Не покидай Мэнгроув Плейс

Глава 2.

* * *

— Как ты думаешь, — заговорщически шепчет Сэмми, толкая брата локтем в бок, — дядя Вик — вампир?

Оба сидят, прижимаясь лопатками к стволу огромного вяза, растущего прямо под окном комнаты, где их поселили, — сидят в развилке его корявых ветвей. Это их любимое место, их тайное убежище. По морщинистой поверхности ствола иногда резво проползает, торопясь, сороконожка, над головами звенят москиты. Но близнецы не обращают на них никакого внимания. У них есть дела поважнее.

— Пф! Ты помешалась на своих дурацких комиксах! — пренебрежительно фыркает Джерри, сдвинув белёсые брови.

— Ну, Джер! Он же из дома только по вечерам выходит, после заката! И бледный какой! И ты посмотри на его зубы!

Она подносит согнутые крючками указательные пальцы к уголкам рта, изображая подобие клыков.

Джерри скептически закатывает глаза, как это обычно делает дядя Стив, когда его донимает тётя Линда.

— Фигня! Зубы как зубы.

— Если он вампир, то вполне мог у***ь тётю Кристину и дядю Джозефа! — взахлёб продолжает сестра. — Загрызть и выпить кровь! И если мы докажем, что он вампир, то будем круче этих детективов из Нового Орлеана!

— Тётю Кристину и дядю Джозефа никто не грыз, — парирует Джерри, невольно поёжившись. — Это мисс Джинни грыз аллигатор.

Оба на несколько мгновений замирают, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Я скучаю по ней, — шепчет Сэмми дрожащими губами. — Она была добрая. И мы не хотели, не хотели, чтобы всё так вышло!

Понимая, что сестра вот-вот разрыдается, Джерри торопливо говорит:

— Полицейские сказали дяде Стиву, что тётя Кристина и дядя Джозеф умерли сами, я слышал, как он обсуждал это с мамой.

А ещё дядя Стив тогда произнёс чётко и холодно: «Мало ли что объявил коронер, я считаю, Конни, что тебе следует немедленно увезти отсюда детей», а мама в ответ негодующе выпалила: «Ты просто хочешь, чтобы всё досталось тебе и Линде с Виктором! Нет уж!»

— И что? — с любопытством спрашивает Сэмми, шмыгнув носом.

— И ничего, — коротко бросает Джерри. Ему не хочется это обсуждать. — Ладно, допустим, дядя Вик и вправду вампир. И нам стоит это выяснить.

Сэмми радостно взвизгивает и подпрыгивает на ветке, как сорока:

— Чеснок, серебро, крест и святая вода — вот чего боятся вампиры! Я точно знаю! Раздобудем это и проверим дядю Вика!

— Хей, очнись-ка, Сэм, — возражает брат, немного поразмыслив. — Чеснок старуха Долли суёт чуть ли не в каждую еду, а на столе всегда лежат всякие серебряные ложки и вилки. Он их что-то не очень боится.

— Но дядя Вик пьёт, а не ест! — с жаром выпаливает Сэмми. — Ты же видел! Пьёт красное вино! Наша еда ему не по вкусу! Долли готовит ему отдельно, и он ест у себя в комнате! Может, у него там и вилки пластиковые!

— Деревянные, — снова закатывает глаза Джерри, но сестра его не слушает:

— Распятие и чеснок — вот самые верные средства, говорю же тебе! Чеснок можно добыть на кухне, а распятие… — Сэмми задумывается, сосредоточенно морща лоб. — Можно поискать на чердаке! — глаза её разгораются. — Можно исследовать, что там вообще есть! Мы попросим Майка! Я пообещаю ему свои карманные деньги за неделю, если он принесёт нам ключ! Ну же, Джер, не будь таким противным! Эти детективы из Нового Орлеана того и гляди приедут!

Она сердито толкает брата в плечо маленьким острым кулачком, и Джерри наконец сдаётся:

— Ну давай. Это всё фигня, конечно, но здесь такая скукота…

Он осекается.

