Белые лилии.

Глава 5.

Только над большим камином одиноко висит узорное позолоченное копье с изогнутым наконечником. Чего в комнате нет, так это фотографий — ни одного изображения дорогих людей или памятных событий, словно Аста с сорок второго так и не нашла себе друзей.

— Хьюстон, у нас проблемы, — зашла, передавая мне сверток.

— К кому ты обращаешься? — вздрогнул от неожиданности, но успел замаскировать начатый замах под резкий разворот.

— Ты не знаешь этой шутки? Да ладно! Ей же сто лет в обед, — закинула в холодный камин дрова, чиркнула спичкой, а я развернул сверток. — К чему это я… Мужских вещей твоего размера у меня нет, разве что пара маек подойдет. Поэтому вот тебе полотенце, моя самая большая футболка и плед. Замотаешься в него, как римлянин в тогу, или навертишь килт. Раздевайся, а я кофе пошла варить.

— Мне кажется неприличным находиться неодетым в одной комнате с девушкой, — начал сушить полотенцем мокрую голову. — Я потерплю.

— Неприлично… В собственной якобы галлюцинации… Ладно, будь по-твоему, но вместо кофе будет горячее вино с добавками. Даже не возражай! — тыкает в меня пальцем. — И садись поближе к огню, стеснительный ты наш.

Как в старые времена: неожиданная встреча, холод, вино и огонь. И очень много вопросов, на которые у меня совсем нет ответов. Если она опять скажет, что прибыла из Юты, то я… ущипну себя и, скорее всего, проснусь. Но просыпаться прямо сейчас совсем не хочется.

***

Ладони греет глиняная кружка с остывающим пряным вином. Алкоголь давно на меня не действует, но сейчас я будто пьян. От огня и вина по телу бегут жаркие волны, узел в горле, что мешал дышать с самого моего пробуждения на базе ЩИТа, исчез. Аста сидит в кресле напротив, подобрав босые ноги, и расчесывает длинные влажные волосы. На концах они уже начали пушиться и трещат от статического электричества. Звериные уши нагло торчат на макушке, притягивая взгляд.

— Как тебе мое колдовское варево? — спрашивает, как бы между прочим.

— Странный вкус, — вино словно покрыто пленкой, а на поверхности плавает несколько гранул. — Ты туда что-то подсыпала, чтобы я отключился?

— Я гостей не травлю — это древний закон и дело принципа! — раздувает ноздри. — Я тут о нем беспокоюсь, делаю лекарство с шиповником и бузиной, а меня еще и обвиняют! Мы, если ты не заметил, пьем из одного кувшина.

Запускает руку под кресло, замирает, а потом вытаскивает на свет кофейную пару с дымящимся черным напитком. Густой запах свежесваренного кофе поплыл по гостиной. Откуда?! Она ведь никуда не уходила.

— На вот, пей! Раз так не нравится мое угощение, — бурчит и буквально впихивает в руки чашку с кофе. — Минус одна обещанная порция!

— Как ты это сделала? — пальцы обжег горячий фарфор. Реальный - дальше некуда.

— Вот с этого, пожалуй, и начнем разговор, Стивен. И заранее прости, что ввязала тебя во все это — таким, как мы, не стоит попадать под колпак спецслужбам.

— Нам? — еще раз вдохнул аромат кофе, но пить не решился. — Я все равно не понимаю, как ты это устроила и о чем прямо сейчас говоришь.

— О магии, конечно. Ну, паранормальщина и все такое, — дернула звериным ухом, когда задела его расческой. — Странно, что ты не в курсе.

— Аста, это не ответ.

***

Аста

— Карл, катастрофа! — восклицаю и чешу в затылке. — У нас дрова кончились. Угля тоже нет.

— Ну вытащи их из Щели между Мирами, — с легкой ноткой пофигизма отвечает мне с потолка. — Все равно сидишь без дела с тех пор, как качка выпроводила. Перестанешь ныть и тянуть резину. Полешко за полешком…

— Окстись, окаянный! — задираю голову и пялюсь на балки, откуда обычно любит вести разговор мой странный друг. — Их же получится только по одной дровине таскать. Я до ишачьей пасхи просижу с рукой по локоть в небытие.

