Аурика

Нежданная любовь

    Зима постепенно отступала, но лёд на запруде был ещё довольно крепок. Вот и вздумалось деду Степану порыбачить, и как не отговаривал его сын Фёдор, всё напрасно:

- Нечего меня жизни учить, никак по более твоего повидал. Можа последний раз удочку закину, да подышу морозным воздухом.

- Вот упёрся старый чертяка! Мать спросит, что скажу.

- Пока с бабами в магазине не наболтается, сплетни не соберёт, да косточки не перемоют, домой не скоро попадёт. Я уж и сам дома буду.

     Не успел дед рыбы наловить, недалеко от берега в полынью провалился. Еле выбрался на берег. С утра морозец ещё держался, пока в мокрой одежде доплёлся до дома, сильно холодом охватило.

    Хорошо сын Федька дома был помог ему мокрую одежду снять.

- Что батька, надышался? На пей скорей,- протянул отцу в стакане самогону,- да полезай скорее на лежанку(русская печь) – и себе налил крепкой, свой стакан  приложил к другому,- Твоё здоровье батя.

- Матери не говори, запилит, оно может и обойдётся.

- Ну, да, а фуфайку с валенками, скажу - выстирал.

   Но не обошлось, сильно захворал дед Степан, уже к утру сильно захужело ему, его била горячка, не дотронешься, от жара выгорал изнутри.

 - Какого лешиго понесло? Хрыч ты старый!- ругалась жена на мужа.

- В больницу вести его надо!- предложила Мария.

- Никуда не поеду!- упёрся дед,- сколько есть всё моё, знать на роду, так написано.

- Мать собери чего ему, повезу в центр, может ещё не поздно.

- Хай, умный такой, дома отлежится! Ишь чё удумал, сбежать от меня,- шумела баба Зоя.

- Собери сказал!

    Неделю не побыл дед Степан в больницы, жар не спадал, болезнь лёгких унесла его жизнь.

    Мёрзлая земля забрала Степана.

- От Чертяка! Надумал тоже помереть! Хорошо там тебе, покойно. Никогда о жёнки не думал. Знала, не надо за тебя идти. Вона, четверых сынов тебе родила, троих война прибрала.  А этот, вон, даже не глянет на мать. Кого мне теперь за бороду потянуть, разве, что Маньку за космы потаскать. Так Федька небось расшумится. Не путёвый был, знамо дело не путёвый. Гляди, там местечко присмотри для меня, - сокрушалась без мужа баба Зоя.

    Хоть и любила напускаться по всяким пустякам на мужа, а не стало,  сильно  загоревала, больше всё молчала, да на могилку к мужу ходила, видно тоска заела. Даже на магазин перестала ходить потрепаться с бабами. Не надолго пережила своего Степана на сороковой день, ушла следом.

    В этом году весна выдалась ранняя. Всё живое пробуждалось от зимней спячки. Солнце ярко светило, лаская своими лучами всё вокруг, как бы радуясь за природу, ожидавшей прихода весны.

      К весне Марфе полегчало. Под крышей хлопотливо копошились воробьи, некоторые из них сидели на ветках деревьев, нежась на весеннем согревающих их солнце, и чистили перышки.        Возле забора, у самой лавочки, цвели фиалки, нежный, тонкий аромат заполнял воздух приятным запахом, который хотелось вдыхать без конца.

- Посмотри, - говорила Аурика,- как играет солнце, как травка, обласканная его лучами, пробивает себе дорогу. Как распускаются почки, как оживает все вокруг и стремится к жизни. Ты тоже должна непременно жить, ты слышишь бабуля, хотябы ради меня.

- Да куда ж я от тебя, милая, на кого оставлю,- успокаивала внучку Марфа, - мне ещё рано уходить, надо прежде тебя определить

     Этой весной Василь должен был демобилизоваться с армии, а Никола уйти. В военкомате, на призывной комиссии, Николе было отказано, по причине болезни: у него обнаружили плоскостопие.

    Как только парень не умолял взять его в армию. В конце концов, его просто выставили за дверь и приказали не впускать.

    Никола пошел в правление колхоза и оформился на работу пастухом. Деревенские стада росли и множились, и  пастух нуждался в помощнике. Надо ли говорить, как этому решению был обрадован Михай. Никола все реже стал появляться дома, и приходил, лишь затем, чтобы пополнить запасы продуктов. Вечно подвыпивший отец, завидев сына, возмущенно ворчал.

