Сделка с Дьяволом

Глава 7. Пропавшие документы

Дождь стучал по крыше неделю, превращая дом в сырую ловушку, где каждый звук отзывался эхом в пустых коридорах. Я сидела в библиотеке, перебирая старые папки с документами, которые отец когда-то называл «семейным архивом». Пыль въелась в кожу пальцев, смешиваясь с потом, пока я искала хоть что-то, что могло бы остановить Макса. Но полки, некогда заполненные папками с печатями Кравченко, теперь пустовали, будто их вычистили до блеска. Только тени от резных деревянных узоров на стеллажах напоминали когти, готовые вцепиться в спину.

Ирина устроила «ревизию» накануне. Её голос, холодный и методичный, доносился из кабинета отца:— Эти бумаги — мусор. Макс, помоги перебрать.Я тогда притаилась за дверью, наблюдая, как они выносят коробки с документами в чёрные мешки для мусора. Макс ловил мой взгляд через щель в двери, его губы кривились в усмешке, будто он наслаждался моей беспомощностью.

Теперь, сидя среди опустевших полок, я перебирала обрывки воспоминаний. Мама всегда говорила, что документы — это душа семьи. «Они помнят всё, даже то, что мы хотим забыть», — шептала она, запирая сейф с важными бумагами. Сейф, который теперь стоял открытым, пустой, как склеп после осквернения.

Ночью я прокралась в кабинет отца. Его стол, некогда заваленный проектами и чертежами, теперь украшали только позолоченная ручка Ирины и рамка с её фотографией. Я рылась в ящиках, замирая при каждом скрипе половиц. В нижнем ящике, под пачкой счетов за электричество, нашла ключ — маленький, ржавый, с гравировкой в виде буквы «К». Он упал мне в ладонь, будто сама судьба подкидывала последнюю надежду.

Сад был залит лунным светом, превращавшим лужи в серебряные зеркала. Я шла к старому дубу, под которым мама закопала «капсулу времени» в мои десять лет. Корни дерева сплелись в узор, напоминающий руны, а земля под ним была рыхлой, будто её недавно ворошили. Лопата скрипела, вгрызаясь в мокрую почву, пока железный ящик не блеснул в свете фонарика. Внутри, завернутые в промасленную ткань, лежали документы: договоры, акты, письма с печатью Кёнигсбергов. На самом дне — конверт с надписью «Для Марины», написанной маминым почерком.

Сердце колотилось, когда я разрывала конверт. Письмо было датировано за день до её смерти:«Дорогая, если ты читаешь это, значит, я не смогла тебя защитить. Прости меня за слабость. Не верь слепо отцу. Ирина — не та, за кого себя выдаёт. Они с Виктором…»Остальные слова были залиты чернилами, будто мама спешила спрятать послание, пока её не застали врасплох.

Внезапно луч фонаря выхватил меня из темноты. Макс стоял в трёх шагах, его пальто развевалось на ветру, как крылья ворона.— Нашла клад? — спросил он, и в его голосе не было привычной насмешки.— Это не твоё, — прижала папку к груди, чувствуя, как дрожь пробирается по спине.— Всё в этом доме моё, — он сделал шаг вперёд, и тень от дуба накрыла нас обоих. — Даже твои секреты.

Он протянул руку, и я отпрянула, споткнувшись о корни. Документы рассыпались, листы полетели в грязь. Макс наклонился, подбирая письмо матери. Его лицо, освещённое фонарём, стало каменным.— Твоя мать знала, — прошептал он, и в его глазах мелькнуло что-то, похожее на боль. — Почему молчала?

— Может, боялась? — выдохнула я, замечая, как его пальцы сжимают бумагу, мня её в кулаке. — Как мы все.

Где-то в доме хлопнула дверь. Ирина звала Макса, её голос резал ночь, как нож. Он сунул письмо в карман, бросив мне остальные документы.— Спрячь. Если она найдёт — тебе конец.