— Тогда купи, — фыркает, словно кот, перебивая мою не начатую тираду. — Да-да, для кузнечного колдовства купленное не прокатит, но в камин даже твоя поганая литературка сойдет. Можно будет просто смотреть на огонь, прокрастинировать…

— Чё?..

— «Дурака валять», балда. Лучше бы нормальные книжки почитала, а не смотрела всякие мыльные сериальчики, — все больше ударяется в ворчание. — Устроила здесь индийское кино с признаниями… А я ведь сразу понял, что этот твой Художник магии в глаза не видел. Вот изучала бы статьи по психологии, как я…

Опять он за свое… Самый настоящий информационный маньяк, проглатывающий страницы и гигабайты. И он же потом пихает добытые знания в меня, даже если я против, так что перечень запретных тем растет, словно снежный ком. В частности, в черном списке оказались все сайты знакомств, женский алкоголизм, гадания на суженого и Капитан Америка — он меня бесит.

— Что, прокрастинируешь? — ехидничает друг.

— Я думаю.

— Смотри, храпеть не начни, Астрель Придурая. Ой, я хотел сказать: «Премудрая».

— Карл, блядь! — рыкнула, не меняя позы роденовского Мыслителя.

Дом, милый дом… С потолка хихикает Карл, к ногам ластится Пушок, а топлива для камина и кузницы все равно нет. Поганая литература пойдет только на растопку — уж с моим косячным добыванием нужных вещей она никогда не переводится. А между тем бесхитростно купленное за деньги топливо сгодится только на изделия без эффектов — чем труднее путь, тем дороже награда в конце. Именно поэтому то, что легко досталось, почти не имеет ценности, но вот если заготовить дрова самой или получить в дар…

— Карл, солнце мое, у меня должников не осталось? Может, живет какой-нибудь из них в лесистой местности, пошерсти в своих записях.

— Не хочу тебя огорчать, но последний Договор ты закрыла на прошлой неделе, — замолкает на секунду. — Хотя ты можешь попросить помочь с заготовкой дров своего псевдо-хилого Художника. Я думаю, что он не откажет даме.

— Тьфу на тебя! Его трогать в ближайшее время нельзя. Пусть хоть в голове уложится вся та куча, которую я на него вывалила.

Постукиваю пальцем по губам, обдумывая план. Что же делать? Отдать за желаемое что-то особое, обменять не глядя. Можно сказать, от сердца оторвать.

— Дружище, а есть какой-нибудь объект Юнеско с лесом, чтобы рядом было поселение? Быстренько найду человека в нужде, заключу Договор — и всего делов.

— Это пожалуйста. На границе Канады с Аляской есть национальный парк Клуэйн. Ты там была лет пять назад. Все как тебе нравится — холодный климат, лес, озеро и нежно любимые индейские резервации. В частности, там живут южные тутчоны — пилят себе сухостой на досуге. Подходит?

— Вполне.

Время собираться. Не выдержав стенаний Карла, надеваю теплые носки и шарф. Иногда мне кажется, что он моя обретенная бабушка. Только проституткой не обзывает, а даже наоборот — толкает к разврату, а я сопротивляюсь — именно поэтому упоминание сайтов знакомств под запретом.

Вытряхиваю из свитера Пушка, прячу на поясе новый нож, что еще пахнет дымным огнем и свежим железом, — много оружия мне все равно не понадобится. Шаг за порог — и я оказываюсь на землях тутчонов.

— Скоро буду, — закрываю дверь, отсекая проход между Мирами.

То, о чем мечтали фантасты, я воплощаю в жизнь только для того, чтобы добыть почти халявных дров. Забивание гвоздей микроскопом — это про меня.

***

На месте пытаюсь связаться с Душой Мира, чтобы она подсказала мне цель. В знак добрых намерений я с закрытыми глазами представляю, как мои ребра с треском отрываются от грудины и раскрываются, подобно лепесткам цветка, обнажают беззащитное сердце. Смотри — я не желаю зла. Помоги мне найти человека в нужде. И с дровами, если не сложно.

Спустя пару минут я чувствую легкое материнское касание. От сердца, в реальности все так же спрятанного за грудной клеткой, в воздухе вьется золотая нить — указание пути.

