Я чувствовал перемены задолго до того, как услышал шёпоты в коридорах. Стая жила своим дыханием, и каждая вибрация отзывалась во мне. Даже когда я занимался бумагами в кабинете или наблюдал за тренировками молодых, я знал: что-то нарушило привычный ритм.
И когда вечером Харви отозвал меня в сторону и коротко сказал:
— Мара заходила к твоей пленнице, — я едва не зарычал.
Стиснув зубы, я отвёл взгляд в окно. Лес тянулся до горизонта, густой, почти чёрный. За ним жили изгои , те кто когда-то лишился права на стаю. Те, кто убил моих родителей.
Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь. Образ отца и матери всплыл в памяти слишком отчётливо: их глаза, наполненные силой и гордостью, и та ночь, когда всё рухнуло. Я тогда поклялся, что стану альфой, которого никто не сможет поколебать. И сд
