Бывшие. Ты теперь моя

Глава 4

Ночью я сплю плохо. Мне снится, что я бегу по полю, которому нет ни конца, ни края. За мной гонятся тени. Гадко смеясь, они вот–вот догонят меня и поглотят.

Я резко распахиваю глаза, когда слышу, что дверь открывается. Натянув одеяло до подбородка, я сразу же напрягаюсь. Наверняка, Градский приперся, чтобы снова измотать мне нервы.

Но вместо него я вижу миловидную, пухлую женщину в белоснежном фартуке. Темно–рыжие волосы убраны в аккуратный пучок, карие глаза смотрят тепло и мягко.

– Доброе утро, – она вежливо улыбается, но я вижу, что ей не по себе. – Андрей Сергеевич ждёт вас внизу.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Хочет позавтракать с вами, – отвечает женщина. – Меня зовут Валентина. Вы можете ко мне обращаться, когда пожелаете.

– Мне нужна одежда, – говорю я.

– Она в шкафу. Но дело в том, что Андрей Сергеевич велел вам спуститься на завтрак в том, что вы вчера порвали, – она опускает взгляд и вздыхает. Ей будто неловко от того, что она сейчас говорит.

– Серьезно? – хмурюсь я. И во мне снова кипит злость. – Так и сказал?

– Слово в слово, – поджимает губы Валентина. – Сказал, либо так, либо… либо без всего.

– Козел, – я откидываю одеяло в сторону. Эмоции снова бушуют, заглушают мой разум и даже страх. – Хочет, чтобы я спустилась в рваном белье! Издевается!

Домработница кидает на меня изумленный взгляд, но ничего не говорит.

– Это все? – спрашиваю у нее я.

– Все, – отвечает она.

Подумав несколько минут, я киваю.

– Хорошо. Передайте ему, что я позавтракаю с ним. Спущусь после душа. Мне ведь можно хотя бы душ принять?

Мне кажется, Валентина даже облегченно вздохнула после моих слов.

– Конечно, у вас собственная ванная, – она указывает на дверь возле шкафа, которую я не заметила. И, помявшись, предупреждает: – Мария, пожалуйста, не злите его. Андрей Сергеевич…

Я широко ей улыбаюсь. Так, будто меня не похищали, будто я пришла сюда в гости.

– Все будет хорошо. Вы можете идти.

Валентина кивает и уходит, а я иду в ванную комнату. Включив свет, пробегаю поникшим взглядом по декоративному, светлому камню на стенах и шагаю в душевую кабинку. Прислонившись лбом к холодному стеклу, наслаждаюсь теплой водой, которая стекает по моим плечам и спине.

Неужели мне придется свыкнуться с мыслью, что я здесь навсегда? Неужели нет никакого выхода из этой ненормальной, ужасной ситуации?

Обычно я всегда надеюсь на лучшее, всегда стараюсь мыслить позитивно, даже когда жизнь раздирает меня на куски. Но сейчас… это мне дается тяжело. Меня некому спасти. Ведь мой муж отказался от меня, сам мне это сказал.

Я слабо усмехаюсь – всегда думала, что Артем меня по–настоящему любит. Но оказалось, это заблуждение. Четыре года лжи и красивых слов, которые не значили ровным счетом ничего.

Разочарована ли я? Не знаю. Я чувствую себя пустым сосудом, не испытываю ни одной эмоции по этому поводу. Возможно, я что–то почувствую позже, но факт остается фактом – Артем отказался от меня и бросил. Позаботился о себе, а про меня… забыл. А когда–то я думала, что он – мой самый верный выбор.

Но может быть… может быть Артем так сказал специально? Специально сделал вид, что я ему не нужна? Я хочу верить, что сейчас он пытается помочь мне, что найдет меня и вызволит отсюда. Я очень сильно хочу в это верить…

Я выхожу из душа, вытираюсь насухо полотенцем и умываюсь. Вернувшись в комнату, открываю дверцы шкафа и брожу взглядом по платьям, что висят на вешалках. Коктейльные, закрытые, повседневные и откровенные. Многие бренды мне знакомы, Андрей не пожалел денег на одежду. Но меня это не восхищает.

Выудив первое попавшееся платье, я окидываю его придирчивым взглядом: черное, длинное, на бретелях. Сойдет. Отыскав в ящиках нижнее белье, которое, как назло, почти все кружевное и откровенное, я надеваю в начале его, а потом и платье.

Обернувшись, я пробегаю взглядом по комнате и, подобрав то, что осталось от красного белья, с невозмутимым видом надеваю это прямо поверх платья. Обрывки бюстгальтера завязываю в районе груди, а веревочки трусиков – на бедрах.

Градский взбесится. Возможно, я пострадаю. Сможет ли он ударить меня? Пять лет назад я бы четко и твердо ответила на этот вопрос. Нет, не сможет. Но сейчас я хожу по тонкому льду.

