4
2429 Words
Очнулась я когда солнце, кажется, уже высоко поднялось над лесом. Сколько я спала? Даже представить себе не могла. Забрал-то он меня глубокой ночью. А что сейчас? И откуда тут солнце? Лес вокруг непроглядный. Неужели колдовство это его черное такие чудеса делает?
Колдуна рядом не оказалось, но то, как ломило сейчас мое тело, а особенно бедро, говорило об одном – все, что произошло вчера это не сон. Да и не было у меня таких ярких, жутковатых снов. Я резко села и прижала ладонь к шее. Он же укусил меня вчера! Пил кровь! горло прострелило болью, но никаких следов я не нащупала. Странно. Хотя, он умудрился залечить мое бедро. Что же мешало сделать то же самое с моей шеей и тем, что ниже!
Я посмотрела вниз, даже покрывало приподняла. Но ничего особенного ни на бедрах, ни на простынях не увидела. Неужели он ничего не сделал со мной? Никаких неприятных ощущений я не чувствовала. Действительно не тронул меня? Чего ждал-то? Мог ведь взять все, пока я сомлела и не сопротивлялась.
Что мне теперь делать? Как жить, я даже не знала, где у него что-то съестное искать и во что одеться, ведь колдун порвал мою рубаху, а больше вещей я и взять-то не успела. Да и голод. Я не ела уже два дня, с тех пор, как в подвале закрыли. Они немного позабыли обо мне, не стали заморачиваться над тем, чтобы покормить свою пленницу.
Я приподнялась, осматриваясь, и замерла удивленная. Комната была очень большой и светлой. Будто не в деревянной избе я сидела, а в каменном тереме, светлом и богатом, какие у царей бывают, али князей каких! Как так-то?! Я видела эту избу снаружи и в сенях, обычная, маленькая избушка, в коих часто бобыли живут. Даже кособокая немного, будто не один десяток лет тут стоит. Но эту-то построил колдун, неизвестно, чего он там наколдовал! Но я, определенно была в светлом и таком большом тереме, как бабка рассказывала, что у боярина одного в тереме прислуживала. А лавки для сна? Тут не было ни одной, но при этом я лежала на чем-то очень большом и укрытом белоснежными простынями, и подушками. Неужели это то, что я думаю? Кровать? Они и правда такие большие? Видимо да! Я похлопала вокруг себя руками, чувствуя мягкость и при этом упругость того, на чем лежала и снова перевела взгляд на комнату.
Пол был выстлан богатыми коврами, ни единого кусочка открытого пола не осталось, на стенах тоже ковры, большие окна и дорогие, очень дорогие заморские занавески зеленоватого цвета, да какие! Не то, что наши бабы ткали на селе холстину, тут легкая, даже прозрачная ткань, а узор какой! Целые грозди калины! Сочные, будто настоящие!
Я даже на мгновение забыла о страхе, подошла к ним, коснулась пальцами тонкой ткани и изумилась, вот это легкость! Да в них же веса нисколько нет! Неужели это тоже колдовство такое?! Вот такую бы на сарафан, да на рубаху белую и тонкую! Девки да молодухи на селе обзавидовались бы. Я завернулась в легкую занавесь и удивленно осмотрела себя с ног до головы. Вот это да, как она красиво ложится на тело! Каждый изгиб повторяет, да складки так красиво складываются. Ой, а кожу из-под них видно. Стыд-то какой! За такое в селе могут дегтем вымазать, да в перьях выкатать. Ворота-то мне какой-то умелец уже вымазывал. Не верили поначалу, что жених мой бывший мог силой меня взять. А то, что он с разбойниками другими семью мою вырезали, это не имело какого-то значения.
Я вздохнула. Да откуда мне такие сарафаны надевать? Муж мой небось, закроет сейчас по самые глаза. Платок темный да рубаху по самую шею. Он же колдун. А жена колдуна не должна вообще людям показываться. Он ведь на болоте живет. Даже на окраину села выходит очень редко. Если позовут по беде какой-то. Так что не стоит думать ни о чем подобном.
