Павший город

4

По мере того, как часы катились с небольшим звуком больше, чем плещущийся море, напряжение медленно поднималось из угрюмых глубин. Это начало требовать срочности, чувства в глубине души, которое заставило адреналин медленно течь по венам Гейла.

Он знал, что скоро проснется, без сомнения, он забыл о масштабах Внутреннего города, но ему нужно было увидеть его. Ему нужно было знать. Он ухватился за свою волю в Городе изо всех сил, даже когда реальный мир пытался пробудить его. Он начал свой подход к краю Внутреннего города. Идя до самого его ядра, он понял, что это займет дни, которых у него нет, и с его летным костюмом это может быть немного меньше, это может занять минуты по-другому.

Он потянулся до пояса, отделив монокристалл от доспехов. При его прикосновении, как и большинство объектов в Городе, он светился, затем начинал пульсировать. Он начал бегать, все быстрее и быстрее. Его подошвы, уже светящиеся пятками, последовали вскоре после этого. Он приготовился, опущаясь на присед шаг за шагом. Он медленно всматривался в скалу, судя о ее высоте; он поднялся из воды в отвесную мраморную стену, переплетенные с блестящими кристаллическими жилами по всей его поверхности и разбросанные трещинами и недостающими кусками. Он опустил ноги вниз. Поверхность воды брызгала и рябила. Его арка в воздухе была совершенной.

Его ноги снова приземлились на твердую землю, и его уже не стало. Его ноги без усилий накачивались, когда он бежал по периметру города. Гейл поднялся по пандусу к длинному приподнятому виадуку, его поверхность долго трескалась, как стекло, с каждым его шагом стирая части паутины, которая его покрывала.

Он услышал, как он свистит позади себя, рычать воздух разрезается в твене, и он снова прыгнул. Шардшип оказался под ним, между ним и землей, он почувствовал, как реальный мир сильнее тягится, когда он врезался в его крышу. Он изо всех сил пытался взбиться на ноги против ветра, корпус под ним превратился в велинный синий камень. следы пыли и ржавчины дрейфовали в суровый ветер. Его треугольный корпус был вырезан как ледяная скульптура. Его корпус был безупречным и бесшовным, украшенным металлами и камнями собственно Города. Транспортное средство, родимое из самого города.

Гейл держал светящийся кристалл в сжатом кулаке, он указывал туда, где он хотел быть, каждое движение его руки следовало за Шардшипом, уводя его все глубже в сердце Города.

Шпили проносились мимо с безрассудным отказом, когда Шардшип плелся между дампами, колоннами и башнями, подбрасывая пыль по мере ее носения. Его полет через город был хорошо отрепетирован, практически без сопротивления, поскольку он маневрировал вокруг заброшенных бульваров и скайвей к месту назначения.

Реальный мир продолжал тягить, он продолжал отвлекать его. Гейл отчаянно ухватился за зов Сити; его дух и воля, отчаянно, его тело пытается разбудить его, его концентрация скользит снова и снова.

Потом в последний раз...

Шардшип поднял куски металла и камня, когда он скользил по полу, материалы его сущности кричали, когда он скакал о пол Города. В следующий раз он приземлился сильно, выбросив своего гонщика из корпуса, когда он треснул еще больше. Земля была выкололась носом. С визгом он остановился прямо перед тем местом, где приземлился его всадник. Гейл стонал, когда он поднимал себя, его тело боролось, как в реальном мире. Ремесло покоилося на нем, как послушное домашнее животное. Его шаги успокоили ущерб, который он нанес, хотя и ненадолго, его рука мягко упиралась в поврежденный нос.

«Спасибо, мой друг». Он говорил с ней гравийно, ее трещины заживляли под его пальцами. Он улыбнулся ему, когда его огни погасли, поверг сосуд в спячку. Когда его ладонь все еще опиралась на него, его другая поднялась вверх, вытащив выброшенный контрольный кристалл из земли в его хватку.

«Прямо как джедай». Он пробормотал с улыбкой, положив кристалл на талию. Он мгновенно узнал, где находится. «Блин, у меня хорошая цель. Даже при падении...»

