Любовь и страсть!!!

Долгие проводы

Сашке надо было возвращаться в деревню и собрать всё необходимое для завтрашних сборов. Он надеялся, что его Светочка, конечно же, помнит о том, что завтра ему идти служить. Ему хотелось хоть на время забыться и перестать думать обо всём, что предшествовало этому дню, ему необходим  был моральный отдых. Но его мысли, беспорядочным пчелиным роем, вонзались острыми жалами, в его сознание, причиняя немыслимую душевную боль, в ожидании следующего дня.

         Света сидела дома на диване в своей комнате, листая книгу, и со страхом думало о том, что если мать вдруг передумает и не сдержит своего слова,- не отправит её к бабушке, и она не сможет, простится с Сашей. Но то, что случилось часом позже, стало для неё чудовищным откровением…

         Девушка успела даже задремать, в ожидании вечера, и  когда мать наконец-то вспомнит о своём обещании: через время она услышала, как щёлкнул дверной замок входной двери, и почти сразу до неё донёсся раздражённый голос матери:

- Явился, не запылился! Мог бы и не приходить, чего уж там стеснятся, приучил! Думаешь, я слепая, если молчу, так можно сесть на меня и ножки свесить?!

- Да,.. ты то молчать умеешь… только не понятно, кто на ком ножки свесил? Как раз об этом и хотел поговорить,…  долго откладывал разговор, думаю, нет смысла дальше нам оставаться вместе. Только прошу, выслушай меня хоть раз спокойно, без истерик, - мужчина старался, говорить негромко и сдержанно,- Всё, что ты хотела в этой жизни, ты имеешь: должность, положение, достаток, квартиру, машину, даже дачу, на которой не появляешься, разве не об этом ты мечтала сидя в своей глухомани? По-моему, твои амбиции удовлетворены с лихвой. Всё тебе оставляю, пользуйся. Только давай расстанемся цивилизовано, как взрослые люди, без криков и взаимных упрёков, я устал от них. Я уже подал на развод, на днях тебя вызовут в суд, тебе только надо подписать согласие. Решение принято и менять я его не буду. Мы ведь с тобой чужие, посторонние люди…

- И не подумаю! Я не дам тебе развода! Нашёл простушку… Думаешь, так просто отпущу тебя? Не надейся! Всё про тебя знаю, и куда таскаешься,… к ней бежишь? Дочери ничего не дал, к ублюдку незаконнорожденному собрался?! - срываясь на крик, вне себя от бешенства, бросала в лицо мужу женщина.

- Ещё одно слово и ты узнаешь мою крепкую руку, не вызывай меня на эмоции, - у мужчины заходили желваки на скулах, голос стал жёстким, он сжал кулак, и не сдержавшись другой рукой схватил её за лицо и оттолкнул от себя.

- Хочешь ударить? Ударь! Ты столько лет мечтал это сделать. Пусть все узнают твой моральный облик. От дочки отказываешься? Порядочная женщина не может мужчину из семьи увести, чем она лучше дешёвых девок? – чуть ли, не визжала обиженная жена.

- Это, ты то,… порядочная? Идиотки кусок! Заткнись! Пока не придушил тебя, кто мне дочку якобы семимесячную, подсунул?! Кто её папаша, тракторист или пастух?! Как я мог терпеть твою ложь столько лет?! Ненавижу! Дешёвка лицемерная! Шлюшка спесивая! Надо было ещё тогда тебя прибить, уже отсидел бы и вышел, что бы, такие как ты твари, не отравляли людям жизнь! В тебе же нет ничего человеческого,… если попытаешься меня остановить, обещаю, я освобожу общество от тебя. Не угомонишься, отправлю туда, откуда взял, думаю, твои родственники давно заждались, где и тебе место. Скорпионша! Паучиха!.. – и так страшно посмотрел на жену, вложив в этот взгляд всю ненависть, что копилась у него все эти годы, проведённые рядом с ней… Нона Павловна, как-то съёжилась, в глазах появился неподдельный страх, она подумала: «А ведь сделает!..» - и заторопилась в спальню, закрывшись там.

       Было слышно, как Андрей Львович хлопал створками шкафов, видимо собирая свои личные вещи.