Утром отец объявил за завтраком о своём решении передать часть бизнеса Максу. Ирина улыбалась, наливая ему кофе, но её глаза сверлили меня, будто рентгеном.— Марина тоже должна присутствовать на собрании акционеров, — сказала она, кладя руку на плечо мужа. — Пора ей учиться ответственности.

Макс молча резал стейк, его нож скрипел по тарелке, будто точил кинжал. Я поймала его взгляд — предупреждение, зашифрованное в мимолётном касании зрачков.

После завтрака я поднялась в комнату, где на кровати уже лежало платье — чёрное, строгое, с высоким воротником, как смирительная рубашка. К нему прилагалась записка: «Ты будешь молчать. Или он пострадает». На обороте — фотография отца, спящего в кабинете, с красным крестом на груди.

Собрание акционеров проходило в отеле, который когда-то строили наши семьи вместе. Макс вёл меня под руку, его пальцы впивались в локоть, как кандалы. В зале с позолоченными колоннами Ирина представляла меня как «будущее семьи», но её улыбка не скрывала ненависти. Когда отец подписывал документы о передаче акций, я заметила, как дрожит его рука. Чернильная клякса упала на строку с именем Макса, расплываясь, как кровь.

Ночью я вскрыла сейф в кабинете Ирины, используя ржавый ключ. Внутри лежали медицинские отчёты: анализы отца с пометками «подозрение на отравление», результаты экспертизы воды из нашего колодца, фотографии склянок с неизвестным веществом в шкафу Ирины. На дне — конверт с образцом подписи мамы на завещании, которое оставляло всё Максу. Подпись была поддельной — в уголке сохранился мазок, который мама всегда делала, зачёркивая «i» в своём имени.

Шаги в коридоре заставили меня захлопнуть сейф. Ирина стояла в дверях, в ночном халате, с сигаретой в руке. Дым вился вокруг её головы, как ядовитый ореол.— Милая, ночные прогулки вредны для здоровья, — произнесла она, и в её руке блеснул нож для вскрытия конвертов.

Макс появился за её спиной, будто возник из тени.— Мать, тебе пора спать, — сказал он, и в его голосе прозвучала сталь.— Ты защищаешь её? — засмеялась Ирина, но нож дрогнул в её руке. — Помни, чья кровь в твоих жилах.

Он шагнул между нами, оттесняя меня к выходу.— Беги, — прошипел он, и в этот момент я увидела в его глазах не ненависть, а отчаянную мольбу.

Я бежала через сад, прижимая документы к груди. Дождь хлестал по лицу, смывая следы, а сердце колотилось в такт мыслям: «Он спас меня. Но почему?»

В старом гараже, где пахло маслом и воспоминаниями о маминых уроках вождения, я спрятала папку в тайник за стенкой. На потолке висела лампочка, мигающая, как предсмертный сигнал. Когда дверь скрипнула, я обернулась, ожидая увидеть Ирину. Но это был Макс, мокрый, с рассечённой бровью.

— Дай мне документы, — потребовал он, протягивая руку.— Чтобы ты уничтожил их? — отступила к стене, чувствуя холод металла за спиной.— Чтобы спасти тебя! — в его голосе прорвалась ярость. — Ты думаешь, она позволит тебе разоблачить её?

Он шагнул вперёд, и вдруг его руки обхватили моё лицо. Грубо, отчаянно, будто хотел стереть страх.— Я ненавижу тебя за то, что ты заставила меня чувствовать, — прошептал он, и его губы едва коснулись моих, прежде чем он отпрянул, будто обжёгся.

Снаружи завыла сигнализация. Мы замерли, слушая, как голоса приближаются. Макс вытолкнул меня в чёрный ход, сунув в руку флешку.— Здесь копии. Оригиналы нужны мне, чтобы её уничтожить.

Он растворился в темноте, а я побежала к дому, где в окне горел свет отцовской спальни. На пороге меня ждала Ирина с окровавленным ножом в руке. Её шёпот прозвучал как приговор:— Игра окончена, девочка.