— Скукота? — медленно повторяет Сэмми. Её бледное кукольное личико вдруг становится очень взрослым и совершенно не похожим на лицо матери. — Здесь не скукота, Джер. Здесь все умирают… и мы, может быть, тоже умрём.

* * *

В мангровых чащах стоит странный запах. Он окутывает каждого вошедшего туда, будто запелёнывая в мутный вязкий кокон.

Это запах разложения. Запах гнили, сырости, тлена, оставляющий на языке острый привкус железа и соли.

Привкус крови.

Кровь часто проливается здесь, смешиваясь с болотной жижей. Чаще, чем кажется стороннему наблюдателю, от глаз которого скрыты те, кто обитает под корнями мангров. Пусть их кровь — не алая, а бледно-жёлтая или прозрачная.

* * *

— Мы прямо как в какой-то грёбаной Таре оказались, — провозглашает Лу, выбираясь из арендованного «лендровера» и с превеликим любопытством озираясь по сторонам, пока Зак достаёт чемоданы из багажника.

Белый особняк в тени вековых вязов действительно выглядит кадром из «Унесённых». К нему ведёт широкая подъездная аллея, посыпанная гравием, на которой Зак и припарковал автомобиль. От неё разбегаются несколько других — поуже, ведущих, очевидно, к хозяйственным постройкам или беседкам, виднеющимся в глубине разросшегося сада. А ниже по склону, под небольшим обрывом, начинается подлинный Мэнгроув Плейс. Владения мангров.

Болото.

Тёплый влажный ветер, долетающий оттуда, ерошит светлые волосы Зака и кудряшки Лу, выбившиеся из аккуратно заплетённой короткой косы.

Лу наконец-то одета более-менее пристойно — в светлые слаксы и голубую рубашку-поло. Только чёрная жилетка с металлическими шипами, заметно оттопыривающаяся на груди и такой же чёрный кожаный ошейник к ней в пару весьма настораживают, что с невольной улыбкой отмечает Зак.

— Спорим, сейчас из-за угла вырулит какая-нибудь Мамушка в крахмальном чепце, — азартно предполагает Лу.

Но из-за угла появляется и не спеша, нога за ногу, направляется к воротам крепкий смуглый подросток в синей футболке и обрезанных джинсах, с коротко остриженными чёрными волосами. Он нехотя прибавляет шагу, когда обогнавший его высокий светловолосый мужчина очень тихо бросает ему пару слов, явно резких, хотя на загорелом лице его — адресованная приезжим гостям вежливая улыбка.

— Добро пожаловать в Мэнгроув Плейс, — спокойно говорит он, подходя. — Стивен Монтгомери, к вашим услугам. Добрый день, мэм, добрый день, мистер Пембертон, безмерно рад видеть вас здесь.

Этот джентльмен не кривит душой, он и в самом деле рад — отмечает про себя Лу.

Стив пожимает ладонь Зака и вопросительно смотрит на Лу, которая выступает вперёд и тоже протягивает ему руку. На её запястье — тройной серебряный браслет в виде змеи.

— Лу Филипс. Луиза Эмбер Филипс, — безмятежно представляется она, не дожидаясь, пока это сделает замешкавшийся босс.

— Мне казалось, что напарник мистера Пембертона — мужчина, но я, право, очень рад, что ошибался, — в некоторой растерянности произносит Стив, а Лу заразительно смеётся, отпуская его ладонь, на удивление мозолистую и крепкую:

— Самолично работаете в поле, мисс Скарлетт?

Прищурившись, она глядит на Стива сквозь ресницы и тут же покаянно добавляет:

— Извините за бестактность.

— В усадьбе много работы и мало прислуги, — спокойно пожимает плечами Стив. — Не стоит извиняться. Вы и должны проявлять наблюдательность. Вы же детективы.

