Луна

Округлая луна медленно поднималась в небо. Его появления с нетерпением ждали внизу, на земле. Лунный свет коснулся черных окон. Наступила ночь. *** Сначала было пусто и темно. Потом послышались звуки: некрасиво, мозги чесать ... Время и пространство растоптаны звуками. Пространство тошнотворно покачивалось, но со временем колебание прекратилось. Но звуки остались: кого-то с сильным штампом носили взад и вперед (явно когти ударялись о камни). Таких - с когтями - было много. Марк не хотел открывать глаза, чтобы увидеть, так ли это. Вообще было непонятно, почему перед ним бегают всякие посторонние, почему именно по камням и почему брезгуют линолеумом, которому не стыдно ходить даже очень честным людям. Голова, как обычно, раскололась. Я ужасно хотел пить. «Привет от Биг Буна?» - Марк решил не отказываться от похмелья и сесть, точнее, принять относительно вертикальное положение. Одно он твердо знал в то время: его зовут Марк, он мужчина, и его голова вот-вот лопнет. Уф. Стиснув зубы, Марк сел. Она прикрыла свой расколотый лоб ладонями. Стало немного проще. Марк взял себя в руки, убрал правую ладонь и только силой воли открыл один глаз. Реальность серьезно убита. Было темно. Каменный пол не был выдумкой. А по нему весело пробегали толстяки, сжимая когти босых ног. Заметив, что хозяин (или заключенный) проснулся, они всеми ногами бросились в темные углы. Темных углов было достаточно: места было много, к каменным перекрытиям приставлен высокий потолок с затемненными балками, холодный лунный свет лился через крестообразные окна. Царила атмосфера элегантного средневековья, хоть и выглядела узником, немного кинематографична. Любопытные, и в то же время испуганные лица хозяев на мгновение обнажают светлые места и снова погружаются в темноту. «Хоббит! - подумал Марк, глядя на них. Поздравляю!» Но на хоббитов, признаюсь, обитатели незнакомого дома были не похожи. Больше о хомяках, чем о чем-либо еще. Или кролики. Они были большими, но округлыми. С пухлыми щеками и влажными глазами. И с нормальными ушами. Отмечая, что гость осматривает (и одним глазом) потрясенный держатель мякоти челюсти помещен выше, в глубокий темный угол. Марк покачал головой. Одержимость? Конечно! «Вода будет ... - жалобно подумал Марк. - Холодная ... Мо-о-окрой ...» Но суровая реальность потребовала от вас забыть о воде, открыть оба глаза и продолжить осмотр. Марк подчинился и обнаружил, что сидит в чужой постели. Здравый смысл, допущенный через преграду от головной боли, поскольку это как раз недавнее происхождение колыхания: вероятно, держатели когтей лап сведены сюда вместе с двуспальной кроватью. Марк забрел под одеяло, надеясь также найти очаровательного и разговорчивого соседа, который все объяснит и, возможно, одновременно утешит - но надежды не оправдались. Пришлось осмотреться. Оказалось, что кровать представляет собой невысокий деревянный ящик на ножках, наполненный сеном, который накрыт клетчатой простыней. Хрустящее и ароматное сено - это набивка и подушка. Лоскутное одеяло, почти перкаль. Пастырская забота о селе. Здравый смысл отказался предположить, что произойдет, и бесследно исчез, позорно спасаясь бегством с поля битвы. У меня вдвое сильнее болела голова. Застонав, Марк соскользнул на пол. Я нашла свои туфли под чужой кроватью. Я должна была радоваться встрече с любимыми туфлями, но не было сил. На дрожащих ногах пришвартовался высоко, в стёкла, в окна, выглядывал. Луна остановилась на бездонном круглом полнокровном черном небе. Дотронься пальцем - с неба вырвется, лопнет и лопнет, весь залив крови. Луна была намного более реальной, чем все остальные. И абсолютно, просто абсолютно безжалостен. Марк заметил и обернулся. Он уставился на каменный пол. Посуда и тарелки старые ... «Но это не