     Света пожалела, что не закрыла дверь в своей комнате, боясь, что мать просто забудет про неё. Она не знала, как ей поступить и боялась показаться на глаза родителям, в этот момент девушка испытывала такую душевную горечь, что ей просто жить не хотелось. По её щекам стекали слёзы, она ненавидела свою жизнь. «Только Саша мог избавить её от чувства одиночества и страха, а теперь вот и его не будет рядом с ней. Как она будет выживать в этом мире лжи и фальши»?… - ей впервые стало жаль себя. Девушка подумала: «не появись в её безрадостной жизни Саньки, она никогда бы, не узнала, как может быть хорошо и просторно душе, рядом с человеком, которого любишь и которому безоглядно доверяешь». Только мысли о любимом, возвращали её к желанию – жить. Её тело бил нервный озноб, из комода она достала одеяло, укуталась в него и, забившись в угол дивана, зарылась лицом в подушку, чувствуя себя, совершено раздавленной и беззащитной. Она ждала, когда наконец-то стихнет движение, чтобы незаметно выбраться из квартиры и сбежать к бабушке Вале.  Света решила, как бы, не было ей плохо и мерзко, она ни за что не станет огорчать своего Сашеньку своими внутренними переживаниями.

    Через какое-то время в квартире всё стихло, Света не слышала даже, как закрылась дверь за отцом. Она вышла из своей комнаты и услышала за дверью спальни, плачь. Девушка прислушалась, нет, не показалось, и очень было удивлена тому, что её мать умеет плакать… Света была растерянна и не знала, как ей быть дальше, то ли дождаться пока мать выйдет из спальни, то ли уехать молча: пока она думала, плачь стих и в зал вошла Нона Павловна:

- Всё слышала? – обратилась она к дочери и, не дожидаясь ответа, надрывно продолжала, - и этому человеку я отдала лучшие годы своей молодости… ну, нет, я так просто не сдамся! Этот козёл меня ещё узнает со своим выродком. Да чем это тощая швабра лучше меня? Ты бы видела, как она одевается, лахудра какая-то… Я им ещё попорчу кровь, думает, я на него управу не найду... Не на ту нарвались! Долбанный Казанова, я заставлю его со мной считаться! Никчёмный прокуроришка,… да неизвестно ещё кем бы он был без меня,…- женщине явно хотелось высказаться.

    Света смотрела на мать, без чувства сострадания, у той был потрёпанный, несуразный вид: на лице были видны тёмные потёки от косметики, губная помада размазана, причёска потеряла форму: она выглядела просто ужасно, с перекошенным от злости лицом. Но девочке почему-то это не трогало, и  было совсем не жаль свою мать.

- Что молчишь? Слабостью моей упиваешься?- переключилась на дочь разгневанная женщина.

- Мама мне правда, очень жаль, поверь мне тоже гадко и плохо,- обессилено оправдывалась дочь.

- Ей жаль! А мне то, как жаль, что юродивую мямлю родила. Таким как ты не приспособленным ни к чему, не выжить! Надо зубастой быть, - акулой! Иначе если не ты, то тебя… да, что дурёхе-то тебе объяснять, ты же не от мира сего… в облаках всё летаешь, шлёпнешься, так всмятку…

- Прости, я старалась быть хорошей дочерью…

- Видно хреново старалась! Да, пошли вы все к чёрту! Достало всё… - в сердцах сказала та, и как бы вспомнив, добавила,- куда-то хотела сегодня? Иди! Пока я не передумала, да любезной свекровушке моей передай,- хорошего сына воспитали, нечего сказать. Платье концертное не забудь переодеть, а то до старухи не доедешь, сопрут по дороге…

     Света так и не поняла, что должны спереть, как мать сказала; её или платье и чего ей больше жаль бы стало: уж точно, наверное, не её…

