Путешествие в никуда

Пролог

Индийский гость. Бывшая ссылка. Приглашение к секрету

Офис.

«Ваше превосходительство, к вам прибыл посланник индийского махараджи Рамбира Сингха», - доложил санитар, приоткрыв дверь кабинета генерал-губернатора. - Пропустить это?

- Да спрашивайте, пусть войдет, - прогудел Константин Петрович, поправляя аксельбант, который иногда любил капризничать.

На пороге появился смуглый, долговязый типаж в тюрбане с большим запачканным сургучом конвертом в руках. Он низко поклонился и протянул письмо.

«Павел Ильич, возьми», - приказал генерал-губернатор, удобно устроившись в кресле. Секретарша взяла конверт из рук гостя и, хрустя сургучом, открыла его.

- «Поклон Рамбира Сингха российскому губернатору и военачальнику! Я посылаю к вам верного человека, которого вы можете спросить обо всем. Его зовут Чанг-Сингх. (Услышав его имя, посланник слегка наклонил голову. и улыбнулся.) Гуру Гобинд предсказал, что англичане будут мучить наш народ долгое время, но после этого русские придут в Индию и изгонят их ... »

"Кто этот Гобинд?" - спросил генерал Кауфман, не будучи сильным в истории Индии.

- Был такой герой у сикхов в семнадцатом веке. Он боролся против моголов, создал армию, но пал от руки посланного убийцы. Они почитают его как святого.

- Читать дальше.

- «Восемь сикхов поссорились с англичанами, которые, помимо этих восьми, расстреляли из огнестрельного оружия еще много невинных людей. Всего от британских орудий погибло сто человек! В пророчестве Гуру Гобинда говорится, что вы придете и освободите нас, и к вам присоединятся триста тысяч сикхов. Все они готовы. Когда вы приедете, они выступят с вами ».

- Какое странное письмо! Они хотят, чтобы мы вторглись в Индию? Что еще там?

- Ничего больше. Подпись и отпечаток кольца.

- Ну, знаете, в одиночку я не могу решать такие вопросы. Спросите индуса, что ему говорят передать словами.

- Он говорит, что Рамбир Сингх хотел бы получить от вас письменный ответ.

- Скажи ему, что я пока не могу ответить. Я должен отчитаться наверху. Это государственное дело! Пусть вернется, а потом мы пришлем к ним нашего человека с письмом.

Секретарь перевела. Индус, долго кланяясь и улыбаясь, ушел. Когда за ним закрылась дверь, Константин Петрович встал из-за стола и обошел кабинет.

- Что они там делают? Хотят ли они каким-либо образом натравить нас на британцев?

Потом помолчав немного и поскрипывая паркет (полы крошились, а денег на ремонт все равно не выделили), добавил:

- Павел Ильич, вы свободны. Я тебя больше не задерживаю.

Переводчик поклонился и тихо закрыл за собой дверь.

Менее чем через год весь мир был шокирован новостями о восстании сикхов и безжалостными мерами его подавления англичанами. Сообщение Кауфмана военному министру о визите «индийского гостя» осталось без ответа.

В связи с произошедшим ажиотажем генерал-губернатор направил наверх еще один рапорт, в котором, в частности, написал: «Восстание - это не внезапное восстание нескольких местных полков против Ост-Индской компании, а скорее выражение. стремления региона освободиться от ненавистного ига иностранцев. Ущерб, который английская торговля понесет в результате восстания, будет очень значительным. Если Англии удастся в ближайшее время подавить восстание, то она не только выиграет от этого. это событие, но значительно усилится и станет более мощным, чем раньше ».

На это последнее сообщение наконец был получен ответ: «Наши действия в отношении британцев в Средней Азии должны быть следующими:

а) ввиду ограниченности военных ресурсов Туркестанского округа немедленно усилить войска этого округа резервом;

б) выдвинуть к Амударье более крупный отряд;

в) особое внимание следует уделить тому, чтобы наши действия не производили неблагоприятного впечатления на Афганистан ».

Павел Ильич Пащенко, историк-востоковед, знаток многих языков, учился в Казанском и Санкт-Петербургском университетах. После окончания университета он участвовал в многочисленных археологических раскопках и экспедициях. В студенческие годы общался с Добролюбовым, посещал собрания «Земля и воля». Он читал запрещенные книги и листовки, пытался издавать собственный журнал, запрещенный цензурой, как «рупор социал-демократии». Затем юноша устроился и пошел на госслужбу в Азиатский отдел, где стал подниматься на гору: секретарь посольства России в Персии, потом - личный переводчик туркестанского генерал-губернатора Романовского и вдруг внезапно поломка ... Высылка как «человека неблагонадежного и вредного для службы в Туркестанской области». Все потому, что он был чрезмерно откровенен в разговорах с местными жителями, и они вспомнили его бурную молодость. В итоге - ссылка на Оренбург. Потом прощение и возвращение в северную столицу. И снова Туркестан. Служба с новым генерал-губернатором Кауфманом. Но вскоре его снова отчислили за «нарушение секретов служебной переписки» и проживание под надзором. Когда через год надзор сняли, Павел Ильич снова получил право вернуться в столицу.