Однако у меня нет выбора. Я должна бороться, потому что у меня есть слабая надежда на то, что кто–нибудь мне поможет. Возможно, Артем объединится со своими родителями и они вместе что–то придумают. Пока что мне ничего не остается, кроме как ждать помощи.

Сделав глубокий вздох, я выхожу из комнаты и неторопливо спускаюсь по лестнице. Оказавшись внизу, ловлю на себе удивленный взгляд мужчины в черном и улыбаюсь. Мама всегда говорила, что улыбка – лучшее оружие.

– Доброе утро.

Он хмурится, неловко кашляет и кивает, а я прохожу мимо него и ищу, где здесь находится кухня. Толкнув створчатые двери, я окидываю быстрым взглядом темно–серый гарнитур и белоснежный, длинный стол, во главе которого сидит Андрей.

Отложив телефон, он едва заметно ухмыляется краем губ и проходится по мне долгим, внимательным взглядом. Мое дыхание учащается, меня охватывает волнение, но я остаюсь невозмутимой. Продолжаю стоять на месте, позволяя Градскому осмотреть меня с головы до ног.

– И что это? – интересуется он, заглядывая мне в глаза.

Я кружусь вокруг собственной оси и развожу руками.

– Я сделала то, что ты просил. Нравится?

Андрей приподнимает подбородок и, не сводя с меня задумчивого взгляда, хмыкает.

– Подойди–ка, малышка, – голос спокойный, но я все равно настораживаюсь.

– Мне и здесь хорошо, – отзываюсь я.

– Я не повторяю дважды, – предупреждает Градский.

Карие глаза одним лишь взглядом заставляют меня подчиняться. И я иду. Медленно, напряженно. Но при этом изо всех сил пытаюсь не выдать своего страха. Не дождется.

Как только я подхожу, Андрей резко поднимается со стула и оказывается со мной лицом к лицу. В тот же момент я понимаю, что зря провернула этот фокус.

– Ты решила поиграть? – он касается моих пепельно–русых волос, медленно перебирает пальцами пряди. А потом резко сжимает их на затылке и притягивает меня к себе. – Я разве не ясно дал понять, что со мной шутки плохи?

Я сглатываю ком в горле, погружаясь во тьму его глаз. Мурашки покрывают все мое тело, колени подкашиваются. Не успеваю даже моргнуть, как вся посуда, что была на столе, резко летит на пол, со звоном разбиваясь о пол. Вскрикнув, я вздрагиваю и оказываюсь на столе.

– Нет! – кричу, что есть мочи. – Нет, Андрей!

– Я предпочитаю «да, Андрей», – рычит он, стягивая с меня платье. – Ты будешь послушной. Если я что–то говорю – ты делаешь.

– Не надо! – прошу я.

Платье и то, что осталось от белья, небрежно падает на пол. И я, часто дыша, снова оказываюсь перед Градским почти обнаженной. Но ему этого мало – он пытается снять с меня бюстгальтер. Я уворачиваюсь и кричу, но он будто не слышит. Сцепив зубы, все равно делает свое дело.

– Андрей, ты не такой, – пытаюсь поймать его взгляд, но у меня не выходит. – Ты ведь этого не сделаешь! Ты не такой!

Градский выбрасывает бюстгальтер в сторону и все–таки опаляет меня своим взглядом. Судя по огню, который разгорается в его потемневших глазах, он не отступит. А я ведь думала, что он… никогда не сможет со мной этого сделать.

Схватив мой подбородок большим и указательным пальцем, бывший ухмыляется:

– Я про тебя думал ровно то же самое, малыш, – выдыхает мне прямо в губы, – а оказалось, что ты продажная шлюха. Видишь, как бывает?

Мне нечего ему сказать. Я не нахожу себе места, пораженно смотрю на него и не могу узнать в нем человека, которого когда–то знала. И… любила.

Градский опускает взгляд вниз, на мою обнаженную грудь и, ущипнув меня за сосок, стаскивает меня вниз. Не успеваю опомниться, как оказываюсь прижатой всем телом к гладкой поверхности стола. Пальцы Андрея безжалостно стискивают мою шею и не дают подняться. Я не могу даже пошевелиться, лишь с ужасом жду своей участи.

– Спорим, Артемка тебя никогда так не трахал, как я? – раздается хрипловатый голос над ухом.

Я чувствую мятное дыхание на шее и тепло мужских пальцев между моих ног. А еще… твердый, возбужденный член, упирающийся в меня сзади. Я завороженно замираю. Во мне просыпается знакомая, пламенная энергия. Мое тело узнает эти прикосновения. Даже спустя пять лет узнает и покрывается мурашками.

– Андрей… – мой голос дрожит. Я чувствую, как пальцы Градского глядят меня сквозь тонкую ткань трусиков. – Ты еще можешь остановиться.

– Могу, – склонившись к моей шее, он медленно проводит по ней горячим языком снизу вверх. – Но не хочу.

А потом его пальцы проникают под резинку моих трусиков и касаются влажной плоти. И я окончательно понимаю, что мне его не остановить.