Общество Должников

Глава 9-1 "Корни"

Выяснилось, что я чертовски давно не выбирался из города в сторону Побережья. И то сказать: местные очень не любят, когда кто-то шляется рядом со Стеной без местной прописки. Чужаков останавливают еще у Предместий и «теряют» их, потому что Предместья – это гигантский комплекс тепличных огородов и ферм, где выращивается зелень и мелкий скот. Здесь царствуют крепостные, они же черностоповцы, и стража, которая из этих крепостных набирается. Неприветливые ребята. Слово «быдло» для них не подходит: оно слишком мягкое.

Единственная задача черностоповцев – растить жратву для цитаделей. Задача эта не менялась веками, так что фермеры действуют и живут по законам Предков. Это означает, что они слегка дремучи: могут завалить, если попытаешься сфотографировать что-то или просто сорвешь яблочко. И не нужно обманываться тем, что крепостным не выдают огнестрельное оружие…

Они прекрасно обходятся прадедовскими бошколомамами.

Так вот, давненько я тут не был. Нынче огороды не жались к Стене, а выползли далеко вперед, пожирая плодородные прибрежные земли. Во время бурь здесь успело сгнить столько морепродуктов, начиная с водорослей и заканчивая чудовищами, что картошка перла вверх как секвойи, а теплицы разрывало изнутри огурцами. Да, лонгаты любили ковыряться в земле. Настолько любили, что тенебрийцы охотно спихнули на них сельское хозяйство Немоса, подвинув не слишком усердных в этом плане гарзонцев. Это привело к относительно низким ценам на вощи, и еще одном законному поводу к драке между подъездами.

Но х**н с ними с огородами.

Куда больше меня удивила Стена, которая выросла раза в три, и тянулась теперь так далеко в обе стороны, что невозможно было даже прикинуть сколько же земли успел захапать себе Император. Много. Я не думал, что тенебрийцы так разбаловали отсталых: говядина и впрямь творила чудеса! Получается мраморной вырезкой можно оплатить экспансию, и это при условии, что никто не воспринимает всерьез твою армию железноголовых шутов. Ну, блин, и ну.

Грузовик медленно ехал по бетонной дороге, ведущей к ближайшему КПП в Предместья. Мы с Хо немного оклемались, но все еще старались не шевелиться. Два облупленных яйца. Эти ССТ-шники сделали все, чтобы навсегда вписать себя в наши гостевые книги. У меня все тело было в автографах. О, Леди!

Осторожно ощупывая битые задницы, мы с оливкой рассматривали Стену. И было на что посмотреть. Широкие мрачные стяги тяжело покачивались на ветру, бросая мутные тени на железобетонные блоки. На полотнищах золотом были вышиты деревья, нативные узоры и квадратные лица, ополовиненные шлемами. Между полотнищами тяжелели латунные черепа, - каждый размером с баскетбольную площадку, - они угрожающе скалились в сторону Немоса.

Массивные башни выстрелили мощными столпами света: видимо ночная гвардия проверял прожектора. Вслед за этим несколько раз ахнули зенитные орудия и в небе расплылись дымовые кляксы.

Потом где-то затрубил горн и в просветах бойниц показалась вереница неясных фигур. Через несколько минут в закатном сумраке послышалось пение. Оно медленно нарастало и крепло, словно кто-то не торопясь выкручивал колесо громкости у гигантской звуковой колонки.

…чистые очи Владыки не закроются…

…глядят теплом, радуйся, радуйся…

…все враги в крови умоются…

…дети их прорастут золотым колосом…

…белый хлеб будем есть на поле…

…бывшем поле брани, радуйся, радуйся…

Я машинально смял пончо на груди. Там ничего не было. Фамильный золотой круг давно был сдан в ломбард.

- Ты что? – негромко спросила Хо.

- Ничего, - я сам себе удивился. – Моя бабуля пела мне эту песню в детстве.

В этот момент включились проекторы, установленные на вышках в Предместье. На белой громаде Стены забрезжили расплывчатые изображения Круга. Он сменился огнем, в котором закалялся меч. Затем появился лик Императора. Я щепотью коснулся лба, губ и пупка.