Тем временем смуглый парнишка, приветствием которого стало лишь невнятное: «Хай», легко поднимает оба чемодана и направляется обратно к дому.

Лу задумчиво провожает его глазами, а Зак, кашлянув, решительно предлагает:

— Стивен, пока в доме не знают, что мы уже здесь, можем ли мы взглянуть на то место, где был найден труп мисс Чивингтон? Учительницы?

— Хорошо, — после некоторой паузы соглашается Монтгомери. — Идёмте, — и поворачивается к выложенной камнями тропе, уводящей прочь от дома, к обрыву. Между камнями пробивается ярко-зелёная щетина свежего мха. — Я потом отгоню вашу машину в гараж. Или Майк отгонит.

— Майк Уильямс, который унёс наши чемоданы? Сын Шерри, экономки? — вполголоса уточняет Лу, догоняя его.

— Вы правы, — лаконично подтверждает Стив, предлагая ей руку, но Лу лишь с улыбкой качает головой.

«Ей-богу, быть феминисткой на Юге сложно — каждый, считающий себя джентльменом, так и норовит за тебя подержаться, то есть тебя поддержать», — мысленно хмыкает она, одновременно порадовавшись своему решению надеть «рибоки», а не туфли.

Тропа ныряет под кроны разросшихся деревьев. Здесь надо быть внимательнее, чтобы не поскользнуться в грязи, скопившейся после недавних дождей.

Открывшееся впереди болото, окружённое мангровыми зарослями, давшими название поместью, выглядит кадром уже не из костюмно-исторического фильма, а из научно-популярной документалки Би-Би-Си. С мелководья доносится лягушачье поквакивание, вдали разгуливает какая-то тёмная взъерошенная птица на длинных ногах, не обращая ни малейшего внимания на людей. Пташки помельче пересвистываются в наклоненных к воде кустах и в кронах мангровых деревьев, чьи оголённые корни похожи на обнажившиеся жилы.

В этой вечной полутьме, прорезанной столбами солнечного света, кипит жизнь.

Лу машинально расстёгивает свою жилетку — жарко! — и с любопытством вертит головой во все стороны.

— Красиво, — искренне замечает она. — Очень красиво.

— Люблю эти места, — будто нехотя роняет Стив.

— Разумеется, вы же здесь выросли, — понимающе кивает Зак, а Лу практически одновременно с ним предлагает:

— Расскажите про аллигатора.

Стив явно теряется, но его замешательство длится недолго.

— Строго говоря, я здесь не рос. Точнее, не только здесь. Раннее детство мы с сестрой провели в Коннектикуте, но дед забрал нас сюда после смерти родителей. Деда мы до той поры совершенно не знали.

— Почему же? — живо интересуется Лу, пытливо уставившись на него.

— Потому что отец женился на маме без его одобрения, — наконец с предельной сдержанностью поясняет Стив и с явным облегчением переходит к другому вопросу. — Но мы живём тут почти двадцать лет… и всё это время я знал про аллигатора. Видел его. Он — достопримечательность здешних болот… собственно, он был здесь всегда.

— Двадцать лет? — Зак скептически поднимает брови. — Но мне казалось, что аллигаторы обычно не живут так долго.

— Мой школьный преподаватель биологии называл цифру восемьдесят пять, — пожимает плечами Стив, взглянув на Лу, которая присела на корточки и рассматривает что-то в воде недалеко от берега. — Иногда мы начинаем думать, что аллигатор и вправду умер, но потом кто-нибудь снова обнаруживает его в болоте.

— А это не может быть другой аллигатор? — оборачивается к нему Лу.

— Нет, — решительно заявляет Стив. У этого есть особая примета — он слеп на правый глаз, бедолага.

— Он опасен, — Зак хмурит брови. — Нападает…

— Нет, — с неожиданным жаром заверяет Стив, не дав ему договорить, — нет, иначе бы уже были приняты соответствующие меры. Он опасен только для водяных крыс и лягушек. Собственно, он и на мисс Чивингтон не нападал, а просто пытался утащить на глубину её труп. Аллигаторы всегда так делают. Уносят в своё логово добычу. Но он не виноват.