Моя цель — простой дом с небольшим двориком. За низким забором мужчина колет дрова, в перерывах смахивая с бороды отлетевшие щепки. Ага! И тут я замечаю еще одного человека. На слабом весеннем солнышке в инвалидной коляске сидит мальчишка лет десяти. Руки и ноги неестественно поджаты и вывернуты, с подбородка капает слюна, лицо перекошено врожденной болезнью.

— Па! Па-а-а! — кричит он, неловко поворачивая голову в сторону мужчины. Похоже, заметил меня. Самое время устроить явление Асты народу, чтобы подготовить почву для Договора.

Из укрытия ловлю взгляд дровосека, начинаю дышать в ритм, рвано и тяжело, словно вместе с ним раскалывала поленья. Получилось! Невидимкой перелезаю через низкий забор и плечом подпираю сарай в ожидании, когда он отложит топор и подойдет к мальчишке. Хреновая это примета — внезапно появляться перед человеком с топором. Даже ботаник от неожиданности замахнется, если я перед ним начну духа-договорника изображать.

— Здравствуй, смертный, — очень шустрый смертный, уже сжимающий свое оружие. — Эй-эй-эй! Хорош! Я не причиню зла, клянусь богами. Опусти топор, — успокаивающе выставляю руки.

— Исчезни, дьявол… — совершает крестное знамение. В мою сторону тоже, но, как всегда, безуспешно.

— Человек, я пришла помочь тебе и твоей семье. За небольшую плату. Хочешь, мы заключим Договор — и этот ребенок излечится. Даже бегать будет уже сегодня.

— Сатана!

Топор просвистел мимо уха, по пути зацепив навязанный Карлом шарф. Резкий рывок превратил мою пафосную речь в сдавленное кряканье, а потом и в визг, когда мужик подхватил с земли не замеченный ранее второй колун и бросился в погоню. Хищник почти стал добычей, петляя по маленькому дворику от озверевшего лесоруба.

— Уи-и-и!

— Сгинь!

Смертельные салки утомили меня уже через пару минут, и все с непривычки — я разленилась. Пришлось из последних сил наслать на дровосека спотыкач, буквально ныряя за угол. Там я и привалилась к стене: красная, мокрая, со сбитым дыханием и колющим боком. Позорище… Нечистое дьявольское позорище, судя по крикам:

— Изыди, слуга врага человеческого!

— Мужик, успокойся! — крикнула, быстро выглядывая из-за сарая. Ага, валяется там, где свалился. — Мне указали на вас, как на нуждающихся в помощи. Пока не закончу дело и не возьму плату — никуда не уйду!

— Ты не получишь наши души!

— Душу продать невозможно, а вот дрова… Много их у тебя?

— Что?.. Дрова?..— шустрый лесоруб перевернулся на спину. — А как же душа?

— Да вот те крест! — осторожно высунулась и изобразила религиозный жест. — Мне больше ничего не нужно. Ну, водички попить если только. И это… Душу вообще невозможно продать или купить — она априори свободна.

— Хм… Врешь? — лесоруб сел, подтягивая к себе непослушные ноги.

— Душа если и сможет попасть на темную сторону, то только из-за грехов, которые ты совершишь по своей воле. А ты тут ради пацана успокоиться не желаешь… Мужик, клянусь тебе своим запасом винища — я возьму за работу только дрова. Договорились?

Ради усмирения одного очень набожного лесоруба мне пришлось даже пробормотать «Отче наш», держа в руках его крестик. Мда… Где спокойные и восприимчивые к потусторонним финтам индейцы, когда они так нужны? Тутчоны, как же… Эх, Монгво, ты со своей шайкой гуронов-пофигистов был лучшим. Лесоруб же ненавязчиво посматривал на лежащий топор и на меня, когда я порядком отдышалась и присела рядом с инвалидной коляской. Мы тут чуть жизни не лишились, а пацану наши догонялки за развлечение были — смеялся и пытался хлопать в ладоши.

— Ну что, дружочек, ты готов? — искаженная улыбка в ответ. — Тогда начнем.

Правую руку кладу мальчишке на грудь, накрывая пальцами левой собственное сердце. Сейчас свершится Великий Обмен — от сердца к сердцу, от плоти к плоти. Мне сейчас будет очень больно. Очень-очень больно.