похмелье ... Я вчера не пил, вот в чем проблема ... Я не пил, но нарвался на что-то крепкое ... Так что, брат, пора задавать глупые вопросы?, конечно, они говорят ... " - Где я? .. - тоскливо крикнул он в космос. - Ты в звере, Лохматый! - сразу же дали очень отзывчивую космическую помощь. Марк машинально поправил свои взлохмаченные волосы ладонью. - Кто она'? (добрые хоббиты ... - добавил про себя). «Мы звертрики», - вежливо сообщила она ему из темного угла. - Ты голоден, Шегги? «Я хочу», - задумчиво сказал Марк. - И пить. И тогда меня зовут Марк. "Ну, Shaggy Mark Man", концих условно заказывали из угла. Затем там, в темноте, произошла короткая, но яростная схватка (судя по звукам) и несколько сильных рук воткнулись в относительно освещенное пространство того же хоббита, тьфу, зеррика, которого Марк уже видел. - Ты нас не обидишь, Марк Шегги? - осторожно уточнил Зуррик. «Иначе у тебя не будет времени поесть, потому что скоро за тобой придут зверри, ты недолго гость в зверицах, я это чувствую. Время идет. Голова Марка разбита от боли, и он плохо воспринял последнюю информацию. Есть, есть и другие, и они придут искать его. А с завтраком надо поторопиться. (Или ужин?) Ну по логике, в принципе. «Хорошо, я не обижу тебя», - изящно сказал Марк. - Где еда? В темном углу как будто развязали шнурки тугого мешка и оттуда с ОМОНа хлынули зверики всех размеров. Они быстро привлекли деревянных козочек, столешницу, подняли стол, поставив его в круг лунного света, и стали украшать глиняными мисками и чашками. Принесли кувшин, (Марк жадно хватал и долго ронял) - с кислым молоком. Хлеб, сыр, овощи. Яблоки. Невысокий человек в накрахмаленной белой шапочке и таком же фартуке (хрустящем, как свежий снег), важно сделать сковороду с крышкой. Поставил на тарелку перед Марком, крышку снял. Мясо с грибами ... С теплом, с теплом ... Жизнь стала проще. Головная боль немного утихла, и в животе воцарилось приятное успокаивающее тепло. После еды Марк зевнул и, просунув палец между зубами, спросил: - Зачем они меня искали? .. животных? - Потому что ты человек. - Для первого впечатления - ты тоже. - Это Зверра, лохматый человек Марка. Мы люди Зверры. Это другое. Вы скоро поймете. - Хороший. Входим на другую сторону. Почему вы животные, то есть животные, а они животные? - Мы маленькие. - Да'. Расстановка сил ясна. Зверри БОЛЬШЕ крутого, чем зверри. Есть ли кто круче zurray? - Для кого зверчи, какие зверри? - Где-то... - Я зверюги. Они приезжают в город ночью. Особенно в полнолуние ... Они действительно плохие. Просто убей. Не ради еды. Марк посмотрел в окно, где была луна, полная крови. - Мы еще не там ... - я заметил его движение зеррика. - Может быть позже... - Зачем я нужен животным? - Ты нужен всем. Даже зверюг. Но Зарри придет и заберет тебя. Мы не можем заставить тебя, и зорбаки не могут удержать тебя и разорвать на части, Шегги Марк. У них безумие Зурры. Зуррик молчал, слушал и принюхивался. - Они приехали. Остальные обитатели дома испугались. В наступившей тишине Марк услышал шмелей. Думаю, у входной двери. Марк встал из-за стола. Подумал о ноже. Не успела: звертрики сразу унесли столешницу со всем на ней. Взамен они принесли пакет. Это было одеяло. То же самое, лоскутное одеяло. - Потому что'? - удивился Марк. - Ночь на улице. Ночью в холодной Зверре, Лохматый Марк. Чувствуя себя совершенно безумным, Марк сунул сверток под мышку и направился к выходу. Зверрик посеял, слегка прицелившись когтями, вплотную. - Как твое имя? - Маленькая птица. - Спасибо за еду, птичка. Они подошли к входной двери как раз в тот момент, когда какие-то зверриковы открыли последний засов. Ледяные воздушные клубы хлынули внутрь. Марк был влюблен. Одеяло под его мышкой теперь не выглядело смешным. Из темноты улицы вышли