнях, будь уверена, я убью тебя. Я ухожу из этого места, навсегда оставляя старуху позади. Не она была моей целью. Темная ночь хранит страшные секреты, участницей которых я была и буду. Вот на этой твари я отыграюсь. Я заставлю его давиться кровью, как когда-то он заставлял это делать меня. У него есть жена. И сын. Они спят, а он сидит на кухне, разговаривая по телефону. Я стою за небольшим деревом напротив окна. Он улыбается и я скалюсь ему в ответ. Улыбайся, совсем скоро ты прекратишь это делать. Он полицейский, странно, но у него нет сигнализации, и я могу забраться в дом через окно. Я помню этот дом. Я слишком хорошо помню проведенное здесь время. Когда он поднимается, почесывая яйца и зевая, я с чистым удовольствием прыгаю ему на спину, затыкая нос тряпкой со специальным веществом. Несколько секунд, и он валится. Я еле успеваю перехватить телефон, чтобы тот не упал на пол. Как просыпаются те, на которых напали? С первой секунды возвращения в этот мир, вы понимаете, что находитесь в самой жопе. Мы сидим с ним в его машине. И я вот уже две минуты вливаю в него алкоголь. Несчастный случай. Пьяный полицейский не справился с управлением и сорвался с небольшого обрыва. Я выхожу из машины и обхожу ее, останавливаясь возле водительского сиденья. — Ты? — он гадко улыбается и я возвращаю ему улыбку. — Я. — Тебя найдут. — Ты старый никому ненужный пьяница, никто не будет копаться в твоем деле, — я усмехаюсь и забираю бутылку с его колен. — Несчастные случаи — довольно частое явление. Я завожу машину, а он продолжает дергаться. Огонь уничтожит веревку, что держит его. Огонь уничтожит его тело. И, надеюсь, принесет мне облегчение. Толкать машину тяжело, но тяжесть приятная. И вот, услышав его последний крик, я смотрю как полыхает внизу машина. Дым поднимается вверх и вместе с ним будто уходит что-то, что сидело во мне между рёбер. Становится легко, правда. Месть дает освобождение. Они сдохли, и я будто ожила. Холодный воздух поднимает мои волосы вверх, и я разворачиваюсь. Нужно возвращаться домой. На утро в новостях говорят о происшествии, произошедшем ночью. Все так, как я и планировала. От него можно было такое ожидать. У него не было врагов. Так что, это, действительно, случайный случай. Вернувшись ночью, я до утра просидела в ванной. Смывала с себя все, что обволакивало меня. Могу ли я хотя бы попытаться жить более-менее нормально? Я сдирала с себя кожу мочалкой, и когда почувствовала себя чистой, вышла из ванной. После уничтожение причины ненависти уходить ее часть, но другая остается с тобой навсегда. Через две недели мы с Карлом уезжаем. Я собираю все вещи, которые нужны нам, и увожу его от этого города так далеко, как только можно. Новое место приносит мне покой. Словно мне семьдесят лет и я приехала сюда доживать последние дни. Здесь вечная весна. Окраина маленького городка, рядом большое зеленое поле, на котором растут самые разные цветы. Это место лечит меня. Медленно, но с особой нежностью. Спустя три года я могу наконец забыть о той прошлой жизни. Будто это было не со мной. Теперь я была счастливой и любящей сестрой одиннадцатилетнего мальчика. Все кануло в лето, было заброшено и забыто. В этом месте появилась новая Лоррейн. И она была счастлива. Карл вырос довольно большим парнем и назвать его Карликом у меня не поворачивался язык. Каждое утро он будил меня и по традиции приносил маленькую шоколадку, а я шутила о том, что скоро стану пышкой с такой заботой. Работа в местном магазине дала мне деньги и новую знакомую, которая подбила меня на поездку в Торисфорт, что славился своими горными склонами. Если бы я жила одна, то не поддалась бы на ее провокации, потому что не любила зиму и снег, но Карл все это обожал, и ради огоньков в его глазах я согласилась на это маленькое путешествие. Утром Корни заявилась к нам, разнося