Маленький инвалид продолжает улыбаться, никак не реагируя на изменяемые конечности. Черты лица приходит в норму, глаза смотрят прямо, а не в разные стороны. Ему не больно, мне же плохо вдвойне. Мои кости и суставы с хрустом выворачиваются, повторяя его увечья, через секунды становясь такими, как положено — при Великом Обмене даже самые страшные раны заживают на мне, как на собаке. Стискиваю зубы, чтобы не закричать. Боль — плата за особое колдовство, чтобы не могла ворожить слишком часто и нарушать заведенный порядок вещей. Дикое обезвоживание идет бонусом.

Когда все прекращается, я падаю задницей прямо на землю, вытягивая руку в сторону застывшего дровосека.

— Эй, человек, дай попить. Такой сушняк душит, как будто я вчера бочку вина выдула.

Мне вынесли лимонад. Целый кувшин холодного лимонада, чьи стеклянные бока покрывала холодная испарина. Присасываюсь к нему, как алкаш к утренней бутылочке пива.

— Спасибо, добрый человек, — тыльной стороной ладони вытираю мокрый подбородок.

— …тебе спасибо… — говорит, не отрывая взгляда от ребенка в уже ненужной коляске. Потом падает на колени и пытается поцеловать мне руки.

— Вообще очумел?! — змеей отползаю от него прямо по земле. — Ты же меня нечистой силой называл!

Первое правило Асты — не оставлять слишком заметных следов. Лесоруб не любил лгать, но согласился прийти в местную церковь и для всех заявить, что его сына вылечил бог. Мне — анонимность, его приходу — пожертвования и вера прихожан, семье — подходящее объяснение чуда. Всем хорошо.

Что же, это его последние спокойные минуты, а дальше — бесконечные объяснения, отваживание от дома зевак, врачей, журналистов… И очень много работы с сыном, чьи мозги подправлены, но сознание соответствует младенческому. Мне даже пришлось усыпить пацана прикосновением ко лбу, когда он с непосредственностью двухлетнего ребенка сначала начал носиться по двору, а потом стал запихивать в нос гальку.

— Дай Господь здоровья тебе и твоим детям!

— У меня нет детей, — ровно произношу я.

— Тогда будущим!

— Иди уже, папашка. Твои бы слова да богам в уши, — шепчу, когда он хватает ручки коляски с сыном и удаляется по дороге.

Я снова чувствую незримую ласку матери — меня словно легко погладили по голове. Я все сделала правильно.

Как только лесоруб скрылся за поворотом вместе с сыном, я подошла к огромной поленнице, потирая жадные ручонки — пора вспомнить уроки сэра Макса. Главное, помнить, что это не МНОГО отдельных дров, а ОДНА куча барахла. Провожу раскрытой ладонью по шершавому дереву, и моя плата уменьшается до микроскопических размеров, прячась у меня между большим и указательным пальцами, в пригоршне. Вуаля! Пойду-ка я по лесу пройдусь.

Или даже пробегусь для тренировки — хорош прокрастинировать и деградировать. Это край, если один простой мужичок с топором чуть не загнал меня в гроб догонялками.

***

Лес встретил меня пением птиц, запахом перепрелой земли, почти сошедшим снегом, свежим ветром, летящим в лицо вороном… Почти в глаз!

— Skai! Bagronkuurz guul! — выполняю свое старое обещание, поминая деда Монгво крепким орочьим матом, от которого враз замолкают щебечущие птахи.

Ворон хрипло каркает и садится на ближайшую ветку. Смотрит, наклонив голову, а потом перелетает чуть подальше и оглядывается. Хм, зовет куда-то?

Следуя за пернатым проводником, я оказываюсь на круглой поляне с большим камнем в центре. На серых боках разросшийся за много лет лишайник закрывает узоры из ломанных линий. Место поклонения природе, Великой Матери. На таких полянах раньше танцевали под луной духи земли и лесов, а сейчас я не чувствую ни одного. Первый признак того, что Мир умирает — бессилие духов-покровителей.

Раскрываю сердце, как час назад. Закрываю глаза, чтобы видеть обнаженной душой, ведь лучше всего ощущает прикосновение свежая рана, пусть даже если это и боль, а открытая душа чувствует острее, чем тысяча ран.

Вот они, пропавшие духи, — спят под камнем, свернулись среди корней, змеями обмотались вокруг древних стволов. Давно спят — их сияние почти угасло. Вот и привалила мне работенка.