- Все враги в крови умоются.

Хо во все глаза смотрела то на стену, то на меня. Лыба у нее была до ушей. Она была уверена, что я пытаюсь ее рассмешить, но мне было не до шуток. Я как будто отошел покурить за угол, пока моим телом управлял почти незнакомый человек в черной рубашке и шароварах. До этого я почти с ним не встречался, и в этом не было нужды. Однако теперь он вышел из своей альковы и мягко отстранил меня от руля.

- Не отводи взгляда от верного скота твоего.

Суровые глаза смотрели на меня осуждающе, но в то же время покровительственно. Как на сволочь, которую еще можно образумить.

Грузовик остановился у КПП. Несколько стражников уже вышли из сторожки, и теперь облепили кабину, взобравшись на подножки. Буквально через несколько секунд они оставили нас в покое и забегали как будто им кипятка за шиворот плеснули. Двое даже столкнулись в дверях, так они хотели сообщить о нас куда следует. Но этого не потребовалось. За сетчатой оградой предместья я заметил вереницу встречающих: несколько автомобилей и десятка два всадников. Машины сигналили, а всадники разгоняли плетьми зазевавшихся крепостных. Те нехотя выходили из религиозного транса и прыскали в стороны вместе с напуганными курами и одуревшими от шума котами.

Ворота армейского образца с грохотом отъехали в сторону.

- Выбира-а-айтесь!

Это была Полина. Голос ее был усталым до невозможности, но от своей дурацкой привычки растягивать гласные, она отказаться не могла.

Я кивнул Хо. Та раскопала спрятанную в хламе сумку и вопросительно взглянула на меня.

- Понятия не имею, - ответил я. – Отдадимся на волю судьбы. Нас так отмудохали, что я сейчас даже до туалета не добегу вовремя. Не то что сопротивление оказать.

- Ладно, придется мне драться за двоих в случае чего, - невозмутимо ответила олива. – Измельчал мужик.

- Это ирония такая? - я пробирался следом за ней, пытаясь отобрать сумку. – Потому что… Ваши мужики реально измельчали. Или ты про меня?

- Наши мужики нормального размера!

- Да?

- Они оливо-размерные, сколько раз тебе повторять? – сварливо поучала Хо, глядя куда-то вниз. – Я говорила про обычноразмерных. То есть про тебя. Ты измельчал.

- А-ха.

Несколько мужчин в черненых кольчугах и длинных расшитых юбках поставили нам лестницу.

- Вы можете передать груз нам, - сказал один из них.

- Жопу тебе не передать? – спросила Хо.

- Кхм, - неуверенно прозвучал мужчина.

- Разойдитесь! – приказала Хо. – Иначе мы никуда отсюда не выйдем.

- Да! – крикнул я из тылов. – Мы вооружены.

Лучше бы я помалкивал, клянусь Леди. Ребята в юбках как-то нехорошо зашевелились.

- О плети мои, святые плети! – запричитала Полина чуть шепелявя. – Родные мои, вон отсюда. Уйдите, уйдите. Мы немного перенервничали пока ехали, так что садитесь-ка обратно в авто. Я сама все устрою.

Спецслужбы повиновались беспрекословно. Тогда мы увидели Викторович-Ягузарову во всей красе. Схватка с агентом для нее тоже не прошла бесследно. Левый глаз заплыл до отказа, губы кровоточили, а в прекрасных волосах застыло что-то липкое и бурое.

- Барыня, я настаиваю! – крикнул кто-то нам невидимый. – Вы ране…

- Молчш-а-ать! – грянула Полина и топнула ножкой.

Я хрюкнул.

- Четвертую, затравлю псами, отравлю яведой, яйца в кипятке сварю!

Я не хрюкнул.

- Сволочь, - поставила точку барыня. – Ну слезайте, слезайте, мои герои. Ах, как вас потрепало!