«Да, конечно, не виноват, это же просто животное, — тяжело думает Зак. — Интересно, реагировал бы Стив Монтгомери точно так же, если бы аллигатор уволок в болото труп его сестры?»

Не самая приятная мысль.

— Майк Уильямс, — выпрямившись, резюмирует Лу, — отнял у него эту добычу… и слава Богу… — и тут же, не дав Стиву опомниться, быстро спрашивает: — Вы к нему привязаны? Я не про Майка, я про аллигатора, — она чуть усмехается.

— Он для меня символизирует… — начинает было Стив, откашлявшись, и запинается.

— Ваше детство и эти болота, которые вы любите, — подсказывает Лу, — да, я понимаю. Как вы его зовёте? Вы же наверняка давным-давно дали ему кличку.

— Хм… — Стив снова смущённо кашляет. Град вопросов приводит его в явное затруднение. — Вы правы. Действительно, мы зовём его Старина Монти.

Лу смотрит на затянутую зеленоватой тиной поверхность болота. Иногда тина вспучивается пузырями, которые через несколько секунд опадают. Болото будто дышит. Дышит гнилью.

— Монти — это от Монтгомери? — уточняет она, и Стив утвердительно кивает.

— Идёмте в дом, — буднично предлагает Зак, машинально отряхивая руки. Ему здесь не по себе. Очень сильно не по себе. Он будто слышит крики несчастной учительницы, которую добрый старый Монти неумолимо тащит в глубину топи.

Но ведь, согласно выводам медэксперта, когда аллигатор схватил её, она действительно была уже мертва.

— В крови мисс Чивингтон, согласно данным экспертизы, — говорит Лу, будто подслушав его мысли, — обнаружен яд природного происхождения. Полиция решила, что это яд сороконожки.

— Ужасная история, — вздыхает Стив с неожиданно прорвавшейся горечью. — Дело в том, что ещё утром того же дня мисс Чивингтон нашла такую тварь у себя в спальне.

Зак пристально смотрит на него:

— Этого не было в переданных нам материалах дела.

— Полиция сочла этот факт несущественным, — поясняет Стив, — да и я тоже… тогда. Но сейчас, размышляя обо всём случившемся… Словом, раньше в спальнях особняка никаких сороконожек не водилось. Учительница очень испугалась, потребовала предоставить ей другую комнату, уверяла, что у неё аллергия на укусы насекомых… в общем, тогда я счёл это капризом горожанки. Шерри подготовила для неё новую спальню. А вечером… — он неловко машет рукой и повторяет: — Ужасно.

— Кто слышал её жалобы? — быстро спрашивает Лу.

— Да кто угодно мог, — Стив снова машет рукой. — Она кричала на весь дом, — и тут же, спохватившись, он поясняет: — Не беспокойтесь, в комнатах, отведённых вам, нет никаких сороконожек… и любой другой местной… хм… фауны. Случай с мисс Чивингтон был первым и последним в Мэнгроув Плейс.

— Полиция, возможно, и не придала значения появлению сороконожки в спальне мисс Чивингтон, — не унимается Лу, — но судмедэксперт стал искать в её крови именно этот яд. И нашёл.

— Послушайте, — Стив останавливается так неожиданно, что Лу едва не налетает на него. — Извините, мисс Филипс, — тут же кается он. — Но, когда я предложил мистеру Пембертону взяться за это дело, я не имел в виду расследование обстоятельств гибели мисс Чивингтон. Ведь она не наша родственница. Кому бы понадобилось покушаться на неё? Я уверен — её смерть не имеет отношение к смерти дяди Джоза и тёти Крис. И вообще… — Стив глубоко вздыхает, — я молюсь, чтобы полиция оказалась права, и ваш приезд был бы ни к чему. Но я беспокоюсь за своих домочадцев, — сокрушённо добавляет он.