- Вот так прыщ бесполезный, в армию и то не берут! Армии защитники нужны, а не хлюпики слюнявые!

   Никола старался пропускать мимо ушей обидные колкости отца. Но Федор не унимался.

- Тоже мне работу нашел, коровам да кобылам, хвосты заносить, не иначе такую образину как ты, человек  к себе не допустит, - возмущался отец.

- Но кто-то же, должен  этим заниматься,- оправдывался Никола.

- Тьфу, ирод проклятый ему все едино, и в кого такой выродок?! Знал бы, что такой уродится, назад запихал,- плюнул в сторону сына Федор, и, пошатываясь, ушел.

    Обиженный Никола торопился на пастбище. Ему хотелось увидеть Аурику, но повзрослевшая девушка, почему-то избегала его. Никола не находил этому объяснения. Раньше казалось, она принимала его ухаживания. Он приносил ей с лугов самые красивые и пахучие полевые цветы. Угощал яблоками с сада и домашней, ароматной клубникой. А то и часами, собирал в березовой роще, землянику, чтобы побаловать сочной, сладкой ягодой свою подружку. Аурика с радостью всегда встречала его у калитки, и они по - долгу болтали не о чеё. Сейчас же, едва увидев Николу, и поблагодарив за угощение, торопливо уходила, ссылаясь на занятость. 

  Николке нравилось жить в поле, под открытым небом. Наслаждается  красотой местной природы, встречать рассветы и провожать закаты, вдыхать полной грудью свежий, чистый аромат полей и лугов. Общение с искренним, добродушным цыганом, успокаивали его изболевшуюся душу. А свою невостребованную любовь, он обращал, к этим грациозным, красивым животным. Жизнь в шалаше и задушевные беседы у костра, любуясь, как купаются в росе жеребцы и кобылицы, он ни за что не променял бы на домашний уют.

    Когда весна буйствовала своим цветением садов и пением птиц, с армии вернулся Василь. Отслужив, он вернулся домой повзрослевшим, возмужавшим и казалось еще привлекательней, чем прежде. Весть о возвращении Василя быстро разлетелась по деревне.

    Первой принеслась бесстыжая, напористая Варька. Она повисла на калитке. Василь сидел на крыльце.

- Василь, а Василь, приходи вечером к клубу,- многообещающе, призывно улыбаясь, говорила она.

-Добрэ, - коротко ответил, ухмыляясь Василь.

    Клуб стоял в центре деревни, недалеко от местной школы. Клуб был бревенчатым, обшитый доской, местные мастера украсили его резными изразцами. Клуб являлся местной достопримечательностью. Возле него собиралась вечерами, местная молодежь. Кто-то парами, а кто и просто так. Клуб был единственным местом для развлечения у деревенской молодежи. По выходным устраивали танцы. В обычные же дни, играли на гармошке и пели, а то просто лузгали семечки. То и дело доносился громкий, веселый смех. Громче всех всегда смеялась Варька. У неё был самый звонкий, заразительный смех. Наверное, этим и своим веселым нравом, и приглянулась она, разборчивому Василю. Никогда неунывающая Варька и заводной красавец Василь, были душой компании.

   Днями, Василь работал в поле, на тракторе, начинались посевные. А вечера, он проводил с белокурой, улыбчивой Варькой. Деревенские бабы сплетничали,-

- Заарканила, ой заарканила Варька, необъезженного жеребца,-Василя.

   Но независимый красавец Василь, не торопился расставятся со своей свободой.

   Как-то в клуб привезли киноленту, что случалось, крайне редко. В основном в летнее время, когда дорога была более  сносной и по ней могла проехать операторская машина, - «Киношники», так  называли их местные. На это событие стекалось почитай вся деревня, и стар и мал. Иногда приходилось крутить кино, прямо под открытым небом. Количество  мест в клубе, было ограничено, желающих же, было гораздо больше.