     Девушке пришлось добираться на другой конец города в рейсовом автобусе, что она делала крайне редко. Она сидела  у окна и наблюдала за мелькающими домами и витринами магазинов. Автобус остановился на остановке, и за стеклом Света увидела отца, он шёл с незнакомой для неё, стройной, на вид миловидной женщиной, между ними шёл мальчик лет пяти, они держали его за руки с двух сторон. Она  даже привстала, чтобы лучше разглядеть новоявленную семью, по их лицам было видно, что все они были вполне счастливы: мальчик, что-то  радостно рассказывал, а взрослые улыбались ему в ответ.  Автобус тронулся, девушка встала и подошла к  окну заднего вида, и ещё долго провожала их взглядом, не веря своим глазам. Света поразилась, как быстро человек меняет своё настроение: ещё чуть менее часа назад, отец был раздражителен и зол на мать, выговаривая ей неприятные вещи, а здесь рядом с другой женщиной, он весь будто светится изнутри: мягкое, заботливое  выражение лица, добрый приветливый взгляд…  таким отца, она никогда не видела и не знала,… как же она завидовала этому незнакомому мальчишке…  Сердце бедной девочки сжалось от досады и обиды за себя; она вдруг поняла всю горькую правду, что никогда не была любима, в этой, казалось бы, вполне благополучной, некогда семье. Как хотелось ей перечеркнуть всё своё безрадостное детство и начать жизнь с чистого листа, где будет только она и её любимый Санька…

       Света нажала на дверной звонок, ей открыла бабушка Валя, увидев её, она испугано спросила:

- Девочка моя, что случилось? На тебе лица нет, ты не заболела часом? Как с креста снята… Давай иди, приляг, а я сейчас чайку разом.

   Пожилая женщина подвела девушку к дивану, стоящему в зале и помогла прилечь, укрыв её заботливо пледом.

- Только вы меня и любили, вы и Санька вот,- с горечью в голосе говорила Света, - плакать хочется, а слёз нет…

- Что-то дома произошло? – озадачено поинтересовалось Валентина Федотовна.

- Даже не знаю, с чего начать,… - упавшим голосом, отвечала внучка,- только пообещай мне бабушка, что ты спокойно будешь реагировать, на то, что я скажу.

- Обещаю! Даже валерьяночки прежде выпью,- женщина, принесла девушке чай, и Света выпив стакан чая с лимоном, немного успокоившись, рассказала всё, как есть.

- Выходит, я вам не родная, даже не знаю кто мой настоящий отец. Признайся бабуль, вы знали об этом?

- Догадывались… недоношенные дети с трёх килограммовым весом, не рождаются. Ты сейчас и всегда, была и будешь нам родная. Душенька моя, -она присела к внучке на диван и притянула её к себе, - вот варвары окаянные… лишили тебя детства, но так больше не будет. Вот дедушка выйдет из больницы, мы с ним всё решим,… не дадим калечить жизнь твою  дальше. Эта свирепая фурия, по сыну нашему асфальтовым катком прошлась, и тебе житья не даст. Будет зло на тебе вымещать. Андрею сказать надо пусть меры примет. Вот навязалась на нашу голову злобная Медуза Горгона, чтоб ей там икалось до трясучки…

- Как же мне с этим жить дальше? Бабуля если бы ты знала, как мне невозможно тяжело на душе, словно гирю пудовую подвесили, я будто цветок, втоптанный в дорожную пыль…

- Бедная моя девочка, скоро у тебя будет взрослая, своя жизнь. Всё наладится, - как-то не очень весело утешала её пожилая женщина.

- Я постараюсь сегодня раньше лечь спать, завтра Сашеньку в армию забирают, надо будильник на пять поставить. Мне невыносима даже мысль о том, что я возможно последний раз увижу его, - очень грустным, тихим голосом сказала она.

- Да, что ты милая моя, сколько девчонок ребят в армию провожают и ждут. И детишек им потом рожают и живут счастливо…

- Не хорошо мне на душе, боюсь чего-то. Саша уйдёт, дедушка болен, отцу  я не нужна. Кто защитит меня от матери?

- Даже слова эти звучат дико, и от чего в этой женщине столько неприкрытой озлобленности против  всего человечества? Из грязи человека вытащить можно, но нельзя вытащить грязь из человека – это про твою мать сказано, – горестно сказала Валентина Федотовна и участливо посмотрела на внучку.