Короткий смешок за спиной заставил подпрыгнуть, я только рот ладонью прикрыла, так как крик сам собой вырвался из груди. Я в ужасе вжалась в стену, прикрывшись этой самой занавеской, но понимала, что такая ткань не прикроет ничего. Оставалось только руками прикрывать все, что видно было.
Колдун стоял напротив, держа в руках небольшой расписной сундучок и снова рассматривал меня, словно мясо.
– Я не хотела, – залепетала я в ужасе, – я сейчас разглажу все, если замнется.
– Не надо, – он ухмыльнулся очень широко, показав длинные клыки, – завернись еще раз!
– Зачем? – у меня, кажется, брови вверх подскочили от изумления.
– Посмотреть хочу, какие цвета больше к лицу моей красавице-женушке, – он поставил сундучок на ту самую большущую кровать, на которой до этого я спала, – подожди немножко, я сейчас.
И выскочил из комнаты да так споро, что я так и осталась стоять с открытым ртом. Это что только что было? Что не так с этим мужиком? Из сеней донесся невнятный шум и он снова вдруг появился в горнице, таща в руках какую-то большую, очень тяжелую, по виду, раму. Я посмотрела на него с вопросом. Вот это да. Это именно то, о чем я думаю? Но ведь такое только у царя бывает!
Он повернул раму ко мне и я изумленно вздохнула. Такого чуда в жизни не видела! Я видела саму себя, да так четко, что не могла поверить собственным глазам. И отражение мое вот в этой чудной раме, оно тоже сейчас было крайне изумленным. Да и в ткань эту чудную обернутая так, что просвечивалось все, что не должно было. Но как же оно красиво выделялось. Я даже забыла, как дышать. Это действительно смотрелось очень красиво. Но показываться в таком людям было нельзя даже с исподним.
И тут за спиной снова возник он, и я невольно сжалась. По телу снова прошла дрожь. Чего это он задумал? А вдруг снова укусить захочет!
– Моя женушка должна быть самой красивой, – он не переставал улыбаться, когда снимал с меня эту ткань, – хватит дергаться. Я ничего тебе не сделаю, Марьяна, я не такой, как жених твой подлый. Гадостей не наделаю. Твоего тела я ведь не тронул, особенно…
– Откуда ты… – начала я и вдруг поняла все. Тогда в бане, он попробовал мою кровь на вкус. Бабка говорила мне когда-то, что колдуны через кровь могут все о человеке узнать, даже самое тайное, что не хотелось бы рассказывать никому.
– Правильно поняла, – шепнул он едва слышно и положил ладони мне на плечи, – больше тебя никто не обидит, я не позволю им этого сделать. Мне просто нужно было это знать. И все же я ошибся, Думал, что ласками разбужу тебя, заставлю отвечать, а ты сомлела. Очень жаль. Ну, будем иными методами действовать
– Вот и не надо меня трогать, – я выдохнула от ужаса, когда он принялся оглаживать мои руки кончиками пальцев.
– Ты теперь жена мне, не забывай. Я и так со вчера терпел, когда ты в обморок плюхнулась. А быть рядом с такой красавицей и не мочь тронуть ее – страшное испытание. Придется привыкнуть тебе к этому. Я тоже постоянно терпеть не могу.
И я снова задрожала, когда его губы принялись медленно скользить по моей шее. Казалось, еще мгновенье и мой мир снова потемнеет. Как же мне было жутко. Я повернула голову на бок, глядя на него с мольбой. Горло сдавливало от накатывающих рыданий. Я просто чудом сдерживалась, чтобы не разреветься. Вдруг решит и****ь меня за непокорность.
– Пожалуйста, – едва слышно всхлипнула, и тут же его пальцы легли мне на щеку, поворачивая в сторону чудного отражения там у стены.