«Как же ни к чему, а гонорар?» — цинично хмыкает про себя Лу. Но ей тоже отчаянно хочется, чтобы происходящее в Мэнгроув Плейс не было чередой убийств. Всё это выглядит как-то слишком… дико? Да, вот именно это слово.

Дико.

* * *

Немногие растения выжили бы в солёной воде. Мангры выжили и дали приют десяткам и сотням других обитателей болот.

Водоросли, устрицы, раки, губки, мшанки жмутся к уходящим вверх из-под воды скользким узловатым корням.

На илистом дне, под корнями, таятся рыбёшки, жабы, водяные змеи, тритоны и аллигаторы.

В ветвях, вознёсшихся к солнцу, гнездятся стайки разноцветных колибри и попугаев.

Всё течение их жизней проходит тут, под сенью мангров.

* * *

Через час Лу и Зак спускаются по парадной лестнице к обеденному столу, выйдя из отведённых им спален второго этажа. Лу чинно держит Зака под руку.

Лестница длинная — два широких пролёта. Можно успеть рассмотреть всё и вся.

— Они шокированы, — тихо говорит Зак, наблюдая, как на лицах членов семьи Монтгомери, взирающих на детективов снизу, любопытство сменяется изумлением, а потом — некоторым смятением. — Это всё твой чёртов ошейник.

— Спорим, они про ошейник и не спросят, — азартно шепчет Лу в ответ. — Слишком хорошо воспитаны.

— Двадцатка, что спросят, — бросает Зак, почти не разжимая губ, и искренне улыбается всем присутствующим. На самом деле его так и подмывает расхохотаться.

Лу приложила максимум усилий, чтобы сделать своё появление эффектным. Она, что называется, переоделась к обеду, и теперь бирюзовая юбка с разрезом до середины бедра демонстрирует длиннющие ноги в чёрных лосинах, а лёгкая шёлковая блузка цвета бордо не менее вызывающе подчёркивает пышную грудь. Сумасшедшая цветовая гамма, но Лу она подходит, ещё как. Не говоря уж о пресловутом кожаном ошейнике — теперь с него игриво свисает бриллиантовое сердечко, указывая остриём как раз в ложбинку между грудями.

«И не забываем о туфлях», — весело думает Зак. О туфлях, таких же бирюзовых, как юбка, с каблуками-ходулями.

Помощница детектива! Родители недаром всегда твердили, что выскочка Лу Филипс плохо влияет на их сына. Зак всё-таки не выдерживает и хмыкает, притворяясь, что закашлялся.

На хорошеньком светлоглазом личике молодой блондинки в голубом платье — должно быть, внучки старика Монтгомери Белинды — читается неприкрытый интерес. А вот вторая женщина за столом, дорого и изящно одетая брюнетка с короткой модной стрижкой, взирает на Лу со столь же неприкрытым негодованием. Её брови вскинуты, накрашенный рот округлился в беззвучном «о». Миссис Конни Чемберс, вдова.

Двое детей, белобрысые близнецы, схожие, как бобы в стручке, толкают друг друга локтями и возбуждённо подпрыгивают на обитых вишнёвым плюшем стульях. Джеральд и Саманта Чемберс.

Изысканно худой черноволосый джентльмен, будто нарисованный тушью — весь, от тонких, капризно изогнутых усов до носков узких туфель, — лениво усмехается, отпивая глоток красного вина из бокала — это Виктор Леруа, не иначе.

А молодой хозяин Мэнгроув Плейс совершенно невозмутимо объявляет, стоя у подножия лестницы:

— Мисс Лу Эмбер Филипс и мистер Закария Пембертон. Глава детективного агентства из Нового Орлеана и его помощница. Они приглашены мною для проведения частного расследования, результаты которого будут преданы публичной огласке только в случае поимки преступника.

