Я от тебя убегу!

В воздухе пахло напряжением. Таким электрическим, словно оно сейчас готово было заполнить все собой и не дать вздохнуть свободной грудью. Вроде бы грозы не ожидается. А что это тогда такое? Как будто воздух пронизан какими-то разрядами, пугающими, доводящими до паники и заставляющими думать, куда лучше убежать. Молодая женщина вышла из высоких стеклянных дверей офиса и огляделась по сторонам. У неё это оглядывание уже давно вошло в привычку. Словно она ждала какого-то удара из-за спины. И когда этот удар прилетит, она не знала. И это напряжение. Оно точно не зря возникло - оно что-то означает! Понять бы ещё, что именно! Она привыкла доверять интуиции. Она привыкла верить ощущениям. Но считала необходимым думать только головой, а сердцу предоставлять лишь редкие минуты слабости. Минуты рядом с сыном.  Рядом с сыном, ради которого она и научилась все это чувствовать и ощущать. ***   Она вошла в подъезд. Это странное напряжение здесь почему-то она ощущала даже сильнее, нежели раньше. Но почему? Ее дом – это настоящая крепость, в которую можно попасть только тем, кто здесь живет. Охрана работает здесь идеально. Но в душе почему-то все равно было как-то неспокойно. Кнопка лифта откликнулась сразу же, как только на нее нажали, и большие зеркальные двери тут же разъехались, приглашая войти внутрь. Что такое? Отчего на душе так неспокойно? Что происходит? Почему так и хочется побыстрее домой заскочить и попытаться выдохнуть? Лифт донес ее на этаж так быстро, что она даже вздохнуть полной грудью не успела. На этаже – всего одна квартира – ее. Точнее, их с сыном, где они живут вместе уже третий год. Сколько им до этого пришлось поскитаться? И в бараке в маленькой комнатушке жили, когда она только на ноги начинала становиться, и в коммуналке с алкашами через стенку, где страшно было спать ложиться, потому что не знаешь никогда, что соседям привидится по пьяной лавочке. Вроде бы шесть лет они все это проживали, а кажется, что целая вечность прошла. Ключ вошел в замочную скважину легко, но щелчка не последовало. Что это значит? Взглянула на экран телефона, который держала в руке – сети нет. Странно – в их доме стоят усилители сигнала связи, чтобы ничего забить не могло. А тут – нет сети. Никогда ничего подобного не было. Что же это такое? Легонько толкнула дверь и почувствовала. Шестым, седьмым или десятым чувством ту самую волну, которая чуть не сбивает с ног. Напряжение и злость, бешенство. Руку в карман: там – пульт от машины. Специальный, с которого можно даже при полном отсутствии связи подать сигнал о помощи. Охрана будет здесь через семь минут. Потому что охрана сидит в офисе круглосуточно, а дом находится в пяти минутах езды от офиса на мощной машине. А у охраны машины мощные. Ей этот пульт выдал начальник службы безопасности, когда она должность получала свою. Предупредил, что это на всякий случай, потому что фигура она теперь внушительная. Дверь открылась, и она увидела источник этой волны. Вот он – сидит в гостиной, самонадеянно заняв место на диване спиной к входной двери. А напротив – ее сын. И только ее. Руку в карман и набрать вызубренную комбинацию клавиш на пульте, чтобы охрана получила сигнал. Потому что она не знает, что ждать от этого человека. – Неожиданная встреча, – пытается улыбаться она, кладя сумочку на полку в прихожей и, не разуваясь, проходя в гостиную. Сесть надо рядом с сыном, потому что мальчишка весь белый от страха. Но молодец – вида не подает, что ему страшно. Потому что если подаст сейчас такой вид, это чудовище, этот зверь тут же поймет, что выиграл. – Ты думала, что тебе удалось спрятаться? Поменяла фамилию себе и сыну, забралась в домик с такой охраной и все? Сына мне можно не возвращать? – наглая ухмылка исказила лицо. – Ты думаешь, это так легко – затеряться в этой стране? Нет, ты зря так думаешь! Мы сейчас с Саввой встанем и уйдем. Потому что это мой сын. И ты ничего не скажешь и не сделаешь. А если сделаешь – я его убью у тебя на глазах. Потому что мой сын должен жить со мной и в моей семье. Взгляд на часы над входной дверью. Отсюда, где сидит она, обняв сына, входную дверь прекрасно видно. А вот он не видит. Осталось три минуты. Продержаться три минуты. В охране она была уверена на сто процентов. – Моя мама прекрасно знает, что надо делать и как воспитывать моего сына. А ты этого не знаешь, – безумный блеск в его глазах уже не пугает, как раньше – она давно научилась выстраивать свою броню против него. Главное, чтобы сын понимал – ему нечего бояться. Она в обиду его не даст. – А ты сына спросил? – смотрит с вызовом на него. У животных такой взгляд – глаза в глаза – это символ агрессии, призыв к нападению. А с ненормальными, как он? Скорее всего, тоже. – А я даже спрашивать сопляка не собираюсь. Я сказал, что он поедет со мной! А ты останешься здесь и будешь плакать, что тогда предала меня и так вероломно сбежала! – он не видит, как за спиной тихонько приоткрывается дверь, которую она не стала закрывать на замок. Еще несколько секунд. Несколько секунд, чтобы не дать ему дотянуться до сына. И потом можно будет выдохнуть. Ненадолго. Но есть шанс. Дверь с грохотом отлетает в сторону, бьется в стену, но он не успевает понять, что происходит – автоматчик в маске сбивает его с дивана на пол и придавливает стволом к полу, не давая поднять голову. – Надежда Анатольевна, с Вами все в порядке? Вы не пострадали? – следом за тремя бойцами в квартиру влетает начальник охраны. – Ваш сын в порядке? – Да, с нами все хорошо, – кивает женщина и еще сильнее прижимает к себе светловолосого мальчишку, смотрящего испуганными глазами на то, что сейчас происходит перед ним.