– Посмотри на себя, – шепнул между поцелуями колдун, – ты такая красивая и такая трусливая. Того, что произошло, больше нет. Оно прошло и должно быть забыто. Я не обижу. Просто посмотри, какая ты красивая сейчас. Какие у тебя щеки румяные, глаза, как изумруды, аж светятся. А ноги, да такими ногами если обхватишь – дух выбьешь.
– Я боюсь тебя, – шепнула ему едва слышно. Возможно, он и поймет, насколько пугает меня своими действиями.
– Я знаю, – он вздохнул, отрываясь от моей шеи и коротко поцеловал за ухо, а на груди своей я почувствовала его пальцы. Колдун снова принялся мять мою грудь, будто играл с ней, перебирая пальцами сосок. Мне стало стыдно, щеки вспыхнули огнем. Да как же так? Я рядом с ним от ужаса готова свалиться без чувств, но мне приятно, как он трогает мое тело. А еще мне очень нравится смотреть на себя в это чудное зеркало. Оказывается, я действительно недурна собой и вот тот, что стоит за спиной моей, заставляя дрожать всем телом, почему из-за него я выгляжу еще более яркой? – но тебе придется привыкнуть. Ты моя красивая, молодая женушка. И ты сама согласилась на этот брак.
– Тебе мою сестру отдали, а она совсем еще девочка, еще и боится всего. Слабенькая.
– С ней мне легче было бы договориться, поверь. У нее в этом плане мерзости еще не было и ей бы очень понравилась роль новоявленной жены. Поверь уж мне. Я умею с девицами обращаться. Просто не люблю. Возни с ними много. Учить долго и, не факт, что успешно.
– Так взял бы какую из села. Там много хороших, красивых и бойких.
– Так я не просил невинных, мне больше такая как ты подошла бы, вот только не подумал даже, что мне не брошенка, а истерзанная попадется. Чую, с тобой возни будет больше чем с невинной теперь.
– Та верни меня в село назад, там Пелагея живет, как раз брошенная. Красивая.
– Ух ты и змеюка, – он усмехнулся и приник губами к моей шее, снова принялся исцеловывать ту, да грудьми моими играть, – ради своей выгоды другую подставить хочешь. Нет уж, не надо мне твоя Пелагея, бывал уже у нее в гостях. После едва вылечился от хвори французской. Тем более, не так уж она и хороша. Слишком много у нее милых было.
– И что, она же умеет все. Вылечишь, – я крутнулась, выворачиваясь у него из объятий и только сейчас поняла, что он мне волосы умудрился в косу заплести, пока я пялилась в зеркало, и в руке у него оставалась ярко-зеленая лента, которой в это время пытался связать ее, – ты зачем это?
– Не сдержался, – колдун пожал плечами, приподнимая ладони, – знаешь ли, очень охоч я до девиц с длинными, красивыми волосами. Да еще и цвет такой, будто золотом червонным переливаются. Мне, как любому дракону нравится, когда рядом такое сокровище.
– Кому?! – я за это время успела стянуть с большущей кровати белоснежную простынь и обернулась ею. Нечего перед этим всем срамом щеголять.
– Зверь такой есть, как наш Змей Горыныч. Только голова одна, но вот только к золоту и богатству очень охочи. Вот так и я. Будто настоящий дракон.
– То есть, баб ты тоже воруешь? – я сложила руки на груди и посмотрела на него с легкой усмешкой. Вот теперь я его уже не боялась. Сейчас колдун выглядел более безопасным, взгляд его из затуманенного желанием, превратился в спокойный, задумчивый, будто он о чем-то очень важном говорил. Хотя, действительно важно. Он ведь мне свои секреты выдавал. Хотя зачем мне это было? Я же жена колдуна. Даже не знаю, что делает жена колдуна.