Башня была больше, чем любая другая. Его основание было сродни корням, простираясь вверх от открытого квадрата, в котором он покоился, образуя округлые хребты, которые проходили по всей его длине. Башни поднимались из него, как башенки на парапете, каждая высокая и тонкая, почти веретенообразные. Некоторые из них откололись и сломались, их обломков нигде не было видно. Элегантные узоры и мотивы по всей его поверхности были увядают и изношены со временем, сломанные местами, но в значительной степени целые. Большие трапециевидные выступы поднимались из его поверхности, между большими хребтами, которые проходили по его длине. Гейл начал мягко левитировать от своего основания и постепенно лететь вверх. Мимо свесов, мимо еще большего количества башенок до большого обода, который простирался далеко от его поверхности. Хотя он выглядел как Королевский зал Города, он был далек от него, Город мечты никогда не видел ни одного человека правителя, он превосходил власть человека. Скорее, эта башня была особенной в том смысле, что многие люди никогда по-настоящему не осознавали. Только одна вещь действительно выдавала истинное предназначение этой массивной башни, и только здесь, высоко над любым другим шпилем, можно было по-настоящему увидеть ее.

Лицо на нем было замысловатым и спроектированным до истинного совершенства, его лицо было жемчужно-белым и непостижимо плоским. Покрытые кольцами и петлями из сапфиров и изумрудов, замысловатые линии, которые рассеивали его поверхность, как карта, на самом деле большинство людей считали, что это так... Тем не менее, древние руна проходили по своему периметру, каждая размером с самого Гейла, отлитая как один цельный кусок, похожий на блестящие опалы. Большие балки простираются от центра. Головой каждой руки была шкала Шардшипа, который привел его к ней. Это была не карта, это были массивные часы.

Гейл мог вспомнить день, когда он начал тикать, день, когда человечество покинуло свой дом. День, когда начались последние времена. Это была не просто мера времени...

Гейл давно надеялся, что он никогда не увидит его после полуночи, и, увидев еще один в своем городе, он надеялся, что он вернется, но когда минутная стрелка снова сдвинулась с звоном массивного колокола, его страх и драйв возродились.

"Пять до полуночи..." Он прошептал, его глаза начали закрываться.

— Что это такое? Он думал, что слышал, как кто-то говорит, когда он исчез из этого мира.

Его последние минуты в городе он не мог сказать, было ли это реальным или его воображением...

... и он не мог сказать, что он предпочел бы.

________________________________________

Ночь давно выпала на дневной свет, когда он проснулся. Еще один день ужасного дневного света и звуков дождя, хлынувающего по окнам в другое мокрое утро. Звук был удивительно успокаивающим. Гейл выкинул ноги из постели с большей энергией, чем в прочайших вечерах.

Его рука тут же упала на стакан ликера на тумбы и, даже не открыв глаза, опустила его и закурила свежей сигаретой. Гейл поднялся на ноги, покачиваясь на мгновение, прежде чем пробрался на кухню.

«Чертова выпивка». Он пробормотал, спотыкаясь о свою квартиру, он волочил себя вдоль стены, прежде чем практически упасть через дверь на свою кухню. Как и везде, он был загроможден предметами. Многие из его посетителей часто спрашивали, зачем Гейлу нужна вторая печь, прижатая к радиатору. Квартира мужчины была, если что,то, переоборудована, как будто там жили два человека, и привезла все с собой. Он без осторожностью распахнул шкаф и обхвадал его лапой на завтрак.

«Чертовы блины». Он пробормотал еще раз, когда нашел ее, с болезненным вздохом он прислонился к запасной печи, прежде чем заправляться, его глаза застыли на другой картине, прижатой к стене. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что он не положил его туда. Гейл внимательно осмотрел его, после чего очень быстро почувствовал потребность в большем количестве алкоголя. Его жалкие глаза были устремлены на счастье того, кто давно ушел. Он быстро нашел почти пустую бутылку виски. Гейл отчаянно пил память о том дне на выезде. Он еще раз мимолетно взглянул на него, идиотская улыбка сына заставила его быть скорбным до разгнева.

