Цирк Дюпон

На юг, к Средиземному морю

Цирк Дюпон покидал Париж на пике популярности. Проезжая по улочкам даже в предрассветный час артистам встречались редкие прохожие, которые приветливо махали вслед уезжающему цирку, выражая надежду на скорую встречу. Но, похоже, циркачи Дюпона теперь вернуться в Париж не скоро, сейчас они движутся на юг к Средиземному морю. Путь предстоит не близкий, поэтому артисты сначала остановятся в Дижоне, затем следующим пунктом посетят Лион, и так постепенно доберутся до Марселя, где осядут надолго.

Мерное покачивание и скрип телеги умиротворял, заставляя глаза слипаться, но Дюпон был грамотным путешественником, он всегда сам управлял повозкой и знал, чтобы не заснуть нужно размышлять. Сегодня Жерара одолевали не только размышления, он погрузился в воспоминания.

Сам Жерар Дюпон тоже появился на свет в Марселе. Возможно именно поэтому его тянуло туда, а быть может, потому что морской воздух пойдет на пользу Нинон и малышу. Будущий отец размышлял кто же родится у него мальчик или девочка, на кого будет ребенок похож и чей у него будет характер. Хотя по большому счету у супругов были схожие характеры, оба были сильными, волевыми и смелыми.

В семье же маленького Дюпона было все не совсем так, волевой характер принадлежал его матери Жюли, внешне мягкой и ласковой женщине, а отец был добродушным, заботливым и хозяйственным. Порой мягкий характер отца мешал ему принять верное решение, и мама мудро и осторожно корректировала действия супруга, преподнося все так, будто Дидье сам до этого додумался, поэтому они почти никогда не ссорились. От подобных воспоминаний на лице Жерара заиграла умильная улыбка.

Маленький Жерар был активным и непоседливым ребенком, постоянно искал себе применение. Он рос крепким, крупным мальчиком, и уже в раннем детстве стало понятно, что акробатом ему не стать и надо искать другое применение. Сам Жерар не знал какому пристрастию отдаться полностью, потихоньку он научился жонглировать, но это умение не вдохновляло парня.

И вот как-то раз, когда Жерар сопровождал маму в походе на рынок, их внимание привлекли громкие звуки, зовущие насладится выступлением уличных артистов, которые то тут, то там пытались заработать себе на пропитание собственными мастерством.

– Мам, пойдем посмотрим на артистов!

Жюли улыбнулась, глядя на своего серьезного мальчика, но как она могла отказать ему в такой малости. Тем более это могло помочь Жерару определится с амплуа, ведь он горел желанием реализовать себя на цирковой арене. Место действия было заметно сразу, идти нужно было к толпе взбудораженных зевак. Протиснувшись сквозь толпу, мать с сыном увидели, как на импровизированной сцене выступала хрупкая девушка-акробатка и могучий силач. Пока его напарница порхала в пируэтах, могучий атлет поднимал тяжеленные гири и даже с легкостью жонглировал ими. Жерар аж рот открыл, наблюдая за действиями атлета. Жюли с удовольствием наблюдала, как ее малыш увлекся зрелищем, это было хорошим знаком. Досмотрев выступление до конца, Жерар вместе с мамой поощрили выступление артистов монетой, и всю дорогу домой будущий месье Дюпон шел молча.

– Мам, ты не обидишься, если я стану силачом? Ведь мне все равно не стать акробатом?

Вдруг неожиданно спросил Жерар, чем вызвал умилительную улыбку своей матери.

– Ну что ты, милый, я буду только рада, если ты нашел свое призвание.

И с тех самых пор Жерар Дюпон стал развивать мускулатуру, поражая своим упорством родителей. 

– Больше всего в дороге я люблю спать и привалы, когда наконец можно ногами почувствовать землю…

Философствовал месье Жак.

– Да уж, бедный, земли он не чувствовал в пути, а отливать ходил ты, тоже не касаясь ногами земли? Жак-архангел.