— Мы поймаем его, будьте уверены. Его или их, — вместо приветствия громко заявляет Лу, обводя всех пристальным взглядом. А Стив после паузы торопливо представляет каждого из родственников:

— Моя тётушка Конни Чемберс, моя сестра Белинда, мой кузен Виктор Леруа, мои троюродные племянники Саманта и Джеральд Чемберс.

— Детективы? Вы не похожи на детективов! — восклицает вдруг мальчуган, блестя круглыми птичьими глазами из-под светлой чёлки, а его сестра энергично кивает. Оба при этом смотрят исключительно на Лу. — У вас ошейник! Зачем он вам?

— Ти-хо! — предсказуемо шипит ему мать.

Лу неспешно устраивается на галантно отодвинутом Стивом стуле и заговорщически подмигивает мальчишке.

— Я же ищейка. Ошейник мне необходим.

Зак тоже усаживается на отведённое ему место, спокойно проронив перед этим:

— Добрый день, леди и джентльмены. Благодарим за гостеприимство.

Джерри раскрывает рот, чтобы задать следующий вопрос, но тут же закрывает, пригвождённый к месту свирепым взглядом матери. Он явно не понимает, отчего та в бешенстве.

— Вы слишком красиво и претенциозно выглядите для детектива, дорогуша, вот что имеет в виду наш малыш, — бархатным голосом объясняет Виктор Леруа, с улыбкой рассматривая Лу.

На надменном челе миссис Чемберс отчётливо читается, что мисс Филипс выглядит просто отвратительно. Вульгарно и развратно.

— Лу — отличная сотрудница, — поспешно встревает Зак. — Решительная и компетентная.

Он поднимает глаза на оказавшуюся рядом стройную смуглую женщину в белом переднике — та как раз ставит перед ним блюдо с запечёнными креветками, пересыпанными зеленью. Её никто не представлял. Красивое лицо её похоже на лицо статуи — так же бесстрастно и замкнуто. «Шерри Уильямс», — определяет Зак, а вслух говорит:

— Благодарю вас, мэм.

Та чуть удивлённо улыбается в ответ.

— В Новом Орлеане всё очень… своеобразно, — продолжает Виктор, поигрывая опустевшим бокалом. На его длинных пальцах блестят кольца со странным орнаментом. — Наверное, именно поэтому ваше агентство сумело снискать себе славу и даже респектабельность.

Ого, отмечает про себя Зак. «Даже»! Неплохой выпад. Этот человек что-то про них знает. Про Лу.

— Респектабельность — это по части Зака, — так же лениво растягивая слова, парирует Лу и широко улыбается. — То есть мистера Пембертона. Моё дело — слава.

Внезапно она приподнимает край скатерти, встретившись взглядом с парой ярких глаз, светящихся любопытством. Их обладатель только что прошёлся когтями по ткани её лосин, оставив затяжки.

— Если ты чего-то хочешь, приятель, попроси внятно, а не тяни руки, — назидательно советует Лу, выуживая из овощного рагу кусочек бекона и протягивая его под стол — еноту.

Она и глазом не моргнула, обнаружив такого домашнего питомца, а тот аккуратно берёт угощение, что-то тихо ворча.

Зак поднимает брови, а Виктор цедит сквозь зубы, отбросив свою томность:

— Этот паршивец опять здесь! Убери его немедленно, Шерри!

— Да, сэр, — послушно соглашается экономка. — Прошу прощения, сэр.

Лу тем временем живо извлекает енота из-под стола и сама выносит в сад через французское окно.

Дальше начинается обычная и даже весьма непринуждённая светская болтовня, в которой, однако, принимают участие только Лу, Зак и внуки Роджера Монтгомери. Сперва речь идёт о раскрытых детективным агентством Пембертона делах, и Лу с юмором повествует о пропавших пуделях и неверных мужьях, без упоминания деталей и имён, разумеется. Белинда выспрашивает, какие марки одежды и обуви предпочитает мисс Филипс и в каких магазинах одевается. Тем временем миссис Чемберс уходит наверх под предлогом того, что детям нужно заниматься. Те нехотя плетутся за нею. Виктор апатично молчит, пересев в кресло у камина, и зябко ёжится, будто ему холодно — это в августовской-то луизианской жаре. Впрочем, камин и не топится.