    Света после разговора с бабушкой легла спать, обессиленной и совершенно опустошённой, не желая думать больше ни о чём.

      Время было пол шестого утра… Приятная утренняя свежесть доносила с городских клумб сладковатый аромат петуньи и запах цветущего ириса. У здания военкомата толпилось много людей; новобранцев, их родственников, друзей и подруг…

      Молодой парень спортивного, крепкого телосложения, с пронзительными карими глазами, привлекательный брюнет, стоял немного поодаль в стороне от других новобранцев и беспрерывно вращал головой. По нему было видно, что он кого-то ждал, его озабоченный взгляд, выражал тревогу и беспокойство, лицо было скованно маской угрюмости. Вот его лицо вдруг просветлело, стало мягким, появилась умилённая улыбка, он рванулся вперёд навстречу девушке, которая направлялась в его сторону. – Это была Светлана. Радостная улыбка озарила её лицо лишь на время, и сразу тень печали легла на красивые, тонкие черты.

    Для Саши было достаточно одного её взгляда, чтобы в его душе появилось ощущение счастья, он заметил грустное, бледное лицо подруги, было видно её подавленное состояние, которое невозможно было скрыть под  улыбкой. Они протянули навстречу друг другу руки, через тепло ладошек, они чувствовали озноб души предстоящей разлуки. Им многое хотелось сказать друг другу, но слова были бессильны, выразить ту муку и боль, что кипела в их душах, разрушая их изнутри. Они приникли  друг к другу и долго так стояли в объятиях,  не произнося ни слова, никого и ничего вокруг не замечая, будто эта планета принадлежала, только им двоим.

   Девушку охватила вдруг паника:

- Сашенька милый мой! Как же я теперь без тебя?.. – эти слова звучали глухо, как приговор, её угнетённое состояние, было на грани обморока.

     Её долгий блуждающий взгляд пробудил в нём мучительную тоску его одинокой, безрадостной жизни, некогда забытой рядом с ней, она вновь давала о себе знать. Он слегка обнял её, с особой нежностью, вложив в эти объятия всю любовь, что в нём жила. Его лицо выражало озабоченную серьёзность, Саша не находил нужных слов утешения, они словно застряли в горле одним болезненным комом. – Эта разлука с любимой, как безысходная маленькая смерть. Сердце оглушительно и надрывно стучало, у него не было сил смотреть на неё и видеть полные отчаянья глаза, с застывшими в них слезами, но его жадный внимательный взгляд безотчётно  впитывал каждую деталь её внешности, поглощая в себя, чтобы потом воскрешать в памяти эти дорогие и такие родные его сердцу черты. Он взял её руку в свою, и сжал едва дыша:

- Мы сильнее испытания разлукой… Я буду безумно скучать по твоим бездонным глазам, в которых я утопал со своей суетностью жизни,… наша любовь выдержит всё. Наша боль и тоска растворится во времени, я знаю нам по силам всё,- как-то не очень убедительно, Саша пытался поддержать свою любимую.

- Твоя любовь – это самое дорогое, что есть и было когда либо, в моей жизни. Ты моя радость, моя душа и печаль моя… никакая сила не в силах разрушить эти чувства.  От того и горько расставаться, потому как не в чем искать утешение и вряд ли, что-то может даже приглушить эту боль.

- Не рви мне сердце,… нет слов, чтобы выразить, что я испытываю сейчас... Без тебя нет меня, а без меня нет тебя, мы оба это знаем. Мы должны беречь наши чувства и сохранить их до конца нашей разлуки, чтобы не случилось, даже сквозь расстояние,… ты и я, мы одно целое, я всегда буду рядом, ты только ощущай моё присутствие,… - он поцеловал скромное колечко на мизинце своей левой руки, - это наша связь с тобой, - и, взяв её правую руку, поцеловал средний палец, на котором были такие же тоненькие колечки, - Ты часть моей души, ты часть моего сердца, ты часть меня самого, всегда помни это и храни себя для меня,… для нас…

- По машинам! – зычный, громогласный голос майора, разорвал воздух и все новобранцы стали заходить в здание военкомата, нехотя расставаясь с близкими и родными.