   Фильм обещал быть интересным. Никола, узнав, что в клубе будут крутить кино, решил пригласить Аурику. Он был рад возможности побыть с ней рядом. Итак, как Аурика ни разу  не была в кино, решила согласиться, из праздного любопытства. Когда они усаживались, их места оказались за спинами Василя и Варьки. Братья перекинулись приветствием. Начинался фильм, но Аурика не видела, и даже не понимала, о чем был фильм. Объектом ее внимания был напротив сидящий Василь. Она не видела его, долгих два года. Увидев Василя, после долгой разлуки, ее сердце учащено забилось, а руки и ноги, стали как ватные, если бы она стояла, то наверняка упала бы. Когда она услышала его голос, сердце её забухало так, что её казалось этот стук, должно быть слышат окружающие её люди… так считала влюбленная девушка. Он сидел так близко и был так далеко от нее. Аурика радовалась тому, что может просто так вот сидеть рядом, дышать с ним одним воздухом, слышать его голос. Ей много не надо, лишь бы только хоть иногда, видеть его и просто знать, что он есть. Ей хотелось сидеть долго - долго, чтобы фильм никогда не кончался, и подольше быть так вот, близко от него. Раздался Варькин смех. Он больно резанул слух девушке, возвращая ее на грешную землю, отвлекая от мыслей о Василе.-« И откуда она взялась така?»,- подумала она, недовольно посмотрев в сторону Варьки.

   Видно под впечатлением от фильма, Никола положил свою руку на руку девушки. Вздрогнув от неожиданности, Аурика вопросительно, непонимающе, строго посмотрела на него.

- Извини, нечаянно,- виновато, шепотом, оправдывался Никола.

   Все мысли влюбленной девушки, занимали любовные переживания о Василе. А скромный Никола сидел рядом, и был счастлив, уже оттого, что Аурика позволяет ему находится возле себя.

Фильм закончился. Все расходились по домам, шумно делясь впечатлениями, от просмотренного фильма. Ночь была звездная и тихая. Никола пошел проводить Аурику.

- Как тебе фильм, понравился? -спросил Никола.

- Не знаю,- задумчиво ответила она, погруженная в свои мысли.

   Подойдя ближе к дому, Никола предложил,-

- Постоим?

- Не хочется, что-то, устала я,- с грустью в голосе, сказала Аурика и, хлопнув калиткой, ушла.

   Николе не хотелось идти домой, и выслушивать, вечные упреки отца. Он поплелся в поле, где скучал, ожидая его, цыган Михай. Конечно, он мог пойти в дом пастуха, который пустовал и которым, он мог распоряжаться, как своим, но сейчас ему не хотелось находиться одному, и он, поспешил на пастбище.

   Этой ночью, Аурика долго не могла уснуть. Ее сердце билось, пойманной в силки, птичкой. Она видела его, и это тревожило ее мысли и желания. Она предавалась своим мечтам и фантазиям о Василе. Она думала о том, как это глупо и нереально, но ничего не могла с собой поделать. Ей было приятно, думать о нём. И пусть её мечтам не суждено осуществится, но все же… никто не может запретить, хотя бы помечтать. Душа её, долго ещё прибывала в возбужденном состоянии, пока, наконец, она не уснула.

   Проснулась Аурика поздно. Она собиралась уже уходить, как ее окликнула баба Марфа,-

- Ты что ж это, внуча, и не поешь даже, не заболела часом?

- Да нет ба, я потом,- уже на ходу, выбегая на улицу, бросила девушка.

   Не трудно догадаться, куда спешила Аурика, чтобы поделится, своими переживаниями. Она даже, не шла, а летела. Видно весна своим цветением, будоражила сознание влюбленной девушки.

   Она стояла на берегу реки, обнимая иву.

- Подружка, милая, если бы ты его только видела, ты бы наверняка, влюбилась в него, такого разве можно не любить,- делилась с ивой девушка.

- Обидно,- продолжала она,- что он совсем меня не замечает.

  Ива раскачивала ветвями, словно соглашаясь с ней и при порыве ветра, касалась ее плеч, как бы обнимая девушку, в утешение. Аурика увидела возле ивы цветок, раньше она его не замечала. Цветок был очень красивым, а над ним порхала бабочка. Она покружилась и улетела.

- Ах, если бы Василь, был этим цветком, а я, бабочкой,- выражая мысли вслух, сказала Аурика,- я бы сутками, кружилась над ним, не уставая.

    Она  устроилась на работу в колхоз, чтобы заработать к осени, немного денег, для поездки в город, на учебу. Но не только поэтому, а чтоб хоть иногда, видеть, хоть издали, Василя. Но он по-прежнему не обращал на нее никакого внимания, при этом, заигрывая, с другими деревенскими девчатами. Она со стороны наблюдала за ним, ей нравилось в нём, всё: какая у него походка, какой голос,-от которого, замирало сердце, в необъяснимом волнении. А улыбка.., хоть и одаривал он ею других. Ну и пусть, думала Аурика, ведь она имеет возможность видеть его, и уже от этого была счастлива. Когда посевные работы закончились, она помогала на ферме, ухаживать за телятами.