Вытряхиваю с трудом добытые дрова под старую сосну, снимаю сапоги. Нет, не для того, чтобы выпустить звериные лапы лирим — колдовать я могу и так. Просто сейчас нужно быть как можно ближе к земле, слиться с ней ступнями. Ноги мерзнут, а прелые листья щекочут кожу между пальцев. Сейчас я буду танцевать и петь — так ворожат Перворожденные дети Эру в далекой Арде. Для тонких материй — особая магия. Хорошо, что меня никто не видит и не слышит — танцую и пою я так себе. Глорфиндел, остроухий засранец, ржал как конь, когда увидел мои потуги. Но пора начинать ступать в ритме дыхания и выводить слова, выпускать из души разноцветный ветер, чьи потоки будут назойливо тревожить траву и впавших в спячку.

Idir ann is idir as

Idir thuaidh is idir theas

Idir thiar is idir thoir

Idir am is idir áit

Это не древнее заклинание, а просто песня о любви и возвращении домой на гаэльском. Из мультика, да. Однако древность не важна, слова не важны, даже смысл идет побоку. Можно пропеть хоть детскую считалочку или разухабисто провизжать похабную частушку. Главное — намерения и эмоции, а песня — лишь метод настроиться и войти в резонанс с Миром. Этакий универсальный мистический метроном для лохов от глубинной магии Миров.

Духи земли ворочаются под камнем, лесовики расплетаются из корней и кряхтят, а духи воздуха скользят вниз по стволам незримыми змеями. Кружат вокруг, заглядывают в лицо и встают рядом, чтобы танцевать вместе со мной — песня понравилась. Потом резко разлетаются. Гулять пошли, не иначе. Эх, неблагодарные!

Разворачиваюсь к оставленным сапогам и вижу, что моя куча дров стала больше в два раза. Беру свои слова про неблагодарность обратно. Пора домой — ковать, отдыхать и заниматься легкой атлетикой. Все же почти проиграть в салки простому лесорубу — страшный позор. Остроухий Глорфиндел сначала бы меня засмеял, а потом загонял до звездочек в глазах.

***

Стив Роджерс

Я проспорил деньги, когда ответил Фьюри, что миру больше нечем меня удивлять. Но летающий корабль-исполин стоил мне десяти долларов и статуса безработного человека. Теперь я сотрудник ЩИТа и, значит, коллега наших с Астой преследователей. Смешно. Она защищала меня от моих же защитников. Но теперь я могу приносить пользу своей стране, как и до моей несостоявшейся смерти на Валькирии.

Тессеракт, который упал в воды Атлантики, проплавив обшивку корабля, оказался одним из Камней Бесконечности из космоса. И похитил его Локи, скандинавский бог из Асгарда. Я сразу вспомнил события семидесятилетней давности, когда Аста размахивала зажатой в руке трубкой и уговаривала меня никогда не спрашивать у Локи о детях. Никогда. Не знаю, насколько правдивы старые легенды, ведь Локи сам на себя не похож. Не рыжий озорник, а скорее черный ворон-падальщик. И маг.

Наташа Романофф, встретившая меня с самолета, рассказала, что наш коллега, Клинт Бартон, перешел на сторону врага. Раньше я боролся против ГИДРЫ и нацистов, а теперь имею дело с чертовщиной и богами. И раньше я был просто Стивом Роджерсом, художником-иллюстратором, удачным экспериментом доктора Эрскина, лицом рекламы военных облигаций и солдатом. А теперь…

Фил Колсон, агент ЩИТа, сопровождающий меня на Хеликарриер, смотрел как на кумира, пытался завести разговор о своей коллекции карточек с Капитаном Америка. Винтажных, где я запечатлен еще в компании девушек из нашего шоу. Как будто меня теперь нет, просто идол, по недоразумению на время вылезший из формы и выпустивший щит из рук. Недоразумение быстро исправили — выдали мне костюм Капитана, гораздо больше напоминавший ярмарочное трико для рекламы военных облигаций.