Ворчал месье Люк. В отличие от собрата ему приходилось управлять телегой, поэтому и волновали его совсем другие вопросы. 

– Ой-ой-ой! Бедняжечка Люк, скажи спасибо, что ты не дрессировщик, вот мы тут отдыхаем, а посмотри на Филиппа, Даниэля и Алана, как они крутятся возле клеток кормя и вычищая своих животных.

– Зря насмехаешься, братец, ведь я когда-то мечтал стать дрессировщиком и у меня, если ты помнишь, хранится афиша лучшего дрессировщика, что я видел в жизни с его подписью, но, встретив тебя Жак, мне пришлось стать веселым клоуном, ибо куда же ты без меня?!

Жак и Люк всегда балагурили, никто и никогда не видел их в плохом настроении или унынии, и никто никогда не обижался на их шутки.

– А кто был твоим кумиром Жак? За исключением меня, конечно.

– Высокомерие тебе не идет, мой дорогой братец. Ну, у меня с кумирами не все просто. Сначала я хотел быть акробатом, даже видел выступление мадам Лулу, она могла шеей держаться за трапецию, играя при этом на барабане. Правда потом выяснилось, что Лулу – это мальчик, и я утратил интерес к акробатике, хотя афишу тоже сохранил. А потом меня вдохновил своими разносторонними талантами месье Морро, но его афиши у меня нет, только Луи посчастливилось заполучить его автограф. Кстати, а куда подевалась она?

Неожиданно задался вопросом месье Жак.

– Я ее храню, – отозвалась Вивьен, – Это все, что мне осталось на память от Луи.

В воздухе повисла неловкая пауза.

– А вообще кумиры есть у всех и совсем не зазорно на память о них что-то хранить.

Деловито сказал Люк, с удовольствием уплетая вкусную похлебку, уже по обыкновению приготовленную Вивьен и Нинон.

Стоянка длилась недолго. Буквально на следующее утро цирк, быстро собравшись, снова был в дороге. Жерар торопился быстрее добраться до Дижона, чтобы там дать несколько представлений. Денег, что труппа заработала в Париже хватило на выплаты по закладным да на закупку провизии, еще немного денег хранилось на проживание в Дижоне на пару дней. Жерар рассчитал все запасы таким образом, чтобы аккурат хватило до Дижона, а там труппа своими выступлениями соберет себе еще. До цели оставалось еще дня три пути, но уже приходилось экономить продукты.

– Нинон, дорогая, ты чего грустишь?

Заметив, что тетушка прибывает в задумчивости, решила поинтересоваться Вивьен.

– Мы приближаемся к местам, где я родилась, я вижу знакомые места и от этого щемит в груди, вызывая какое-то трепетное волнение…

Вивьен не знала истории Нинон, но судя по реакции мадам Дюпон, что-то неприятное или даже трагическое связывает ее с этими местами. Возможно ей будет неприятно несколько дней жить в Дижоне, но ничего не поделаешь.

Разбив шатер Вивьен и Жерар отправились на рынок за провизией, таким образом запас еды у них будет на пару дней. А потом, после хозяйственных дел нужно будет как следует подготовиться, чтобы покорить местных жителей, а те соответственно за старания и мастерство циркачей заплатят звонкой монетой и все снова будет хорошо.

Нинон же плохо себя чувствовала и отказалась составить компанию мужу и племяннице. Мадам Дюпон, пребывая в подавленном состоянии, зарылась в недрах своего шатра, решив немного поспать. Как ни странно, но сон не заставил себя долго ждать и, плотно сковав веки Нинон, отправил женщину в царство морфея.

Во сне Нинон перенеслась в свое детство в родной Ньевер.

– Нинон, несносная девчонка, ты опять в конюшне пропадала?

Возмущалась мама, глядя на растрепанную дочь. Нинон сначала упрямо глядела исподлобья, а потом вдруг лучезарно улыбнулась и бросилась обнимать Катрин. Мама звонко рассмеялась.

– Что это с тобой, доченька?

– Мама, я так соскучилась! Я даже готова заниматься рукоделием! А где папа и Анри?