Гейл моргнул, и он обнаружил, что роется в своих ящиках, вытаскивая маркерную ручку и нахальщиную раскраску на лице своего сына. Улыбаясь при виде, когда это было сделано, он услышал еще больший стук в свою входную дверь.

«Чертовы посетители». Гейл практически закричал, швыряя теперь уже пустую бутылку на пол, его хмурый взгляд снова пробрался к его лицу. Он прорвался к двери, практически сорвав цепь, когда распахнул ее.

«Привет, Гейл, как ты сегодня». Она сказала с улыбкой, несмотря на явное раздражение мужчины, Гейл только хрюкнул в ответ, размахивая своей опекункой внутри. Женщина прончила взгляд на поврежденный цепной замок. «Чувствуем себя довольно крутыми сегодня, не так ли?»

«Счастье не будет приветствоваться в этой квартире сегодня, Кори». Он ответил, когда выкурил сигарету в пепельницу. Он размахивал руками, чтобы зачерпнуть еще одну полупустую бутылку виски с полки.

«Нет проблем, Гейл. Ты уже пьешь?» Кори ответила своей всегда присутствующей улыбкой. Гейл только хрюкнул, когда он пробрался в свою радиорубку, она зачерпнула полную пепельницу и опорожнила ее в свой кухонный мусорный бак. Он услышал, как она громко задыхается от разбитого стекла, и после нескольких минут всеобщей уборки она также вошла в комнату. Она не пыталась спросить о цветной картинке или разбитой бутылке, она просто с удивлением смотрела по комнате.

Он всегда поражал ее своим содержанием, она была единственным человеком, кроме его владельца, который входил в него. Привилегия, купленная многими месяцами, просто слушая его болтовни. Однако те дни были немногочисленны и далеки друг от друга. Она провела глазами по полкам, каждая из которых была заполнена моментами и фотографиями, каждая из которых была счастливой историей. У каждого грустная история.

Семейные реликвии от давно ушедших предков заняли свое место рядом с сокровищами от сыгравшейся жизни, но теперь каждый из них был покрыт густой пылью. Многие старые, но ценные книги бегали по всей комнате, ожидая, чтобы узнать, будут ли они когда-нибудь прочитаны снова. Ржавые медали и значки свисали со старой вонючих пробковых досок. Огромный корпус корпуса, часто перепрофилированный в дверной упор, стоял прямо в углу.

Она увидела Гейла за его столом, его радиосканер был включен, наполняя комнату бесконечной статикой, когда она бесконечно прокручивала частоты. Однако Гейл сосредоточился на большой книге в кожаном переплете. Он писал в ней с изящной почти готической, плавной письменности, записывая еще один день в городе своего разума.

— Как это было прошлой ночью? — спросил Кори, когда она села на стул рядом с ним. Она скрытно принесла из кармана блокнот. Ее попытки скрытности были немедленно разбиты, когда Гейл подняла одну бровь и взглянула в ее сторону.

«Так же, как и всегда». Гейл ответил, когда он положил еще одну сигарету в рот, зажигая ее вековым зиппо, который никогда не оставлял своего места на его столе. Эта комната была его тронным залом его собственного королевства, в ней хранились его величайшие сокровища.

— Я вижу. Кори ответил. «Итак, еще один день блуждания по улицам давно умершего города?»

«Он все еще жив, немного, Город еще не мертв. Вчера вечером я разбил ShardShip. Хорошо, что нет такой вещи, как страхование». Он хладнокровно заявил с оттенком юмора, он получил смех от Кори. Гейл игнорировал ее, он по-прежнему делал заметки, осторожно вытирая пепел со своей страницы. «В другую ночь все было по-другому».

— Как же так? Она ответила охотно. Он снова посмотрел на нее на короткое мгновение, его холодные серые глаза практически нырнула прямо в ее глаза, она чувствовала, что он анализирует ее больше, чем она была им. Столы были перевернуты, но она всегда чувствовала это с Гейлом.

«Как ты думаешь, кто это был?» Ее голова взмахнула, это было действительно развитие.

«Не уверен. Город может коснуться любого, так что это может быть мой сосед или ласс в глиняной хижине». Он говорил глубоко в концентрации.

