Потому что люблю

Глава 4

Неизвестно, кем бы стала Лерка-воробей и как сложилась её жизнь, если бы однажды тот самый полицейский, что принёс в их дом известие о смерти отца, не увидел её во дворе одного из домов в составе неблагополучной компании. Валерии тогда было почти четырнадцать, он пробил её по своей базе. Но она нигде не засветилась и на учёте в детской комнате милиции не стояла. Ему бы и плюнуть на это дело, девчонка большая, неуравновешенный подросток, пусть занимается чем вздумает. У неё есть мать, вот она и должна заниматься воспитанием дочери, если не хочет, чтобы та ей в подоле принесла. Но какой-то мерзкий червячок точил душу Петра Михайловича, как будто он нёс ответственность за эту ещё нескладную большеокую девчонку.

Он действовал осторожно, присматривал за Лерой издалека, наводя справки у местного участкового о дворовой банде. Зашёл в школу под предлогом профилактики подростковых правонарушений; побеседовал с завучем, особенно интересуясь неполными семьями. А потом подкараулил Валерию воскресным утром у входа на районный рынок. Убедился, что за ним никто из пацанов не следит и схватил её за руку как раз тот момент, когда она почти выудила дорогой телефон из заднего кармана джинсов какого-то зевалы. Наклонился к её уху и строго сказал:

- Не привлекай к нам внимания, Лерка-воробей, и пойдём со мной. И кричать не вздумай, а то я «жертву» в качестве потерпевшего привлеку.

Лера испугалась, впервые в жизни. И испугалась ещё больше, когда узнала полицейского. Даже несмотря на то, что сегодня тот был в простой футболке и джинсах. Она думала, что он потащит её в местный участок, но прогадала.

- Пётр Михайлович я, если забыла, - мужчина усмехнулся.

- Не забыла, помню, - насупленный воробей смотрел на него исподлобья, но не сопротивлялся. – И помню, с чем вы к нам тогда пришли.

- Работа у меня такая, - он вздохнул и нажал на кнопку брелока, снимая свою машину с сигнализации. – Садись.

Но Лера не думала этого делать, отступала, но бежать не решалась.

- Куда вы меня? Зачем? Вы же ничего не докажете.

- Садись. Я поговорить с тобой хочу.

Он вёз её за город. Заранее договорился с одним своим приятелем, что служил следователем в женской колонии для несовершеннолетних, и вот сейчас был готов преподать Валерии первый урок. Но остановился возле отделения полиции и, опуская стекло со своей стороны, указал на стенд:

- Через пару лет здесь может появиться и твоя физиономия, если тебя раньше на месте преступления с поличным не загребут.

- Не загребут, - она была настолько напугана, потому что попалась впервые в жизни, да ещё и полицейскому, что спрашивать его о чем-то не решалась.

- Думаешь, дружки твои тебя вытащат? Что-то мне с трудом в это верится. Где они сейчас?

Наверное, отпираться было глупо. А ещё ей хотелось поговорить, пусть с ним, с «ментом», но поговорить. Потому что родным в таком не признаешься.

- Они… Я всегда на дело одна хожу.

- На дело? – Пётр присвистнул. – На хорошее дело? Они тебя, дуру малолетнюю, подставляют. На дело? И какова же твоя доля в деле?

- А мне ничего не надо. Может, может это азарт такой, адреналин некуда выбросить, вот.

- Азарт, говоришь, - он остановил машину, помог Лере выйти и, удерживая её за локоть, повёл в сторону высоких серых ворот, окруженных таким же серым забором с колючей проволокой. - Сейчас ты увидишь, что за такой азарт бывает.

С ней обращались как с самой настоящей преступницей. Приняли и досмотрели, как «полагается». Надзирательницы отнеслись к ней так, как будто уже решили её судьбу. А этот Пётр Михайлович ни разу их не остановил. Она давилась слезами, но шла с гордо поднятой головой на вышку, откуда надсмотрщики наблюдали за прогулкой заключённых.

- Хочешь закончить свою жизнь так же, как они? – она снова слышала его шёпот прямо над ухом. – Хочешь? Хочешь, чтобы твоя мама рыдала по ночам, винила себя. А бабка совсем её запилила? Я всё о вас знаю, у соседей расспросил, да и дед твой рассказал. Думаешь, отец гордился бы тобой?

- Нет, - уткнувшись в мужскую грудь, Лерка рыдала, не пытаясь сдерживаться. Кто же знал, что этот мужчина сумеет задеть её за самое больное. – Я больше не буду, честно не буду. Увезите меня отсюда, пожалуйста!

На обратном пути в машине она сидела, прижав колени к груди, и тихо плакала.

- Дай мне слово, что больше никогда не свяжешься с этими ребятами.

- Что, что мне сказать им? Они не отпустят просто так.

- Правду. Учись говорить правду. Тем более, что тебе теперь будет некогда постоянно зависать в их компании.

- Это как?

- Ну, у тебя будет занят каждый вечер, идём.

Валерия высунула голову в окно, осматривая место, куда они приехали.

- Цирк?!

- Именно, - и снова Пётр открыл перед ней дверцу. – Здесь работает мой давний приятель. Он мне кое-чем обязан. И ты обязана мне, так что…

Пока Лера ходила вокруг манежа, задрав голову вверх и наблюдая за репетицией воздушных акробатов, её новый опекун разговаривал с управляющим. Высокий спортивный мужчина упрямо качал головой:

- Не, Петро Михалыч, не уговаривай. Ничего уже не выйдет, сколько, говоришь, лет дивчине?

- Почти четырнадцать.

- А в студию знаешь каких детей приводят? Вон, Олеся под куполом, видишь? Ей двенадцать. Так она мировой призёр, у Китае первое место взяла, обошла дю Солей!

- Я не прошу тебя делать из неё циркачку мирового уровня. Но девчонку надо чем-то занять, и я знаю, что помощники тебе всегда нужны. Это, это её повинность, наказание, отработка, называй как хочешь. Я ручаюсь за неё.

- Ну не знаю, Михалыч, - мужчина стоял и чесал затылок, наблюдая за Валерией. – Попробовать можно. Эй, - он свистнул, подзывая девчонку, - пойдём, что покажу.

Они оказались за кулисами. Лерке хотелось и здесь рассмотреть всё, а потом рассказать маме, но грозный рык отвлёк её. Они подходили к клеткам с хищниками: тиграми и львами. И вот тут за спиной она услышала тихую угрозу:

- Михалыч за тебя поручился, я ему верю, он мне жизнь спас. Но учти, ежели что, я разбираться кто прав, кто виноват не буду, суну твою руку по самый локоть в пасть Акиле, а потом скажу, что так и было…