   Лето выдалось знойное и засушливое. Раскаленное солнце обжигало горячим воздухом, от которого не было  спасения. Люди находили облегчение в воде, проводя время у реки. Аурика, почему-то побаивалась реку, и в такую жару, заходила подальше в лес, под тень деревьев и предавалась своим мечтам, в которых был только «он» и для других там не было места.

   Шла уборка сена. В деревне не хватало рабочих рук. Правление колхоза, обратилось с просьбой к молодежи, помочь с уборкой сена. На противоположном берегу реки, было неубранное колхозное поле.

   С утра, паром, переправил группу молодежи, на ту сторону реки и к вечеру, должен был вернуться за ними. Среди них были Аурика и Василь, здесь же, была и хохотушка Варька. Она как тень, следовала повсюду, за Василем, боясь, что его у неё могут отбить более наглые и смазливые  бойкие девчата. Аурика видела, как Варька заигрывает с Василём, как они бесстыже кувыркаются в сене и не раз успела пожалеть, что напросилась в одну бригаду с Василём. Ей было больно видеть их вместе. Она с горечью и досадой смотрела на резвившуюся парочку, завидуя их отношениям. Но Варька, была подружкой Василя, а кем была она для него, пустое место, и имя ей,- никто. Аурика с головой ушла в работу, чтобы не оставалось времени на посторонние мысли. Деревенские парни и девушки, складывали сено в стога. Девчата стояли на копне, укладывая сено ровными рядами, а ребята вилами подавали его снизу. Работа у них спорилась, и скоро они закончили последний стог. Чтобы как- то у***ь время, в ожидания парома, все они сидели на верху стога, и вели непринужденные разговоры. Аурика же сидела внизу одна и думала о своём, не слыша разговора на верху. Когда говорить вроде бы стало не о чем, городской парень, Никита, долговязый и неуклюжий, приехавший погостить к бабке в деревню, вдруг вспомнил за Аурику.

- А правда брешут, что ее бабка, по ночам, превращается в черную кошку?

- Ага, а еще она по ночам на метле летает, и сосет у коров молоко,- поддержал разговор, смешливый парень, Петька.

 Парень из города продолжал:

-Моя бабка рассказывала, что, будучи еще ребенком, Рика заблудилась в лесу. Ее нашли через неделю, в волчьем логове, живой и невредимой.

- А ещё, говорят,- не унимался, все тот же рыжий,- что после того случая, всё ее тело, покрыто волчьей шерстью, кроме лица.

- Какой ужас! - съёжившись, пролепетала, доверчивая, рябая Танька,- наверное, поэтому, Рика носит длинную одежду с рукавом, даже в такую жару.

- Не зря, такая дикая и нелюдимая, от людей прячется,- вмешалась в разговор Варька.

- Сказки всё,- сказал, до сих пор молчавший Василь,- это легко проверить.

   В голове ветреного Василя созрел план.

   Вскоре пришел паром и все стали устраиваться, как кому удобно, искоса поглядывая на притихшую Аурику. Она ничего, не подозревая, сидела на краю парома, свесив ноги, и смотрела, как разбегается вода, ровными волнами. Когда паром приблизился к берегу, девушка не заметила, как сзади подошел Василь. И она, вдруг оказалась в воде. Косынка спала с ее головы, обнажив, черные, густые волосы. Легкое, широкое платье, нелепо задралось вверх. Спрыгнув с парома, все с любопытством наблюдали за Аурикой. Она выходила из воды с гордо поднятой головой, словно морская царица. Все, как будто впервые видели её: волосы плавными волнами легли ей на плечи. Обиженная девушка, пыталась одернуть своё мокрое, непослушное платье, которое обнажало её белые, стройные ноги, выше колен. Тонкое платье плотно облегало ее фигуру, обтягивая совершенные изгибы, прекрасно сложенного,  юного тела, выставляя на показ, ее молодые, упругие груди,- похожие на яблоки.

   Все как завороженные, раскрыв рот, смотрели на Аурику, выходящую из воды.

- Русалка, - восхищено воскликнул парень с города.

-А ноги у неё, вовсе не волосатые, а очень даже, ничего,- сказал рыжий парень.

- Вот так, да!- присвистнул Василь.

- Подумаешь, тоже мне невеста водяного,- сострила Варька.