— А Ласс?

«Леди, женщина, девушка, ласс, homo sapien женской разновидности». Он сказал совершенно мертвый, все еще пишущий. Кори просто закатила глаза. «По крайней мере, я думаю, что она была. Она ехала на борту, довольно современном по сравнению с шарлевым кораблем, в последний раз я ехал на одном, я ударился о стену со скоростью звука... И это было до того, как я упал с него».

— Я вижу. Кори сказала еще раз со слабой ухмылкой, что она сняла несколько заметок, пролистывая страницы, которые она сканировала еще одну заметку.

— Это была Тала? — спросила она. Гейл застыл от названия. Его перо остановилось на полу предложении. Кори мог видеть этот маленький драгоценный камень воды в своих глазах.

" Как твоя мама?»

Он не смотрел на нее, а на фотографию, сидящую над его передатчиком. Два человека, один одетый в армейскую беспорядочную форму, другой в длинное белое платье, которое слегка выпирало вокруг ее средней части. День его свадьбы, незадолго до приезда Альбана... Незадолго до того, как его мальчик появился на свет.

Они оба улыбались. Бесконечная радость и счастье на их лицах. Они выглядели как идеальный матч, и они оба носили кольца из хрусталя. Эмоции Гейла исчезли с его лица.

«Когда все это изменилось?» — спросил он себя. Его голос был мягким. Он мог вспомнить день, когда они ушли, но он никогда не знал того дня, когда счастье угаснет.

Любовь никогда не уходила...

Его рука потянулась к пустому пальцу, как будто он тянулся к ней. Кори шарахнулась на своем месте. Она знала, что будет дальше. Именно по книгам с Гейлом сначала пришла печаль, потом пришла...

«Я не должен был спрашивать сор-»

— Не делай. Он плюнул очень крепко, каждый слог вышел тяжелым. Очень внезапное изменение по сравнению с мгновениями ранее. Брови опустились, зубы начали скрежетать. «Я не хочу сочувствия».

... Затем пришел гнев

Они оба на мгновение замолчали. Гейл закончил делать свои заметки, положив ручку в позвоночник, прежде чем захлопнуть массивную книгу. Он обернулся на стуле, глядя на женщину.

«Это было другое». Наконец он сказал, Кори медленно кивнула, записав это в свой блокнот. Гейл задыхалась от разочарования. «Ты думаешь, что это просто в моей голове, не так ли? Как и любой промоканный человек, о чем я когда-либо говорил. «О, не слушайте сержанта Мейфэра, он сумасшедший». Ты такой же, как они, не так ли?»

«Я думаю, что вы человек, проклятый ярким воображением. Может быть, гений, тот, кто может дать повод чему-то столь же бессмысленным, как сны. Вы придаете ему форму». Она ответила через мгновение. Она сделала паузу. «Но я думаю, что мы просто повернули за угол, наконец. Вы мечтали о городе во время войны?»

«Я не сошел с ума из-за этого. Мне это чертовски понравилось». Реакция Гейла стала шоком для Кори. То, как он это сказал, возможно, было правдой, но он действительно хотел потрясти ее.

«Гейл, это неправда сейчас, это все». Кори, наконец, вмешался. Она никогда не осмеливалась прервать его раньше, и она могла видеть, как хорошо он пошел вниз. «Я думаю, что вы человек с большим потенциалом для величия».

— Сколько тебе лет, Кори? Он резко спросил, он почувствовал, что ее комплименты нападают на него.

«Двадцать два». — терпеливо сказала она. «Так же, как и я, когда вы в последний раз спрашивали меня».

«Тогда почему ты не помнишь это? Почему ты не можешь вспомнить Город?» — агрессивно спросил, жестикулировал рукой крепко. «Башни высотой в мили, сверкающие вечным рассветом, его края окутаны густым туманом, а пространство между каждым шпилем покрыто и обмотано тысячами хрустальных дам. Почему вы не можете вспомнить вид мечты каждого мужчины, женщины и ребенка, простирающейся высоко в небо?»