– Только покупаю, – усмехнулся он, а меня передернуло. Какая мерзость, еще и так зубоскалит. Ведь он действительно купил меня, за услугу. Очень страшную услугу. Видела я то место, где он дружину княжью раскидал. Даже страшно представить, чего он там наколдовал, чтоб их всех так раскидало по кускам! – Ладно, ты не обижайся, но мне действительно жена понадобилась, – он уселся на большой, стоящий возле окна, сундук и пристально посмотрел на меня, – знаешь, как тяжело таким, как я себе жену, да не то, что хорошую, вообще какую-нибудь найти.
– Не пробовал, как все люди жить? – мне даже смешно стало от таких слов.
– И умереть от скуки или доброжелателей? Сама-то сильно счастливо жила, так же, как все остальные? Тебя же продали. Точнее, сестру твою. Родственники хоть были среди тех, кто это делал?
– Не было, – мне показалось, что глаза кровью налились от злости на него. От злости н всю ту правду, что он сказал, – не местные мы. Отец перевез из другой вотчины, когда там началась чума.
– И как, сильно счастливы были?
– Пока папа с мамой живы были, то да, – буркнула уже намного тише.
– А потом ты полюбила не того человека. И отец не стал перечить. Хороший же был. Отец надеялся, что он хозяйственным будет, умный, с отцом по ярмаркам ездить будет. Купцами станете.
– Хороший. У тяти с мамой детей было мало, сыновья были совсем еще малышами, – горло свело от болезненного спазма, и я с трудом остановила рвущиеся из горла рыдания. Глаза защипало от боли и слезы помимо воли потекли по щекам.
И вдруг он оказался прямо возле меня и положил руки на плечи, сжав замком за затылком. Заставил посмотреть в глаза.
– Хочешь, я найду его и остальных разбойников и принесу тебе их головы? – взгляд его потемнел, глаза были уже не золотыми, они стали красновато-медными. – Это не шутка, я видел, кто он такой, когда попробовал тебя на вкус. Я найду, ты только прикажи!
– Зачем ты это делаешь? – я всхлипнула от боли и усталости.
– Люба ты мне, давно уж люба. Следил за тобой много времени, еще когда в первый раз в лесу увидел. Ты такой свободной, такой собой была. Бежала по поляне, будто летела, так споро малину собирала, я оторвать от тебя не мог взгляда, насколько ты была хороша тогда. Пела негромко. Да так переливисто – птицы тебе завидовали. Вот я и решил тогда узнать поболе о тебе, думал – купцом прикинусь, к отцу твоему подъеду на коне горячем, да обговорю все. А потом узнал, что не было уже у тебя родителей, что в селе по тебе слава дурная ходит, да много еще чего узнал. Ох и горько мне стало тогда, думал – вторая Пелагея, да только потом присмотрелся, понял, что не ходят к тебе молодцы, что наговаривают бабки-сплетницы. Да и молодчики те самые, лишь бы языками трепать. Видел, как ты отбилась от одного из этих ублюдков в лесу. Как избивала его, пока в село обратно гнала.
– Ну да, а тут такая возможность представилась, – я горько улыбнулась. Никогда бы не подумала, что кто-то мог следить за мной. Причем очень долго следить.
– Не поверишь, я просто решил, что это знак, решил, что они от тебя решат избавиться всем селом, чтобы беду от своих дочерей отвратить. Почти не ошибся.
– Но тебе-то дали мою сестру. Ее бы взял, если бы я из подвала не выбралась?
– Да я собирался уже им устроить скандал, я же неплохой купец, хоть и колдун.
– Считаешь, что удачную сделку совершил? – я нахмурилась еще сильнее и постучала ногой по полу. Таких мой отец очень не любил считал их подлыми и не вызывающими доверия. Мерзость…
– Пока не пробовал, – в глазах его снова загорелся неприятный, животный огонь, – но, думаю, сейчас мы это исправим.
- Writer
