Часть 3. Семь лет назад...
1239 Words
- Вы помните хоть что-то? - молодой мужчина смотрит на спасённую девушку.
Мокрые волосы прилипли ко лбу. В глазах - панический ужас, словно она ещё никак не может отойти от произошедшего. Губы бледные, с синеватым оттенком, словно ей не хватает кислорода.
- Н-н-нет, - мотает она головой и смотрит куда-то в сторону. Словно не может сфокусировать взгляд.
- Мы Вас сейчас отвезём в больницу - у нас тут в посёлке есть маленькая, что-то вроде амбулатории. Там Вас осмотрят врачи, чтобы понять, есть у Вас какие-то внутренние травмы или нет. А потом уже решим, что дальше делать с Вами, - спасатель смотрит на девушку ласково. Сколько ей лет, определить сейчас сложно. Но она явно молода - до тридцати лет, судя по чистому и ухоженному лицу.
- У меня ничего не болит, - мотает она головой.
Но это от шока. Это ей кажется, что у неё ничего не болит. Она летела с самого верха отвесной скалы. А там - хоть стена и полностью отвесная, но выступы и камни там все равно есть. А раз так - то надо умудриться не сломать ничего и не травмироваться там.
Спасатель смотрит на неё внимательно, словно изучает.
- Скажите, а Вы сюда приехали отдыхать или живете здесь? - может быть, она хоть что-то сможет вспомнить?
- Я не помню, - мотает она опять головой, а мокрые волосы похожи на змей у Медузы Горгоны.
Она все помнит. Абсолютно все. Но если он не прыгнул за ней, не спас ее, значит, почему-то ему это не было нужно. А раз так - ей нельзя появляться рядом с ним.
В голове до сих пор слова одного из спасателей, что ее могли толкнуть. Но кто? Кому надо было ее толкать, чтобы она куда-то падала оттуда, со скалы?
– Вам надо переодеться в сухое, – протягивает ей тот, что спрашивал у нее про то, помнит ли она что-то или нет, форменную майку и какие-то, явно мужские, шорты. – Потом мы Вас отвезем в амбулаторию. К сожалению, до нормальной больницы мы сейчас не доедем – по горам лучше по ночам не ездить, а больница за перевалом. У нас света нет просто на машине, поэтому едем только туда, куда дорогу знаем идеально. Вас там осмотрят, оставят на ночь, а утром за Вами машина придет из города, через перевал как раз. И тогда точно скажут, нужно что-то у Вас подлечить или нет.
– Но у меня ничего не болит, – продолжает она мотать головой.
– Это Вам так кажется, что ничего не болит. А ушибы могут быть, – тоном, не терпящим возражений, объясняет ей один из спасателей. – Не каждый день ведь Вам с такой высоты падать приходится! Кстати, Вас спасло от гибели то, что Вы смогли сгруппироваться, и когда вошли в воду, почти дошли до дна, что Вас море само и вытолкнуло обратно на поверхность. Если бы не это, то сейчас Вы тут не сидели бы точно.
– Но я не умею плавать, – пожала она плечами.
– Вполне возможно, что организм просто решил вспомнить какие-то давние навыки. Вполне возможно, что когда Вы были маленькой, то плавать как раз и умели. А потом просто этот навык забыли. И сейчас смогли его вспомнить как раз.
Спасатель вышел, давая возможность переодеться.
Быстрый взгляд по сторонам. Нет, отсюда сбежать не получится – в комнате только одно окно. И то забрано решеткой. Спасательная база – маленький, одноэтажный домик, в котором одновременно и спасатели живут, и оборудование все хранится, и раскладка с медикаментами на случай экстренной помощи кому-то. Поэтому все окна – в мелкоячеистых решетках, чтобы всякие наркоманы не могли залезть сюда.
Больше похоже на камеру в участке полиции каком-то, нежели на базу спасателей.