по дому аромат пирожных, ее золотые волосы падали мне на лицо, когда она щекотала меня. Все еще находясь между сном и явью, я заливалась смехом и звала брата на помощь. Но маленький предатель в это время разливал нам чашки чая и не мог придти, чтобы спасти меня. — Ну что, готовы к лютому морозу? — сидя за столом на маленькой кухне, мы пьем горячий чай с вкусным шоколадным печеньем. — Еще бы! — мой брат весело улыбается. — Я так давно не видел снега! А я бы хотела не видеть его как можно дольше. У Корни была своя машина и до ледяного города мы добрались только к ночи. Поселившись в недорогой гостинице, мы сразу свалились спать, а утром отправились покорять ледяные вершины. Снега были величественными и до ужаса обширными. Словно снежное море. И вот, втроем, мы стояли на небольшой вершине, собираясь катиться вниз. Я выбрала себе лыжи, потому что склон был довольно пологим. Воздух казался ледяным, белый цвет резал глаза, но я видела, как счастлив был брат и не могла не радоваться. Они с Корни поехали первыми, весело заливаясь смехом. Я, однако, все еще надевала перчатки, после чего с улыбкой поехала за ними. День был замечательным. Морозным, снежным и веселым, такие обычно запоминаются как самые безработные и счастливые. Вновь поднимаясь вверх, я оставила брата и подругу далеко внизу. Они ждали меня, чтобы пойти домой, а я только вошла во вкус и уговорила их на еще один мой спуск. Страшный треск, который будто ударил меня в грудь, означал лишь одно. Лыжные палки выпали из рук. В лицо резко ударил порыв ледяного ветра, и я зажмурилась. О, Господь, как хорошо, что Карл внизу и так далеко сейчас от меня. Снежная волна была ко мне слишком близко, а я слишком далеко от чего-нибудь, что могло бы меня укрыть, поэтому я сделала единственное, что волновало меня на тот момент. Нас со снегом разделяло расстояние в несколько секунд. В подобном не выживают. — Назад! — самый громкий крик за всю мою жизнь вырвался из горла, и я закашляла. Я видела, как Корни тянула Карла в сторону, как они бежали, оставив вещи. Видела, как брат оборачивался и что-то кричал мне. Видела и была благодарна Корни. Возможно, это мне в наказание за мои убийства. Оборачиваться я не стала, лишь спиной чувствовала приближение волны и видела перед собой тень.Меня сбило с ног одним сильным ударом, в лицо впились сотни мелких ледяных игл, а крик застрял где-то в горле. Пожалуйста, Корни, не оставляй моего брата! Амора была красивой. Наверное, только это и останавливало Локи последние несколько дней. Он, словно мальчишка, а не взрослый мужчина, все не мог насытиться ее красивым телом. Чертова ведьма соблазняла его раз за разом, но всему когда-нибудь приходит конец. Ты понимаешь это, когда у тебя есть вечность, и тебе дается возможность наблюдать за исчезновением различных вещей. Амора была глупа. Да, она изучала магию, могла плести достаточно сильные заклинания, но, к сожалению, не имела каких-либо действительных целей и совершенно отвергала чувство самосохранения. Она не вовремя стала столь разговорчивой, что это могло вылиться в катастрофу, если бы Локи не принял меры. Все же, как бы ни было жалко тело любовницы, его цель была важнее его потребностей. Младший принц, после освобождения от холодных оков темницы, выбрал себе отдаленные покои возле малой библиотеки, где книги еще не были зачитаны им до дыр. Эта часть дворца была не многолюдна, лишь стража, приставленная к младшему наследнику, стояла в самом начале коридора. Гордо подняв голову, мужчина шел к воинам, чтобы отдать очередной приказ. Локи шествовал по коридору так, словно это был прямой путь к трону, будто стены были вовсе не стенами, а асами, которые хлопали и всячески показывали свое уважение новому царю. — Ужин, — голос, от которого у многих ходили мурашки, прозвучал в абсолютной тишине и