* * *

— Вампиры всегда мёрзнут? — шепчет Джерри Саманте. Оба притаились на верхней площадке лестницы и сквозь резные стойки перил незаметно наблюдают за всем, что происходит внизу. Они удрали из своей комнаты, когда мать принялась болтать по телефону с подругами, обсуждая и осуждая прибывших из Нового Орлеана странных гостей, не упоминая, впрочем, что гости эти — детективы. — И почему он пристал к Феликсу? Тот чует, что он — вампир?

— Они мёрзнут, потому что солнце не может их согреть, — авторитетно заявляет Сэмми, чрезвычайно довольная тем, что стала для брата экспертом по вампирам. — И им не нравятся животные, потому что те могут их и-ден-ти-фи-цировать.

Она правильно запомнила это сложное слово! Мисс Джинни обязательно похвалила бы её.

Но мисс Джинни умерла.

Дети озадаченно переглядываются и, пригнувшись, бросаются обратно в свою спальню, когда замечают, что мисс Филипс, помощница детектива, поднимается по лестнице. Она направляется в комнату к их матери!

Близнецы бесшумно прикрывают за собой дверь, оставив только маленькую щёлочку и мечтая подслушать грядущий разговор. Но мисс Филипс, деликатно постучав и войдя внутрь, закрывает дверь очень плотно. И перед тем, как сделать это, она на миг оборачивается и залихватски им подмигивает.

* * *

Миссис Конни Чемберс не предлагает Лу присесть. Она не скрывает неприязни, которая читается в её пренебрежительном взгляде, почти брезгливом изгибе пухлых ярких губ.

— Что вам угодно? — отрывисто спрашивает — нет, вопрошает! — она. — Я собиралась переодеться.

Лу со всей церемонностью произносит:

— Прошу прощения. Я не отниму у вас много времени. Вы были работодательницей погибшей учительницы, мисс Вирджинии Чемберс. Что вы можете сказать о ней?

Губы миссис Конни ненадолго сжимаются в нитку.

— Абсолютно ничего. Это же просто прислуга. Её дело было — обучать Джеральда и Саманту, ну и присматривать за ними, разумеется.

Лу задумчиво кивает, якобы удовлетворившись этим ответом, но тут же вновь спрашивает:

— Но почему вы наняли именно её?

— Ах, да потому что она занималась домашним обучением племянницы моей подруги Коры Долмер, только и всего, — поясняет миссис Конни с некоторым раздражением. — Показала себя достаточно компетентной для того, чтобы поручить ей присмотр за моими детьми, скромной и… — она окидывает Лу выразительным взглядом, — не эпатирующей. Бедняжка была некрасива, но добросердечна. Не умела следить за собой, одевалась как квакерша... Впрочем, я могу дать вам копии её рекомендательных писем, — обрывает она себя, явственно подразумевая: «Если вы оставите меня в покое».

— Будем весьма признательны, — чопорно сообщает Лу.

Через несколько минут в её руках оказывается вынутая из ящика старомодного бюро тонкая пластиковая папка с несколькими листками бумаги. Лу быстро заглядывает туда, не удержавшись, и сразу натыкается на фотографию Вирджинии Чивингтон, круглолицей полноватой девушки с доверчивым рассеянным взглядом близко посаженных глаз. Та и вправду никак не стремилась себя приукрасить.

— Миссис Чемберс, а у вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, зачем мисс Чивингтон отправилась ночью к болоту? — небрежно осведомляется Лу, уже поворачиваясь к порогу.

— Боже мой, нет, конечно, — миссис Чемберс сердито вскидывает брови. — Что за вопрос! Какие у меня могут быть соображения? Она поступила крайне безответственно, оставив моих детей без учительницы, вот и всё.