   Аурика чувствовала себя обнаженной, словно дерево, с которого ободрали кору. Ей были крайне неприятны и оскорбительны, эти откровенно - раздевающие её взгляды. Она так была не похожа на местных деревенских девушек, которых сравнивали с румяными сдобными булочками. Василь смотрел на мокрую от воды девушку не в силах отвести от нее восторженного взгляда. Невольно сравнивая её с горной серной, такой же изящной и такими большими, глубокими, как омут, глазами. Деревенским девчатам, было чему завидовать. И как он не замечал этого раньше. Огромные, бархатные, цвета черной смородины глаза, смотрели на него с такой болью и обидой, укоряя его, что ему стало не по себе.  И что-то ещё, было в этом взгляде, что-то, от чего волна смятения закралась в его холодное сердца, растапливая в нём лёд.  Василь, как-то сразу сник и погрустнел. Глубина этих чувственных, красивых глаз, поглотила его. Он ещё долго стоял и смотрел вслед удаляющейся девушке, пока та не исчезла совсем из виду. Что-то надломилось в нём. Василю вдруг стало стыдно за свой непристойный поступок. Ему хотелось догнать, остановить Аурикой - извинится, утешить. Но чувство собственной вины, перед этой хрупкой, но гордой девушкой, с достоинством вынесшей, всю унизительность своего отчаянного положения, не давали ему сделать этого. Да и простила ли б, она его?!

  Аурика не бежала от своих обидчиков, как прежде. Она, оскорбленная, медленно и гордо удалялась, переживая унизительность, своего глупого, нелепого положения. «Ну почему, -думала она, - мне было не полюбить бесхитростного, добродушного Николу? Зачем, судьба сыграла со мной, злую шутку, и я должна любить, человека, ненавидящего и  призирающего меня. Этого жестокого, бесчувственного Василя, лишившего меня радости, той малой, просто любить его, ничего не требуя взамен. Как он мог так низко посрамить и унизить  и за что?»

    С этими мыслями она не заметила, как подошла к обрыву, ноги сами несли её к привычному месту. Она обняла свою подругу ивушку, но не плакала, не роняла своих слёз в реку, как это было всегда. Видно постоянные унижения и душевная боль, высушили девичьи слезы.

- Ну почему мне было не родиться березой или как ты, ивой,- говорила расстроенная девушка,

- Я бы не познала тогда ни горечь любви, ни боль унижения. Почему этим злым, бездушным людям, позволено безжалостно топтать мои чувства и душу? За что, словно обезумевшее стадо, диких животных, - топчат полевой цветок? Да просто потому, что он вырос на их пути,- подавленным, уставшим голосом, делилась своими переживаниями с  ивой, девушка.

   Она чувствовала себя улиткой, покинувшей свой домик; такой же, обездоленной и опустошённой. Аурика, вдруг, как-то странно, посмотрела на реку, вот, подумала она, и найден выход, вот конец ее бедам. Неожиданно поднялся ветер. Сильные порывы ветра, раскачивали иву, с такой силой, что её ветви, касались воды. А когда поднимались, то крупные капли воды с её ветвей, падали в реку, словно слёзы, и расходились кругами. Это отвлекло девушку.

- И ты моя бедная подруга, ты тоже страдаешь от непогоды, как я от людей,- пожалела иву Аурика.

   Надвигалась гроза. Небо сразу потемнело, свинцовые, тяжелые тучи, опустились над землей. Низкое темное небо, как-то зловеще нависло над землёй, словно хотело раздавить собой земных жителей. Падали первые, крупные капли дождя. Ветер неистовал, сметая и круша, всё на своем пути. Он ломал старые деревья и гнул молодые, склоняя их к самой земле, и вырывая с корнем кусты. Гремел гром,  сверкала молния, наводя ужас и страх. Природа, словно хотела наказать девушку, за грешные мысли.

- Господи, это что ж я удумала?- вслух, произнесла Аурика. Она, будто очнулась. Ей стало страшно и одиноко.  Она вспомнила о своей больной бабушке, как же она без меня? И ей   сразу захотелось домой. Взгляд девушки упал на цветок, которым прежде она любовалась. Она взяла его в руку и резким движением, с сердцем сорвала его, словно не цветок вовсе, а жизнь обрывала чью-то. Начинался сильный, проливной ливень, он, остервенело, хлестал бедную девушку, не успевшую укрыться от дождя. Аурика бежала домой, крепко сжимая в своей ладошке шляпку цветка.