Еще больше удивляя Катрин, задавала странные вопросы ее непоседливая дочь.

– Мы сейчас к ним пойдем, только волосы в порядок твои приведем.

Нинон была счастлива, она ощущала тепло маминого тела, мягкость ее ласковых прикосновений к своим волосам, ее лавандовый аромат. Приведя мадемуазель Нинон в порядок, мама взяла ее за руку, и они вместе вошли в комнату.  

Николя Вердье – отец Нинон с маленьким Анри на руках радостно улыбался при виде жены и дочери. Вокруг было очень светло и как-то празднично, но вдруг почувствовался резкий запах гари, вскоре дымом заволокло все помещение. Нинон начала задыхаться.

– Бегите! Надо бежать!

Пыталась кричать Нинон, но из горла вырывался только сиплый шепот. Вокруг не было видно не зги, девочка ползла наугад, пытаясь найти кого-нибудь, кашляя и задыхаясь. Но сколько бы она не шарила, никого нащупать не могла… Становилось все жарче, вскоре огонь отрезал все входы и выходы.

– Дорогая! Нинон! Нинон, проснись!

В ужасе тряс супругу месье Дюпон, которая никак не просыпалась, задыхаясь и всхлипывая во сне. Испуганная Вивьен не могла понять, что происходит с ее любимой тетей. Дюпон поднял жену на руки и вынес на воздух. Нинон, наконец, вздохнула, открыла глаза и, увидев перед собой озабоченное лицо супруга, крепко обняла его за шею. Нинон начала громко всхлипывать. Дюпон, присев на скамейку и умостив свою миниатюрную жену у себя на коленях ласково поглаживал ее по волосам.

– Ну-ну, моя маленькая, я с тобой, все хорошо.

Через несколько минут Нинон полегчало. Вивьен быстренько принесла одеяло и травяной успокаивающий настрой. Сделав несколько глотков Нинон, наконец, смогла говорить.

– Боже, я видела жуткий сон. Видела свою семью, маму, папу, братишку. И мы все сгорели в одной комнате…

Чуть вновь не начав содрогаться от рыданий.

– Тише родная, тише. Это всего лишь сон, я тебя больше не оставлю надолго! Хочешь, мы уедем из Дижона!

Допон был озабочен и напуган состоянием жены, не гоже ей такие волнения, еще и в таком интересном положении. Вивьен была напугана не меньше месье Дюпона и решила не оставлять тетю без внимания, отправив хозяина цирка работать.

– Спасибо, девочка моя, что осталась со мной, мне действительно так спокойнее.

Уже успокоившись говорила мадам Дюпон, поглаживая себя по животику.

– Я тебе никогда не рассказывала, как я попала в этот цирк. Это неприятные воспоминания, но сейчас самое время выговориться. Сейчас мы находимся недалеко от Ньевра – места, где я родилась и счастливо жила с мамой, папой и младшим братом. Я росла большим сорванцом, рано научилась сидеть в седле и всякий раз, как только у меня было свободное время я проводила его либо в конюшне, либо носилась по округе верхом на своей лошади Лулу. И вот, в одну из таких вылазок я отправилась в небольшую рощицу и наткнулась на разбойников. Я была тихой и незаметной, наблюдая за ними, а потом тихонько вернулась домой и все рассказала своему отцу. Он велел нам всем спать в одной комнате, чтобы защитить нас. Но я спала в конюшне и это меня спасло. Не могу отделаться от мысли, что это я бандитов привела за собой…Проснулась я от едкого запаха дыма и бросилась к дому, но дом уже полыхал, словно костер и все мои родные погибли. А я не помню, как залезла на лошадь, и она меня понесла, я потеряла сознание. Уже потом, когда я очнулась меня встретило улыбающиеся лицо мадам Жюли. С этих пор я и живу в этом цирке, он стал моим домом. Фух, полегчало!

Грустно улыбнувшись, сказала Нинон.

– А сколько тебе тогда было?

Спросила Вивьен.

– Двенадцать.