те, кто пришел за ним. Высокие и напряженные люди, они зверри. Три. Двое молодых и один в возрасте. Резервный запас. «Вы пойдете с нами», - заявил майор без каких-либо предисловий и длинных объяснений. - Это недалеко. Марк пожал плечами, демонстративно встряхнул одеяло, перебросил его на манер испанского плаща и молча вышел. Снаружи было по-собачьим холодам. Фонарей в этой ЗвеРре, видимо, отродясь не водилось. Наверное, для того, чтобы пресловутым плохим звеРрюгам было легче безобразничать на ночных улицах. Здания в городе были старыми. Во всяком случае, том районе, где квартировали звеРрики. Каменное изваяние сурка украшало арку над входом в их дом. Но может, и не сурка, а, к примеру, бобра. Или тапира. В одном Марк был уверен: фигура однозначно не являлась ни львом, ни тигром, ни орлом. ЗвеРра была по-своему красива. Марк признал это неохотно, но лунные улицы, брусчатая мостовая и обросшие мхом каменные постаменты у входа произвели на него впечатление. Странный замерший город, в котором не горят огни. На свежий воздух вышли звеРри-конвоиры. Крутые лбы, громадный рост, необъятные затылки... Широкие ремни перехватывали торсы, руки украшали браслеты из толстой кожи с заклепками. "Зубры..." - определил для себя их Марк. И был уверен, что определил правильно. Луна, небо, каменные строения вокруг - всё источало холод. Старший троицы еле уловимо поёжился. И плечи его прямо на глазах покрыла невесть откуда взявшаяся шкура, вся в тугих завитках. Сходство с диким быком стало ещё больше. Шерсть на загривках и плечах появилась и у его помощников. Марк им откровенно позавидовал: лоскутное одеяло грело плохо, от самовозникающей шубы он бы сейчас тоже не отказался. И от меховой шапки-ушанки. Молодые зубры утвердились по бокам пленника, старший занял место впереди - и процессия двинулась по лунным улицам таинственной ЗвеРры. Марк прошёл десяток шагов молча, потом не вытерпел и спросил свой набыченный конвой: - Вы серьёзно думаете, что я куда-то сбегу? - Бежать тебе некуда, человек, - не оборачиваясь, объяснил старший. - Но мы должны довести тебя живым. - Куда? - Терпение, человек, ты всё узнаешь. Радуйся пока незнанию. Скоро оно закончится. - Хорошо, попробую, - саркастически пообещал Марк, но никто, похоже, его сарказма не оценил. - Ладно, вы должны привести меня живым, - задумчиво продолжил он, когда миновали несколько домов. - Допустим. Почему тогда никто не прикрывает мне спину? - Прикрывают. ЗвеРрюги вряд ли нападут со спины. Им интересно видеть твоё лицо, человек. - А что такого интересного в моём лице? - Предсмертная агония. - Боюсь, моя предсмертная агония их несколько разочарует, - пробурчал Марк. - Не разочарует, - утешил его один из молодых быков, тот, что шёл слева. - Для них наблюдать, как умирает убитый ими человек, - слаще некуда. Марк промолчал, делая вид, что полностью утешился. Обитель хлебосольных звеРриков осталась далеко позади. Холод кусал сквозь лоскутное одеяло. Пар клубами вырывался изо рта. По мнению Марка то самое "недалеко", о котором упомянул старший конвоя, осталось далеко позади, но зубры шагали и шагали без малейших признаков скорой остановки. В ЗвеРре, чувствовалось, не мелочились, лепя здания впритирку. То ли городская земля именно в этом районе была предельно дешёвой, то ли ЗвеРра пребывала в упадке достаточно долгое время и не интересовала застройщиков, - Марк брёл мимо каких-то живописных развалин и запущенных парков. Кварталы жилых домов перемежались с пустырями. В лунном свете покрытые инеем заросли бурьяна щетинились пиками и копьями. Зубры старались обходить пустыри стороной, без крайней нужды не срезая через них дорогу. Но, видимо, были места, которые не обойти... Старая брусчатая дорога привела к глубокой ложбине. На противоположной стороне