— Мы не думали, что он пригодится вам так скоро, поэтому брони крайне мало, — Колсон неловко сцепил ладони за спиной. — Эту форму вам шили для презентации, тимбилдинга и обсуждения дальнейшей стратегии. Вам нравится? Я сам консультировал цех оружейников. Даже принес им свои наработки…

Технологии шагнули далеко вперед. Удивительные изобретения старого друга, Говарда Старка, теперь считаются не прорывом в науке, а всего лишь древним началом прогресса. Везде тонкие экраны и программы, чей принцип действия мне совершенно не понятен, как и множество новых слов, которыми они обозначаются. Тимбилдинг? Вай-фай? Конференцсвязь? MP3? Лицевой поиск? Не успел я перевести дух, как бога-обманщика засекли в Германии. Будь такие возможности в мое время — покончили бы с ГИДРОЙ быстрее и сохранили тысячи жизней.

В Штутгарте Локи поставил людей на колени. Ходил между испуганными гражданскими и упивался собственным превосходством, как и Иоганн Шмидт. Я снова исполнил свой долг, встал между врагом и мирными людьми, закрыл их щитом из вибраниума, но почти проиграл и столкнулся с остальными членами команды: еще одним богом, ученым и сыном старого друга.

Тони Старк меня раздражает. Он несерьезен, действует в обход необходимых правил и постоянно низводит важные вещи до уровня шуточек. Не идет ни в какое сравнение с собственным отцом. Тот, даже флиртуя с Пегги, был более благороден и уважаем, а Тони Старк ведет себя как баловень судьбы, родившийся с золотой ложкой во рту. Осмеивает все вокруг и негодует, когда я не понимаю шуток этого времени. Они бы с Астой спелись. И за это я его уже почти ненавижу.

В лаборатории на Хеликарриере Старк с Брюсом Бэннером безуспешно пытаются понять, что есть скипетр бога обмана. Тони крайне беспечен и ставит безопасность людей на корабле под угрозу, ударив током доктора Бэннера. Тор, Локи, Тессеракт, скипетр… и только Халка нам не хватало.

— Ты спятил?

— А что? Я всего лишь проверяю, насколько наша светлая голова себя контролирует, — Старк вертит в руках отвертку. — Док, как вам это удается? Гляди-ка, даже не позеленел. Йога, медитация, наркотики? — продолжает изгаляться, словно он сейчас не чудовище чуть не разозлил, а всего лишь взорвал хлопушку на студенческой вечеринке.

— Давайте не будем будить Халка, — спокойно говорит Брюс. — ЩИТ пригласил меня как специалиста по гамма-излучению. Халку не место в замкнутом пространстве. Еще и высоко над землей.

Старк только фыркнул, набирая команды на странных ЭВМ без клавиатур.

— Меня пригласили как специалиста по термоядерной астрофизике, но никто не возражал, когда я явился в костюме Железного Человека. Ник Фьюри — шпион как он есть. Он явно рассчитывал у***ь сразу двух зайцев. Вас, док, он явно тоже с умыслом звал, с расчетом на Халка. Даже Капитана Сосульку притащил, — тычет в мою сторону и глаза сощурил, как его отец, когда хотел макнуть в грязь недалеких офицеров из штаба. — Вот у тебя есть что-нибудь еще, кроме щита и попугайского костюмчика? Может, ты профессор? Или лучше всех играешь в маджонг? Ну давай, покажи свои скрытые таланты. У нас есть гений в моем лице, дока по гамма-излучению в лице доктора Бэннера, куча фриков из шоу смертельных талантов, даже божка притащили, но специалиста по магии нет. Раскинешь картишки, Кэп? — говорит, подойдя вплотную.

Зеркало Асты, переданное мне с напутствием связаться при «всякой паранормальщине», жжёт карман. Боги и их игрушки — чем не повод увидеться?

— Я — нет, но знаю человека, который в этом разбирается, — собираюсь уходить и делаю шаг к выходу.

— Расскажи нам, что это за таинственные такие знакомые у тебя, — Старк не унимается, а доктор Бэннер продолжает задумчиво смотреть на показания приборов. — Неужели в Арктике тебя нашел шаман-пингвин? Что же он тебя заморозил обратно? Неужели ты и его достал своей праведностью? Эй, ты куда?

— Мне надо… позвонить, — ухожу искать подходящее укромное место, задушив в себе желание поправить Старка. Шаман-хомяк, не пингвин.