«Вы всегда описывали Город как охваченный упадком и разрухой?» — спросила она, ненадолго отоглядывая. Она очень хорошо избегала его вопроса. Мужчина усмехнулся, он повернулся к своему блокноту, запечатав его здоровенным навесным замком.

«Это было после того, как вы отказались от него».

— Я?

"Все!" Мужчина закрикнул, Кори откинулся назад в шоке. «Когда вы начали жить сидячим образом жизни. Связанные стенами и окнами, работающими сегодня, а не завтра! Вы абсолютно ничего не достигаете и наполняя свою жизнь бессмысленным дерьмом, вы все разрушаете свой потенциал, чтобы жить в настоящем, а не работать на будущее! Вы уничтожили способность каждого человека стремиться к чистому величию и выходить за рамки того, что мы считали возможным. Именно поэтому вы покинули город, вы все прошли легкий маршрут!

«В мое время мы высадились на кровавую луну, чего вы достигли? Я вам скажу, абсолютно ничего! Большой кровавый вуп! Высшие оценки, вот ваше кровавое рыцарство!»

Кори оставалась спокойной, даже когда ее пациент становился все более и более разгневательным. Она сделала пометку в своей книге, прежде чем закрыть ее. Она взглянула направо, увидев неоткрытую бутылку с лекарствами на столе, именно там, где она оставила ее в прошлый раз. Она вздохнула.

«Я не собираюсь назначать вам что-то большее, чем у вас есть, я бы предложил вам расслабиться от напитка и сократить сигареты, вы разрушаете себя». Она говорила тихо. «Но я говорю это все время», — сказала она слишком тихо, чтобы он услышал.

«Тала уже сделала это». Он более или менее шептал про себя. Кори добавила последнюю ноту на свой блокнот.

«Может быть, тебе не стоит зацикливаться на этом, Гейл. С тех пор, как случилось так, что вы похоронили себя в этом своем городе, когда вы в последний раз выходили на улицу?» Она тепло сказала, только заработав от него фыркание.

«Что есть снаружи, что может меня заинтересовать?» Он говорил прямо. Указывая большим пальцем на тяжелые ставни над окнами.

«Я чувствую, что вы избегаете этой темы». Кори ответил. «Я думаю, что в следующий раз, когда я буду здесь, мы должны немного вывести вас на улицу».

«Единственное достойное место — это город». Мужчина хрюкнул.

«Если он умирает, вы должны позволить ему. Мечтай о Тале, она сделала тебя счастливым».

" Я не...»

«Мой долг как последнего жителя Города — обеспечить возвращение человечества в Город, это единственный способ спасти нас всех». Он говорил о своей миссии так, как он говорил много раз.

«Вы определенно одержимы». Она не хотела, чтобы он воспитал ее слова так, как он это сделал, и она не хотела сказать это так, как это вышло. Он указал на дверь, другая его рука продолжала работать над своим ремеслом на пульте управления радио.

«Ваше время окистало, ваш следующий пациент ждет вас. Берегись, Мэм». Гейл сказала очень спокойно, даже не повернувшись к ней лицом. Кори кивнул и встал, она положила руку ему на плечо, прежде чем уйти, когда он готовил свой микрофон.

«Я здесь только для того, чтобы помочь вам, мистер Мейфэр». Она говорила тепло, он не отвечал, когда она отворачивалась, закрывая дверь в радиокомнату, когда она шла.

Ее слова все еще эхом отзывались в голове Гейла. Слова, которые были брошены людьми, которые не осмеливались вспоминать. Он мог рассказать это о Короне, как только встретил ее. Даже если она не хотела говорить, что он был прав, он верил, что она знает, что он прав. Он никогда не сомневался в своей миссии.

Зачем ей пытаться помочь ему любить этот мир, когда все остальные хотят, чтобы он признал, что он сумасшедший?

Гейл взглянул на дверь, выпустив глубокий вдох, он щелкнул своим передатчиком, пробежав через хорошо отрепетированную рутину радиопроверок. Он включил микрофон, наушники были надел и активировал. Без каких-либо колебаний он начал вещание всерьез. С глубоким вдохом он начал говорить.

«Ты помнишь это? Было время, когда мы все это делали...»