«Ради бога, осторожно! Бойтесь всех - от кондуктора в дилижансе до ближайших знакомых», - упрекали пожилые родители «блудному сыну». - Петербург теперь не такой, каким был когда-то. Слишком много говорить опасно ".

Был ноябрь. Давно не видев любимого города и заскучав, Павел Ильич взял такси и поехал на Исаакиевскую площадь, желая возобновить встречу с уже знакомыми местами. Все было покрыто глубоким снегом, только Петр на коне мрачно и грозно выделялся среди вечерней тьмы, и тусклые фонари грустным светом прорезали мрак ...

Вернувшись домой, Павел Ильич нашел одного из своих родственников. Поговорив с ним о том и о сём, он невольно коснулся политики.

- Как вы здесь себя чувствуете после долгого отсутствия? - вдруг родственник резко сменил тему.

- Спасибо, слава богу, хорошо, - поблагодарил Павел Ильич.

Родственник, ничуть не изменив выражения лица, одним взглядом послал ему упрек, совет или предупреждение. Его ученики, прищурившись, заставили Павла Ильича обернуться. Кочегар клал дрова в печь. Когда он залил его и образовал на полу лужу из снега, растаявшего с его ботинок, он взял свою длинную кочергу и вышел. Родственник тогда стал упрекать вернувшегося из ссылки в том, что он затронул грязную тему у кочегара, причем даже не по-французски. Уходя, он сказал вполголоса:

- Кстати, рядом работает парикмахер. Если, не дай бог, вы к нему пойдете, то будьте осторожны. Я уверен, что он тоже связан с полицией.

- Ну, прачка тоже из жандармского корпуса?

- Смейся смейся! Скорее всего, вас поймают другие, ведь вы только что вернулись оттуда - к вам будут прикреплены десять нянек!

- А ведь семерки хватит, чтобы ребенок остался без глаза, правда? - продолжал шутить бывший ссыльный.

На следующий день Пащенко пошел к чиновнику, который занимался его делами. Рыхлый снег падал хлопьями, мокрый и холодный ветер проникал до костей, рвал шляпу и пальто. Кучер, едва заметив шаг вперед, прищурившись от снега и склонив голову, нечеловеческим голосом крикнул: «Разгоняйтесь!

Павел Ильич вспомнил, как в известной сказке воробей спрашивает волка, почему он живет в таком северном климате? «Свобода, - отвечает волк, - заставляет забыть о климате!» Ах, как он понимал психологию серого хищника!

Прошла пара месяцев. «Вернувшийся» наслаждался обретенной свободой в кругу семьи, родственников и друзей. Если дни в ссылке ползли медленно и мучительно, то здесь они мчались, как бешеные лошади - незаметно пролетела неделя, за ней другая ... И в первых числах февраля, в 9 часов утра, слуга сообщил Павлу. Ильичу, что его хотел видеть районный староста. Владелец посоветовал мне пригласить квартального. Начальник показал листок бумаги, в котором говорилось: «Вас приглашают в Секретный кабинет Его Императорского Величества к 10 часам утра».

- Хорошо, - прочитав записку, джентльмен улыбнулся. - Это находится на Цепном мосту?

- Не волнуйся, у меня внизу сани, я с тобой пойду! - ежеквартальный успокоился, сделав призывной жест.

«Это плохой бизнес», - тревожно сжалось мое сердце.

Проехали Цепной мост, Летний сад и свернули в бывший дом Кочубея. Там, в флигеле, разместили, куда их и пригласили. Жандарм на входе не впустил их, а вызвал чиновника, который, прочитав газету, покинул квартал в коридоре, и Пащенко попросил следовать за ним. Он привел его в кабинет, где за большим столом сидел худой седой старик со зловещим лицом. Старик дочитал для важности какую-то газету, затем, кряхтя и щелкая подагрическими суставами, с усилием поднялся и подошел к посетителю.

На груди у него была звезда, из чего можно сделать вывод, что он отнюдь не мелочь, а птица большого полета - ничуть не ниже командира корпуса жандармов.