возвышался мрачный дом, больше похожий на замок, обнесённый крепостной стеной. - Почти добрались... - пробурчал старший зубр. - Если ложбину пройдём. Он подошёл вплотную к зарослям на краю склона и тревожно принюхался. Показалось ли Марку в зыбком свете луны или так оно и было на самом деле, но лицо старшего на мгновение изменилось, бычья морда шумно втянула расдувшимися ноздрями воздух. Луна неспешно плыла над холодной ЗвеРрой. - Обождать бы... - замялся старший зубр. Один из боковых конвоиров Марка поёжился от холода, но промолчал. Старший прошёлся вдоль стены заиндевевших зарослей, к чему-то прислушиваясь. Ненадолго исчез на тропе, уползающей в ложбину. Вернулся. - Ладно, идём. Всё равно ничего не выждем, только замёрзнем, а сейчас это плохо. - У вас всегда тут так хорошо? - клацая зубами, спросил Марк. - Нет, зимою холодно, - охотно отозвался один из молодых зубров. - О, так мне повезло, бархатный сезон... - пробурчал Марк. - Тихо, - одёрнул их старший. - Сейчас говорить нельзя. Сходство его с племенным быком, буйным туром опять усилилось. Он ступил на тропу. По негласному уговору, выразившемуся в коротком перегляде, конвоиры пропустили Марка, направив за старшим зубром, сами пошли следом. Тропа была узкая, изрядно набитая. Она вела на дно лощины, не тратя времени на извивы и прочие ненужности. Марк то и дело спотыкался на коварно возникающих под кроссовками скользких камнях, с трудом удерживаясь, чтобы не зачертыхаться во весь голос. Одеяло весьма ощутимо сковывало движения. Одно было хорошо - от такого спуска он согрелся. Наконец, добрались до низины. Широкое дно лощины, которое ещё предстояло пересечь, было покрыто роскошными, просто первобытными зарослями. В заболоченных местах стеной стояли камыши, а может тростники, - Марку ни с того, ни с сего вспомнилось, как кто-то убеждал его, что настоящего камыша сейчас днём с огнем не сыщешь и всё, что заполняет берега речек, и есть тростник. Зубры опять перестроились, старший так и остался впереди, за ним встал молодой, потом Марк, потом замыкающий звеРрь. Высокие борта лощины отсекли их от внешнего мира, только луна заглядывала сверху. Марку сделалось как-то нехорошо, даже угрюмые, безлюдные улицы полуразрушенной ЗвеРры показались милыми и гостеприимными. Осторожно пошли по дну лощины. Нечаянно хрустнула под ногой замёрзшая лужица. У Марка зубы заныли от этого хруста. Голова впереди идущего зубра ушла в плечи, локти прижались к бокам. Он ступал, пружиня каждый шаг, и из-за этого казался теперь ниже. Оглянуться на замыкающего Марк не решился. Наверное, тоже шагает в полной боевой готовности. Шли тихо, только шуршали ветки по лоскутному одеялу Марка. Он снова замёрз и матерился про себя по-чёрному, отводя хоть этим душу. По деревянному мостику пересекли ручей, текущий на дне лощины. Ступили на топкий, заболоченный берег. Почва за ночь подмёрзла, но под глиняной коркой притаилась жидкая грязь, взрывающаяся при каждом шаге фонтанчиками. Впереди стеной стояли заросли, по виду куда более плотные, чем оставшиеся на том берегу. Марк поскользнулся на кочке, попал в замаскированную травой глубокую ямку, чуть не черпнул стылой грязи. Поднял глаза, определяя, сколько осталось до относительно сухого места, - и напоролся на иной взгляд. Чьи-то глубоко посаженые глазки рассматривали его из зарослей с таким буйным восторгом, какого Марк не наблюдал по отношению к себе и у любимых женщин. Судя по всему, он, Марк, превзошёл самые смелые ожидания (даже не подозревая, что от него ждут). Кусты шевельнулись, - и на болотистой проплешине появилось новое действующее лицо. "ЗвеРрюги вряд ли нападут со спины... Для них наблюдать, как умирает убитый ими человек, - слаще некуда..." - старший зубр знал, что говорил. Существо без особых раздумий прянуло