Когда мы оказались на земле, Полина бросилась на нас, каждого обняла и расцеловала. Было больно, но... Приятно. Мне, во всяком случае. Даже разбитые, ее губки были что надо.

- Пойдемте, пойдемте, теперь все будет хорошо.

Мы с Хо взяли каждый по лямке и последовали за ней. Встречающих было человек тридцать, и все смотрели так, словно дорогие гости непростительно далеко удалились от помоек. Городские варвары. Сущий сброд! С этими мыслями были согласны даже лошади. Чувствуя настроение своих легко бронированных всадников, кони подозрительно фыркали и принюхивались. Стоячие уши нервно трепетали.

Полина усадила нас в свободную тачку, украшенную золотом и серебром. Не знаю, что за модель это была изначально, но местные умельцы превратили ее в современную карету. С бархатом, багровым деревом, статуэтками животных и различными инкрустациями. Была бы у меня отвертка и немного времени наедине со всем этим богатством…

Водитель был ухоженным парнем лет тридцати, бритым, надушенным и опрятно одетым. Его двуцветная рубашка была расшита птицами и какими-то длинноухими животными, похожими на кошек.

- Добро пожаловать, барыня, - он говорил на славском.

- Здравствуй, Григорий, мой Заяц! Я вернулась!

- Слава Велесу. Я гляжу ССТ сделали все что могли. Новый макияж тебе совсем не идет, Полли.

Скулы Григория напряглись от злости, потом они с Ягузаровой легко расцеловались. Похоже это было традицией коренных славов. Городским не очень нравились чужие слюни. Полина что-то быстро и горячо рассказывала Григорию, поглядывая на меня с искорками в уцелевшем глазу. Парень в ответ поочередно приподнимал брови.

В окно я успел заметить водилу, которого мы успели затолкать в кабину, когда драпали. Он сидел рядом с воротами на раскладном стуле, и покорно подставлял голову людям в белых накидках. Вид у него был очумелый. Стало чуть получше, когда со стороны КПП к нему ровным шагом подошел стражник и сунул в мозолистые руки кувшин. Водила автоматически принял посуду и жадно присосался к ней. По широкой груди потекли красные ручейки. Слава Леди, теперь это была не кровь, а обычное винище.

- Гляжу с хозяином грузовика все в порядке, - заметил я.

- В порядке! – Полина расхохоталась. – Если бы он не оклемался и не вытащил монтировку из-под сиденья, мы бы доехали только до казематов тенебрийцев. Это был такой элемент неожиданности! Зелененькая очень удивилась, когда ей прилетело по хребту от этого «трупа». Он ведь был неподвижен! И весь в крови. Я дала ему денежку и приказала полечить.

- Да уж, - подтвердил я. – Он заслужил.

- Вы были правы, когда решили взять его с собой!

- А-ха. Хорошие дела вознаграждаются.

Тем временем наш Григорий плавно развернул машину. Всадники синхронно гарцевали, красуясь перед хозяйкой и друг другом. Колонна перестраивалась для обратного пути. Хо прилипла к окну.

- Не хотят ли гости выпить? – спросил Григорий ясным голосом. Низкая тенебра давалась ему без намека на акцент. В отличии от странного оканья Полины. – Табачку? Шоколад для барышни?

Барышня так прилипла к окну, что не услышала даже слово «выпить», какой уж там шоколад. Она зачарованно смотрела на молящихся черностоповцев, столпившихся возле бараков. Фермеры окоченели в коленопреклонных позах и смотрели на Стену. Каждый: старики, дети, даже, по-моему, собаки, держали перед собой Круг. На бечевке, на цепочке, куске рыболовной лески. Круг – символ неделимости, великое целое, ведь не может быть ничего надежнее и понятнее круга. Семейный круг. Круг друзей и знакомых Круг обязанностей. Солнце – окружность. Все самые важные отверстия в организме – тоже. Через темя, - круг, помните? – боги вдыхают жизнь в человека, через нее же высасывают обратно. А корона Императора? Круг. Круг. Круг. Туда же: лоб, рот, живот. Простая линия для самоблагословения.

