Никита.
— Доигралась, Омельникова. — Сказал спокойно. Тихо с нажимом. Почти ласково. Но это как раз та интонация, после которой у девушек сводит колени.
Она замирает, чувствует — меняется воздух на жаркий.
В дверях дома мелькает что-то яркое и бросаю туда взгляд. Тот парень. Её — парень?
— Он твой парень? Тот павлин в жёлтой рубашке, кто он тебе?
Разворачивается. Голос дерзкий. Язычок остренький, как всегда.
Пьяная, но с характером — играет в неприступную, злую и отвечать не хочет.
— Отвали, Никита Васильевич, — чётко, с расстановкой. — Я свободная женщина! Отчёт давать не обязана! Тем более тебе! Я хочу — танцую, хочу.., — бросает взгляд на парня, но снова повторяет. — Хочу...
Я сжимаю её запястье. Не сильно — ровно настолько, чтобы понять: всё. Шоу закончено.
Она вскидывает взгл
