My alpha is a psychopath

7 глава

Омега ежеминутно рукавом ночной рубашки вытирал горячие слезы, нервно кусал губу, неотрывно глядя на вид за окном. За полчаса дороги он уже успел перегореть, теперь нет сил даже истерично всхлипывать, остается лишь тихо собирать солёные слезы рукавом. Тэхён мысленно уже тысячи раз прокрутил в своей голове разговор с Сокджином, и каждый раз ужасался истинности данной ситуации. Джин, после минутного рыдания в трубку, рассказал, что какие-то бандиты ворвались в квартиру Кимов, хотели забрать младших с собой, чтобы погасить долг отца. Услышав это, Тэхён чуть не потерял сознание. Если речь пошла о долге, значит тут замешана мафия, а если в дело вступили люди Чхве, то победа точно не на его стороне. Тэхён просто не сможет защитить их от них, он слаб, ничтожен и просто омега. Он и так продал самого себя, чтобы его младшие братья смогли избежать участи будущих бандитов. Но если этого недостаточно Чхве, то омеге нечего больше дать.

Присутствие Чона сейчас рядом внушало хоть и хрупкую, но надежду.

Тэхён, прося помощи у альфы, даже не надеялся на положительный ответ. Это был последний выход и омега просто попытал судьбу. И до сих пор находясь в салоне авто, направляясь к папе, он не верил в свою удачу.

— От того, что ты искусаешь губу до крови, машина быстрее не поедет. — в тишине салона раздался ровный голос Чона, омега повернул голову в его сторону. — Мы на предельной скорости едем. — пояснил альфа. Чон был озадачен такой отдачей своей омеги, кто так сильно переживает из-за каких-то угроз? Разве в таких обстоятельствах человек не должен собраться и действовать рационально, отодвинув все мешающие эмоции на второй план? Разве слезами тут поможешь?

— Я больше… не буду. — тихо, надеясь быть неуслышанным, сказал Тэ. Но альфа услышал, лишь ухмыльнулся в ответ. В салоне снова повисла тишина, пока телефон Чона не зазвенел. После короткого диалога по телефону он обратился к омеге.

— Мои ребята уже решили проблему, в квартире посторонних теперь нет.

— Спасибо, — глотая слезы выдавил омега. — спасибо, Господин Чон.

— Чонгук. — сообщил старший. — Чон Чонгук. Можешь звать просто Чонгуком. — сухо добавил он.

— Ким Тэхён. — неуверенно прошептал омега. Так невразумительно официально представляться человеку, с которым поддерживаете контакт уже более месяца, спустя первой встречи, после того, как вы успели переспать множество раз, когда вы уже, черт возьми, имеете общего ребенка, но и промолчать как-то неловко. Сейчас Тэхён был сильно озадачен неправильностью ситуации.

— Чон. — поправил старший, а омега его не понял, так как мысли витали далеко отсюда.

— Что извините?

— Чон Тэхён, уже как месяц ты — мой муж. — спокойно объяснил Чонгук. Омега умолк. Не то чтобы слова, даже мысли испарились. Омега почему-то слегка отодвинулся, словно он был прозрачным и пустота, образовавшаяся после слов альфы, могла быть менее заметной, если он будет держать дистанцию.

Телефон снова оживился, Чон принял вызов, долго, не произнося и слова, слушал собеседника и перед тем, как положить трубку, произнёс единственное, короткое и ёмкое: «Понятно».

— Разворачивай. — тихо сказал он, а водитель действительно услышал его, машина быстро поменяла направление. — В квартире все относительно хорошо, пострадавших нет, впредь ничего не грозит твоей семье, я об этом позабочусь. — слишком сжато объяснил альфа, Тэ лишь кивнул. В его голове до сих пор ничего не укладывалось. — Если хочешь навестить семью, тебе придется подождать несколько дней, сейчас не самое подходящее время.

— Я не буду.

— Что? — взглянул старший на омегу.

— Я… мне нельзя навещать их, думаю, это может подвергнуть их опасности.

— Каким это образом? — альфа приподнял бровь, он был заинтересован словами младшего. Если тот сейчас произнесет то, о чем думал сам Чон, он готов признать ум омеги.

А он произнес. Словно с губ сорвал, мысли прочитал.

— Любая связь с криминальным миром является угрозой жизни. — смущенно опустив голову пробубнил Тэхен, такой взгляд старшего, заставлял теряться.

— Неплохо. — усмехнулся альфа. Привычное молчание снова плотным полотном накрыло их обоих. Но это уже не доставляло дискомфорта, а наоборот, стало неотъемлемой частью их отношении, жизни и их самих.