принц, развернувшись, направился обратно в свои покои. Той малой крупицы магии, что Локи сам смог себе вернуть хватило лишь на то, чтобы создать свою копию, что сейчас с самым серьезным видом восседала над книгами и ждала свой ужин, и стать незримым для асов на некоторое время. Мужчина знал, что сегодня было празднество в честь возвращения Тора из очередного похода, а Амора не могла не присутствовать на нем. Стоило лишь дождаться ее в одном из коридоров, а Локи, как известно, ждать умел. Сыграв последнюю песню, девушка сладко улыбнулась и поправила платье на острых коленях. Ее светлые волосы волнами спадали на спину, а платье, цвета морского шторма, выделяло самые пикантные части женского тела. Через десяток минут она покинула шумный зал, где гремел праздник, и направилась в свои покои, чтобы оттуда, переодевшись, отправиться к Локи. Амора ухмылялась, думая о том, что лишь одна она имеет столь сильную власть над своенравным богом. Она знала, как ее тело действует на него, видела, как загораются в его глазах звезды, когда она проскальзывала в его комнату и на пороге скидывала свое одеяние. А потом Амора совершила ужаснейшую ошибку, решив приручить бога. Их связывала лишь постель, но часто женщинам этого бывает мало, и они решаются на сумасшедшие поступки. Видимо, она совсем сошла с ума, но в ее голову не пришло ничего лучше, чем шантажировать бога коварства. Локи даже подумал, что ей отшибло мозги, когда, заявившись в очередной раз, она поставила ему условия, пригрозив открыть тайну. Похоже, думалось мужчине, Амора забыла с кем связалась. Он ждал ее черной тенью за очередной колонной. Выбрав время, когда стража уходила за поворот, потом возвращалась через несколько минут, он ждал появления женщины. Амора шла, красиво виляя бедрами. Чудный аромат ее волос разносился вокруг нее, и создавалось ощущение, будто рядом где-то распустились цветы. Одно резкое движение, и талия женщины захвачена в стальные оковы мужских рук. Ее дернули в темноту и Амора даже не успела вскрикнуть. Холодная, широкая ладонь легла на ее губы, превратив ее визг в приглушенное мычание. Сердце Аморы подпрыгнуло к горлу, когда ее с силой впечатали в колонну и зажали, чтобы женщина прекратила дергаться. На какой-то момент сердце ведьмы забилось так же, как и ее хозяйка билась в руках неизвестного, но после того, как Амора заметила, кем именно был незнакомец, оно забилось уже от предвкушения. Видимо, думалось Аморе, он решил попробовать что-то новое. В темноте он казался монстром. Самым сексуальным монстром с яркими зелеными глазами. Она провела рукой по его щеке и сладко улыбнулась. Ночь обещала быть жаркой. Самым надежным выходом для Локи оказался именно этот. Он всегда думал о последствиях и оставлять чаровницу в живых было бы большой ошибкой. Амора могла испортить все, что только можно было, и тогда Один уж точно заточит неродного отпрыска в холодные темницы. С кончиков пальцев сорвались еле заметные зеленые искры и сразу впитались в губы женщины. А затем его руки переметнулись на тонкую шею любовницы. Единственное, о чем он готов жалеть, так это о её теле и о её умениях. Амора забилась вновь. Била руками по груди, пыталась царапать лицо, но, к сожалению, не доставала. Те руки, что доводили ее до исступления ночами, сейчас безжалостно отнимали жизнь. Воздуха не хватало категорически. Она видела перед собой его равнодушный взгляд и полностью каменное лицо. Через минуту все было кончено. Тело женщины, чтобы не создавать лишнего шума, было аккуратно положено на холодный пол. Еще раз посмотрев на бывшую любовницу, Локи отметил, что вот-вот должны вернуться стражники. Два воина вышли из-за поворота, разговаривая о скорой замены поста. Взгляд одного из них мазнул по колоннам и наткнулся на предмет, которого не было десять минут назад. В ту ночь Амора была объявлена убитой.