Я до сих пор так и не разобрался, как реагировать на всю узнанную информацию. Раньше было проще. А теперь рядом другие Миры, магия, души. Я мог бы просто выбросить зеркало и забыть произошедшую чертовщину — появилась у меня такая мимолетная мысль. Но магия сама явилась в этот мир с рогатым скандинавским богом. Не нужно больше бежать. И как бы мне не хотелось ввязывать в это девушку, но придется.

Коридор без камер отлично подойдет — я так понял, что Аста их не любит. Стучу три раза по зеркальной поверхности. И ничего. Похоже, придется оправдываться перед надутым индюком Старком и Бэннером.

— Не действует твое колдовство, Аста, — вздыхаю, опустив руки.

— Прием… прием… хомяк на связи, — из сжатого кулака доносится голос Асты. — Ты там случайно постучался что ли? Стив, тебя не видно. Сти-и-ив… Эх, показалось…

— А я говорил, что он струсит, — ответил с ее стороны неизвестный мужчина. От его слов кровь бросилась в лицо, но ответить я не успел, как он продолжил, перебивая возмущенный вскрик девушки. — Ладно-ладно.Не струсил, а поступил разумно. Я бы тоже постарался про тебя забыть, если бы оказался на его месте.

— Ну и гад же ты, Карл…

Дальше скрывать свое присутствие уже просто неприлично — громко кашлянул и, наконец, разжал поднесенный к лицу кулак, но… Вместо своего отражения я увидел в зеркале удивленное лицо Асты, на котором неудержимо расползалась улыбка.

— Это я, мисс… — исправился в ту же секунду. — Бро Аста, не мисс.

— А это я, бро Стив, — заулыбалась каждой черточкой, прикладывая ладонь к щеке. — Быстро же ты в себя пришел. Я в свое время долго пряталась в глуши, когда узнала о магии.

— Ты просила звать тебя, если рядом будет происходить необъяснимое, — о том, что меня чуть не убил древний скандинавский бог, я просто умолчал. Негоже мужчине жаловаться женщине. — Тут все перевернулось с ног на голову и грозит большими проблемами. Нужна твоя помощь в «паранормальщине» — других специалистов я не знаю.

— Хм… насколько плоха ситуация по шкале от одного до десяти? Десятка — апокалипсис, если ты не в курсе.

— Ближе к семи, — замялся на секунду, но решил выложить все, что известно о скипетре. — Насколько я смог понять — дело в оружии. Оно работает либо благодаря неизвестным технологиям, либо с помощью магии. Его принес с собой один инопланетянин, который назвал себя богом.

— Зараза… Стив, дай мне пять минут на сборы, — Аста подскочила, а на заднем фоне мелькают стены и пол. — Повиси тут на проводе — я недолго.

Зачем мне висеть на проводе? Еще одна непонятная шутка? Изображение в зеркале больше не трясется, отражая неподвижный потолок. Долетает грохот и приглушенный разговор с другой стороны. Опять тот же голос, что назвал меня трусом. Аста живет не одна?

— Карл, дружище, где мои заплечные ножны? Я не могу их найти!

— Там, где ты бросила их в прошлый раз. Зачем ты задаешь мне глупые вопросы? Я ведь все равно не могу ничего взять в руки и переложить.

— Да чтоб тебя! Просто скажи, где они.

— У входной двери на крючке висят. Сама их туда повесила, чтобы долго не искать, балда. Передавай привет своему ботану-качку, — теперь мне точно не нравится этот… Карл.

— Сам такой, — Аста появляется в отражении, на ходу заплетая косу. — Бро, ты сейчас в городе? Если ты недалеко от того переулка, то я приду Темными Путями через несколько секунд.

— Нет. Это слишком далеко — сюда так просто не попасть.

— Тогда попробую пройти напрямую. Найди дверь, которую в ближайшую минуту никто не будет открывать. Только незапертую.

Подходящая дверь была только одна и вела в маленькую кладовку с проводами. Совсем рядом с лабораторией, где кружили над скипетром Старк и Бэннер.

— Нашел.

— Тогда поверни зеркало в ее сторону — я должна ее полностью увидеть. И отойди подальше, на всякий случай, — направляю, как она просит. — Готовься — я иду к тебе, мон шер!

Стекло с пластиком поддергиваются туманом и заволакиваются тьмой, через мгновение становясь открытой деревянной дверью с простой медной ручкой. Аста улыбается мне, захлопывает дверь, что снова стала стеклом и пластиком. Волшебство… и девушка, с хлопком закрывшая глаза ладонью.