— Раз ты заботишься об их целостности и сохранности, даже не взирая на собственную тоску по ним. Это значит, что ты сильно любишь их? — после долгих раздумий разрушил тишину Чон. Либо Тэхён бредил, либо его голос реально прозвучал нерешительным.

— Ммм? — омега на минуту завис, думая, что он не расслышал. Разве такой статный, самоуверенный альфа во всех смыслах этого слова мог так наивно боязливо о чем-то спрашивать, ведь это невозможно. Невозможно даже представить такого, не то, чтобы верить в реальность происходящего.

— Тогда, полюби меня так же сильно, как их, свою семью. Нет, даже больше, полюби так, как никогда и никого не любил, так, чтобы нам её двоим хватило. — альфа вернул свою манеру речи, снова слова были лишены даже ноток заинтересованности, голос был ровным, звучал уверенно. Эта просьба выходит так непринужденно, что Тэхёну вместо Чона становилось неловко. Разве о таком просят вот так вот, без стеснения, без волнения, без смущенной улыбки? Просто взять и попросить о таком в машине, в присутствии водителя, даже не дёргая ни единой лицевой мышцей — это вообще нормально?

— Извините, я вас не очень понимаю. — пересохшими губами прошептал младший. Ему совсем не по себе в данной ситуации.

— Ты все понял. — альфа возвратил свою презрительную ухмылку, от которой каждый раз холод по коже, ладошки покрывались потом. — Так что постарайся, ты же моя истинная омега. — и эти слова навеки запечатлены на подкорке черепа, жирным шрифтом, броским цветом, не оставляя шанса забыть их, выдернуть, стереть в пыль.

Тэхён целый день вспоминал все слова альфы, искал возможное другое значение, пытался оправдать их перед собой, но итог всегда был один.

Это угнетало.

Тэ не хотел даже думать о том, что его альфа, единственная любовь и отец его ребенка был настолько холодным и эгоцентричным человеком.

***

Последний этаж заброшенного завода представлял собой огромное пространство, с гигантскими окнами с пола и до самого потолка. Днём было довольно светло, но этот факт никак не скрашивал ассоциацию, связанную с этим местом. Вся поверхность помещения была покрыта полупрозрачной пленкой, у дальней стены находился железный стол, на котором находилось огромное количество инструментов. В двух метрах от стола на полу сидели двое мужиков, на их головах были мешки, руки были связаны, их классические брюки безбожно испачканы, а рубашки были в их собственной крови.

Каждый уверенный шаг Чонгука отдавался эхом по помещению, он по пути к столу снял пиджак, отдал его охраннику, закатил рукава, не хотелось портить ткань рубашки, но скорее всего этого избежать не получится, так как он был очень зол. А когда он зол, быть аккуратным становиться затруднительно.

Он взглянул на инструменты, выбирая, чем именно он хочет сегодня воспользоваться, выбор был огромным, желания использовать их было ещё больше.

Охранники сняли мешки с людей Чхве и покинули комнату. Двое мужчин начали что-то мычать в скотч, как только они обрели свободу от мешков.

— Кодекс чести — самый главный и неоспоримый закон для нас, криминальных личностей. — все ещё разглядывая вещи для пыток, изрёк Чон. — И в этом кодексе черным по белому написано, что такое личностная неприкосновенность, покровительство главы клана над другим человеком. И, видимо, Чхве подзабыл содержимое кодекса, но ничего, я ему напомню, да так, чтобы он в будущем не повторял эту ошибку. — со скальпелем в руке он повернулся к мужчинам, один из них самым жалким образом плакал, его изуродованное ударами лицо было всё в крови, а второй что-то отчаянно мычал, пытался двигаться, но связанные руки и ноги сильно сковывали движения, усложняя эту задачу. — Первоначально я планировал, — снова заговорил альфа, он оперся бедрами на край стола, внимательно изучая вещицу в руках и бесчувственно ведя монолог. — снять вашу кожу, а потом на ней выписать главу, посвященную неприкосновенности приближенным, но сейчас я передумал. Свежевáние* — сейчас не самый подходящий вариант, я хочу, чтобы вы остались в живых и каждый божий день мелькали перед его глазами. — Чон поднял взгляд на этих, сейчас до безумия жалких и беспомощных людей, чья жизнь целиком и полностью зависела от решения Чона. — Веселье начинается. — почти безучастно сказал брюнет, направляясь к брыкающимся жертвам.