На нем можно изобразить или написать все, что угодно. Главное, чтобы форма оставалась прежней.

- Я бы промочил горло, - сказал я. Потом вспомнил, что начинается самый опасный и ненадежный этап, и добавил: - Чего-нибудь безалкогольного, если есть.

- Кваз! – тут же сказала Полина.

Она рассматривала свое распухшее лицо в зеркало на потолке. Без особых, впрочем, истерик.

- Вам нужно выпить квазу. Он прекрасно утоляет жажду и бодрит.

В подлокотнике между мной и Хо открылся маленький холодильник.

- М-м, недурно, - я почавкал. – Как будто хлебная газировка.

Григорий тут же принялся рассказывать мне как этот исконно славский напиток полезен и легок в производстве. Я потягивал кваз и тоже смотрел в окно. Меж посадок и теплиц пролегали хорошо убранные «улицы», по котором ходили женщины в черных балахонах. В руках они держали большие керамические блюда, из которых люди брали вымоченный в вине хлеб. Отличный десерт на ночь, как по мне. Разумеется, эта приятная закуска имела куда более глубокое значение, но я успел забыть какое. Рассказы моей бабули… Все это было так давно. Как минимум одну клиническую смерть назад.

- А почему все носят фанерки на груди? – спросила Хо. – Как нищие.

- У лонгатов есть такая поговорка, - отозвался водитель, - «бежать пока ветер без камней». То есть, благоразумно отступить, если обстоятельства складываются не в твою пользу. В эпоху бурь ее понимали буквально. На Лонге ветра были такие сильные, а почва настолько поражена эрозией, что летящий мусор мог сильно покалечить или даже у***ь. Это сильно повлияло на культуру личных доспехов. Не только рыцари носили латы, простолюдинам тоже приходилось выкручиваться и продумывать защиту. В основном они пользовались переносными щитами, но часть мастеров занималась выстругиванием полноценных доспехов из древесины. Те, кто не мог позволить себе и этого, связывали вместе ветки, кости, лозу. Сейчас необходимость стала обычаем и в практическом плане деградировала до простого атрибутизма. Проще говоря, фанерки символизируют нагрудник. Кроме того, на них принято писать имя, род, занятие и прочее. Вроде небольшой социальной анкеты.

Хо слушала раскрыв рот.

- Ну, дорвался до свободных ушей, умник, - шутливо проворчала Полина, ощупывая прикус. - Сволочь, зуб выбила. Ну ничего! Теперь есть повод присмотреть новую челюсть.

Ягузарова засмеялась. Похоже она никогда не унывала.

- И они живут так всю жизнь? – услышал я голос Хо. – Всю жизнь?

Полина вздохнула.

- Да им везет, - неожиданно продолжила олива. – Труд на свежем воздухе, с растениями и животными. Настоящая мечта для рабочки. Магазинов вот только нет. Где они берут алкоголь?

- Гонят сами, разумеется, - объяснила Полина. - Яблочная водка у этих дармоедов получается такая, что ее тайком пьют некоторые дворяне. Я вот, например.

- У Прялова недавно была пирушка, - доверительно зашептал Григорий. – Подавали яблочную под видом Императорского Аперитива. К главным блюдам никто не притронулся. Все только выпивали и закусывали тем, что под рукой было. Упились так, что стрельцам пришлось запереть зал, пока все не уснут.

- Какая свинья, этот Прялов, - с отвращением откликнулась Полина. – Когда уж вернется Злобин, я все ему расскажу. Взял себе наместничка! В хлеву есть более достойные кандидаты.

Они снова говорили на славском, так что я не понял ни слова. Я смотрел на женщину удивительно похожую на мою мать. Она тоже была тучной от пожирания картофеля и с застиранным платком на плечах. Крепостная угрюмо жевала винный хлеб и косилась на благородных. Поймав мой взгляд, она приподняла руку, и я, опережая ее действие, помахал в ответ. Женщина оттопырила большой палец и провела им по горлу.

Я тут же сосредоточился на квазе и красном потолке.