    С уборки сена возвращались деревенские ребята. Разгулявшаяся непогода и вдруг, ниоткуда взявшаяся гроза, напугала их. Парень из города, неудачно пошутил,-

- Не иначе, как Рикина бабка, наслала на нас грозу.

  Начал срываться дождь. Девчата с визгом разбегались по домам, а ребята бежали, пригибаясь от всполохов молнии и раската грома. Василь, шёл неторопливым шагом.

- Василь, ну что ж ты, догоняй,- окликнула его Варька.

   Но он, словно не слышал её.

- Да ну тебя,- бросила на ходу, девушка и побежала догонять остальных.

  С этого дня, веселого, задиристого Василя было не узнать, его словно подменили. Глубокая печаль вдруг, тяжелой ношей, легла на его плечи.

   Аурика прибежала домой вся мокрая, и дрожа от холода. Марфа завидев внучку, запричитала,-

- Да что ж ты девонька, от такого дождя не укрылась, аль не где было? Так ведь, и заболеть не долго.

  Аурика оцепенело, смотрела на сжатую в кулак, руку.

- Что там у тебя, внученька?- озабочено спросила бабка Марфа.

- Он!- грустно и как-то задумчиво ответила она.

- Да кто он, то?- не понимая, переспросила Марфа.

  Девушка разжала руку, на её ладони лежала шляпка от цветка:

- Забери его ба, и унеси, далеко - далеко, унеси мою боль. Не могу больше жить с этим. Эта боль задушит меня, уничтожит…

    У девушки начинался жар. Взяв цветок с руки внучки, Марфа невольно, задержала взгляд на развернутой ладошке, умея читать по линиям руки, она с ужасом смотрела на неё,- « Неужто и ей, не избежать материнской участи»,- с тревогой в сердце, подумала она.

   Аурика три дня была в бреду, у неё был сильный жар. Марфа ни на минуту не отходила от неё, не понимая, от чего вдруг, так занемогла её внучка. Она не разбирала слов, которые несла в бреду больная девушка. Но сердце ей подсказывало, её любимой внучке, очень плохо здесь. Марфа решила, во что бы то ни стало, этой осенью, отправить внучку в город, на учебу. Проболев,   Аурика неделю не выходила из дома. Прибежал обеспокоенный  отсутствием подруги на роботе, Никола. Но Марфа не пустила его, сказав, что Аурика, еще очень слаба. Никола, тайком от родителей, нарвал полную корзину, сочных, душистых яблок, воруя их в собственном саду, чтобы угостить больную подружку. Бабка Марфа, сжалившись над ним, разрешила зайти на минутку. Но девушка никого не хотела видеть, даже Николу, и он раздосадованный, ушёл.

   С этого самого дня, после уборки сена, Василь ходил, сам не свой, он был задумчивым, погруженным в свои мысли. Он не мог оценить своего состояния, но точно знал, с ним, что-то происходит. Его душа прибывала в каком-то непонятном, тревожном волнении, до сих пор, это чувство было не знакомо ему. Он еще не осознавал, что, или кто, был причиной этого. Он старался отдаваться целиком работе, проводя все время на тракторе, но даже работа, не приносила облегчения. Чувство вины, перед этой тихой, молчаливой чужачкой, не давало ему покоя, как он мог, так жестоко обойтись, с этой хрупкой, беззащитной девушкой. Ему было, так жаль её. Раньше, он никогда не замечал диковатую, сторонившуюся людей девушку, словно её не было вовсе. Он никогда не понимал брата Николу, который дружил с Аурикой, недоумевая, что мог найти его брат, в этой незаметной, серой, и уж слишком тощей на вид, похожей на монашку девушке. Только брат Никола, смог разглядеть в девушке то, чего другие, просто не замечали. Вспоминая Аурику, выходящей из воды, у Василя сжималось все внутри, обжигая горячей волной его плоть. Образ, нелюдимой, стройной девушки, преследовал его повсюду, глубина ее красивых, колдовских глаз, притягивала и манила. Но он, даже себе боялся признаться в этом.

   Как-то столкнувшись дома с братом, намекнул:

- Познакомил бы, как ни будь, с подружкой своей, с ребятами стала бы общаться, а то она одичалая

- .Знаем это общение, ничего хорошего с этого не выйдет. Вы только и можете, над слабыми потешаться. И тебе скажу – не трогай её! Деревенских тебе девок мало? – решительно и как-то недобро одёрнул его Никола.

    Сам же Василь не решился бы подойти, к этой хоть и застенчивой, но гордой и неприступной, как ему казалось девушке, он просто не посмел…