к Марку, меняясь в прыжке. Плотное тело, жёсткая щетина на загривке, страшные клыки: кабан-секач летел снайперской пулей. Марка сшибли в сторону могучим ударом, прямо в липкую грязь. Нелепо запутавшись в лоскутном одеяле, он лежал между болотных кочек, и смотрел, как метнулась навстречу кабану могучая туша зубра, сбивая пулю с намеченной траектории. Замыкающий шествие конвоир грубым рывком за одеяло поднял охраняемого человека, потащил обратно на шаткий мостик. Руки Марка кровоточили: мёрзлые листья осоки резали, словно обсидиановые ножи. Плотные джинсы уберегли ноги от ран. Второй охранник на глазах превратился в быка. Не такого могучего, как старший зубр, но тоже крепкого, с тяжёлыми рогами и горбатой холкой. Роя широкими копытами грязь, зубры, сопя, отгоняли охваченного Безумием ЗвеРры кабана от мостика, где укрылся Марк. ЗвеРрюгу двое противников не смутили. Зло визжа, кабан кинулся на младшего зубра, как на более слабого, рассчитывая сбить с ног и проскочить берегом к мосту. Два зверя схлестнулись, - только болотная грязь разлетелась веером во все стороны. Младший зубр исхитрился поддеть и отшвырнуть кабана. Старший попытался добить упавшего. Кабан извернулся, подскочив, словно пружина, молниеносно прыгнул между двумя зубрами, - дорога к мостику была для него открыта. Несколькими скачками кабан достиг переправы через ручей. Путь зверРюге преградил третий охранник, так и не превратившийся полностью, - иначе мостик просто не выдержал бы веса зубра и обрушился. Сейчас у входа на мост застыл получеловек-полубык: бычья голова сидела на человеческом торсе, ноги оканчивались копытами, в руке был клинок, а длинный бычий хвост с кисточкой на конце яростно хлестал по мосткам. Кабан пошел в атаку. Охранник не отступил, полоснул звеРрюгу длинным кинжалом, без особого, правда, успеха, но тут подоспели зубры, заходя с двух сторон. Кабан снова вывернулся из клещей и резко исчез в тёмных зарослях. Старший зубр на глазах поменял облик, тяжело топая, вбежал на мостик и стащил с него Марка, как куль муки. Закинул на спину второму зубру, переминающемуся около мостков: - Хочешь выжить - держись! Марк онемевшими от холода, испачканными в крови пальцами вцепился в бычью холку. "Европа, похищаемая Зевсом..." - ни к селу, ни к городу вспомнилась ему картинка из школьного учебника. Прижав подбородок к груди, он впился зубами в края грязного лоскутного одеяла, понимая при этом, что всё равно потеряет одеяло после первых же скачков верхом. Младший зубр понесся по тропе к борту лощины. Кабан напал сбоку, откуда-то из зарослей, по-волчьи. Скакнув, попытался стащить человека со спины зубра. Клыки, не уступающие в крепости тигринным, пробороздили по ноге, распарывая штанину джинсов и человеческую плоть. Марк заорал, задрыгал ногой, пытаясь отпихнуть бешеного звеРрюгу. Лоскутное одеяло (только он разжал зубы) слетело, как знаменитый сыр у вороны, приземлилось на кабана, и накрыло клыкастого преследователя с головой, дав мгновение форы. Зубр рванул быстрее, вынесся к долгожданному борту лощины и, обрушивая копытами водопады камней на склоне, с утробным фырканьем стал забираться наверх. Марка мотало из стороны в сторону, он чувствовал себя сумасшедшим тореадором, оседлавшим раненого быка. "Торро! Торро!" - шумело в ушах. Кровь текла из прокушенной губы, застывая на подбородке, нога горела, словно в огне. Разжать онемевшие пальцы он сейчас не смог бы даже при желании. Зубр выбрался к подножию замка, с рёвом понесся к воротам. Марку было уже всё равно. Ворота открылись, звеРрь, вбивая копыта в брусчатку, промчался по гулкому туннелю, вылетел во внутренний двор. Резко остановился. А Марк, тело которого продолжало движение, сорвался с мохнатой спины и крепко приложился к брусчатке. И потерял сознание.