7
1062 Words
Я оторвала кусок.
Плоть вырвалась у меня в зубах с мягким хрустом.
Он рухнул на пол, как мешок с тухлым мясом.
Из горла брызнула кровь — горячая, пенная, как фонтан, пульсируя под последними ударами сердца.
Комната наполнилась запахом — железо, пот, смерть.
Мои руки, губы, щеки — всё было в крови.
Я стояла, глядя на него сверху вниз.
Довольная. Успокоенная. Сытая.
Все замерли.
Стол осиротел.
Молчание упало на всех, как камень.
Отец встал, медленно.
Лицо холодное, тяжёлое.
— Ты испачкала дом, Аделин. — Тон его был ледяной. — Его надо было у***ь в подвале. А не здесь.
Я уселась за стол, облизывая пальцы, и с раздражением фыркнула:
— Ну да… А вы все просто сидели и наблюдали, как я тащу этого здаровика в дом.
Хотя видели, кто он такой.
Я одна сделала то, что вы все боялись.
Я взяла вилку. Начала есть.
Просто.
Как будто ничего не случилось.
Кусочек овощей, хлеб. И — капля крови стекла по щеке. Я не вытерла.
Все остальные продолжали есть в тишине.
Осторожно.
Словно боялись не того, что на полу — а того, кто сидит за столом. Меня.
Отец молча подошёл к телу. Начал заворачивать его в огромный плотный пакет.
Профессионально. Без лишних слов.
Грей поднялся, не говоря ни слова, и помог ему.
Пара движений — и всё.
Они понесли его вниз. В подвал.
А я осталась. За столом.
Довольная.
Хищница среди людей.
Я бросила взгляд на Кору. Медленно провела пальцем по скатерти, размазывая пятно крови, и фыркнула:
— Эй, Кора… после ужина уберёшь тут. С Лирой.
Чтобы ни одной капли крови, ни грамма запаха — ясно? Я устала.
Лира тут же обернулась, раздражённо:
— А ты что, сама не можешь? Ты же всё это устроила. Ты и пачкала — тебе и убирать!
Я не стала кричать. Я просто медленно повернула к ней голову, взгляд стал холодным, как нож в морозильнике:
— Я принесла еду.
А вы — готовите и убираете. Или мне твой язык оторвать, чтобы больше не умничала?
Стол дрогнул. Старший брат ударил по нему кулаком — глухо, тяжело, как молотом по железу.
— Хватит! — прорычал он. — Аделин, прикуси язык. Не разговаривай так с сёстрами.
Я закатила глаза, картинно хмыкнув:
— Ладно, ладно… Извините, милые сёстры. — Усмехнулась. — Просто… мне нужно в ванну.
Так что, прошу поддержки — в вашем лице. А лучше, швабры.
Я поднялась из-за стола, не торопясь, как королева, и ушла, оставляя за собой кровавые следы.
Пусть оттирают. Они ведь “семья”, не так ли?
Грей…
Глупая Аделин… Всегда голодная… но слишком страстная. Нет, её нельзя назвать дурой. Но эта жажда… эта безумная любовь к разным вкусам — слишком лишняя, слишком опасная.
Она — прекрасная, лёгкая, всегда улыбающаяся девка… В ней была эта лёгкость, этот дьявольский флирт, которым она, словно играючи, вплетала в каждый разговор… И это меня бесило. Чёрт, бесило до дрожи. Но это был её характер.
Она — как хитрая лисица… нет, как скользкая змея, что затаится, выжидает, следит за жертвой… а потом — набрасывается.
Чёрные волосы, острый, манящий взгляд… и губы… Всегда улыбающиеся губы, что манили меня, жгли меня изнутри, разрывали на части.
Я попал в эту семейку, когда мне было всего пять. Меня вытащил из голодной могилы отец Аделин. Я ненавидел всех… мир, людей… всё. Я был зверь. А то, что ели в этой семье… я привык. Мне было всё равно. После того, как голод сводил меня с ума, человеческое мясо меня не смущало.
Благодаря отцу Аделин я выжил.
Бабушка и дедушка Аделин дали мне заботу… ту, что я потерял. И я должен был… должен был оберегать Аделин. Защищать её. Учить. Быть братом.
Но эта… сука… запала на мою душу. Хоть она и сумасшедшая, со своими странными вкусами… я… я предал её отца. Предал, трахая его единственную дочь.
Она сама виновата…
Виновата, что росла у меня на глазах такой красивой. Я заплетал её волосы… и, заплетая, вдыхал их запах. Да, она мне нравилась. Сначала — просто нравилась. А потом… потом во мне проснулось что-то другое. Влечение. Желание.
Я влюбился.
Я старался быть рядом всегда… но ещё сильнее — старался скрыть это. Ведь я брат… младший брат. А она — самая маленькая из всех нас.
Но она сама виновата… что пришла ко мне той ночью. Да, да… эта сука сама подползла в темноте, чтобы укусить меня, чтобы сожрать меня… когда я ласкал свой болт.
Она сама напросилась.
И тогда… тогда я не выдержал. Не смог сдержать зверя внутри. И, как наказание… За нападение! Я начал трахать её.
Бедняжка… она даже не поняла, что делать, когда я ударил её.
Думала… думала, что я всё расскажу отцу. Глаза её, полные страха, впились в меня…
И я… я воспользовался моментом.
Начал своё дело.
Её упругие, пушистые груди… те самые, которые я так давно хотел трогать… теперь были мои. С нежными, большими сосками… о да… это ещё сильнее сводило меня с ума.
Она была великолепна… даже с кровавыми губами.
И ту ночь… ту ночь я трахал её жёстко. Для первого раза… для неё это было слишком грубо. Слишком… но я не мог остановиться.
После нашей первой ночи она убежала, прижав к себе платье. Ни слова… а в глазах — полный страх и слёзы.
Я ненавидел себя за то, что трахнул её. Но я был доволен, как никогда, и теперь не хотел останавливаться — я хотел спать с ней снова.
Но вот чего я боялся — что она расскажет отцу…
Хотя у меня тоже был козырь — то, что она сама напала и укусила меня.
Я ожидал, что что-то будет… но всё было тихо. Она как-то избегала меня после той ночи. Видимо, пыталась забыть. Но её жажда не отпустила… и моя тоже.
Я сам шёл к ней ночью, чтобы утолить свою жажду, ведь я хотел только её. Мой член желал её, так сильно что болел иногда.
А она сначала была шокирована и как-то боялась… но и нападала, чтобы у***ь меня, кусая там, где пульсировали вены…
Время проходило быстро. Мы привыкли жить, скрывая наши отношения от всех.
Но её братья и сёстры её не любили.
За звериную жажду… да, это было слишком опасно. Её глаза сверкали, когда она хотела охотиться. Мы запирали её, чтобы успокоить её бешенство, но это помогало лишь временно…
Я не знаю, что делать дальше с ней.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Дорогие мои дальше будет еще интересно. История слегка мрачный но особымы интересным ходом...
- Writer
