Плоть. Любовь, которую ты не переживёшь.

2

Я подошла к нему, как будто не шла — а плыла во сне.

От него пахло… спокойствием.

Не сладким, не приторным, а твёрдым, прохладным — как запах чайного дерева с металлическими нотками. Свежо, строго, сдержанно.

Славянская внешность.

Тёмно-каштановые волосы, аккуратная борода. Очки скрывали взгляд, но я успела уловить — глаза у него были тёмно-зелёные, глубокие, будто мох на старом камне.

Фигура крепкая. Не перекачанная, но и не хрупкая.

Уверенное тело, скрытое под одеждой, и в этом была ещё большая сила притяжения.

Я не могла отвести взгляд.

Меня заводило всё. От походки до того, как он сел за стол.

Он посмотрел прямо на меня и спокойно сказал:

— Пожалуйста, меню.

О, чёрт. Меню!

Я стояла, вглядываясь в него, совершенно забыв, зачем вообще пришла.

Смущённо подала ему карту. Пока он листал страницы, я не отошла ни на шаг. Просто смотрела. Съедала глазами каждую деталь.

Другие клиенты — будто исчезли. Мир сузился до одного стола и одного мужчины.

Он закрыл меню, лёгким хлопком привлекая моё внимание:

— Хочу стейк. И компот.

Я улыбнулась — чуть слишком широко — и записала заказ.

— А ещё что-нибудь? — спросила, почти шепотом.

Он снова посмотрел на меня, на этот раз внимательнее:

— Нет. Больше ничего.

Я кивнула, с трудом скрывая довольную улыбку, и пошла на кухню.

Каждый шаг — как на пружинах.

Я нашла его. Он пришёл.

И что-то внутри меня уже знало — это не просто клиент. Это начало чего-то странного.

Как только я зашла на кухню, Кора тут же уставилась на меня, прищурилась и с характерным фырканьем выдала:

— Аделин, с тобой всё в порядке?..

Лира, конечно, не отставала.

— Ты какая-то… странная. Всё хорошо?

Я обернулась, медленно, с раздражением.

Глаза — острые, как ножи.

— Что вы уставились, а? Быстро заказ принимайте, я сама отнесу этот!

Отец молча подтолкнул к столу поднос с едой.

Кора буркнула что-то недовольно, но всё-таки налила компот в графин. Я схватила поднос и почти вырвалась обратно в зал.

Я подошла к его столику — всё внутри снова вспыхнуло.

Когда я поставила еду и компот на стол, сердце колотилось.

Я вдохнула его аромат, жадно, как будто дышала впервые.

И, не сдержавшись, выдала:

— Не поймите неправильно, но… мне кажется, я вас где-то видела. Вы так похожи на одного знакомого...

Он поднял взгляд, чуть прищурился и, с лёгкой улыбкой, сказал:

— Может быть. Я стоматолог. Наверное, там и виделись.

Я чуть не рассмеялась от облегчения и радости.

Вот оно!

— О, точно! Да, да, мне как раз нужна была консультация... А вы вот сами и попались. Какая удача, — произнесла я с фальшивой естественностью, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Он открыл сумку, достал визитку и протянул мне:

— Приходите в любое время. Только заранее позвоните.

— А где вы находитесь?

— В центре города.

Я быстро взяла визитку, улыбнулась и пробормотала:

— Обязательно приду…

С этими словами я поспешно направилась в туалет, почти бегом, сжимая визитку в руке.

Захлопнув за собой дверь, я прижала карточку к лицу и вдохнула её запах, как будто на ней осталась частичка его самого.

Глупо. Дико. Но я не могла остановиться.

Желание било по коже, как ток.

И вдруг — громкий стук в дверь.

— Аделин! — раздался раздражённый голос Коры. — Клиентов много! Что ты там застряла?

Я отшатнулась, нахмурилась.

— А что, по-твоему, обычно делают в туалете? — рявкнула я и распахнула дверь.

Прошла мимо неё с высоко поднятой головой, яд в голосе, огонь в груди, и снова рванула в зал — обслуживать клиентов, будто ничего не было.

Но внутри — всё уже было.

Он был там.

И я точно приду.

Когда мы вернулись домой, все были напряжены.

Тишина давила, как туча перед бурей.

Кора и Лира, не говоря ни слова, сразу направились на кухню — начали готовить ужин. Каждое их движение было будто резким, раздражённым. Никто не улыбался.

Я, опустив глаза, пошла в свою комнату.

Только бы спрятаться. Только бы не встрять.

Но стоило мне ступить на порог, как злой голос отца прорезал воздух, как кнут:

— Аделин. Постой.

Я замерла, но не обернулась.

— Да, папа? — ответила я спокойно, хотя внутри уже всё сжалось.

Я чётко представляла его лицо: сжатые челюсти, нахмуренные брови, пылающий взгляд. Он был зол. Я его знала.

Он проговорил жёстко, почти с рычанием:

— Не делай глупостей. В этот раз я тебя не пощажу.

Я вздохнула и ответила сдержанно, но с уколом:

— Разве ты когда-нибудь щадил меня, отец?

Повернулась через плечо:

— И зачем ты меня предупреждаешь, даже не зная, в чём дело?

Он шагнул ближе, голос стал низким, приказным:

— Мы не глупы, как ты думаешь.