— Вижу тебя, как наяву, дружище! — подглядывает сквозь раздвинутые пальцы. — Извини. Я забыла, что здесь здороваются по-другому. Вторая попытка? — протягивает руку.

Мне снова не удается поприветствовать ее, как положено воспитанному мужчине. Она крепко перехватывает мою ладонь, тянет на себя, и, привстав на носочки, обнимает за плечи. Я даже замер на секунду, когда ее дыхание тронуло волоски на шее.

— Бро, не тормози — обними. Или не рад меня видеть?

— Рад, — обнимаю в ответ.

Она отодвинулась, быстро окидывая меня взглядом. Недоумение и… брезгливость.

— Чего это ты вырядился как Капитан Америка? Ты лучше него, не надо тебе им притворяться, — осматривает меня со всех сторон. — Или у вас была костюмная вечеринка, много алкоголя, словарь латыни, и вы нечаянно вызвали Сатану? Люцифера позвали, а меня нет. Смотри, обижусь. И что это за место?

— Это воздушная база ЩИТа, — неловко взмахиваю рукой, подбирая слова. — Те люди, которых мы видели, не хотели причинить зла — они агенты и присматривали за мной. Это была случайность.

Улыбка сходит с ее лица, а сама она озирается, уделяя повышенное внимание углам и потолку — ищет камеры.

— Позволишь мне увидеть это в твоей памяти? Клянусь, что не желаю зла. Так будет быстрее, чем если говорить словами через рот.

— Хорошо.

— Тогда наклонись, большой парень, и вспоминай.

Берет мое лицо в ладони, будто хочет поцеловать, но всего лишь смотрит в глаза. Зрачки в карей радужке пляшут, как круги по темной болотной воде. Больше-меньше, медленнее-быстрее. От такого взгляда где-то в душе шевелится первобытный страх — люди так не умеют. Хотя… Оказалось, что на самом деле я не так много знаю о мире, где везде сложные технологии, инопланетный захватчик, Халк-Бэннер, еще один Старк, и странная девушка Аста, от чьих ладоней горят скулы. От смущения даже не заметил момента, когда она отпустила меня и отодвинулась на шаг.

— Ага, зашибись… — еще раз осмотрела меня сверху до низу. — Итого — мы имеем коварного Локи из сказок, его непонятный скипетр и очередную тайную военную организацию с одноглазым директором во главе. И тебя, Стивен Грант Роджерс, Капитан Америка, — задумчиво морщит нос, сжимая руками виски. — Рыцарь Пентаклей… Тебе не икалось, когда я тебя поминала недобрым словом? Просто меня жутко бесит Капитан Америка.

— И чем же я тебе так не нравлюсь? — выдернул из кармана перчатки от костюма. Обидные слова…

— Не знаю. Картонный из тебя был герой. Рекламный. Не настоящий. Кругом девочки с подтанцовки, наклеенные улыбки с искусственной радостью и нелепый маленький щит. Оружием воина должно быть не шоу с кордебалетом, а сильный дух и добрый меч, — показывает на торчащую из-за плеча кривую рукоять.

Меч…

Обращаю внимание, что Аста больше не пытается притворяться обычной девушкой. На плечах ремни, уходящие за спину, один наискось пересекает грудь. Темная куртка с высоким воротом покрыта множеством нашивок из толстой черной кожи. Сплошные куски закрывают плечи, локти и переднюю часть тела. На коленях брюк тоже защита. Извечные грубые сапоги на ребристой подошве. И правда — рыцарь из легенд.

— Может, уже выйдешь из глубин своего разума, и мы пойдем решать проблемы? Ты же сам сказал, что ситуация на семь из десяти, — с силой проводит по лицу, стирая нахмуренное выражение. — Посмотрим, что там со скипетром, и заключим Договор. Я бесплатно не работаю, Стив, у меня аллергия на бескорыстие.

Весь путь до лаборатории она косилась на меня и дергала уголком рта. И похоже, что еле слышно бормотала: «Попугайское трико, мать его».

В мое время девушки не выражались так часто. Тем более по пустяковому поводу.

***

Стоило нам войти, как Старк тут же вскинулся.