Она тяжело вздохнула и стала переодеваться – других вариантов у нее все равно пока нет.
Но возвращаться обратно она точно не будет.
Вполне возможно, что муж действительно решил от нее избавиться. Ну а как иначе объяснить вот это страстное желание его затащить ее куда-нибудь на опасные места? А раз так, она сначала должна узнать, что же именно он хотел. А потом подумает и решит, возвращаться к нему или нет…
***
– Ну, посмотри, как все удачно получилось, – даже в купальнике эта милая шатенка со стрижкой по форме каре смотрелась элегантно. Не то, что та, которая сегодня упала со скалы в море.
Он своими глазами видел, как она вошла в воду. А плавать она не умеет точно. Раз так, значит, можно не переживать – она точно не появится больше в их жизни! А раз не появится, значит, можно выдохнуть и жить совершенно спокойно!
– Ты не радуйся слишком сильно, – он отталкивает ее руку с плеча. – Надо получить заключение от спасателей, что она не выжила. И тогда мы сможем поделить все ее гонорары и зажить спокойно!
– Я пока и не радуюсь особо. Ты сам знаешь, что она – живучая!
– Вот именно. Поэтому мы пока даже ничего никому не можем говорить о том, что у нас с тобой что-то есть общего, – кивает он и смотрит куда-то вдаль.
Неужели он смог? Он переборол свой страх и смог добиться того, чтобы заставить ее подняться на эту злосчастную скалу? Зато теперь за ее книги он сможет получать все гонорары, которые раньше перепадали ей.
А как она говорила? Вот сейчас выйду на заработок в пару-тройку миллионов в месяц, тогда и о ребенке можно будет подумать! Даже уже смотрела, когда и как именно она ребенка назовет.
Нет, он никакого ребенка не хочет. Ему это просто не нужно. Он хочет жить в свое удовольствие, чтобы никто ему не мешал.
И эта шатенка – она просто стала катализатором для него, чтобы он решился.
А ведь он ничего и не делал. Он просто дождался, когда у нее заскользит подошва по камням. А потом просто не прыгнул следом за ней. И все. И ведь нельзя же говорить, что он виноват в ее гибели. Просто не нужно было, чтобы она выходила за ограждение.
Но она всегда была такой – она тянулась к прекрасному, чтобы если фотография – то с идеальным задним фоном. Если книга, то такая, которая идет на «ура» у читателей с первой страницы. Она всегда была такой.
Он встал, налил себе белого вина в бокал и сел обратно в кресло.
Белое вино. Она любила только такое. И обязательно – чтобы из разряда десертных, тягучих, нежных, обволакивающих. В этом – она вся. Вино – десертное. Потому что она не любила горькие вина, которых было и так очень много.
А вот он, наоборот, предпочитал тягучее, терпкое красное вино. И обязательно – из полусладких. Сходились они только в одном – вина натуральные, которые они покупали в проверенных местах. Потому что химии им хватило в безденежной молодости.
Неужели она ушла? Неужели ее больше не будет? И не нужно будет ездить и искать специально для нее белое десертное вино? Не нужно будет пытаться найти для нее тот сорт, который любит только она? А он его терпеть не может!
Он сделал глоток из бокала и отставил его на столик. Нет, все! Она ушла! Он сам видел, как она вошла в воду. Она не умела плавать. И не могла выплыть, тем более, после такого удара о воду.
Теперь он сможет больше не играть, не прикидываться, что его все устраивает.
Самое главное теперь - получить документы, подтверждающие ее смерть. И уже потом оформить права на гонорары с ее книг.
Нет, поиграть пока все-таки немного придётся. Он должен стать безутешным вдовцом, доказать всем, что страдает без любимой Алёны. А уже потом - будь что будет!
Он взял бутылку белого вина, стоявшую рядом с ним на столе, и выкинул ее в мусорку. Теперь никакого белого вина, которое он ненавидит!
- Writer