— По твоим глазам всё видно. Ты опять нашла себе жертву.

Я фыркнула раздражённо:

— Это вам только кажется.

И, не дожидаясь его ответа, захлопнула дверь.

В комнате я рухнула на кровать, достала из кармана визитку — ту самую.

Улыбнулась.

Сохранила номер в телефоне.

А потом прижала картон к лицу и жадно вдохнула его аромат.

Да, пахло немного бумагой... но сквозь это я чётко уловила его запах.

Холодный металл. Чайное дерево. Тот самый.

Он сводил меня с ума.

И плевать, что говорит отец.

Я только успела прижать визитку к груди, как дверь распахнулась.

Без стука.

Грей.

Он всегда так.

Один единственный в доме, кто входил, как будто всё здесь принадлежит ему. Даже я.

Особенно — я.

Я резко вскочила с кровати, сердце ухнуло вниз.

— Грей… — выдохнула я, будто впервые вижу его, будто он — удар ветра в разгар шторма.

Но было поздно. Его глаза уже уловили бумажку в моей руке.

Он молча подошёл. Не спеша.

Словно лев, решивший, что добыча больше не вырвется.

Рывок — и он схватил мои руки, выдрал визитку. Я не успела ни среагировать, ни скрыть.

— Ты... — он читал строчки, и лицо его мрачнело с каждой секундой.

Зрачки сузились. Челюсть сжалась.

Молчаливый гнев разгорался в его теле, как тлеющий уголь.

— Опять, Аделин? — его голос сорвался на рычание. — Опять ты находишь себе кого-то?

Он резко шагнул вперёд.

Рука сомкнулась на моём горле — не сильно, но крепко.

Контроль. Власть. Боль.

Я не дрожала. Но внутри всё горело.

Он подтянул меня ближе, глаза метались между болью и ревностью.

— Такая шустрая... такая дерзкая...

— Ты сука, Аделин. — в его голосе не было злобы, только ярость и страх. Страх потерять меня.

Я хрипло выдохнула, чувствуя его тёплое дыхание на своей коже.

— Отпусти. Верни мне визитку.

— Я не собиралась ничего делать…

Он усмехнулся холодно, с презрением:

— Конечно не собиралась.

— А теперь меня не хочешь? Другого нашла?

— Такой же, как раньше? Очередной?

Я приподняла подбородок.

И улыбнулась.

Медленно. С вызовом.

Слишком спокойно для ситуации.

Дьявольская усмешка.

— Грей…

— Тебя никто не заменит.

— Ты — моя болезнь.

Он поцеловал меня, как удар.

Жёстко, не прощая.

Не спрашивая.

Я вгрызлась в его губы. Сладко. Глубоко.

Он зашипел, и капля крови скатилась по его подбородку.

Я наклонилась и лизнула её, медленно, как кошка.

Он дёрнулся.

Я прошептала:

— Верни мне визитку.

Он смотрел на меня, будто я яд, и он его глотает по собственной воле.

— Нет, — сказал он тихо.

— Ты снова на грани. А я устал спасать тебя.

— Если ты не остановишься... отец сам заставит меня наказать тебя.

Он развернулся и ушёл.

Без крика. Без угроз. Просто ушёл.

Оставив после себя тишину, как пепел после пожара.

Я медленно опустилась обратно на кровать.

Пальцы дрожали.

На губах ещё остался вкус — его вкус, с примесью крови.

Он был слишком красив, чтобы быть реальным.

Слишком высокий — так, что я всегда чуть задирала голову, чтобы увидеть его глаза.

Белая кожа — почти мраморная, в контрасте с чёрными, растрёпанными волосами, которые постоянно падали ему на лоб, закрывая карие глаза. Глубокие, как осеннее озеро в тумане.

Брови — выразительные, будто нарисованные, а губы — тонкие, аккуратные, как у того, кто знает цену молчанию и поцелую.

А его тело...

Мускулистое, без единого волоска. Чистое. Лакированное. Живое.

Но не без следов.

На его груди, плечах и даже шее — шрамы.

Мои шрамы.

Следы моих укусов. Моих когтей. Моей любви.

Он всегда прятал их, надевал рубашки с высоким воротом или толстовки с капюшоном, чтобы никто из семьи не заметил.

Он был моим.

Моим дьяволом. Моим спасителем. Моим искушением.

Я хотела его съесть. Целиком. До последней капли.

И он это знал.

Иногда он давал мне немного крови. Чуть-чуть — чтобы я утолила жажду, которая жгла меня изнутри.

Наше чувство было...

Горячее, чем кровь. Глубже, чем тайна. Опаснее, чем любовь.

Он всегда защищал меня. Даже от самого себя.

---

Я прошла мимо, посмотрела на мясо и фыркнула:

— Не хочу это. Ешьте на здоровье.

Подошла к холодильнику, открыла дверцу, и холодный воздух ударил в лицо.

Там — то самое мясо, свежее, плотное, с особенным запахом.

Я принесла его недавно. После охоты.

Молча достала. Начала готовить. Резала. Солила. Смотрела, как мясо меняется под огнём.

И тут — голос с телевизора:

> — За последний месяц бесследно исчезло три человека. Следствие не может установить, связано ли это с криминальной группировкой или…