У Полины зазвонил телефон. Она коротко поговорила с кем-то, чертыхнулась, и приказала остановить кортеж. Насколько я понял, ей зачем-то понадобилось пересесть в головную машину. Ну что ж, это не повод начинать беспокоиться. Ну не могут же они облажаться у себя дома!

Пение прекратилось. Начали бить набаты. Гремели они так, словно предупреждали: если солнце тотчас не сядет за горизонт, они за себя не ручаются. О, да, бом-тили-бом! Если этот наглый фонарик задержится в небе еще хоть на минуту, набаты просто выйдут из себя. Господа набаты дадут ему таких пиздюлей, что наверху останется огромный фингал и больше ничего.

А люди тем временем вставали с колен и одобрительно хлопали друг друга по плечам и ягодицам. Прошел еще один рабочий день. Вполне успешно. Никто не попал под косу соседа, никого не цапнула ядовитая змея. Строппи наступил на гвоздь, но ему уже отрубили ногу, так что заражения быть не должно.

- Пожить бы тут месяц, - сказала Хо. – Подышать землей.

- А уж чем ты будешь дышать в бараках, - пробормотал я.

- Думаешь ты лучше пахнешь вечером?

- Я могу завести ведро рядом с кроватью, если ты хочешь добиться полного погружения в атмосферу.

- А еще неплохо бы запустить в постель клопов и вшей, - подсказал Григорий.

- Отличная мысль.

- Я шучу, - по ушам парня я понял, что тот улыбается. – Мы обрабатываем бараки. На самом деле там довольно чисто. Я сам однажды ночевал в таком по долгу службы. Главное - сгрести под себя побольше соломы, иначе спина заболит.

- Да пошли вы, - фыркнула Хо.

- Вы молоды, барышня, - примирительно заговорил Григорий. – Вам кажется, поиск нового – сам по себе наполняет жизнь смыслом. Но лучше сразу уяснить, что не всякий опыт полезен. Далеко не всякий. Про солому я тоже пошутил. Союз цитаделей оборудует Предместья с уважением к труду этих людей. Конечно, думать им не полагается, так что на чтение книг по-прежнему действует мораторий.

Григорий прокашлялся и произнес:

- Если любишь ты сынишку, то сожги скорее книжку. Коли бережешь ты дочь буквы все из дома – прочь.

- Вы же несерьезно? – олива оторопела.

- Абсолютно серьезно, - возразил наш водитель. – Именно поэтому, я бы не советовал вам ночевать с крепостными. Эти люди понятия не имеют, что вы – такой же человек, как и они.

- А кто же я тогда?!

- Да хотя бы… Гоблин?

- Кто, блин?

- Если верить мифологии бриттов, коих тут очень и очень много, гоблины – это такие злобные зеленокожие существа, живущие в загаженных пещерах, - любезно пояснил Григорий. – Они всеядны, вплоть до того, что пожирают помет летучих мышей. Однако в основном предпочитают красть людских младенцев. Гоблины обожают нежное мясо и мягкие косточки.

Я расхохотался.

- Нет, на детей у этого гоблина аллергия.

Хо закрыла глаза.

- Или ведьма, - продолжал Григорий. – В целом вы подходите под описание. Я вижу, как вы внимательно все разглядываете. Такой взгляд у чужака здесь считается не просто неприличным – угрожающим. Вы можете испортить скотину или сгноить урожай. А это… Ну, скажем так, лучше вам сожрать младенца на глазах у всего Предместья, чем быть заподозренной в порче урожая. Философия крепостного-фермера содержит концепцию превосходства плодов растений над плодами человеческими. Каждый работник обязан вырастить вдесятеро больше, чем он съел. И за эту идею они готовы умереть. Это глубоко личные переживания, сродни всепоглощающей любви между землей и человеком. Не могу не отметить так же прекрасное состояние вашей кожи и чудесную фигуру. Прошу понять меня правильно, господин де Хин…

- Мы не женаты, - усмехнулся я. – А комплименты она любит, хоть и делает вид, что ей на все фиолетово.

Хо свирепо глянула на меня.