    Влюблённые не могли оторваться друг от друга, их руки не размыкались, они ловили жадным взглядом на себе, последние секунды прощания,… словно это были последние минуты их жизни.

«Разлука - трагедия для двоих, она окрашена отчаяньем и неизбежной грустью, пронизанная безжалостной и безысходной, неутолимой  печалью»…

    Света стояла у дерева, слегка прислонясь к нему, совершено обессиленная и раздавленная… сердце тревожно и мучительно ныло. Она чувствовала себя просто отвратительно, к горлу подкатила дурнота, ей казалось, что она вот-вот упадёт без чувств, ей чудилось, что жизнь покидает её вместе с её возлюбленным…

    Через время из ворот военкомата выехал автобус, провожающие ринулись к нему, но им преградили путь люди в военной форме, шторки на окнах автобуса были плотно задёрнуты, автобус быстро набирал ход, увозя с собой радость и девичьи сладкие мечты, о чём - то добром и светлом…

         Света не стала ждать рейсового автобуса, решила пройтись пешком, до бабушкиного дома было две остановки. Она отрешённо думала о том, что  будет теперь с её жизнью, и ощущала себя бабочкой, с крыльев которой, грубым прикосновением сняли пыльцу: не взлететь ей больше, не насладиться лёгким полётом, она была обречена на выживание… Разлука с Сашей буквально уничтожила её и раздавила, она с трудом передвигала непослушные, тяжёлые ноги, к подошве которых, казалось, налипла вязкая, тягучая глина…

       Валентина Федотовна, ждала внучку у дома на лавочке, чтобы хоть как-то поддержать её, заведомо зная, что та придёт в упадническом настроении. Увидев Светочку, она даже не сразу узнала её, что-то изменилось в ней; отстранённый, опустошённый взгляд и очень бледное, не по-детски взрослое лицо,… женщина метнулась ей на встречу:

- Бедная моя девочка, что же ты себя так изводишь? Пойдём скорей домой, я пока ждала тебя, пирожков напекла, отдохнёшь, пойдём Лёвушку проведаем.

   Они поднялись в квартиру.

- Птичка моя, покушай, вчера за весь день, так кроме чая и не прикоснулась к еде. Тебе силы нужны, чтобы выстоять и пережить всё,- уговаривала внучку женщина.

- Да мне кусок в горло не лезет… птичка, как точно ты подметила. Сколько себя помню, я всегда ощущала себя бескрылой птицей, все вокруг чему-то радуются, словно летают,… У меня же никогда не было такого ощущения, когда хочется взлететь. Только общение с Сашенькой подарило мне на какое-то время это ощущение лёгкости, когда хочется парить, летать, теперь вот и его у меня отняли, и опять я стала бескрылой,-  очень грустно говорила девушка.

- Миленькая моя, звёздонька, что же мне сделать такого, чтобы увидеть, хоть признаки радости на твоём милом личике?

- Я не ищу участия, жалости, сочувствия. Я просто люблю и хочу быть любимой и чтобы никто не казнил меня за эту любовь. Моя любовь к Саше ярче солнца и глубже морей, я  сгораю и утопаю в ней. Если бы ты только могла заглянуть в мою душу, ты бы ослепла, столько жара и огня в ней, это пламя поглощает и  убивает меня… - с каким-то обречённым отчаянием говорила девушка.

- Детонька, как же слышать мне всё это больно, а всё от того, что не видела ты любви, ты её не знала… Уж прости и нас стариков, не додали чего-то, а родителей уж Бог простит, - с горечью сказала женщина и, расплакавшись, присела на диван к внучке, которая сидела на нём поджав под себя ноги, - Чем помочь мне тебе, чем облегчить твои страдания? Ты словно малая птаха, стремишься в тёплые края за чужой стаей, заведомо зная, что этот край для тебя недосягаем.

- Где мне силы черпать? Научи меня бабушка быть сильной. Рядом с Сашенькой я чувствовала себя защищённой, а теперь я растеряна, что будет со мной? Что будет с нами и нашей любовью?..

- Главное не падать духом… Ты пока поспи, отдохни. Лёвушка окрепнет, всё решим,- женщина поглаживала внучку по спине, стараясь как-то её утешить.